Игорёк

    В конце августа 1976 года я устроился на один завод. Постепенно знакомился с сотрудниками, вникал в устройство технологического оборудования, как ученик наладчика. В группе механика нашего КБ — четыре наладчика, я буду пятым. Есть ещё слесарь Володя и токарь Валера. Ну, и начальник есть, Анатоль-Саныч, он-то и поймал меня в отделе кадров, понравилось ему, что я с сентября начинаю учёбу в ВУЗе, на вечернем отделении.
    Но мой наставник Игорь пока отсутствовал, он ещё в отпуске. Поэтому вводил меня в курс Витя, у него 5 разряд. Два солидных дядьки с 6-м разрядом до наставничества не опускаются, они сразу дали мне кличку «Студент» (с этой кличкой я останусь до увольнения с завода на кафедру ВУЗа, когда был  уже на 6-м курсе).
   «Ты, студент, не торопись! Вот Игорёк придёт из отпуска, тогда хлебнёшь по полной!» И смеются. Витя не смеётся, пока Игорька нет - показывает оборудование, знакомит с тонкостями профессии. Эти тонкости он для себя шутливо свёл в восемь законов, названных по аналогии с законами Ньютона, по номерам. Фамилия Вити — Шмальц (надеюсь, Витя не обидится на меня). Первый закон Шмальца гласит: «Если голова не работает, то не… (нечего) лезть руками». С этим трудно поспорить: пока не поймёшь суть неполадки и не придумаешь безопасного способа наладки, то рукам делать почти нечего, кроме жестикуляции и почёсываний затылка.
    Но второй закон термодина… ээ Шмальца вводит в ступор: «Все бабы — дуры!» У меня это как-то не укладывалось в голове, ведь я недавно с одной юной особой подал заявление во Дворец бракосочетаний, и на 2 ноября нам назначено мероприятие, обычное для Дворца, но для нас с юной особой — мероприятие весьма значимое. Особа сейчас находится в соседней комнате и не знает, что я нарушаю её запрет — писать о ней, но я потихоньку, без имени-отчества…, тем более, что  мы с ней не «тридцать лет и три года», а сорок лет и четыре с лишним года вместе после 02.11.76г.
   Всё оказалось проще: под «бабами» Витя подразумевал сотрудниц КБ, работающих на технологическом оборудовании, которое мы и обслуживали, как наладчики. Сотрудницы эти, числом более десятка, хоть и отличались друг от друга возрастом, цветом волос, их длиной и степенью закрученности на бигуди, были поразительно похожи друг на друга тем, что регулярно нарушали ПЕРВЫЙ ЗАКОН ШМАЛЬЦА, но НИКОГДА в этом не сознавались! Поэтому приходилось расследовать нюансы возникших неполадок с учётом этой особенности, отражённой во втором законе Шмальца.
   Я не буду вас утомлять перечислением всех восьми законов Шмальца, только упомяну, что последний, восьмой закон Шмальц называл законом подлости, что роднит его с законами Мерфи.
Наш рассказ о другом. О другом человеке. Об Игорьке. Когда окончание отпуска Игорька приближалось, разговоры коллег о его скором выходе учащались и сопровождались тяжёлыми вздохами и скорбными покачиваниями головой из стороны в сторону. Так, возможно, в Японии ждут приближения цунами после выявления землетрясений тихоокеанского дна.
   Но придя в день «икс» на работу, я не увидел Игорька и вопросительно взглянул на слесаря Володю, говорившему кому-то по телефону, что Игорь Д. вышел на работу. Мне Володя сказал только «Сейчас увидишь!», как в зоопарке говорят родители ребёнку, приближаясь с ним к вольере с бегемотом или слоном. И правда, я увидел! Вернее, сначала я услышал. Наша солидная дверь в механичку вдруг от сильнейшего удара снаружи с грохотом открылась на весь размах своей мощной пружины, и в проёме возник… какой-то тщедушный шкет чуть выше полутора метров ростиком. Шкет разбежался от двери до противоположной стены (6 метров), где стоял упёртый в стену стол начальника, и в прыжке каратистским ударом по столешнице заставил стол стукнуть в стену, как таран в ворота средневекового замка.  Дверь при этом силой пружины была возвращена на место ещё громче. Затем шкет проорал шести или семиэтажное ругательство в адрес начальника и,  резко открыв дверь, исчез за поворотом, а бедная дверь, ведомая упрямой пружиной, снова с грохотом захлопнулась. Пыль, поднятая дверью, постепенно осела, и в наступившей тишине Володя спросил меня: «Ну, что, видел?» Я, не закрывая отвисшую челюсть, кивнул. И Володя вздохнул обречённо: «Вот это и есть Игорь Д.»
  Мне показалось, что даже дверь поняла, что Игорь вышел из отпуска. Лафа кончилась.
