Однажды на планете Земля -20

В Петербург Майкл вернулся через пять дней. Три дня они с Николаем ждали машину в Бресте, двое суток потом гнали ее через Минск, Витебск и Псков. Обошлось без особых приключений, и только почти в самом конце пути, между Псковом и Питером их попытались остановить какие-то местные ушкуйники, выставив на дорогу смазливую девицу в короткой красной юбке. За рулем был как раз Майкл и он начал было тормозить, подсадить автостопщицу (как сделал бы он не задумываясь в Америке), но Николай тут же рявкнул: «Гони!» и Майкл резко поддал газу. Оглянувшись одновременно, они увидели, как из-за кустов вынырнули трое парней.

Николай вытер рукавом испарину со лба и с чувством произнес:
- Однако, чуть не спеклись!Ты что, охренел? В Бресте надо было о девках думать, а не здесь.

- Виноват! - сконфузился Майкл. - Я как-то не подумал. Девушку хотел подвезти. Извини!
- Ладно, - смягчил тон Николай. - Слава Богу, пронесло. Я всю дорогу чего-то такого ждал. Теперь уж, наверное, доедем спокойно, немного осталось.

Доехали. Сдали BMW заказчику, получили деньги. В этот же день Майкл наведался к детективам: вдруг уже появилась какая-то информация. В офисе на этот раз был только директор.

- Появилась, - без особой радости на лице сообщил он. -  Ваша подруга десять лет назад сменила фамилию, и выехала из Ленинградской области.

- И какая у нее сейчас фамилия? - поинтересовался Майкл.
- Десять лет назад была Воронина — когда выезжала из области. Какая сейчас — не знаю. Она могла потом еще раз сменить. А может и не раз.

- Она что, замуж вышла?

- Вроде нет. Во всяком случае, смена фамилии не связана с заключением брака. Просто по заявлению. Сейчас такое возможно. А насчет замуж… - Гвоздин картинно развел руками. - Такой информации вы не заказывали.

- Ну, хорошо, - согласился Майкл, - а куда она выехала? Это вы узнали?

- Пока нет. - Бывший милицейский опер задумчиво постучал по столешнице твердыми пальцами, отбивая какой-то непонятный ритм. - Будем искать, месяц еще не прошел. Но уже могу предупредить: на это может уйти несколько месяцев. Страна большая, людей -  миллионы… Полутора тысяч наверняка не хватит. - Он вопросительно посмотрел на клиента.

- А сколько хватит? - понимающе отреагировал Майкл.
Барабанная дробь повторилась и вновь смолкла.

- Давайте для начала обозначим три тысячи. А там будет видно, по затратам.
- А срок?

- Постараемся уложиться в полгода. Я сам эти займусь. Но, может быть, выльется и в год. Сейчас в стране такой бардак!

Майкл усмехнулся:
- Это несерьезно. Это напоминает историю с собачьими бегами. Когда некий пес тыкал лапой себе в грудь, показывая, что ставить надо на него, а когда прибежал последним, грустно развел обе лапы: мол, не удалось, но я старался. Я не согласен платить за старание. Полторы тысячи вы уже получили, и получили, прямо скажем, ни за что. Я просил вас найти человека, а вы всего лишь выяснили, что человек уехал неизвестно куда. Фактически, мы сейчас на том же месте, где и были.

- Это не так, - живо возразил детектив. - Мы знаем новую фамилию и знаем, что искать надо не в Ленинградской области.

- Это очень обнадеживает! - скептически усмехнулся Майкл. - Осталось проверить все остальные области и края. Да, я обещал выплатить вам еще полторы тысячи, независимо от того, найдете вы ее или нет, и я выплачу. Договор есть договор. Но дополнительные деньги, и не три тысячи, а пять, вы получите только тогда, когда найдете Веру. В сроках я вас не ограничиваю, я буду ждать.

Гвоздин внимательно, изучающе посмотрел на столь решительного клиента и осторожно возразил:

- Вы знаете, есть большой риск, что мы можем ее не найти. В стране неразбериха, прописка фактически упразднена, люди годами живут и работают без регистрации… Мужчин еще как-то военкоматы контролируют, а женщины… А вдруг она к тому же еще раз сменила фамилию… Давайте будем говорить не о пяти, а о десяти тысячах. При большом риске и ставки должны быть большими. Как вы думаете?

