Родные люди. Глава 60

Дед задумчиво стоял у окна, ожидая прибытия остальных родственников. В гостиной стояла звенящая тишина, казалось все, даже Раиса, замерли в ожидании того, что должно было произойти. Наконец, в комнату вошел Виталий с женой, за ним Алевтина и Павел, растерянные Варвара и Захар, последним, чуть замешкавшись на входе вошел отец Павла, Владимир Сергеевич. Пока все проходили и рассаживались, дед так и продолжал стоять спиной к вошедшим, услышав, что все уже расселись он обернулся и увидев внука, спросил у Павла: «Паш, а мать?»

— Она прилегла и уснула. Разбудить? — приподнялся было со своего места Паша, но дед жестом усадил его обратно.

— Не стоит.... Так, может быть, даже лучше, — дед задумчиво пожевал губами, после снова обратил взгляд на Павла. — А Ванька где? Как он там?

— Ванюшка с Галиной. Ребята так и уснули вместе на кровати, она за ним присмотрит, — ответив, Павел успокаивающим жестом положил руку на колено расстроенной, тихо всхлипывавшей Люсе.

— Отлично. Тогда начнем? — дед медленно повернулся к толпе напряженно сидящих кто-где домочадцев и уставился долгим, осуждающим взглядом на своего сына. — Вовка... Ты нам с матерью ничего не хочешь сказать?

Пожилой, с сединой на висках, полноватый отец Павла опустил глаза, продолжая упрямо молчать. Павел, не понимая, что тут вообще происходит, растерянно оглядел родню и что-то быстро зашептал жене на ухо, очевидно пытаясь выяснить подробности того, что упустил...

— Вов, что молчишь? Посмотри, подними голову — вот тут, связанная, сидит твоя родная дочь, — как только дед окончил говорить, все сразу зашушукались, удивленно глядя друг на друга. Алевтина привстала на своем месте, потемневшими глазами глядя на старшего сына. — Ничего не хочешь ей сказать?

— Хм... — продолжил дед, так и не дождавшись от Владимира Сергеевича ответа. — Ты знаешь, что она натворила? По ее вине часть наших гостей получила сегодня отравление. В моем доме! По ее вине Илюшка и Ольга чуть не погибли! Ты понимаешь это? Понимаешь? Альку она усыпила и готовилась... даже говорить этого не хочу! Что? Ты хочешь сказать, что всего этого не знал?

Побледневшая Варвара крепко вцепилась в руку Захара и смотрела на брата, отказываясь понимать происходящее... Роман ни на кого не глядя отрешенно опустил голову, вспоминая неподвижную дочь, опутанную трубками ИВЛ. Павел перестал перешептываться с Люсей и лишь с ужасом, застывшим взглядом впился в лицо жены, не веря в услышанное.

— Молчишь... Что, признаваться не собираешься, так? Ну, конечно, ты ничего не знал, — в голосе деда звучала горькая ирония. — А что ты знал? Ты знал, что у тебя есть дочь? Что ее матери требовалась операция? Только не ври! Хоть сейчас не ври! Твой ребенок, обиженный тобой, брошенный и преданный тобой, натворил столько, что сидеть ей теперь очень долго. А виноват в этом лишь ты! Только вдумайся по скольким статьям она пойдет. Так еще и шпионаж. Она слила нас конкурентам. Она сорвала сделку с немцами!

— Это я... — в тишине, пока дед переводил дыхание, чтобы продолжить речь, послышался слабый голос. — Это я! Германия моих рук дело...

Все разом обернулись на голос, удивленно глядя на наконец-то заговорившего мужчину. Виталий даже привстал со своего места, с недоумением глядя на Владимира. Павел так же растерянно смотрел на отца. Один дед утвердительно кивнул сам себе, как бы подтверждая то, о чем он догадывался уже давно...

— Вовка, но зачем? Это же все для семьи, для нас всех! — воскликнул Виталий, недоуменно оглядывая остальных членов семьи, ища в них поддержки. — Ты хоть представляешь, сколько мы потеряли денег? Как это ударило по фирме?

— Зачем? Это ты меня спрашиваешь зачем? Для семьи, говоришь? А ты-то какое отношение к нашей семье имеешь? А? — привстав со своего места, Владимир Сергеевич заговорил тихим напряженным голосом, все внимание присутствующих моментально переключилось с Виталия на него. — Тебе ли это спрашивать? Да кто ты такой вообще есть? Мошенник! Расскажи лучше, как ты умудрился втереться к отцу в доверие! Почему, за какие такие заслуги он передал тебе руководство фирмой?

— Владимир! Остановись! Прекрати! — попыталась образумить сына Алевтина, но тот, казалось, не слышал мать.

— Я пахал на эту фирму сколько себя помню! Я мечтал, я старался, я хотел быть достойным! И что в итоге? Всегда находился кто-то, лучше, умнее... а может быть просто везучее? — всегда тихий мужчина сейчас выглядел в конец обезумевшим. На губах выступила пена, руки тряслись как в припадке. Кругом были его родные и близкие, но говорил и обращался он только к отцу. — И когда я уже поверил в то, что меня оценили... Что же? Мой отец притаскивает непонятно кого в дом и передает ему фирму! А меня задвигает на задний план, как уже не раз было!

В комнате вновь воцарилась тишина, а потому на ее фоне особенно пронзительно прозвучал резкий, издевательский смех Раисы. Владимир стоял почти вплотную к отцу и смотрел на того с ненавистью. Взгляд деда же выражал сожаление и чувство вины. Он подошел к ближайшему креслу и устало присел в него, положив руку на сердце...

