убрать загрязнение, залегшее на дно

Скрытая угроза в нашем море. Что, если иранский танкер был ни при чем?

Дарья Гершберг
Дарья Гершберг
15:17
Возможно ли, что официальная версия причин экологической катастрофы, из-за которой пляжи Израиля загрязнены нефтепродуктами, неверна? Вадим Манов - директор компании Green Ocean, производящей сорбенты нефти, специалист в сфере очистки акваторий, - предположил в интервью «Деталям», что иранцы могут быть ни при чем, а случившееся – плод безалаберности израильских служб.


В феврале Израиль столкнулся с масштабным экологическим бедствием - 160 километров берега оказались загрязнены нефтепродуктами. Кадры с мертвым китом и морскими черепахами, влипшими в густую черную грязь, облетели все СМИ. Сотни добровольцев вышли чистить берег.

Позже министерство охраны окружающей среды назвало виновного. По версии министра Гилы Гамлиэль, старый ливийский танкер «Эмеральд», вышедший из Ирана, 1-2 февраля намеренно сбросил в экономических водах Израиля 1 тысячу тонн сырой нефти. Позже штормом и течениями ее прибило к израильскому берегу. В этой версии и усомнился Манов. Может ли быть, что иранский танкер - ни при чем?

Копилось на дне десятилетиями?


По альтернативной версии, источник загрязнения был у нас под носом – мазутные остатки десятилетиями копилось на дне у портов Хайфы и Ашдода – прежде чем шторм выбросил его на берег.

Об альтернативной версии снова заговорили после 8 марта, когда на берег в районе Хайфы море начало выносить новые комки нефтепродуктов. Минэкологии отметило уже очищенные пляжи снова как загрязненные – и предупредило, что такое может повториться. Сегодня, 12 марта, ситуация повторилась. При этом разведывательный полет у берегов Израиля не зафиксировал новых нефтяных пятен у побережья.

Манов еще в конце февраля он предположил, что виной всему может быть отработанное топливо с кораблей. Использованный мазут суда должны сдавать в порту – после определенного объема это платная услуга. Вместо этого, как подозревает Манов, суда-нарушители могли сбрасывать отработанный нефтепродукт на выходе из порта. «Отработка» - еще более вязкий продукт, чем мазут. Попадая в воду, она образует комки и оседает на дно, где может накапливаться годами. В израильских портах нет нормальной системы мониторинга, и это дает возможность судам, выходящим из портов Ашдода и Хайфы, сбрасывать мазут в воду.

Смотрите "Детали-ТВ"



По версии Манова, шторм в начале февраля мог сорвать эти отложения со дна – и их начало выносить на берег. Эксперт задается вопросом, как вышло, что у Израиля нет плана действий, оборудования и команд на случай разлива нефти?

 


Vadim Manov - Private Archive

- Вадим, вы готовите подробный отчет, согласно которому,  то, что мы видим на наших пляжах, не является иранской нефтью. На какой стадии сейчас отчет?

- Сейчас мы пытаемся получить из лаборатории Еврейского университета в Иерусалиме полный анализ загрязнения, который они сделали. После этого поймем, верны ли наши предположения о происхождении нефтепродукта, и сможем говорить более доказательно

- Где вы видите нестыковки в версии минэкологии с иранской нефтью, преднамеренно сброшенной в воду?


- Если это преднамеренное действие, то на удалении в 90-100 км от берега у капитана есть гигантский риск промахнуться. Даже с картой течений и ветров невозможно так точно рассчитать, чтобы загрязнить только израильское побережье – и не попасть в Ливан, к примеру.

- Оставим в стороне вопрос о преднамеренности. Почему вы считаете, что источником загрязнения не может быть иранская нефть, вылившаяся из танкера из-за небрежности ли аварии? Почему именно мазут?

- Начнем с того, что на такие же катышки мазута мы постоянно натыкаемся летом. На хайфских пляжах даже есть специальные емкости с жидкостью для очистки ног от мазута.

По моему предположению – пока не подтвержденному, - у этого мазута то же происхождение, что и у загрязнения, которое мы получили сейчас.

Средиземное море – это транспортный узел, через него проходит много нефтетанкеров. Я считаю, у нас есть серьезный накопленный вред в виде отработанного топлива, которое корабли-нарушители сбрасывают в море, где оно оседает на дно.

Я не говорю, что так происходит на каждом корабле. Но думаю, капитаны некоторых судов делают это, если знают, что в порту не следят за подобными вещами. А в Хайфе и в Ашдоде таких систем мониторинга нет.

- Это технически возможно сделать? Неужели нету системы слежения на самом корабле?

