Отрывок из романа Низвергнутые идолы

Отрывок из 3-й книги исторической трилогии Князь Буривой

- Здесь она, княже. Ждет тебя. Уж и не чаяла увидеть тебя…
Бравлин не вошел, он просто ворвался в горницу, освещенную двумя масляными светильниками. За столом сидела женщина, в наброшенном на волосы платке. Прошло почти двадцать лет, но Бравлин узнал ее сразу. И как он мог не узнать, ведь лицо этой девушки он помнил всегда, знал его с самого раннего детства. Она была его няней, она была товарищем всех его детских игр, прогулок. Она была с ним чаще, чем мать. Да, сейчас лицо, конечно, стало другим. Морщинки вокруг глаз, несколько седых волос в густых волосах, натруженные женской работой руки лежали на коленях. Но глаза! Сколько в них было любви, нежности к своему воспитаннику. Повзрослевшему, возмужавшему, но все равно оставшемуся для нее ребенком.
- Милуша! – Бравлин подошел к женщине и даже не опустился, а упал перед ней на колени.
Он схватил ее руки, он прижался лицом к ее теплым ладоням, целовал их, вспоминая такой знакомый с детства запах ее кожи. Он не помнил матери, образ отца в его голове был, скорее всего, неправильным, нарисованным сознанием уже взрослого воина, но Милуша была в его памяти всегда. И в годы рабства, и потом, когда он получил свободу и воевал в византийской армии на границах империи. И вот он дома. Да, он дома, потому что держал в руках пальцы самого близкого ему человека, чью любовь чувствовал и помнил все эти годы испытаний.
- Соколик мой, - прозвучал знакомый голос, голос из его детства. - Ты такой взрослый стал. Взрослый красивый мужчина. Вспоминал ли ты свою няню, думал ли о ней?
- Как ты жила, Милуша? – вместо ответа спросил Бравлин. – Ты здесь, не в княжеских хоромах?
- Так и жила. Когда все это случилось… - женщина замолчала и в ее глазах появилась боль. – Меня сначала обвинили, потом простили. Но видеть не пожелали возле себя. Мне пришлось вернуться к батюшке и доживать свой век, моля богов о том, чтобы ты был жив. Не верила я, Соколик мой, что смерть тебя у меня забрала. И вот тебя вижу. Теперь на сердце снова у меня легко и светло.
Они сидели вдвоем и разговаривали. Бравлин не только расспрашивал и выслушивал ответы. Он теперь сам многое вспомнил и говорил об этом. Добрые теплые руки Милуши помогли вспомнить многое, разбудить память и душу молодого князя. И они говорили о его детстве, о безоблачных годах, пока мальчик рос.
Много чего потом было. И упреки, и подозрения, что няня сама была в сговоре с похитителями. Княжича искали по всей округе, гонцов посылали на все дороги, во все торговые поселения по реке вверх и вниз. Но так никто и не нашел мальчика. Ни живого, ни мертвого. А Милуша жила надеждой, что вернется ее соколик, что минует его беда.
- И кольцо твое родовое при тебе, - женщина провела пальцами по металлу на шее Бравлина. – Восемь годочков тебе как исполнилось, так и одели его тебе. Наследником стал. Так и не снимаешь его? Вижу, ремешки новые вставлял, мало оно тебе теперь. И половину шеи не закрывает. Как же ты жил все эти годы, натерпелся, поди?
- Всякое бывало, Милуша, - задумчиво произнес князь. – И тяжко бывало и вольно тоже бывало. Да только сердце все одно в родные земли звало, манило. Березы по ночам снились.