- Вы хотите видеть во мне дойную корову, - опять усмехнулся Майкл. - По-моему, и пять тысяч — достаточно хороший стимул. И имейте в виду: если результат будет неопределенный, то есть, если вы, например, скажете: мы выяснили, что она уехала из России неизвестно куда, вы не получите ни цента.

Детектив хмыкнул, почесал нос.
- Тогда позвольте пару уточняющих вопросов, - произнес он официальным тоном. - Дети у вашей Веры есть?

- Когда мы расстались, она родила сына, - хмуро ответил Майкл. - Больше я ничего не знаю.
- А когда вы расстались?

- Двенадцать лет назад.
- Значит, мальчику сейчас двенадцать лет. Как его звать?

- Не знаю. Он родился после того, как мы расстались. Я даже не знал, что он родился. Узнал только недавно.

- А почему вы расстались?
- Это не имеет отношения к делу! - неожиданного для самого себя вспыхнул Майкл. - Я не на исповеди, и вы не исповедник.

- Не сердитесь, - успокаивающе улыбнулся Грязнин. - Я только пытаюсь выяснить, насколько трудно будет ее найти. Похоже, она сделала все, чтобы вы ее не нашли, замела все следы.

- Так оно и есть, - угрюмо согласился Майкл. - Потому я и обратился к вам.
Гвоздин кивнул:
- Вы поступили правильно. Если мы ее не найдем, ее не найдет никто.

- Это я уже от вас слышал. Это меня не устраивает. Я прошу найти ее. - Майкл сделал сильный нажим на слове «найти».

- Ну что ж!. - Сыщик повернулся к настольному компьютеру. - Будем составлять новый контракт. Пять тысяч нас устраивает. Плюс полторы, которые вы нам должны по первому контракту... - Он взглянул на календарь, висевший на стене, а потом на Майкла. - ...который истекает через две недели. Работу по второму контракту мы начнем, как только рассчитаемся с вами по первому. Лады?

- Я могу рассчитаться хоть завтра, - заверил Майкл. - Зачем тянуть еще две недели.
- Хорошо, - согласился Гвоздин. - Значит, завтра и контракт подпишем.
 
Выйдя из агентства, Майкл крепко задумался. Конечно, собираясь ехать в бывший Советский Союз, он был готов к тому, что найти Верочку будет нелегко, что это потребует какого-то времени и каких-то затрат, однако он не ожидал, что все будет так неопределенно. Ладно деньги: в пределах имеющейся у него суммы, он был готов на любые расходы, и небольшая торговля, которую Майкл затеял с директором детективного агентства, имела целью лишь показать, что он человек серьезный и цену деньгам знает. Если эти ребята действительно найдут Веру, он заплатит им хоть десять тысяч, не пожадничает. Но вот найдут ли? И как долго будут искать? Неужели год? А вдруг не год и не два? Что делать ему все это время? Сложить руки и ждать? Герой какого-нибудь кино-боевика в подобной ситуации, наверное, начал бы собственное расследование и, конечно, утер бы нос профессиональным сыщикам, но Майкл не был героем и искать людей не умел, да еще в такой непонятной стране как Россия. В настоящий момент он понимал одно — надо ждать. Но как ждать -  этого он не понимал. Возвращаться в Штаты, в Сан-Франциско, опять учить фехтованию самоуверенных, молодцеватых бизнесменов средней руки и их экзальтированных жен? Этого он категорически не хотел. Оставаться в России? Это было бы лучше. Ведь когда он найдет Верочку (а в отрицательный результат он отказывался верить), он все равно останется в России, с Верочкой и сыном. Это их страна, и она станет его страной. В Америке он все равно чужой, она так и не стала ему Родиной. Но чем ему здесь заниматься здесь, в ожидании? И где жить? Квартира, на которую он рассчитывал, приватизирована Петром, съемное жилье дорого. Привезенные с собой доллары уже начали таять и растают очень быстро. Не идти же к Бену! Слушать его лживые оправдания и терпеть самодовольные рассуждения о том, как надо жить...

