Брат за брата!

  Семейный совет, собравшийся для принятия стратегически важного решения, присутствовал практически в полном сборе. Не хватало лишь младшенького.
Пашка с детства слыл безответственным разгильдяем, учился из рук вон плохо, вечно опаздывал и даже подпольно торговал в школе редкой, экзотической порнухой, которую одному лишь чёрту известно, где находил.
А едва достигнув семнадцати лет, и вовсе упорхнул из родного гнезда, хладнокровно проигнорировав стоны и причитания вечно тревожной матери.
На первый вгляд картинка казалась идиллической. Чай, пряники, сырно-колбасная нарезка, паштет, холодец, чинно наструганный хлеб. Полноватая бабушка с седой дулькой на голове осоловело таращилась в старый, пузатый «Panasonic», периодически позёвывая.  Выряженный в  голубую менеджерскую рубашку старший брат Эдик с фигурной брюнеткой-женой принимали участие в семейном "веселье", уткнувшись в экраны смартфонов и несколько разбавляя этим советский формат семейного вечернего суаре.
Лишь два нюанса указывали на нечто необычное и, возможно, даже пугающее.
Во-первых, мать с отцом то и дело поглядывали на висящие за их спиною часы. Он при этом постукивал пальцами по столу, а она глубокомысленно закусывала губу.
Во-вторых, разумеется, на столе отсутствовал знаменитый тёртый пирог, без которого у семьи Хомяковых не обходилось ни одно празднество. Вначале готовила его бабушка  - Валентина Григорьевна, затем дочь её - Людмила, а там уж по инерции яблочная сдоба легла на плечи невестки Светки, приведённой в дом старшим братом три года назад по материнской протекции, после законного бракосочетания в ЗАГСе.
Когда звякнула немыслимая в своей безвкусности трель входного звонка, отец с матерью подскочили так резко, что стукнулись головами. Эдик с женой настороженно переглянулись и отложили смартфоны. Бабушка откашлялась, высморкалась и нацепила очки для близкого расстояния с подклеенной лейкопластырем дужкой.
Казалось, что сейчас откроется дверь и в квартиру войдёт великий пророк, доверительно шепнувший присутствующим на ушко некие умопомрачительные тайны мироздания. Или, в крайнем случае, районный участковый, который укоризненно скажет: "Вы что ж это, граждане, без масок собрались в таком количестве? На дворе пандемия!"
Дверь действительно внезапно отворилась, но в квартиру вошел всего-то навсего младшенький Пашка. Да, собственно, уже и не Пашка давно, а Павел. Двадцать девятый год жизни в феврале пошел, как-никак.
- Я ж забыл, что на кольце с ключами и ваш до сих пор болтается, - засмеялся он, демонстрируя брелок. - А что это у вас лица такие?
- Всё хорошо, сына! - Мать подскочила, умудрившись одновременно его расцеловать, снять куртку и ненавязчиво, но убедительно подтолкнуть к столу. - Ты чего худой такой? Всё носишься да?
- Мам, ну не начинай, - скривился Паша, присаживаясь на край стула. - Я вот из-за этого отсюда и уехал двенадцать лет назад.
- Да, уехал, - подала голос бабушка. - А кто язву твою лечить будет? Всё детство ему тёрла, мяла...
- Бабуль, ты перепутала, - парировал Павел с ласковой улыбкой укротителя змей. - Язва у Эдика была. - И для верности ткнул пальцем в направлении старшего брата.
Бабушка высморкалась и спорить не стала. Эдик кашлянул и тоже не стал. Мама засуетилась вокруг сына, словно курица, умудрившись за считанные мгновения переложить ему в тарелку половину всего содержимого, присутствовавшего на столе.
- Правильно, пусть поест хорошо, - сказал батя, ковыряясь в зубах ножом.
- Я всегда ем хорошо, - осторожно ответил Паша. - А в чём дело вообще? Какие-то вы странные сегодня...
- Всё нормально, сынок. - Мамина улыбка была настолько натужна, что не обманула бы даже первоклассника.
- Да я ж и вижу, что нормально, - подозрительно сказал Паша, обводя глазами стол. - У вас последний раз такие рожи были, когда я в пятнадцать лет нашу квартиру в покер проиграл.
