Юность мушкетеров Xxx В которой д Афон начинает

ГЛАВА XXX
 
Как и предвещал г-н Лакан, в полночь у раненого д'Афона начался жар. Он горел, а из груди  беспрестанно вырывался отчаянный  брет:

— Огонь... Огонь... Сколько огня... Скоро он испепелит меня... Де Порот, д’Арамиц, де Шарон!.. Что же теперь будет с вами!.. Де  Порто, д’Арамиц, де Шарон…

В голове раненого одно за другим пролетали страшные ведения. Образы друзей, а так же давно убитого дядюшки Крильона появлялись и исчезали, как тени. Вместо них вставали окровавленные призраки мнимого брата жены Глайда, которого д’Афон заколол ударом шпаги, и гвардейца де Брюи, убитого им на дуэли. Потом прошлое смешалось с настоящим. То он видел, что это барон де Пиль держит его друзей в тюрьме, то это лекарь Лакан приказывает лакею убить де Шарона. Думая, что перед ним кардинал, он грозится, умоляет и тут же обнаруживает, что разговаривает с призраком Мезонфора, затем принимался проклинать леди Персис, советуя ей держаться подальше от де Шарона, а не то он нарушит свое обещание и передаст  какие-то бумаги кардиналу.   Часы полнейшего возбуждения чередовались с моментами глубокой прострации, когда начинало казаться, что он уже умер.

Бред продолжался всю ночь. Д’Афон был в полном изнеможении, когда жар, будто проявив к нему жалость вконец отступил. Только тогда господин Лакан смог с облегчением вздохнуть и заверить, что теперь, пережив эту ночь, господин д'Афон непременно поправится.

— Теперь нам нужно опасаться рецидива, — продолжал он, складывая инвентарь в свою сумку. — Если вновь повторится приступ жара, больной может его не вынести.

— И умрет! — воскликнул Томас.

— Вероятнее всего, да, — подтвердил лекарь. — Но пока этого не случилось, попробуем, всё-таки, спасти его. Я приготовлю одно снадобье, которое немного придаст ему сил.

 Приготовление раствора заняло не больше получаса, после чего Лакан подозвал к себе Томаса и указал на темно-коричневую жидкость.

 — Если он придет в себя и  станет просить дать пить, дадите ему вместо воды это снадобье.

— Вы уходите? — спросил с беспокойством Томас.

— Увы, я непременно должен побывать у пяти пациентов, но через не сколько часов я вернусь, чтобы посмотреть, как будет чувствовать себя больной после принятия моего лекарства.

— А если у него снова начнется горячка?

— Будем надеяться, что этого не случится. Молитесь, Томас. Теперь все зависит от   Бога.

Когда лекарь вышел из комнаты, Томас взял с  аналое небольшой, в кожаном переплете молитвослов и, развернув его на нужной странице, начал читать: Domine Iesu, dimitte nobis debita nostra*...

Так он читал и вторил латинские слова молитвы в течение трёх часов, пока  его глаза  не наполнились вдруг слезами, от которых он перестал что-либо  видеть: словно белесый туман застелил ему очи. Он опустил книгу, взглянул рассеяно на бледного и неподвижного хозяина и, тяжело вздохнув, подумал:

« Ах, Господи! Много лет назад вот так же на моих руках умер мой старый господин г-н де Крильон. Неужели такая же участь ждет его племянника.   Помилосердствуй, Боже! Сохрани ему жизнь. А если это невозможно, забери и меня вместе с ним. Не допусти  ужасного греха, к коему я  прибегну в случае Твоего отказа ».

Он вытер слезы и приблизился к окну. На дворе был час после полудня.

В эту же минуту дверь приоткрылась, и в комнату осторожно заглянула служанка. Поглядев на больного с истинной жалостью христианки и убедившись, что г-н д’Афон по-прежнему прибывает в забытье, она закрыла за собой дверь. Однако, как не старалась Аделина не шуметь, д’Афон, к кому вернулся чуткий слух, открыл глаза и посмотрел налево.

— Пи-ить!.. Воды-ы!.. Пи-ить! — прошептал он глухо.

— Сейчас, сейчас, господин граф,  — прошептал оживленно Томас и мысленно восславил и  поблагодарил за это Бога.  Он тут же отложил в сторону книгу,  подошел к столу заставленному склянками и микстурой и, налив в чашку какую-то жидкость, поднес ее к графу. — Выпейте это, мой бедный хозяин, — шептал Томас, осторожно приподнимая ему голову и поднося чашку к его губам. — Г-н Лакан говорил, что эти лекарства помогут восстановить вам силы.

Молодой человек жадно припал к чашке  и, осушив ее до дна, почувствовал значительное облегчение.

— Ну вот, — медленно и ласково проговорил Томас. — Еще две-три таких чашки и вы будете здоровы.