Размышляя таким образом, Майкл понял, что ему надо с кем-то посоветоваться, опереться на чье-то авторитетное мнение. И понял, что лучшим для него советчиком в данной ситуации может быть только один человек — его сестра, Каролина, с ее цепким практичным умом и хорошим знанием современной России. Придя к такому выводу, он направился на центральную телефонную станцию и заказал разговор с Сан-Франциско.

- Все очень просто, Майк, - объяснила сестра. - Если ты не хочешь возвращаться, если решил остаться в России, то самый простой вариант — это пойти в учителя. Учителей в России всегда не хватает, особенно мужчин. Конечно, не в Питере, где-нибудь в глубинке, в сельской школе. Но тебе ведь все равно, правда ведь?

- В принципе, да, - согласился Майкл. - За Питер я не держусь. Можно и в село.

- Тем лучше, - продолжала Каролина. - В селе и жилье дадут, какую-нибудь избушку. - Она засмеялась, и Майкл тоже улыбнулся, представив, как он будет жить в деревенской избушке, с печкой, дровами и колодцем во дворе.

- Вот и действуй, - подытожила сестра. - Иди в ОБЛОНО и напрашивайся в сельскую школу. На математику и информатику. Возьмут с руками и ногами.

- Но какой из меня учитель? - неуверенно возразил брат. - И школьную программу я давно забыл…

- Ерунда! Ты у нас парень смышленый, учебник почитаешь и все вспомнишь. А информатика — твое родное, тут тебе сам Бог велел.

- Ладно, - согласился он. - Попробую. Особого выбора у меня все равно нет. Фехтованием в этой стране не заработаешь.

- А диплом-то у тебя с собой? - вдруг спохватилась Каролина.

Майкл усмехнулся. - С собой. Взял на всякий случай, как знал, что пригодится.

Все получилось именно так, как предсказала Каролина. В ОБЛОНО Майклу обрадовались и предложили работу даже не в селе, а Приозерске, маленьком городке на севере области, недалеко от границы с Финляндией. Хотя и предупредили, что зарплата у него будет маленькая, а жить он будет в общежитии. Впрочем, общежитие там семейного типа, у него будет отдельная комната-гостинка.

- Из Петербурга туда ходит электричка, - жизнерадостно пояснила заместительница заведующей, представительная дама а ля мадам Фурцева. - Так что в любой момент сможете съездить — хоть в театр, хоть куда. - И приветливо улыбнувшись, добавила с искренней радостью: - Как это замечательно, что вы у нас появились! Август заканчивается, а в Приозерске преподавателя математики нет. Мы уже и объявление давали…

- И что, я прямо сейчас могу туда ехать? - недоверчиво спросил Майкл. - И комната сразу будет?

- Конечно! - воскликнула дама. - Сейчас я выпишу вам направление, и поезжайте. А я туда, в ГОРОНО, позвоню, они вас в школу определят и ордер на общежитие выпишут.

- Сколько туда электричка идет? И как часто?

- Не знаю точно. По-моему, где-то часа три, каждые два часа. Вполне нормально.
- Нормально, - согласился Майкл. - Ладно, пишите направление.

Вот так Майкл Мелос, урожденный гражданин Соединенных Штатов Америки, неожиданно для себя вдруг стал жителем маленького, но славного городка на берегу Ладожского озера. Славен этот городок был своей древностью, и Майкл слышал о нем еще от Верочки. Основанный то ли в десятом, то ли в двенадцатом веке, он неоднократно переходил из рук в руки, меняя имена, бывал и под новгородцами, и под шведами, и под финами, пока наконец, после Великой Отечественной войны не отошел к Советскому Союзу и стал именоваться Приозерском. Советские археологи вели там в свое время раскопки, потому Верочка и знала о Приозерске, но сама там не бывала. Впрочем, в последнем Майкл не мог быть уверен, так как не знал, чем занималась Верочка после того, как они расстались, но сейчас это уже не имело значения. Имели значение только ожидание и надежда.