- И не напоминай! - махнула мать тряпкой. - Сколько нервов!
- Скажи ты ему уже! - проскрежетала бабушка из угла.
- Да, мать. И вправду, говори. Чего тянуть-то? - внезапно поддержал супруг тёщу.
- Так, ребята, вот это мне вообще не нравится, - разозлился Павел. - Что тут у вас за квесты?
- Чего? - переспросила бабушка, прикладывая руку к уху.
- Мама, неважно. Паша... - Людмила волновалась и подбирала слова. - Мы пригласили тебя по случаю... Коля, я не могу, - повернулась она к мужу.
- Ну, давай я скажу, - беззаботно предложил тот.
- Нет! Молчи уже! Сейчас, как ляпнет... Паша, в общем, Павлик...
- Паштет, Пахан, Пашок, - иронически подсказал младший.
- Не кривляйся. Паша, сынок... - она помассировала пальцами лоб. - В общем, ты знаешь, что три года назад Эдик и Светуля поженились.
- Точнее, ты их поженила, - уточнил младший, с плохо скрываемым сарказмом глядя через стол на брата.
- Так, я бы... - попытался подать Эдик голос, негодующе блеснув очками.
Света взяла его за руку и сделала какие-то ей одной понятные знаки губами.
- Господи, побудь человеком хоть один день! - повысила мать голос.
- Просто уточнил, - сказал Паша с абсолютно невинным видом кота, невозмутимо сидящего возле разбитого аквариума.
- Да, так вот поженились. - А детей Боженька не послал...
- Зато и дети их потом не пошлют, - радостно возразил Павел.
- Да прекрати уже! Ну, ты посмотри на него... Так вот, мы тебя, в общем, позвали, чтобы попросить об одной вещи...
- Оплодотворить её что ли за него? - заржал Паша на всю комнату. Но тут же смущенно осёкся поняв, что переборщил. - Извините, извините. Да... ну так, слушаю?
Но к его крайнему удивлению все молча смотрели на него. В комнате было слышно лишь тиканье часов да сытое мурчание украдкой полакомившегося паштетом кота Фимы.
- Вы чего? - испуганно спросил он, начав от неловкости размешивать давно растаявший сахар в чае. - Чего так смотрите на меня?
- Павел, - начала мать...
- Вдуть ей, короче, надо, - резюмировал отец, поскребя заросший подбородок.
- Коля!
- Не, ну а хули Коля! Мы до утра так ни хера не нарешаем...
Было очень тихо. Раздалось лишь лаконичное "звяк". Это лязгнула об чашку ложечка.
- Так... - сказал младший, приподнимаясь из-за стола.
- Паша! - умоляюще крикнула мама.
- Если это шутка, то она - дебильная, - тихо сказал Паша, обводя глазами присутствующих.
- Какая там шутка! - подала голос бабушка из угла. - Четвёртый годок бедняги-то живут, ябутся, а деток бох не дал.
- Мама! - вспыхнула Людмила.
- А что, тёща дело говорит, - хохотнул довольный отец. - Молодец, Григорьевна, за вас! - И опрометью влил в себя невесть откуда взявшуюся рюмку водки.
- Коля! - Людмила полезла под стол и достала оттуда пузатую литровую бутылку. - Это что такое?!
- Водка, - сказал отец,  закусывая колечком колбасы. - Сама не видишь что ли? Ну-ка дай сюда!
- Вы охуели тут все? - еще тише спросил Павел, скрестив руки на груди.
- Сынок, ты не понял...
- Всё я понял. Это розыгрыш, да?
- Паша, это... не розыгрыш. - Эдик снова попытался подать голос. - Понимаешь...
- Не понимаю! - внезапно заорал младший, стукнув что есть силы кулаком по столу, от чего женщины и даже глуховатая бабушка подпрыгнули, а сервиз издал тревожный звон.
- Паша, Паша!  Сынок, успокойся! Я нормально хотела всё объяснить. Это ты виноват! - прикрикнула она на мужа, который умудрился себе налить уже вторую рюмку.
