Своя ноша тянет. Глава четвёртая

Через два дня вернулся соцработник. Пошёл по подопечным. Здесь и нашли старую мать, лежащую почти у входа в сени. Мороз сделал своё дело.Собака молчала, лаять и как-то привлекать внимание людей два дня она устала.


Горе сближает людей — так думала внучка, которой позвонил её дядя, приходившийся любимцем своей старой матери. Она впервые за несколько лет вошла в знакомую избушку. Подписала какие-то бумаги медика, вызванного на освидетельствование смерти. Поговорила с участковым. Пока родня съезжалась, плохая внучка, напившись успокоительных сделала сё необходимое, с телом некогда любимой (не взаимно) бабушки.


Приехали все дети и внуки. Пришло несколько знакомых на похороны. Бабушка старенькая, к таким обычно приходит мало людей.


Отогревались и пили чай все у внучки. В небольшой (тоже) квартирке нашлось каждому и место и еда. По старой деревенской традиции дежурили ночь по очереди.


Сын приехал с огромной сумкой. В которую прекрасно вошло много памятных вещей. Пока два других горевали, этот причитая умудрился очистить и без того, ставшее убогим жильё старой матери.


Особенно его заботили документы на старый пятистенок, в котором проживала бабуля. Но документы были не найдены. Пришлось ему в этот же день срочно ехать домой, в свой город. А племяннице отдал старую швейную машинку. Сказал, что может забирать и пользоваться — память о бабушке. Погоревал над тем, что не убрал злосчастную наледь. Прыгнул в свою машину и помахав остальным скрылся озадаченный.


Потом звонил, узнавал, не нашлись ли документы. Но документы на дом нашлись. В них чёрным по белому написано: старая мать снимает (снимала) жильё у этого сына уже более 10 лет: так удачно он переделал документы на недвижимость.


Вот так, хитростью и льстивыми речами он взял то, что хотел взять с самого детства.

Прошло сорок дней. С племянницей начались разлады. И дядюшка не придумал ничего лучше, чем обвинить её в краже этой самой швейной машинки. Приехал, взял участкового и, так сказать, изъял «добро». Наслаждаясь непомерным удивлением этой особы-племянницы.


Не поленился приехать ради такого дела на автобусе. Сэкономил, видимо, на бензине. С этим чемоданом вернулся в свои хоромы и радовался, что теперь всё, что нажили отец и мать — его собственность.


Да вот незадача: через год по миру прошла страшная волна воспалений лёгких. Вот этой волной и «пришибло» его. Отправился он на тот свет, и последнее, что видел в своей квартире — швейная машина, упакованная в чемодан. И машинка и её чёрный безобразный пыльный чехол были ровесниками сынка.


И сейчас, бредя по невыносимому зною, привлекая зловонием всяких насекомых, он брёл, навечно связанный неразрывными узами с никому не нужной тяжестью. Ещё и камни в сетке из человечьей кожи больно саднили спину. Жаль, что поделать с этим больше ничего нельзя.


На гору взобраться не получалось — тяжесть мешала. Человека обходили другие, которые ушли в иной мир чуть позже, но имели более лёгкий багаж. Даже эти попутчики сторонились странного типа. И наверное, правильно делали.