К своему удивлению Майкл довольно легко вошел в новую для себя учительскую работу. Ему поручили старшие классы. Ребята, конечно, как это всегда бывает, оказались разные, с разными способностями и настроем. Чтобы не толочь воду в ступе и не воевать с мельницами, он придумал простую методу: лентяям и олигофренам тупо ставил тройки, а с остальными занимался всерьез, иногда даже индивидуально, если видел в ученике тягу к реальным знаниям. Для занятий информатикой добился создания в школе компьютерного класса  и подключения школы к интернету (пришлось трижды съездить в Петербург, в ОБЛОНО).

Однако, несмотря на большую учебную нагрузку, у Майкла оставалось еще много свободного времени, и в эти минуты и часы он ощущал внутри себя почти смертельную пустоту, душа повисала над пропастью почти безнадежного ожидания, неизбывной, изматывающей тревоги. Поначалу он каждый месяц звонил Гвоздину, спрашивал, как идет дело, потом Гвоздин довольно бесцеремонно попросил его не звонить: «Будут новости, я вам сам позвоню». И тогда, спустя год после приезда в Приозерск, Майкл решил, что кроме школьных уроков он займется-таки обучением ребят фехтованию, чтобы уж совсем не оставалось у него свободного времени. Опять поехал в Петербург, в ОБЛОНО и в Федерацию фехтования, добился разрешения и кое-каких денег, купил несколько пар сабель, маски, костюмы… Через год его ученики стали выступать на первенстве области, через три года — на России. Так шли годы. Звонков от Гвоздина все не было.
Жизнь в славном Приозерске текла своим чередом. Открывались и закрывались магазинчики и кафе, в центре города латались и появлялись новые дыры на асфальте, дважды сменился мэр, появилась мобильная связь. Основные события происходили где-то в большом мире, и они Майкла не особенно интересовали. Время от времени он связывался с Каролиной (по телефону или по электронной почте), узнавал, как дела у мамы и родственников, в интернете же следил за событиями в мире науки. Однажды этот мир резко взбудоражился сообщением о том, что считавшаяся сотни лет неразрешимой проблема доказательства теоремы Ферма вдруг разрешилась: теорема доказана ученым из Принстонского университета Эндрю Уайлсом. И Майкл сразу вспомнил бар в Лас-Вегасе, разговор с чудаковатым профессором и его заявление, показавшееся ему тогда заносчивым: «Если когда-нибудь услышите, что кто-то доказал теорему Ферма, знайте, что это сделал я. И тогда вы вспомните Лас-Вегас, этот бар и наш разговор». Майкл все вспомнил и порадовался за Уайлса за его успех, на достижение которого была положена жизнь, но ощутил и странную горечь. Трудяга Уайлс положил жизнь на доказательство теоремы и доказал ее, сделал то, что считали невозможным сотни, а может и тысячи его предшественников, он может гордиться собой, жизнь прожита не зря, от него останется доказательство Великой Теоремы. А чем может гордиться он, Майкл? Что останется от Майкла Мелоса? Его отец... Да его отец был великим человеком, наверное, того же порядка, что и Уайлс. Во всяком случае, он входил в двадцатку виднейших изобретателей Советского Союза, вместе с Королевым и Туполевым, он создал советскую микроэлектронику, у него первого родились идеи создания кристаллического мозга, искусственного интеллекта, и если бы не преждевременная смерть, он, безусловно, создал бы этот мозг. Но Майкл не пошел по стопам отца. Почему? Себе он в свое время говорил, что не хочет работать на «оборонку»: ведь все, что создавал отец, в первую очередь использовалось для совершенствование какого-нибудь оружия, а Майкл, непонятно как и почему, вырос пацифистом. Но, скорее всего, в глубине души, Майкл понимал, что нет у него той искры, того божьего дара, которым обладал отец. Не наделила его этим богатством природа. Не все рождаются гениями. Удел обычного, нормального человека — посадить дерево, построить дом, вырастить сына. Дерево и дом — это не проблема, это не принципиально, а вот сын… Где его сын? Где мать его сына? Сколько еще придется ждать результатов поиска?..
В этот день он не выдержал и позвонил Гвоздину. Телефон не ответил. Точнее, ответил механический голос, сообщивший, что этот номер заблокирован. Майкл позвонил на следующий день и еще на следующий — с тем же результатом, потом отпросился у директора школы и поехал в Петербург.
Детективного агентства на прежнем месте не оказалось. В помещении, где оно раньше находилось, работала какая-то риэлторская контора, сотрудники которой не могли ничего сказать о судьбе своих предшественников. Внутри Майкла что-то сжалось и полетело глубоко-глубоко, в бездонные тартарары. «Кажется, приехали! - угрюмо сказал себе Майкл. - Теперь мне надо нанимать других детективов, чтобы этого сыщика отыскать. И так далее. Только зачем он мне нужен, этот Гвоздин? Если бы он что-то нашел, он бы сам объявился, чтобы денежки получить. А если ничего не нашел, зачем мне его искать?» Он вернулся в Приозерск и решил ждать дальше. В этом сейчас был весь смысл его жизни, смысл всех его поисков себя, своего призвания, своего места в этом мире.

