и когда вновь и вновь...

Да пошли вы все! Все! Сволочи! Давно у Олега не было такого поганого настроения. И главное если бы кто-то поинтересовался у него, кто эти все сволочи, вряд ли он смог бы внятно ответить. Просто в последнее время все чаще появлялось вот это тошнотворное, липкое ощущение что жизнь просрана. Причем абсолютно и бесповоротно. Требовалось объявить виновника случившегося. Подходящей кандидатуры не находилось и тогда появилось абстрактное ВЫ. ВЫ  были в ответе за всё: За не полученный диплом к которому ползли 6 лет, за работу которая менялась раз в пол года, за 3 идиотских развода, за бесконечные надрывные разговоры с родителями, за постоянно растущие долги, за друзей которые конечно приглашали и звонили но уже не были с ним на одной волне и чувствовали себя от этого неловко.
Позавчера он опять поругался с Надей. Причем настолько, что впервые за все их качельные карусельные отношения, Надя (стальная сильная Надя, которая тащила его по жизни вопреки всему, как милиционер тащит упирающегося пьяного хулигана), заплакала, молча покидала в сумку какие- то шмотки и вышла не оборачиваясь. А он остался, весь в ореоле своей абсолютной правоты, принц на белом себе. Первые два часа всё складывалось по законам жанра: он курил одну сигарету за другой, пил коньяк и планировал как он будет ее глупую прощать, когда она вернется, и каким упоительным сексом всё завершится. Но потом позвонила мама. Она звонила раз в два дня по принципу узнать, что у вас всё в порядке. Обычно с ней общалась Надя. После разговора с ней мать успокаивалась. Поэтому услышав сына она сразу спросила, а где Надя. Олег всё ещё прибывавший в мантии своей правоты, задорно заявил что мадам свалила из квартиры, и слава богу наконец-то стало тихо. «То есть как, свалила?» судя по голосу мамино давление росло по экспоненте. «Ножками мам, ножками. Не переживай, через пару дней вернется пообщаетесь, будет что обсудить. Ты главное это… не дёргай меня ради бога. И давай на этот раз без морали и глубоких бесед ладно?»  «Ладно сынок. Только она не вернется». И сказано это было  настолько просто, настолько не похоже на любую из маминых интонаций, к которым он был готов что он растерялся. И вдруг ясно понял- не вернется. И внутренне взвыл. За что мне это? Что ВЫ все от меня хотите? Сволочииии! Два дня валялся дома закрыв окна и отключив телефон. Тупил в телевизор и опустошал холодильник (хорошо Надя успела закупиться перед уходом). На третий день душа потребовала выхода в свет. А именно зайти в уютный барчик за углом и сидя за стойкой поделится с кем нибудь… или просто пообщатся…
В баре было много народу. Все таки четверг. Но как назло это были в основном парочки живущие по соседству, или студенты. Не те не другие для общения не годились. В общем одиночество в толпе. Дурной, кругом чужой и неприкаянный он пытался первый раз в жизни напиться. Сам. В караоке какой то парень пытался исполнить «костер» Макаревича. Олег улыбнулся. Когда то и он пел эти песни под гитару. Образ Макара ему очень импонировал. Как там было… три сестры…три создания нежных… да уж, это точно про него.
А в кафе напротив за столиком сидели три женщины. Они были настолько разными что с первого взгляда трудно было даже предположить что между ними общего. Ярко накрашенная и вызывающе одетая красивая брюнетка с несчастными глазами, высокая утонченная мечтательная  блондинка в длинном платье и берете собственной вязки (этакая поэтесса) , и третья…ничем не примечательная милая женщина средних лет в джинсах и свитере. Это кстати и была Надя. Вот уже полчаса они втроём молча наблюдали за Олегом. Театр одного актера за стеклом.