Так д Афон проспал еще два часа, после чего повторилась та же сцена. Он вновь очнулся и снова Томас что-то ему дал испить из чаши, и дАфон, правдо бодрее чем прежде, медленно лег на подушку.

 — Ты был у г-на де Монтале? — прошептал вдруг он.

— Да, господин мой,  — ответил Томас, с заботой его укрывая.

— И что он?

— Вчера  приезжал к г-же Мезонфор. Они долго  друг с другом беседовали, после чего господин де Монтале спросил у меня о вашем самочувствии и снова куда-то уехал. А сегодня утром они с г-жой Мезонфор поехали во Дворец правосудия.

— Слава Богу… — Д’Афон вздохнул с облегчением  и  опустил веки.

Однако снова уснуть ему так и не пришлось, ибо через четверть часа, со двора донесся гулкий топот копыт и грохот подкатившей к дому кареты.

Д’Афон вновь раскрыл глаза.

Томас поспешил к окну.

— Кто там приехал? — спросил д’Афон.

— Господин де Монтале, — ответил Томас, в чьем голосе послышался оттенок удивления.

— Один? — встревожившись воскликнул граф.

— Да, кажется.

— Так кажется или один?

— Один, — подтвердил слуга не отрывая взгляда от окна. — Он подходит к дому.

— А где  госпожа Мезонфор?

На этот раз Томас безмолвно пожал плечами.

— Может что-то случилось.

— Ну, полно, ваше сиятельство, вы напрасно беспокойтесь. Верно мадам Мезонфор что-то  позабыла, вот г-н де Монтале ее и выручает.

— Что она могла забыть?

— Верно письма какие-нибудь или же пустяк какой-то.

— Вместо того чтобы нести чушь,— проговорил граф, на диву твердым голосом, каким он обычно приказывал, будучи здоровым,—  спустись, пожалуйста, вниз и выясни, что там случилось.

 Уступая моральной силе хозяина, Томас повинуясь, медленно спустился вниз по лестнице; там он  увидел на пороге нижней комнаты г-на де Монтале и служанку Аделину.

— Ах, это вы, г-н де Монтале! — сказала приветливо она. — Вы так скоро?   А где же госпожа Мезонфор?

—  Я  тоже хотел бы это знать, — ответил сокрушенно г-н де Монтале. — Направляясь к этому дому, я наивно себя тешил, что злоумышленники привезли ее сюда. Но как видно я ошибался.

— Злоумышленники? -- переспросила Аделина. -- Но что это все значит?

— Эта значит, сударыня, что госпожа Мезонфор была час тому назад кем-то похищена.

— О, мой Бог! -- воскликнула служанка Аделина, подняв глаза к небу. -- Но как это могло случиться?

—  Право, я  и сам затрудняюсь ответить.  За четверть часа до начала суда,  мы вышли из кареты и направились к дворцу Правосудия. Но едва мы успели сделать десять шагов, как вдруг к нам побежало несколько шалопаев и как бы невзначай оттащили меня в сторону. Я хотел было уже отлупить этих бездельников, но в этот миг раздался женский крик, заставивший меня оглянуться. Позади себя  я увидел как несколько негодяев запихивают госпожу Мезонфор в карету.  Забыв обо всем, я подбежал к своему экипажу и быстро велел кучеру следовать за  ними.  Но долго приследовать вражеский кеб не пришлось, ибо как только мы сдвинулись с места, все колеса моей кареты в одночасье соскочили с оси. Чертыхаясь, я выскочил тут же на улицу, спехнул с лошади первого попавшегося мне на пути всадника  и, подстегнув добытого скакуна помчался в погоню.  Тем временем неприятельская карета уже скрылась из виду и сколько я не старался ее обнаружить, все мои попытки оказались тщетными. Так я потерял единственного свидетеля, который бы мог спасти моих мушкетеров.

— Боже всемилостивый,  — всплеснула руками служанка. — Но кто это мог сделать и зачем?

-- Не знаю, сударыня, но смею полагать, что здесь не обошлось без рук кардинала.

--  О, Господи!.. Бедная моя госпожа. Что же теперь будет?

— Полагаю что ничего хорошего. Раньше у меня была вся надежда на показания г-жи Мезонфор, но теперь, когда она похищена, мне остается надеяться только на божье Провидение. В противном случае, завтра, все  три мушкетёра будут   казнены...

Что следовало вслед за этим Томас не знал, так как услышав столь скорбную весть, он тут же с понурой головой вернулся в комнату графа.

— Ну что? — встретил его с расспросами д'Афон. — Что ты узнал?

— Ничего страшного, ваше сиятельство, — соврал неумело Томас, закрывая за собой дверь. — сущий пустяк, как я и говорил. Мадам Мезонфор что-то забыла.

