Картинки из-под смородинки и малинки

 


          
Признаться честно, это дачно-огородное хозяйствование на шести, а то и на четырех сотках мне было не по нраву. Мало приятного, когда твоя работа с четырех сторон постоянно оценивается пристальным глазом соседа. И это не элемент паранойи, это действительно так. Я и сам невольно участвовал в этом процессе. Тут каждое твое действо было предельно открыто и в непосредственной близости. Кому-то, кто более прилежен и не так ленив, как я, такое положение вещей может даже нравится. Им даже этого хочется, ведь именно поэтому они не желая не сил, не времени буквально ползают по своему участку, выискивая тот единственный оставшийся сорняк, не дающий им покоя. Как бальзам на душу, им похвала соседей. А мне это не нужно было. Пусть мой огород был далеко не в идеальном порядке. Но это не преследовалось изначально. Хотя я и сейчас не скажу, зачем он мне был нужен. Скорее всего, чтобы не отставать от других. Ну и чтобы хоть как-то разнообразить серую монотонную жизнь  типичного российского работяги. С другой стороны такой вот садово-огородный  конгломерат позволял познать, чем дышут горожане, на примере  ближайших дачных соседей. Сидишь, бывало на маленьком стульчике, берешь смородину или малину, тебя не видно и не слышно. Зато ты и видишь и слышишь все. Один из выводов – настоящие мужики время проводят не на дачах. Во всяком случае, на участках, соседних с моим,  доминировали женщины. Вот супружеская пара: он – маленький, плюгавенький; она – высокая, мосластая. Обоим лет за пятьдесят. Любят на даче выпить. Их участок через два от моего,  по диагонали. Видно их плохо, зато слышно отлично. Тем более,  когда они подопьют, разговор идет на повышенных тонах, периодически переходящих в ор и визг. Происходит это не единожды и как по сценарию: сначала бубнят неразборчиво, наверно тосты произносят, потом поют, а далее разборки. Жена: - А ты зачем топор принес? Хочешь со мной тут разделаться? Далее звуки борьбы и потом его жалобный вой: - Развяжи меня.               
 Долго он ее уговаривает, в конце концов, ей надоедают его причитания, она его освобождает. Что там дальше происходит мне не видно, но слышно как она его напутствует: - Иди, иди, вешайся.                В общем, концерт продолжается. Слева от меня семья, муж, жена и сын. Вижу, что огородники они еще хуже, чем я. Но суетятся, особенно хозяин. Столбы укрепляет, проволоку натягивает. Судя по репликам со стороны жены в присутствии сына, понятно – муж не в авторитете. Дальнейшее в подтверждение догадки. Хозяйка с сыном села обедать. Мужа не зовет. Разлили суп, похлебали. Сын, глядя в кастрюльку с остатками супа:- Мам, в суп муха упала.                Та молча выплескивает суп на землю. И вот он хозяин, летит: - Вы зачем суп вылили? Сын: - А в него муха упала. – Да я бы и с мухой съел.                И такое в голосе отчаяние, как будто последнюю надежду отняли. То ли он об этом супе с утра мечтал. Еще одни соседи. Эти с претензией на значимость. Она в городе каким-то функционером была. Да и он вроде тоже. Выражения лиц у обоих наверное с той поры официальное, надменно-презрительное без всяких признаков улыбки. Овощи они не сажают. Нам они говорят, что пока мы вырастим свои плоды, они ими насытятся вволю с рынка. Деревья, травка, бассейн. Она занимается внуками, он с постоянно озабоченным лицом, что-то мастерит. Судя по дому и по состоянию участка у него получается. Разговаривают они мало и сухо. В основном разговоры происходят между бабушкой и внуками. Внуки, два мальчика дошкольного возраста бабушку называют просто по имени. Сейчас так модно. Старший – бабушкин любимчик, что позволяет ему исподтишка делать маленькие гадости. Он постоянно шпыняет младшего брата, то толкнет, то макнет головой в воду, когда они купаются в бассейне, то выбросит его игрушку. Все ему с рук сходит. А он начинает свои проделки практиковать с взрослыми. Не знаю, что он сделал по отношению к деду, чем вывел его из себя до такой степени, что тот его толкнул. Мальчик, не привыкший к такому обращению, взвыл. Будто две разъяренные гарпии с разных мест участка метнулись бабушка и дочь, мама мальчика.  