Женька Из цикла старый город

Бабушка!
— А они,
— А они, -всхлипывал он
Его разбудил звонок будильника .
— Я забуду ЭТО.
— Я, уже почти не помню ЭТО...

Он слышал голос школьной технички.
— Фух, разбежались наконец. Начну с раздевалки.
Она вошла помещение с забытой сменной обувью и шапками на полу и услышала его жалкое сопение.
Женя висел на лямках ранца, высокой по отношении к его росту вешалке. Его голова была наклонена чуть вперёд, так крюк, для верхней одежды, не впивался ему в затылок. Он был одет в тяжёлый овечий полушубок и никак не мог протиснуть рукава, сквозь лямки. Он, даже не пытался сделать это, ведь на прошлой неделе он пробовал, но так и не получилось. И вот, снова.
Достоверно не известно, куда исчезли его родители, Женю воспитывала бабушка. Она была довольно почтенного возраста, не очень грамотная, но сердобольная старушка.
По-своему любила, но больше жалела его. Женя рос слабым, забитым ребенком. В его щупленьком теле еле теплилась жизнь. Он был гадким утёнком во всех смыслах этого слова. Из его носа часто тянулись сопли, то ли от простуды, то ли от постоянных слёз.
Его гнобили одноклассники, сторонились девочки. Да и сам себе, со временем он стал жалок и противен.

— Ты уже не спишь?
— Сегодня будет аншлаг!
— Моя красотка Лилу,-твой мальчик чистит зубки и через полчаса будет уже готов,
— Мы покорим этот город. Они ещё будут писать о нас в газетах и показывать по местному телевидению.
Он напяливал на неё ультрамариновую юбку- пачку, коротенький топик,  водружал  на голову диадему с страусиным пером, собственного изготовления.
Сам он облачался в длинный плащ- а-ля Калиостро пополам с Гудини. Обтягиваюющие выше щиколотки брюки, для Советского Союза кажущиеся  слишком вызывающими. Бриолинил  и так не слишком густые волосы, склеившись они делали его лицо ещё более узким. Прижимал  к себе свою малышку. Он любил её больше всех на свете.
Она была той единственной, что заставляла его сердце трепетать. Его Лилу.
-Ли-Лу, Лилу, моя любовь!- напевал он ей разрезая спелое яблоко. 
Благодаря ей, он обрёл себя. Ему никто никогда не помогал.
Разве что мешал, забивая его индивидуальность в дальний угол его неразгаданной души, до которой то и дела ни у кого не было, превращая его в кусок желе- жалкого подобия мужской стати, боязливо выглядующего из-за несвежей бабушкиной юбки.

— Доверься мне, девочка моя!
— Мои наряды в совокупности с твоим природным обаянием заставят  их улыбаться нам.
Маленькая обезьянка прижималась к нему щекой, обнимая за шею.
Евгений проверял плёнку фотоаппарата, укладывал штатив и реквизит в длинную черную сумку.
— Да, да моя дорогая, мы откололи ножку рюмки!
Он плохо учился в школе. Английский давался с трудом. Но теперь он почему-то начал заглядывать в словарь выискивая изысканные словечки, дабы подчеркнуть загадочность своего образа эдакими выпендронами.
Это слово, он увидел тоже там, оно звучало, как  patte, что  в дословном переводе, означало «лапа». А ещё означало: обескуражить, перевернуть все с ног на голову, выбить почву из под ног.
И это ему удалось. Детвора  показывала на него  пальцем, видя в нём злого волшебника в длинном развевающемся на ветру чёрном плаще мантии с накинутым на голову капюшоном закрывающем половину лица. Старики  недоуменно таращили свои подслеповатые глаза, оглядываясь в след.
И это было гораздо приятней и спасительней, чем просто жалкие взгляды прохожих, обиду на тех из глубокого детства, которых он всё никак не мог простить.
А ещё, по выходным он зарабатывал деньги.
В эти моменты он, даже мог не много покуражится над толпой. Он произносил специальное словцо и обученная Лилу по его щелчку делала ужасающую гримасу, оттопыривая палец показывала  фак.
А вечером он садился за бабушкин старенький Зингер и строчил новую юбку мартышке, а себе новый экстравагантный прикид. Эта хрущёвка со старой мебелью и швейной машинкой всё, что досталось ему в наследство .
Лилу через несколько лет умерла, её угостили  фотографирующие в парке конкуренты.
Он осунулся, эпатажный пыл прошёл, правда его ещё можно было видеть бродящим вечерними улицами города. Он был всё в том-же плаще, но выглядел уже просто городским сумасшедшим. Кто-то говорил, что он завёл большую рептилию.
Женька, Женька...
Я надеюсь, что ты жив и сейчас работаешь модельером в далёкой стране. Наша не стала для тебя колыбелью.
У тебя есть настоящая любовь, может не Лилу, а какой-нибудь Жорж.
Но ты счастлив и тебе больше не снится бабушкина юбка.

24.07.2020