  Оказалось — нормальный мужик! Ну, ростом не удался, это мелочи. Ну, вспыльчивый, как будто на Кавказе родился — тоже не редкость. Главное — порядочный, умный, юморной! И работа с ним не в тягость, не соскучишься! Настроение поднимает на раз-два! Хохочет иной раз до слёз, а через минуту уже ругается так, что виноватый или убегает, или опускает голову обречённо. Самая главная особенность Игорька заключалась в том, что он в глаза называл любого сотрудника вплоть до самого главного ровно теми эпитетами, которые данный сотрудник заслуживал. Его боялись! Все, у  кого совесть была нечиста, обходили Игорька дальними дорогами, им правду о себе выслушивать было непросто. И совершать привычные для себя пакости они остерегались, если об этом мог узнать Игорь. Поэтому при нём все старались вести себя безукоризненно.
  Были  у него минуты, когда он вдруг задумается, засопит, глядя в одну точку. Лучше его в это время не трогать! Погружённый в себя, Игорь напоминал роденовского «Мыслителя». Как всё-таки жалко, что нельзя прочитать мысли другого человека! Они наверняка были высокими у Игоря, незаурядными.
Узнал я от него постепенно, что он один воспитывает дочку. А жена недавно у него умерла. Сердце. Давно болела. Несмотря на скупость речей Игоря о своей Танечке умершей, было понятно — как он к ней относился. Сопение говорило об этом больше, чем иные красивые речи.
  На свадьбу ко мне 2 ноября Игорёк приходил, в коридоре пристал после третьей рюмки — есть ли тут дамочка свободная? Мне нечем было его порадовать — все дамочки были с кавалерами.
  Время шло. Работали мы дружно, но в душу друг другу никогда не лезли.
А где-то через год, зимой Игорь в профкоме купил за 10 рублей билет на туристический поезд, вывозивший новосибирцев на выходные в Горную Шорию. В кассе вокзала такие билеты стоили 36 рублей. От вокзала «Новосибирск-Главный» поезд отходил по пятницам примерно в 20-00, а в субботу поутру — прибывал в зимнюю сказку: горы, лес и тишина. Многие были с лыжами, катались по горам. А поезд стоял на одном месте 36 часов, до воскресного вечера. А затем поезд всю почти ночь возвращался в Новосибирск. Прибытие - в 6 утра, люди успевали на работу к восьми. Я сам ездил в Горную Шорию дважды в ту зиму, но про то — отдельный рассказ. А пока про Игоря. Он в понедельник на работу не пришёл, а во вторник появился... с гипсом на руке! Побыл недолго, на расспросы отвечал односложно: «После расскажу».
   Пока Игорь был на больничном, ребята шутили про него, что ему повезло: сначала, наверное,  РУКОЙ решил проверить чьё-то незнакомое дамское «устье», оказавшееся с зубами. Могло, мол, быть намного хуже… Горную Шорию они при этом обзывали Горной Шкворией, рассказывали про неё всякое, в основном — непечатное. А когда Игорёк вернулся на работу, то мужики не давали ему проходу: «Ну, давай, колись, как ДЕЛО БЫЛО?» И где-то в обеденный перерыв Игорёк рассказал.
  «Вы же знаете, ребята, нельзя мне пить! Да и не пью я практически, но в Шквории этой в  соседнем вагоне с одной дамой уговорили мы бутылочку на двоих. До секса у нас не дошло, не хотела она. А выпить не отказывалась. Я всё думал, вот сейчас она разомлеет и … Но разомлел я сам. Начал хаметь — она в крик. Ну, я обиделся и пошёл в свой вагон. По её вагону я ещё шёл, там было за что ухватиться, а в тамбуре упал. Но первую дверь дотянувшись до ручки, открыл. Ползу к двери моего вагона по холодному железу. Поезд шёл в Новосибирск уже, ночь — полночь. Кое как дотянулся до ручки, открыл дверь. Слышу дамский голос, а следом — мужской. И вдруг открытая мною дверь резко закрывается, ломая мне пальцы на руке, как ножницами. Я заорал так, что сам оглох. Боль такая, сказать не могу! Я думал — отстриг мне пальцы этот фраер напрочь, но вижу — висят пальчики на честном слове, и кровь хлещет из них. Эти любовнички тамбурные думали, что дверь сама открылась, меня-то ползущего не видно было, а в шуме поезда и не слышно! Ну и хотели захлопнуть дверь на место. Одели они кое-как штаны свои и побежали за проводницей, у той в аптечке нашёлся и бинт, и йод, и таблетки обезболивающие. Жгутом кровь остановили, руку подвязали к верхней полке. А утром на вокзале мне вызвали скорую, отвезли в травмопункт. Ну, теперь выпить даже не предлагайте, мой стоп-кран уже сработал!»