По тому, как пулей вылетел за ворота дачи дед, я понял, что ему не впервой спасаться бегством от своих родных женщин. Короче, не перевелись еще на Руси женщины, но перевелись мужики. Да Бог с ними. Главное, что эти хоть меня не касались. А то ведь были и такие. Например, сосед был в пойме. Почему-то возомнил себя главным специалистом по растениеводству. Имел обыкновение на любой участок заходить как к себе. Мало того, что он отвлекал своими ненужными разговорами, так он непременно пускался в критику деятельности хозяина огорода. За его громогласность я звал его «Говоруном». Особенно Говорун любил начинающих огородников-любителей. С первых же дней приобретения участка я попал в поле его зрения. Сначала он вел себя насторожено, зондировал мой  психотип. Тут он просчитался, так как только он начал хулить мою работу, был выставлен за пределы моего огорода, причем в грубой форме. Он оказался злопамятным человеком. Уже более десяти лет прошло с тех пор, но он при встрече отворачивается, не хочет общаться.                Дачные скандалы – это самое плохое. Они возникают по разным причинам: из-за земли, заборов, мусора, из-за воды. Меня сосед обвинил в чрезмерном заборе воды. У него она текла плохо, потому что у меня шла хорошо. Правда, когда я у себя все перекрывал, у него ничего не менялось. Но тем не менее этот человек бесновался, матерился и даже бросался пустыми бутылками из-под алкоголя, которые он предварительно опустошал. И комедия, и трагедия – в театр не ходи.         
  Всякие были курьезы, есть чего вспомнить. Остались как-то с женой ночевать на даче. Электричества у нас не было, провода умыкнули охотники за металлом. Стемнело. Сидим с ней на втором этаже, спать вроде рано и заниматься чем-либо без света несподручно. Сидим у окна, звезды рассматриваем, разговоры ведем. Обстановка наверное навеяла тему НЛО. А окно у нас выходило на возвышенный правый берег Дона. И вдруг вижу я, как по горе  катятся два огненных круга. Как будто невидимый велосипедист едет, только колеса  светятся. Смотрю на жену. Судя по ее, устремленному вдаль взгляду, понимаю – тоже видит. – Что это?- Спрашивает. Я только плечами пожимаю. Минут десять мы это дела переваривали. А тут по горе опять «велосипедист» покатился. И все ниже и ниже. И пропал. И где пропал, чуть погодя небольшая вспышка осветила темноту. Тут меня осенило. Там же полигон. Не иначе у вояк ночное бомбометание. Не знаю насколько я был прав в своих догадках, но это нас успокоило. Можно было  не боясь пришельцев, отправляться ко сну.      А то еще было. Уже в густых сумерках вышел посидеть на крыльцо. Что за наваждение – у штакетника, там,  где заведомо ничего не должно расти, какой-то куст. Подошел, конечно. Точно, высокое растение, корень у соседа, а соцветием ко мне через штакетины пролез. Вся верхушка в цветах, отчего он и показался мне большим. Утром первым делом жену повел смотреть. Тут сосед нарисовался. – Это лунник начал цвести. Он же в сумерках цветы свои раскрывает. Вы что разве не видели раньше. Он же повсеместно растет.                Мы еле вечера дождались. Очень хотелось посмотреть, как цветок на глазах лепестки свои расправляет. Телефоны подготовили записывать процесс раскрытия бутона. В дальнейшем это стало традицией, потому что мы не могли пропустить это маленькое доступное нам чудо. И сейчас, если где-то в вечернее время вижу я это неприхотливое растение с множеством цветков, то непременно посижу возле, чтобы насладиться маленькой природной тайной рождения прекрасного.                К чему я все это повествую. К тому, чтобы показать, что в общем и целом на даче скука и тоска невыносимая. И один только рецепт избавления от этих неудобств – работать, чтобы сил хватало до дома, до постели добраться. Оно мне надо?