- Что ты мне хотела объяснить, - спросил Павел с неестественным спокойствием врача, беседующего с душевнобольным. - Что я Светке присунуть должен? - Господи! - он заткнул себе уши, закрыл глаза и что было сил замотал головой. - Я хочу это всё развидеть!
- Сына... - Людмила ласково взяла его за руку.
- Нет! - Паша подскочил, как ужаленный. Не трожь меня! НЕ ТРОЖЬ. Может и тебе что-то такое от меня надо заодно?
- Херню там хорош гнать, - отрыгнул отец.- присунуть только Светке надо. Да, Светуль?
- Коля! Паша! Господи, да что же вы все несёте??? - Людмила обхватила руками лицо и расплакалась.
- Я несу? - поразился Павел. - Погодите, по-моему, это вы мне предлагаете выебать Свету!
- Паш, ну, в самом деле! - возмутилась Светлана.
Чувствуя поддержку, Эдик прокашлялся.
- Я не позволю... - начал он петушиным голосом.
- Да ты-то вообще молчи, терпилоид, - Паша махнул рукой. - Так... батя, ну-ка ляпни мне.
- Вот это дело! - оживился отец. - Вот это я понимаю. Разумное решение.
Он уверенной рукой налил младшему прямо в чашку добрую её половину и протянул через стол. Павел залпом выпил и шумно выдохнул.
- Так, - сказал он, массируя виски. - Еще!
- Закусывай только, - заботливо напутствовал Николай, повторяя процедуру и подвигая блюдце с колбасой.
После выпитой чашки водки Паша немного успокоился.
- У вас реально что ли никак с детьми не получается, - настороженно обратился он к брату, жуя колбасу.
- Никак, - виновато ответила за того Светлана. - Мы все анализы уже сдали, всех врачей обошли. Говорят, проблема не во мне.
- Ндааа... тут я, конечно, верю. Эдик у нас и целовался-то лет до двадцати пяти только с мамкой.
- Ничего не только, - сказал Эдик, поправляя очки.
- Ну да, ну да. С бабулей еще... Не, ну вы даёте, конечно. Напишу на фейсбуке - не поверят!
- Не вздумай! - ахнула мать. - Позорить он нас еще будет перед людьми.
- Стопэ! А то что малой на меня похож будет - вас не опозорит?
- Сынок, так вы ведь с Эдичкой тоже похожи, - заулыбалась мама.
- Ни хера не похож я с этим ботаником, - буркнул Паша. - Я как-то удачнее получился.
- А почему малой?  Я бы девочку хотела... - мечтательно протянула Светлана.
- Бать, еще, - хмуро сказал Павел.
- После третьей - перекур! -  оживился отец, радостно разливая жидкость по чашкам.
На балконе было зябко, тем более - босиком. Комнатные тапки с продавленными задниками Паша ненавидел с самого детства.
- Бать, ну... она мне вообще-то не очень, - неловко начал он, переминаясь с ноги на ногу по ледяному кафелю. - Спасибо, у меня свои...
- Понимаешь, сынок, - ответил Николай, по очереди им прикуривая. - Мне, если по правде, и мать твоя была... не очень. И что? Ничего. Пригрозили заяву накатать - женился. А хули? Стерпелось, слюбилось. Вас вон двоих выстрогали!
- Ахуееть! Вы мне никогда об этом не рассказывали...
- А мы тебе еще много о чем не рассказывали, - мрачно сплюнул отец вниз.
- Так... пффф... - Паша пьяно фыркнул и нечаянно выронил сигарету. - Бать, ну, у нее, понимаешь... - он замялся, - усики. Так-то вроде не особо и заметно - а против света...
- Усики - пропуск в трусики, - похлопал его по плечу отец. - Не сцы сына. И не таких ****и в молодости.
- Бать, да ну чего вы все... Нееет, сегодня слишком много информации для одного дня.
- Идём, - скомандовал отец, выщёлкивая окурок. - Надо еще догнаться. Тогда оно всё само пойдёт, как по маслу.
- Фу, только вот не надо этих аналогий! - страдальчески простонал Паша.