Прошло еще три года. За это время один из учеников Майкла стал победителем Всероссийской математической олимпиады, девочка-саблистка получила серебро на Первенстве России. В интернете все чаще попадались сообщения о достижениях в создании искусственного интеллекта. Он ревниво их прочитывал и каждый раз убеждался: нет, это совсем не то, о чем говорил и к чему стремился его отец, это не искусственный мозг, это всего лишь все более и более навороченные программы для обыкновенных компьютеров. Да, эти программы позволяли все более и более быстро решать очень сложные задачи, они обыгрывали лучших шахматистов мира, распознавали лица на фотографиях, и даже умели имитировать творчество — например, писать стихи! Но это была именно имитация, эти стихи не трогали душу, в них не было открытия новых вершин. Программируемый искусственный интеллект не был в состоянии творить, создавать новое, совершать открытия, сочинять гениальное. Майкл помнил, что Эрик Жербов, бывший ученик и сотрудник его отца, именовал себя специалистом в области искусственного интеллекта, даже монографию на эту тему накропал, изображал из себя верного соратника, переехал вместе с шефом из Ленинграда во Владивосток, а потом предал своего учителя, удрал в Америку. Недавно Майкл узнал (от сестры), что Эрик почил-таки в Бозе. Мир, как говорится, его праху, о мертвых... - ничего. Кроме праха ничего от него в этом мире не осталось.

Но вот однажды, в потоке рутинной информации, Майкл наткнулся в Сети на заметку о квантовых компьютерах. Тут он насторожился. Это еще что за штука? К сообщениям о нанотехнологиях он уже привык и не видел в этих технологиях ничего особо революционного. Это всего лишь традиционное стремление инженеров (и умельцев) получить новое качество за счет миниатюризации. Англичане смастерили в свое время Блоху, русский Левша сделал ей подковки. Отец Майкла сделал в Ленинграде первые в мире микросхемы, а во Владивостоке планировал создать кристаллический мозг с рабочими элементами размером в доли микрона. Фактически, он уже перешел в область нанотехнологий, но только не удосужился придумать этот термин. Да что отец! Уже древние дамасские мастера использовали нанотехнологии (сами не зная этого), выковывая свои знаменитые клинки. Но квантовые компьютеры, квантовые технологии — это нечто новое и, может быть, - прорывное.

Из статей, рассчитанных на массового читателя, Майкл не смог толком понять идею квантового компьютера. Попытки разобраться в оригинальных научных работах, до которых ему удалось добраться в интернете, тоже ни к чему не привели: Майкл не был знаком с квантовой физикой. «К кому бы обратиться?» - возник естественный вопрос. Единственным физиком, с которым Майкл Мелос был более-менее знаком, был Сергей Зарубин, работавший некогда в лаборатории его отца, Александра Феоктистовича Мелоса-старшего во Владивостоке. Но работает ли он там и сейчас? И как с ним связаться?