— Ты никогда не умел лгать, мой старый добрый Томас... Вот почему ты нравился моему дяде и по этой же причине нравишься мне. Я вижу по твоим глазам, что что-то случилось. Говори, что узнал. 

Как Томас не пытался ответить, но его язык точно присох к небу.

-- Так что же ты узнал? -- продолжал допытываться граф.

— Вам вредно волноваться, господин граф, — сказал каким-то виноватым тоном Томас, который свойствен лишь детям утаивающим  правду.

— Прекрасно! Вот и не заставляй меня  волноваться. Впрочем, я уже и без тебя обо всем догадался. Господин де Монтале сообщил злую весть, ведь верно?

— Да, господин граф.

— Что случилось?

Томас продолжал молчать.

— Нет, так ответа от тебя не дождешься, -- проговорил д Афон, пытаясь приподняться. --  Я сам спущусь к де Монтале и  обо всем у него распрошу.

— Ах, что вы делаете, господин граф! — воскликнул Томас удерживая его от безумных поступков. — Что за глупое ребячество.

— Отвечай, негодяй, что узнал, — велел стиснув зубы граф и бессильно опустился на подушку, -- а не то, чем бы мне это не грозило, я встану и отправлюсь к г-ну де Монтале.


— Ну  хорошо, господин д'Афон, хорошо. Я  вам все расскажу, но только  с тем условием, что вы все воспримите со свойственными вам хладнокровием и мужеством.

— Ладно. А теперь говори и как можно скорее.

— К сожалению мне многое неизвестно, но если я правильно понял то от показаний госпожи Мезонфор зависела дальнейшая судьба всех заточенных мушкетёров. Но к несчастью г-жа Мезонфор была, час тому назад кем-то похищена, и до сих пор никто не знает где ее искать. Верно, госпожу Мезонфор...

— К черту госпожу! — перебил его граф. —  Ты мне лучше скажи, что сталось с моими друзьями?

— Их приговорили к смертной казни.

Последние слова  слуги прозвучали так ошеломляюще, что г-н д'Афон даже забыл на мгновение о боле. 

— Когда будет приведен в исполнение приговор? — спросил он с содроганием ожидая ответа.

— Завтра... Ах, что с вами, сударь мой? — воскликнул Томас, увидев на лице хозяина  увеличившуюся бледность. — Вам плохо?

— Ничего, ничего, дорогой Томас, все в порядке,-- ответил тяжело дыша д Афон и переведя немного дух, спросил: -- Ну а что г-н де Монтале...Что он думает об этом?

 -- Он предполагает, что г-жу Мезонфор  выкрал господин кардинал, дабы помешать ей встать в защиту мушкетеров.

-- Что ж, вполне возможно.

 Граф снова сомкнул веки, и тут же его начало затягивать в липкий, почти непреодолимый сон, подобный водовороту, что безжалостно поглощает всё на своём пути. Мрак и отчаяние сгустились над ним, словно предвестники неминуемой трагедии.

Тем временим Томас с тревогой наблюдал за своим господином, чьё дыхание становилось всё более прерывистым. Он понимал, что весть о казни друзей стала для него смертельным ударом, способным окончательно сломить его и без того хрупкое здоровье.

Но внезапно граф резко распахнул глаза. В них больше не было и следа недавней вялости – там горел огонь решимости.

— Томас, — позвал он твёрдым голосом.

— Я здесь, ваше сиятельство. Вам что-нибудь нужно?

— Да. Помнишь ли ты письма, которые я дал тебе в гостинице "Алая роза" и попросил спрятать как можно надёжнее?

— Да, ваше сиятельство.

— Ты сделал это?

— Конечно, ваше сиятельство.

— Тогда найди их и принеси сюда как можно скорее. Я буду ждать.

— Хорошо, ваше сиятельство. Я всё исполню, как вы просите. Но умоляю, постарайтесь в моё отсутствие хоть немного отдохнуть.

— Да, Томас, да. Только, молю тебя, поспеши.

Томас покорно поклонился и торопливо, почти выбегая из комнаты, едва не сбил с ног поднимающегося навстречу лекаря.

— Вы что, с ума сошли?! — опешив, воскликнул тот. — Куда вы так несётесь?

— Простите, господин лекарь, но у меня нет времени. Я должен спешить.

— Да погодите же вы, чёрт вас возьми! Скажите, вы давали графу моё снадобье?

— Да, господин.

— И каково теперь самочувствие господина д'Афона?

— Он пришёл в себя и дал мне поручение, которое я должен выполнить немедля. Вы позволите?

— Бегите, Томас, бегите! Но будьте в следующий раз осторожнее

----------
*О, милосердный Иисус! Прости нам наши прегрешения...(лат.)