За столом тем временем развивались события. Эдик и Светлана, очевидно, не выдержавшие стремительного накала страстей, тоже решили промочить горло и, судя, по несколько деревянным жестам и просветлевшим глазам - весьма основательно. Пригубила, кажется, даже бабуля, задремавшая в своём углу. Кот невозмутимо лизал яйца.
- Нет, ну вот вы серьёзно это всё? Не в шутку? - обалдело спросил Павел, автоматически наливая следующую порцию.
- Сынок, серьёзно, - трагически ответила мама, промокая глаза платком. - Мне перед подругами стыдно. Ну как так? Три года живут - а детей нет!
- А за то, что я Светке, извиняюсь, всандалю - за это стыдно не будет? - возмутился Павел, шумно выдыхая перед приёмом горячительного внутрь.
- Сынок, так никто ж не узнает! - обрадованно сказала мама.
- Дело говорит, - кивнул отец зевая. - Я, например, кроме Витьки и Славки - никому не скажу. Могила!
- Ты сдурел что-ли? - подскочила Людмила. - Какой Витька? Какой Славка? Эти алкаши всему двору разбазарят!!! Да и потом, к чему им самим эта информация?
- Никакие не алкаши, культурные люди вполне, - пожал плечами отец, уклоняясь от прямого ответа. - У Славки образование, кстати. Автослесарь...
- Нет, ну а... ну почему я? - Павел обхватил руками голову. - Это же полная дичь!
- Ну а кто, сынок? - горестно спросила Людмила. - Не чужой же кто. Что, может вон Витьке со Славкой предложить? - горестно мотнула она головой в сторону мужа.
- Могу предложить, - невозмутимо согласился Николай.
- Да молчи ты уже! - замахнулась на него жена вафельным полотенцем. - Ну придурок прям какой-то!
- И... когда же мне приступать прикажете? - иронически поинтересовался Павел.
- Сынок, да чего торопиться-то. Вся ночь у нас...  у вас впереди. Подожди вон, картошечка тушится, курочку пожарила...
- Да какую курочку! - Внезапно завопил Павел, вскакивая из-за стола. - Какую к ***м курочку! Вы мне тут Светку пожарить предлагаете! О боже, как же это ужасно звучит, - он мотнул головой.
- А чего это ужасно? - возмутилась вдруг захмелевшая Светлана. - Я, между прочим, очень даже ничего. За мной кроме Эдика еще трое бегали!
- Бегали - да не догнали! - прыснул Пашка. - Тоже из общаги, небось, как и ты. Вот и досталось сокровище такое нашему гАрАдскому Эдику.
- Ой, что говорить с хамами! - огрызнулась Света, тщательно симулируя усиленную обиду.
- Так... я... - Эдик попытался что-то сказать, но вместо этого медленно снял очки и начал их протирать прямо кухонной скатертью.
- Вечно он с двух рюмок налакается, - махнул Пашка рукой. Задумчиво посмотрел на мать. - Так это всерьёз всё что ли? Не могу поверить никак.
- Сынок, серьёзнее некуда! Эдику тридцать три годика - возраст Иисуса Христа. А деток - так и нет.
- У Христа их тоже не было, - проворчал Паша, потянувшись за бутылкой.
- А у Эдика должны быть! - отрезала мать. - Чтобы как положено. Чтобы, как у всех!
Пашка залпом выдул очередную порцию и мутным взглядом посмотрел на Светлану.
- Знаешь... а ты и вправду, вроде... ничего!
Он плеснул себе еще чуток напоследок и заботливо добавил к выпитому
- Ну... пошли, красота,  - вздохнул он, решительно хлопнув себя по коленям.
- Ура, ура, ура!!! - Света захлопала в ладоши. - Тёть Люда, он согласился!
- Конечно, согласился, - цыкнул отец, извлекая что-то языком из зубов. - Слышите, Григорьевна! - крикнул он задремавшей бабушке. - Проспорили вы мне полпенсии. Говорил же, что Пашка - боевой пацан. Не подкачает!
Валентина Григорьевна на мгновение проснулась, обвела окружающих бессмысленным взглядом и вновь, уронив голову на грудь, задремала.
- Вы еще и спорили на меня?! - поразился Пашка. - Да вы вкрай тут все охуели!!!
