Люсинда, 27 глава, в пятилетней зиме

ГЛАВА XXVII

В ПЯТИ ЛЕТНЕЙ ЗИМЕ
снова наступила, когда мы с Люсиндой приехали вместе в Крэгсфут.
Ее фотография в ее первый вечер там живо запомнилась мне.

Сэр Пэджет принял ее с нежной, но, возможно, несколько торжественной вежливостью;
в его манере было немного ратифицировать мирный договор.
Она была настроена приблизиться к интимной близости; потому что в эти
последние дни - до и сразу после нашей свадьбы - ей казалось,
что она счастлива . Самооборона и твердость, которую она должна нести, больше не
были нужны ей; она более свободно стремилась к любви и дружбе и нарушила границы
той задумчивой изоляции, которая так часто служила тому, чтобы сама женщина была отделена о
т всего, что её окружало. Теперь она не была на страже;
в этом смысл произошедшей с ней перемены; не на страже и не воюет.

После обеда она поставила низкий табурет рядом с большим креслом старика
перед огнем и села рядом с ним, положив одну руку ему на колени;
Я сидел и курил по другую сторону очага.
Сэр Пэджет на мгновение возложил свою руку на ее руку, словно приветствуя ее физическое присутствие,
таким образом соприкоснувшись с ним.

«Вам будет интересно, как это случилось, - начала она, - а Юлиус не сможет вам сказать.
Вероятно, ему и в голову не пришло попытаться, хотя, полагаю, он рассказал вам все,
что происходило на самом деле - то есть внешние вещи, вы понимаете. Это было в Ste.
Максим, что мы… стали друг для друга «мы». Я знал это в нем тогда - возможно, раньше, чем он,
- но я не знаю; он по-прежнему довольно скрытный о себе, хотя и невыносимо любознателен к другим людям.
Но я знал это в нем; и я искал и нашел это в себе - тогда не любовь, а чувство
партнерства, союза. Тогда мне было очень одиноко. Что ж, я это выдержу.
Я выдерживал это; и я мог бы продолжить - возможно! Интересно, смог бы я!
Нет, не после того, как я узнал, что Арсенио забрал эти деньги!
Это сломало бы меня, если бы не Сте.Максим. Она остановилась на мгновение; когда она снова заговорила, она обратилась ко мне по ту сторону камина.

«Вы уехали надолго; но ты вспомнил и написал. Я не писатель писем, и именно поэтому я не ответил.
Я должен быть с людьми - чувствовать их - если я хочу поговорить с ними с какой
- либо целью - задавать вопросы и получать ответы, даже если они ничего не говорят.
(Я видел, как ее пальцы согнулись в легком надавливании на колено старого сэра Пэджета.)
«Я должен был звучать глупо в своих письмах. Или сказал слишком много!
Потому что единственное, что можно было об этом не сказать, не так ли?
Вы знали это так же хорошо, как и я, не так ли? Если бы однажды мы поговорили - в письмах или когда вы вернулись...
Я чуть не заговорил, когда ты внезапно появился на площади Венеции.
Это было почти так же хорошо, как заявление, не так ли, Джулиус? - Она тихонько весело рассмеялась; но затем её глаза скользнули с моего лица на пламя огня и приобрели самонадеянный взгляд.