Наконец Блондинка спросила: «И что? Это окончательно? Ты решила?». Надя ответила не сразу. «Не знаю…боюсь знать…» … «А по-моему давно пора было заканчивать весь этот цирк» брюнетка нервно закурила… «в самом деле сколько ты собиралась его тянуть Надь? Жизнь одна и другой не дадут. А вокруг столько других которые ждут тебя». Надя улыбнулась «меня не ждут… я прихожу сама. Туда где уже выжжена земля. Интересно кто постарался». Брюнетка вскочила «Опять?!Это было 20 лет назад!» но под взглядом Нади села назад  и сникла.
 С Любочкой Олег познакомился в 19 лет. Яркая, искристая, своя в любой компании, она казалась была слеплена специально для него. И обнаружив ее растрепанную на следующее утро, после знакомства, закутанную в его халат у него на кухне, он не сомневаясь ни секунды понял что это та самая, на всю жизнь. И к черту учебу, к черту всё что может хоть на секунду оторвать от неё. К черту родителей с их нравоучениями (как они вообще посмели….про его Любу…)…и в загс…побыстрее. А дальше начался ад. Все то что раньше восхищало (красота, общительность, обаяние) теперь бесило и вызывало спазмы ревности. Скандалы сменялись ледяной тишиной, злость сменялась депрессией и в завершении пошлый дурацкий адюльтер с бывшим однокурсником чтоб раз и навсегда оборвать этот кошмар.
«Девочки, не надо…ну что вы самом деле» беспомощно выдохнула блондинка. «А что, Надя права…» встрепенулась Люба «только ведь не я одна тут постаралась да Верочка?». Слезы покатились как то сразу, сильно и без предупреждения. «Верунь…прости я не хотела…»… «Я тоже не хотела…» прошептала Веруня.
Он познакомился с ней в театральной студии куда пошел с подачи энергичной маминой подруги которая предложила студию в качестве альтернативы зубодробительным походам к психологу (естественно маминому другу). Идея ему понравилась. Народ там собирался веселый разношерстый. Вроде даже что то играли. На третьей репетиции он заметил Веру. Образ Елены Соловей из михалковского шедевра («вы звери господа…»). Хрупкая, не реальная…женщина мечта. Они гуляли по набережной, читали Цветаеву и Бродского, ходили в театр, и ужинали сыром и вином. Правда через некоторое время оказалось что хрупкость и эфемерность плохо сочетаются с безденежьем. Богемная жизнь так же требовала затрат. В силу того что Олег все ещё наблюдал у себя остатки депресии и не мог полноценно работать, работала Вера. А отработав полный  рабочий день и наблюдая мужа возлежащего на диване в ожидании ужина, Вера очень быстро обнаружила что мечтательности и эфемерности в ней значительно поубавилось. А в месте с ними сильно сдали и чувства к любимому. И птица Вера взмахнув крылами улетела к новому воздыхателю, чуть менее возвышенному зато значительно более надежному. А Олег окончательно убедившись в своей никчемности, переехал обратно к родителям и пошел работать чем то вроде секретаря в небольшую фирму одного из маминых друзей. Возобновились походы к  психологу. Жизнь стала напоминать день Сурка. Тут его и обнаружила Надя. Она приехала на вызов к его маме, требовались уколы преднизолона.  Она появилась в его жизни спокойно и буднично, как будто всегда была просто он не замечал. И впервые у него был его быт, была еда, кто то спокойно выслушивал его мысли и не скандалил после очередного увольнения, была забота и любовь. Всё было ровно и спокойно. Абсолютно. И он не выдержал. Он пытался выбить ее из этого спокойствия любым способом. Ему опять хотелось фейерверка а рядом было ровное горение свечи. Он изменял ей с кем удавалось, скандалил по любому поводу, потом притаскивал цветы и лез с нежностями. А два дня назад он метнул гранату: «ты же железобетонная Надька. Именно такая и нужна. Ты не для любви, ты для жизни».
Олег спал опустив голову на руки. Три пары глаз смотрели на него. «Ладно девочки идите» тихо сказала Надя. «А ты? Как же Надя? Вернёшься?» «идите девочки…ему без меня нельзя».
Олег спал. Надя расплатилась и обнимая его за плечи тихо прошептала на ухо «вставай любимый. Идем дальше.»