- Паш, ну пойдём уже, а? - Света сделала последний глоток, проверила в отражении телефона причёску и встала из-за стола обольстительно улыбаясь. - Пора начинать...
- Тут суть - не начать, тут суть - кончить, засмеялся батя, слегка промахиваясь бутылкой мимо чашки. - Давай, Пашок, удачи. В апреле заделаете - к Новому Году подарочек как раз будет, хе-хе...
- Идём - так идём, - пожал плечами Паша, конфискуя у отца спасительную чашку. Впитав содержимое в два больших, жадных глотка, он по-гусарски швырнул её прямо на пол. - Так что, Эдя, ты не против?
Эдик спал лицом в холодце и, похоже, был не против.
Лихо утеревшись тыльной стороной ладони, Павел сверкнул глазами, подошел к Светлане и взял её за руку. Та делано потупила глаза, часто-часто моргая ресничками.
- Бох вам в помощь, деточки, - прошамкала внезапно проснувшаяся Валентина Григорьевна, широко их крестя.
- Пашка, не опозорь батю! - напутственно отрыгнул ему в спину Николай.
Мама плакала. Всё так же плача, она откупорила бутылку, налила себе полную чашку и залпом её проглотила, давясь и кашляя.
И лишь один кот снова лизал яйца с самым невозмутимым видом, пока новообразовавшаяся чета, пошатываясь, брела в сторону спальни. Похоже, ему суждено было остаться последним вменяемым существом в этой похабной квартирке.
  Мерзкое похмельное утро, как всегда глухо и внезапно обрушилось обухом топора на чугунные головы. Первой, конечно же, проснулась Людмила. Если быть откровенным, то почти и не спала.
Тяжело охая, она по частям приподнялась в кровати. Глянула в стоящее на тумбочке зеркальце и с испугом отпрянула от собственного отражения. Николай беззаботно храпел, задорно выгнув колесом мохнатую грудь. Руки были широко разбросаны в стороны. Казалось, что он во сне от кого-то отбивался
Протирая глаза и зевая, Людмила его толкнула.
- Хрбрпрфшшш, - неопределённо ответил он.
- Вставай! - громким шепотом шикнула Людмила. - Дрыхнет он...
- Катюшка, солнце, подожди немножко, - капризно промямлил он, сложив губы трубочкой.
- Какая Катюшка! - возмутилась Людмила, со всей дури отвесив ему звонкую затрещину по плешивому черепу. - Ах ты скотина! Я тебе дам Катюшку!!!
- Что? Кто? - от удара он подскочил и сел, тупо пяля глаза. - Нападают?
- Я те нападу... кобеляка! - негодующе рявкнула Людмила, зябко кутаясь в красный махровый халат. - К детям идём! Посмотрим чё там, как... Катюшка!
Растирая себя от утреннего холода руками, она тенью выскользнула из комнаты. Плохо соображающий Николай по инерции поплёлся за ней, тряся головой и отчаянно зевая. Спал он в полосатых семейных трусах и чёрных носках.
Людмила на цыпочках подкралась к спальне, осторожно отворила дверь и заглянула внутрь. Светка с Пашей дрыхли под одеялом, тесно прижавшись друг к другу.
- Прелесть то какая, - умилилась Людмила. - Валечкой назовём. В честь мамы моей.
- Пацан будет, - авторитетно заявил Николай, почёсывая пузо. Я с Витькой на ящик поспорил.
- Так ты... растрепал ему что ли? Да что ж ты за идиот такой! - Людмила снова наотмашь что есть сил шлёпнула его по лысине. - Совсем мозги пропил!
- Мам, можно там потише, - недовольно проворчал сонный утренний голос.
Супруги замерли. Голос принадлежал Эдику. Развернувшись, они к своему потрясению обнаружили, что тот лежал под одеялом с другой стороны от Светки.
- О Боже! - прошептала Людмила, прикрыв ладонью рот.
- Та ты шо! Картина маслом! - восхищенно крикнул Николай. - Ну, от двоих уж точно что-то да родится! Готовь, Витька, ящик!
И он азартно сотряс воздух крепкими, жилистыми кулаками, словно наперёд празднуя какую-то свою грандиозную личную победу.