- На самом корабле есть всевозможные заглушки – но слить отработанное топливо в нарушение правил все-таки можно. Суда могут сделать это на подходе к порту – чтобы сэкономить деньги за сдачу «отработки», или если у них перебор по водоизмещению в грузе.

Подобные истории, когда на берег выбрасывался донный остаток, были и в других странах мира – например, в Черном море, а также в США, спустя несколько лет после аварии 2010 года в Мексиканском заливе.

Мы годами не замечали эту проблему. Правительство, надзорные органы, министерство охраны окружающей среды – все те, кто должен был этим заниматься, ничего не делали.

- О каком объеме донных отложений мазута может идти речь? Сколько может сбросить один корабль?

- Достаточно, чтобы он сбрасывал 3-10 баррелей отработанного топлива – если это происходит 5 раз в год в течение 30 лет.



- Погодите, ведь были собраны образцы загрязнений. Неужели в лаборатории нельзя отличить, что в образце – сырая нефть или отработанный мазут?

- Я вам даже больше скажу, можно определить откуда эта нефть. Но я пока не получил результаты этих исследований.

- И все же, почему вам кажется несостоятельной версия про иранский танкер?

- Откуда тогда взялась третья волна загрязнения, которая пришла в Хайфу 8 марта?

- До нас доплыли остатки нефтяного пятна?

- Никакого «пятна» не было. Вот что меня смутило в самом начале – на берег выбрасывало разрозненные, плотные комки нефтепродукта.

В жидком состоянии, попадая на воду, нефть превращается в пленку. Ее размывает, и она движется именно пятном. Пятно приходит с волной и остается на пляжах не комками – а сплошным слоем. Сырая нефть сворачивается в воде при температуре, близкой к нулю. Температура воды у берегов Израиля зимой – 15-17 градусов. Откуда взялись эти черные комки?

В случае нефтяного пятна у нас бы рыба передохла, была бы грязная, замазученная вода. Но мы видим, что качество воды не ухудшилось, улов рыбы не загрязнен после выброса, только берег загажен пятнами.

Предположим, какой-то танкер слил в море напротив берегов Израиля остатки своих баков – «помылся», как это называют на профессиональном языке.  Тогда возникает вопрос – сколько нефтепродуктов там было? В топливных баках может оставаться тонна-две соединений. Но чтобы мы получили тысячу тонн? Только на песчаных пляжах собрано 12 тонн отходов – песок плюс нефтепродукты.


AP Photo/Ariel Schalit
- Может ли подобные комки образовывать какой-либо конкретный  вид нефти?

- Есть только один вид нефти, который может образовывать комки при температуре воды, как у израильского берега. Это суданская нефть, достаточно редкий ее вид. Если это не он – тогда вариант с сырой нефтью и иранским танкером маловероятен. Поэтому я хотел бы увидеть результаты анализа, сделанного в лаборатории, чтобы понять с чем мы имеем дело.

- А нефть, которая добывается в Иране?

- Она образует комки только при серьезных минусовых температурах.

- Допустим, вы правы, и на берег выбрасывает донные отложения мазута, копившиеся десятилетиями. Сколько их там могло скопиться и на какой глубине они могут залегать?

- На глубине метров в 30-50 может идти целая полоса такого загрязнения.

- Тогда почему мазут не выносило на берег раньше? Почему именно сейчас – штормы на средиземноморском побережье происходят каждую зиму.

- Я не знаю. В принципе, природа может перерабатывать эти донные отложения. Этим занимается планктон. Но если их накапливается слишком много, планктон перестает справляться.

Течение может сносить такое загрязнение от точек, где оно накапливается, – Ашдодского и Хайфского порта – к центру страны. Обратите внимание – самое сильное загрязнение пришлось на юг и север побережья. В центре оно было намного слабее.


AP Photo/Ariel Schalit
А план и ныне там

- Мы привыкли себя считать «страной стартапов», страной вечной готовности к обороне. Но напрашивается вопрос – почему теперь волонтеры убирают комки мазута руками? Неужели у государства нет плана на случай таких бедствий? Нет кораблей, которые должны собирать нефтепродукты с воды?

- В 2008 году в Израиле был принят план реагирования на разлив нефти («Национальный план подготовки и реагирования на инциденты, вызывающие загрязнение нефтью» (ТАЛМАТ).

Правительство потребовало от министерства экологии подготовить такой план в апреле 1998 года, но он появился лишь спустя десять лет – в июне 2008 года. В нем было прописано, какое оборудование и команды должны быть задействованы при разливе нефти какого масштаба.

Минфин посчитал, что на финансирование этого плана надо выделить 15 млн шекелей в год.

Эти 15 млн должны были быть потрачены на закупку оборудования и на создание профильных команд. Но в сравнении с возможными расходами это капля в море.

