Эксперты иногда ошибаются. Часть вторая

Для вынесения обоснованного решения по делу, судья должен прийти к внутреннему убеждению, что все необходимые факты и обстоятельства установлены и основаны на исследованных судом доказательствах, не вызывающих сомнения. Это совсем не значит, что суд должен установить абсолютную истину, которая непостижима, в принципе. Достаточно, хотя бы, того, чтобы сведения о наиболее важных деталях преступления не противоречили друг другу.
А противоречий в деле было много!
Николай Максудов, водитель КАМАЗа, который ехал навстречу автомобилю, в котором Анна Ивановна совершала поворот, видел, как пешеход, с рюкзаком на спине, сначала вышел на проезжую часть, пытаясь перейти улицу, а потом, увидев мчащийся на него автомобиль, развернулся и выбежал на тротуар, где был настигнут и сбит.
Максудов, остановив свой грузовик, подбежал к потерпевшему, справился о его состоянии и вызвал скорую. Выступая свидетелем в суде, Максудов, не смог указать, в какую часть тела потерпевшего пришелся удар при наезде, так как наехавший на пешехода автомобиль перекрыл обзор.
Сам потерпевший, подтвердил, что он вынужден был возвратиться на тротуар, при неудачной попытке перейти дорогу, был настигнут легковым автомобилем, который наехал на него, ударив правой передней дверью в спину. Затем, от удара Степан Лиходеев наскочил на бетонный столб. После удара о столб, потерпевшего, с его слов, отбросило назад, к автомобилю, где он тут же получил еще один удар, на этот раз – правой задней дверью в правое плечо, после чего упал, ударившись о землю ягодицами.
Врач скорой помощи, Наталья Критская, сообщила в суде, что, при том, что она точно не помнит конкретное место, где осматривала потерпевшего, тем не менее, хорошо помнит, что на спине у него была большая гематома, на затылке рана, а на лице ссадины и кровоподтеки; указала, что все повреждения она обработала, наложила повязку на рану и сделала обезболивающую инъекцию. На вопрос государственного обвинителя, почему на следствии она не указывала о повреждениях на спине и затылке, Критская ответила, что сейчас она о том событии помнит лучше.
Самым сложным для меня было то, что даже сама обвиняемая сообщила, что наехала на пешехода, но ни какие подробности наезда назвать не смогла: видела потерпевшего, сидящим у бетонного столба.
При всём, при этом, не было обнаружено повреждений на одежде и рюкзаке потерпевшего.
На автомобиле также отсутствовали какие-либо следы, подтверждающие контакт автомобиля с пешеходом.
Получается, коль нет следов контакта, то и наезда не было?!
Тогда остаётся версия о том, что потерпевший получил повреждения, ударившись о столб и другие предметы, при попытке избежать наезда.
А будет ли в таком случае состоявшимся само событие преступления?
Ведь, если немного абстрагироваться от конкретных условий происшествия, то любой получивший повреждения, при падении от внезапного громкого звука самолета, переходившего звуковой барьер, сможет привлечь к ответственности и лётчика, и его работодателей!
Нередко приходится сталкиваться с тем, что свидетели в судебном заседании дают более подробную информацию о случившемся, чем они сообщали раньше, на следствии. Такой феномен противоречит нормальной психофизиологии, поскольку человеческая память устроена так, что с течением времени, многие детали событий забываются.
Однако, в суде, с памятью участников часто происходит наоборот. По разным причинам. Одной из причин приукрашивания воспоминаний новыми деталями является конфабуляции – воспоминания, как о выдуманных фактах, так и о том, что происходило реально, но в другое время (раньше или позже описываемого), но с другими участниками событий и в другом месте. При этом, совсем не обязательно, что ложные воспоминания возникают у психически больных людей. Иногда человеку, который узнал подробности дела от других людей, кажется, что и сам он это всё видел и слышал. Такой свидетель сам достраивает в памяти целостность эпизодов и искренне выдаёт за истину не существовавшие в действительности факты.
Вряд ли врач скорой помощи, за прошедшие два года с момента ДТП с участием Анны Ивановны, ни разу не выезжал на подобные случаи. Еще менее вероятно, что с течением времени, память у врача улучшилась настолько, что она стала припоминать детали о которых не говорила следователю на допросе, состоявшемся через месяц после происшествия.
Решающее слово оставалось за экспертами...