— Сереж, ты как, — моментально подлетели к нему Алевтина и экономка, но он мягко отстранил женщин, собираясь что-то сказать...

— Хорошо... раз ты так хочешь, я считаю пришло время рассказать все... — чуть подвинувшись и заняв более удобное положение, дед продолжил. — В комнате есть несколько человек, которые уже знают правду. Часть из них была в курсе с самого начала, другие узнали все совсем недавно. Но я благодарю и тех, и других, за поддержку, понимание и умение держать свое слово...

Дед кивнул Паше с Люсей, и та в ответ улыбнулась ободряющей легкой улыбкой. Валентина прошла к сыну, встала рядом с его креслом и положила руку на его плечо. Все приготовились слушать.

— Все прекрасно знают, что в свое время я воевал в Афгане. — начал дед тихим голосом. — Нас было трое, — кроме меня, «Мара», отец Русланки Амирова, и «Храм»... Отец Виталия. Настоящий отец.

В комнате раздался многоголосый шум, все удивленно переговаривались, посматривая на Виталия и его мать. Борис сидел, молча и внимательно глядя на деда, в его глазах не было удивления. Он слышал эту историю уже не раз...

— Прекратите, дайте договорить, — продолжил дед слабым голосом. — Недаром его так звали... Этот человек спас нас и еще часть людей из нашей роты. Он накрыл своим телом гранату. Но у него оставалась беременная жена, Валентина. Серега давно просил меня, если что случится, позаботится о его жене и ребенке. И я сдержал слово! Я поддерживал Валентину всегда, я помогал Виталику. Да, помогал! Но никогда не баловал пацана! О том меня просил его отец...

— И Виталик вырос достойным, умным, порядочным, — весь в отца! Уже давно я понимал, что именно в его руки не страшно передать фирму, что он все сделает для ее роста и процветания, никогда не предав меня и не обидев моих близких. Но как было объяснить это вам всем? Как? Кто бы из вас, моих детей, понял бы, меня в такой ситуации? Я же вижу всех вас насквозь! Понимаю, что из вас никто не потянет руководство! А особенно ты, Вовка... Ты вырос наглым, лживым тихушником. А то, что твой сын в сотни раз порядочнее тебя заслуга лишь твоей жены, его матери!

— Я принял решение представить Виталия своим родным сыном. Я знал, что никто из вас не станет спорить в такой ситуации и оспаривать мое решение. Сам я уже тогда понимал, что болен и долго могу не протянуть, — дед перевел дыхание и продолжил. — Вы можете осуждать меня, можете не соглашаться! Но я спас фирму. Точнее, ее спас Виталий. И я очень надеюсь, что теперь, когда вы уже все знаете правду, ваше отношение к нему не изменится.

Дед замолчал. Виталий нерешительно вглядывался в лица уже давно ставших для него родными домочадцев и не находил ни тени неприятия и осуждения. Все смотрели на него тепло, с пониманием, кое-где мелькали ободряющие улыбки. Взволнованная Римма уткнулась носом в его плечо и всхлипнула.

— Ты мой сын, — обратился дед к Владимиру. — И я не могу тебя судить или любить меньше... Судить тебя будет лишь твоя совесть да жена, которой тебе придется все рассказать! А вот Раиса, твоя дочь, сядет и надолго. Оперативники приехали, пусть кто-нибудь спустится, встретит...

* * *

Был канун нового года и в коттедже Калинкиных царила праздничная суета. Намечались сразу два больших праздника, — новый год и свадьба. Молодые решили просто зарегистрироваться и отпраздновать событие в тесном семейном кругу. Валентина хлопотала на кухне, Ольга и Илья, помогая горничной, чинно расставляли посуду на столах в гостиной. Заметно располневшая Люся дремала в кресле тут же, а прочие взрослые с детьми украшали комнату и елку.

Хлопнула входная дверь и в дом ввалились веселые, припорошенные снегом Борис с Алькой.

— Наконец-то приехали! Думала, что вы не успеете! — расцеловала подругу и сестру Олька . Илья обнялся с Борисом.

— Рейс задержали! — стряхивая с сапожек налипший снег, ответила раскрасневшаяся с улицы Алька. — Так здорово, что Борька приехал меня встречать. Я думала, что вы тут все заняты, не до меня!

— Да как бы я тебя в аэропорту бросил одну? — снимая с девушки заснеженную шапочку и отряхивая ту о колено рассмеялся Борис. — Вдруг бы потерялась? А у вас тут как? Все уже готово? Молодые где?

— Готово! Давно готово! — Илья посмотрел на часы. — А вот молодожены наши задерживаются! Может быть позвонить?

— Не стоит, собирай всех, выходим, — сказал вышедший встретить дочь Павел. Ванька моментально повис на сестре и полез с поцелуями.

Во двор встречать свадебную машину вышли все. Даже беременная Люся, накинув шаль на плечи, решилась выйти под пушистые хлопья падающего во дворе снега. Когда машина показалась в воротах, Николай дал отмашку и в воздух взвились десятки ракет, расцвечивая вечернее небо яркими ромашками салюта. Из машины вышел дед в белом костюме, подал руку нарядной, невероятно помолодевшей Алевтине. Они стояли в окружении родных и близких людей, глядя в небо, ловя лицами раскрашенные огнями разноцветные снежинки...

Конец.