Родные люди. Глава 31

— Вы представляете? У Паши нашего есть внебрачный ребенок на стороне...

В палате повисла напряженная тишина, все взгляды сейчас были направлены на Павла, в ожидании объяснений. Люся тоже бросила на мужа раздраженный взгляд и, не дождавшись от него никаких действий, продолжила рассказ сама.

— Бабуль, помнишь его первую любовь, Галину? Вот она-то и является матерью малыша. Женщина умерла, а ребенок остался сиротой... Ванечка, пять лет...

— Ой, господи! — всплеснула руками Алевтина. — Бедный ребенок. Что же теперь с ним будет? А родни-то совсем нет?

Дед слушал молча, не сводя с Павла испепеляющего взгляда. Павел под его тяжелым взглядом то краснел, то покрывался пятнами, стыдливо пряча глаза, как провинившийся школьник.

— И что ты решила, Люсь? — наконец-то дед перевел взгляд на невестку, оставив Павла в покое. — Как я понимаю, все зависит именно от тебя?

— Ну... А что тут решать? — Люся вздохнула и смахнула слезу. — Ребенку нужна семья... Он и так натерпелся. Заберем его себе. Вот потому и приехали к вам. Ситуация непростая. У нас есть всего два месяца на все, а по документам он сейчас Павлу никто... Сергей Павлович, вы поможете нам с документами?..

— Конечно, дорогая моя девочка... Помогу, не сомневайтесь. Прямо завтра и займусь. Ты золотой человек, Люсенька, — дед снова обратил гневный взгляд на Пашу. — А ты? Ты мне ничего сказать не хочешь?

— А что я должен сказать? — Павел поднял на деда покрасневшие глаза. — ты пойми, дед, я сам не знал про ребенка! Я вот только второй год как...

— Ой, не ври Пашка! Как будто ты его все эти годы не видел! Ты же врач! Как ты мог не подумать о том, что от этого дети рождаются? — перебил Павла глава семьи. Голос деда приобретал все более суровые нотки, в комнате, казалось, стало гораздо прохладнее от его слов. — Да и как ты мог? До свадьбы не нагулялся?

— Что? И это ты меня будешь еще учить? — Паша вдруг резко вскочил со своего места и гневно уставился на деда. Алевтина испуганно прикрыла рот ладошкой, глядя на непривычно злого внука. — Тоже мне, праведник! Не ты ли притащил в дом взрослого сына и отдал ему управление всей фирмой? Нет? Какое право ты имеешь теперь осуждать меня?

Дед лежал, держась за сердце и молча, пристально глядел на совершенно потерявшего разум внука. А Павел ходил туда-сюда по палате, выплескивая на деда все накопившиеся за долгие годы обвинения. Наконец-то высказавшись, замолчал, устало сел обратно, сцепив нервно дрожащие руки...

— Ты зря обвиняешь деда, — в звенящей тишине палаты голос Алевтины слышался как тихий шелест. — Ты права не имел такое говорить, Паш! Твой дед — святой человек!

— Святой человек? — Павел невесело рассмеялся, глядя на бабушку. — Не ты ли сама от него ушла, а? Не мой ли отец лишился фирмы потому, что этому святому человеку взбрело в голову отдать все нагулянному от домработницы сыну?

— Прикуси язык, внук! — голос Алевтины зазвучал непривычно резко. Люся ни разу не слышала, чтобы та разговаривала хоть с кем-то таким тоном. — Ты совершенно ничего не знаешь!

— Аля, не надо, не стоит... — предупреждающе оборвал ее дед.

— А я считаю, что стоит! Сереж, ты посмотри, что он себе там удумал! И что только в его голове делается? — Алевтина повернулась к Павлу. — Твой отец принял ситуацию. Я тоже. Вся семья только выиграла от того, что Виталий взвалил на себя этот груз, — руководство фирмой... А ты там злобу затаил! Щенок! Глупый, неразумный щенок!

— Бабушка... — Павел удивленно и обиженно смотрел на Алевтину, никогда ранее не позволявшую себе оскорблять никого из родных.

Люся подбежала к деду, поправила подушку, заглянула в лицо и испуганно спросила: «Как вы? Может врача?..» Тот отмахнулся и, нахмурившись какое-то время молча смотрел на внука.

— А знаете... Все равно когда-то надо будет объясниться. И пусть пока не время, но если вы тут и сейчас поклянетесь, что все вами услышанное не покинет этих стен, то мы поговорим...

— Конечно, клянемся... — Люся с Павлом растерянно переглянулись, совершенно не догадываясь, о чем пойдет речь.

— Учтите! — повысил голос дед. — Вы никому! Абсолютно никому и никогда не должны говорить об услышанном! А еще лучше, если и между собой обсуждать никогда не станете!

Паша с Людмилой вновь кивнули и присели поближе к деду, приготовившись слушать. Алевтина же наоборот, встала и отошла к окну. Плечи ее печально сгорбились, она тяжело переживала то, что недавно произошло в палате. За спиной раздался негромкий голос деда, но она не прислушивалась... Она знала эту историю наизусть.

* * *

— Дед... Ты прости меня... — в который раз повторял Павел, перетаптываясь у кровати больного. — Я такой дурак. Прости!

— Дурак! Да еще какой! — усмехнулся невесело дед. — Хорошо, что тебе хоть жена умная попалась! Идите уже, надо Альку мелкую подготовить, да с мальчиком встретится... не забудьте с внуком-то новым познакомить! А я завтра же займусь документами.

— Спасибо вам, — поцеловала деда в щеку Люся и, кивнув Алевтине, вышла из палаты.

— Ладно, дед, поехали мы. И... спасибо тебе за все, — Паша развернулся и резко вышел следом за женой.

Алевтина подошла и присела на край кровати, положив свою сухонькую ладошку поверх сцепленных больших рук бывшего мужа.

— Сережка... Не жалеешь, что рассказал? — она ласково заглянула в глаза деда, пытаясь понять, о чем тот думает.

— Да нет, Алечка... Это было просто необходимо. Ты же сама видела, до чего все дошло! — вздохнул дед. — Он в себе уже успел такую злобу и обиду взрастить, что мне самому жутко стало. Пусть теперь знает правду.

— Все равно как-то тревожно мне... От Павла я такого не ожидала. — Алевтина положила голову на плечо больному, а тот ласково обнял ее, прижимая. — Как сердце? Как ты себя чувствуешь?

— Когда ты рядом мне всегда хорошо, — улыбнулся дед. — Не ушла бы от меня, я может и не заболел бы вовсе! Жил бы вечно!

— Ну, ты и выдумщик, Сережка... — весело рассмеялась Алевтина. — Давай устроим чаепитие? Я спущусь в буфет, принесу пирожных...?
Дед промолчал и осторожно, как ему казалось, незаметно поцеловал Алевтину в макушку. Но та почувствовала, конечно же эту тихую ласку и улыбнулась в ответ.