Сколько стоит чистота?

- Какое оборудование используют для борьбы с разливами нефти и сколько оно стоит?

Нужны специальные корабли, способные собирать нефтепродукты с поверхности воды. В национальном плане 2008 года было указано, что при разливе нефтепродуктов в море 80 процентов загрязнения должны собрать с воды специальные суда. И только 20 процентов планировалось собирать с берега. В плане значилась покупка 6 таких судов. Прошло 13 лет – Израиль купил только 1 такой корабль. Он сейчас находится в порту Ашдода. Стоимость подобного судна – 7 млн шекелей

-  Почему он не вышел в море и не собрал хотя бы часть загрязнения?

- Потому что для этого надо было знать о загрязнении – а Израиль не заплатил денег мониторинговому центру, отслеживающему такие бедствия. На Средиземном море этим занимается Региональный центр реагирования на морское загрязнение (REMPEC - Regional Marine Pollution Emergency Response Centre for the Mediterranean Sea). Его услуги по оповещению стоят порядка 10-20 тысяч долларов в год. У страны их не нашлось.

Кроме кораблей, нужны специальные боны – это плавучий барьер, который устанавливают на пути нефтяного пятна, чтобы оно не распространялось по акватории. Всего в Израиле на сегодня есть всего 1,5 км таких бонов. Это количество, рассчитанное на загрязнение в небольшом водоеме – реке или озере, - но не на море.

Одна 100-метровая секция бонов может стоить до 800 тысяч шекелей. В море их нужны километры. При среднем разливе (до 5 тон) недалеко от берега необходимы сорбенты и помпы стоимостью 100-150 тысяч шекелей. Расходы на утилизацию этого разлива составят 500 тысяч.

Один специализированный корабль с оснащением для сбора нефти с поверхности воды стоит 7 млн шекелей.  Один боновый тральщик – корабль, устанавливающий боны, -  5 млн шекелей. Содержание, оснащение и тренировка одной команды спасателей - 700 тыс - 1млн в год. Подсчитайте сами, на что хватило бы 15 млн в год.

Также в 2008 году был создан Фонд предотвращения загрязнения морской среды – один из трех фондов, действующих в министерстве экологии. На сегодня в фонде скопилось 95 млн  шекелей. Но эти деньги лежат мертвым грузом и не тратятся на необходимое оборудование.

- Почему?

Оборудование, которое мог бы закупить этот фонд, попросту некому обслуживать. В Израиле до сих пор не созданы профильные команды по борьбе с нефтяным загрязнением. У нас этим занимаются пожарно-спасательные службы. Именно их вызывают в случае разлива нефтепродуктов.

- Где взять профильные команды, о которых вы говорите?

- В Израиле есть поисково-спасательные подразделения в составе Службы тыла. Их личный состав – несколько сотен человек. Обучить их действиям при разливе нефти – вполне подъемная задача.

 «Я бы не советовал купаться в море этим летом»

- Вы сами ходили собирать мазут?

- Да, но не брал с собой детей и жену. Испарения нефтепродуктов опасны, это не должны делать волонтеры. Если вы задействуете солдат – проведите им инструктаж и дайте специальные костюмы.

- В минэкологии заявили, что к лету берег очистят, и в море свободно можно будет купаться…

- Я бы никому не советовал этим летом идти купаться. Чтобы отчистить мазут от камней и скал, тряпок и усилий волонтеров недостаточно. Нужно специальное оборудование -  биорастворы и щетки.

Для того же, чтобы убрать загрязнение, залегшее на дно, в бухтах и заповедниках, нужно привлечь специалистов и выделить на это деньги.

Для минэкологии эта ситуация крайне неприятная. Они выпустили обращение, призвали подрядчиков, занимающихся очисткой акваторий, предлагать свои услуги. Однако пока они только собирают эту информацию и передают ее органам местной власти. Это даже еще не тендер. Даже сейчас министерство окружающей среды не в силах руководить процессом очистки. Ничего не закупается. Деньги на очистку ушли в местные советы и легли там мертвым грузом. А купальный сезон на носу.

Я пытался обращаться с этой проблемой к политическим движениям и партиям – с моей точки зрения тот, кто занялся бы этой темой, набрал бы дополнительные голоса избирателей. Но никого из политиков этого не заинтересовало. До выборов осталось мало времени, каждый «добивает» свои темы, каждый, как глухарь, сидящий на своем суку.

Когда мы собираемся это все чистить? Ответа нет. Никому это не интересно.

Специально для "Деталей", беседовала Дарья Гершберг. Фото: личный архив Вадима Манова, Pixabay, AP Ariel Schalit