Сон о чудесных картинах на фабрике

Удивительный сон.

Я еду на заброшенную фабрику в Балабаново, все стены которой расписаны яркими красочными картинами. Словно Пиросмани и Диего Ривера работали здесь, соревнуясь друг с другом.

На одной изображен летящий в прекрасное, покрытое розовой дымкой будущее паровоз. Вслед ему  на рельсах вырастают голубые фиалки.

На другой - выступающий перед трудящимися Ленин, голову которого, словно голову святого, осеняет золоченный нимб. Ленин излагает рабочим свой новый Последний Завет.

И на берег из реки, чтобы послушать его, выползают русалки, а из глаз рабочих текут серебряные слезы.

"Настоящим коммунистом может стать только тот,..." - говорит Ленин - "кто овладел духовным богатством, накопленным человечеством за всю его тысячелетнюю историю".

Возможно это та известная Балабановская спичечная фабрика, про которую... - когда я работал там в лесах на военном объекте - я написал: "Спичечная фабрика сгорела от одной спички".

Но я никогда не предполагал, что она такая! Я хожу во сне по огромным светлым залам, разглядываю фрески, которых не найдешь ни в одной русской церкви, и не хочу уходить.

Вдруг кто-то сообщает мне, что фабрика подлежит слому, и картины скоро погибнут.

- Нет, этого не может быть! Этого нельзя допустить! - возмущаюсь я. И просыпаюсь...

И странное дело. Когда я заснул во второй раз, я опять увидел во сне себя, ходящего по фабрике. Убеждающего какого-то человека, важного чиновника:

- "Эта фабрика настоящее чудо! Национальное достояние. Ее разрушение - акт вандализма. Вы не можете это сделать".

Он что-то мямлил в ответ в том духе, что так мол требует экономическая целесообразность.

- "Хорошо" - говорю я. "Разрушайте здание, но не фрески".

- "Нет" - отвечает он. "Это невозможно. То, что вы называете "шедеврами", работы художника-самоучки. Рабочего из этой же фабрики, и никакой художественной ценности они не представляют".

"Мне даже смешно и забавно," - добавляет он - "что вы озабочиваете себя такими пустяшными вопросами".

"Спокойно засыпайте. И спите себе спокойно дальше".

"Фабрика больше вам никогда не приснится. И я не приснюсь тоже. Ну, а пролеткультовская мазня, которая вам так понравилась, не привидится тем более".

"Спите, спите, спите," - зачем-то три раза властно повторил он. "Спите спокойно, как спят все. Сон - лучшее лекарство".

И я во сне совершаю огромное усилие, чтобы не заснуть. Этот человек с мягкой улыбкой словно гипнотизирует меня.  Я отстраняю его, и начинаю лихорадочно фотографировать картины, обреченные на гибель.

Я фотографирую, фотографирую, фотографирую их, чтобы сохранить для Человечества.