И тут Майкл вспомнил, что сестра его Каролина, кажется, до сих пор переписывается к кем-то из своих владивостокских подруг. Может быть, она и о Зарубине что-то знает?

Так оно  и оказалось, и через несколько дней Каролина прислала ему адрес электронной почты и телефон Сергея Зарубина. Майкл подумал, подумал и решил связаться с Сергеем по электронке. Телефонный разговор после многих лет отсутствия контакта был бы не слишком уместен. Да и вопрос не телефонный, не срочный. К тому же, совсем не факт, что Зарубин в теме. У него свои конкретные, физические задачи, зачем ему какие-то квантовые компьютеры? В письме можно поставить вопросы, а с ответами можно и подождать. Парень разберется и подробно все отпишет. Майкл почему-то не сомневался, что во-первых, Зарубин  охотно откликнется, а во-вторых, разберется. Он вспомнил их последнюю встречу, в БАНе, в ленинградской библиотеке Академии наук: Сергей рассказывал о делах лаборатории, а Майкл позабавил его глупым телекинетическим фокусом. Сколько лет прошло! Целая жизнь.

Зарубин откликнулся. Обрадовался, что Майкл Мелос вернулся в Россию, но не стал спрашивать — зачем и почему. Квантовые компьютеры?.. По его мнению, это дело очень далекого будущего. Но сама идея — многообещающая. Заключается она в попытке использования вероятностной природы переходов электрона из одного состояния в другое. Тем самым можно уйти от двоичной логики обычных компьютеров и подойти к так называемой «нечеткой» логике, которая отличает работу человеческого мозга. Да, в принципе, это довольно близко к идеям Александра Феоктистовича, но только в принципе. Потому что физическая реализация элементов квантового компьютера, так называемых ку-битов, требует сверхнизких, гелиевых температур. Каждый такой кубит - это целое сооружение, окруженное кучей электроники. А еще есть нехилая проблема их соединения, синхронизации… Пока что удается собрать вместе лишь считанное число кубитов, до реального компьютера очень далеко.
«Когда мой отец говорил о создании искусственного мозга, его тоже считали фантазером», - подумал Майкл и от сердца у него отлегло. Он почувствовал странное облегчение от того, что по пути его отца еще никто не идет. Идут близким путем, может быть к той же самой цели, но все-таки, не исключено, что идут в тупик. Человеческий мозг работает не при гелиевых температурах, создание искусственного разума должно обойтись без этих монстров-кубитов, иметь более простое решение. Отец знал, как его сделать, и он бы его сделал, если бы прожил дольше. Он был Гением. Это как с Теоремой. Ферма был Гением, он доказал Теорему пятьсот лет назад каким-то простым, гениальным способом. А для подтверждения его доказательства трудяге Уайлсу пришлось использовать все достижения современной математики. В этом и есть разница между Гением и трудягой.

Майкл уже почти перестал ждать и надеяться, перестал считать годы, как вдруг ему позвонил Гвоздин.

- Извините, что я так долго молчал, на это было очень много причин, - так начал он разговор. - Мое агентство закрылось, мне пришлось заниматься другими делами, но я никогда не забывал о вас и продолжал поиски.

- Я полагаю, вы что-то нашли? - стараясь выдержать спокойный тон, спросил Майкл. - Иначе вы не стали бы мне звонить через восемь лет.

- Нашел, - ответил бывший опер. - Давайте встретимся, я все вам расскажу и представлю документы. - Он назвал адрес и предложил время встречи.

- Хорошо, - согласился Майкл. - Я приеду.

Он вспомнил, что восемь лет назад был готов заплатить Гвоздину десять тысяч долларов. Однако за эти годы его валютные запасы изрядно подтаяли. Львиная доля ушла на фехтовальное оборудование: ломались клинки, выходили из строя защитные маски, выходила из строя контрольная техника; поездки на соревнования тоже требовали денег — их никто не выделял, ни ОБЛОНО, ни Федерация. Однако пять тысяч баксов лежали у него неприкосновенно, именно пять он обещал Гвоздину. Вот только неясно, что именно нашел Гвоздин? Что он собирается предложить своему долготерпеливому клиенту?