ЛАВЭ НА НЭ

   
     ЛАВЭ НА НЭ

День стоял пасмурный. Подтаявший снег пребывал в полузастывшем состоянии серебра в мутном ручье. Юрию Петровичу было одиноко и скучно. Он обрадовался, когда в дверь позвонили трёхкратным требовательным звонком. Рука была не робкой. И обещание чего-то бодрого, нежданного, почти праздничного  влилось в душу вместе с этим звонком.
Он открыл дверь. На пороге стояли две женских фигуры, укутанные в тёмные платки, одна лет пятнадцати, другая годков восьми. У обеих, как и полагается женщинам этого племени, были чёрные с лукавой поволокой глаза. Впрочем, кто их разберёт, сколько им лет, этим цыганкам. Замуж у них выходят рано, если вообще придают этой процедуре серьёзное значение.
- Здравствуйте! - сказала старшая. - Помогите бога ради  чем-нибудь. У нас несчастье. Погорел дом.   
-Надо же! - подумал Юрий Петрович. - Надо помочь. Но чем?   
Он сунул в руку в карман висевшей в прихожей дублёнки, нашарил какую-то мелочь и передал её в протянутую смуглую ручку.
- А что-нибудь покушать.
В холодильнике и мышам в тот день делать было нечего. Он  пожал плечами. Что дать? Разве что котлетку, оставшуюся после вчерашнего похода в магазин.
- Может быть, чаю? - предложил он. - Войдите.
Они вошли.
Он, конечно, слышал, что представительниц этого племени ни в коем разе нельзя  пускать в дом : что-нибудь непременно сопрут. Цыганский гипноз и всё такое. Но ему ли бояться всяких бабьих страшилок?
      Они улыбнулись и вошли. Юрий Петрович предложил гостьям  раздеться. Снимать пальто они отказались, но пройти  в тепло без возражения согласились.
Хозяин усадил их на табуретки, поставил чайник.
- Пожар? Как же это случилось? - спросил он.
- Пожгли, - сказала старшая.
Он искренне посочувствовал:
- Нехорошие люди.
Старшая кивнула.
Чай вскипел. Юрий Петрович положил заварку, залил кипятком. Младшая вынула  откуда то из рукава два пирожка.
- Да вы садитесь, -с ласковой улыбкой сказала старшая.
- Нет, нет, - отказался он - Хозяин постоит.
Открыл дверцу  холодильника. Кое-что там всё же было, например баночка протёртой с сахаром клюквы. Младшая гостью воззрилась на неё с особым вниманием.
- Вот тебе варенье,- сказал он, положив ей в чашку ложечку джема или как его там называют.
 - И сахару, - попросила она.
Он положил сахару. Такое простодушие тронуло его. Обе гостьи вообще дышали такой добротой, естественностью, что он  залюбовался ими. Дети природы, и только. Что может быть приятнее в человеке! Интересно, какие у них имена? Старшую он  тотчас про себя назвал Кармен. Вот такая, наверное, она была, эта испанка, сдвинувшая с ума несчастного солдата Хосе. Он так и сказал. Оказалось, старшую зовут Ирэн. Необычное имя для цыганки. А младшую? Девочка что-то проговорила. Он попросил повторить.
- Царица! - повторила она.
Юрий Петрович несколько опешил. Разве бывает такое имя? А если бывает, то, может быть, лучше царевна?
Ни та, ни другая не согласилась. Ладно, пусть так.
; А вас как зовут? ; спросила Ирэна-Кармен.
Он назвал себя. Разговор налаживался вполне светский. Скука улетучивалась, как тонкая струйка дыма от погашенной спички. Между тем, как маленькая что-то болтала,  старшая, осматривая висевшие на стенах в кухне и коридоре разные безделушки, прижившиеся там ещё со времён коллекционирования всяких изделий народного промысла, продвинулась в комнату. И там, остановившись у книжного шкафа, рассматривая поставленные за стеклом книги и фотографии, спросила, указывая на детское фото:
- Это вы?
Юрий Петрович кивнул. Ему нравились деликатность, внимательность и уважение, которые Кармен проявила к хозяину дома. И особенно то, что она сразу, без ошибки угадала в годовалом мальчике на фотографии, сделанной много лет назад, стоявшего перед нею нынешнего человека.
- А можно ещё варенья? - раздался из кухни голосок её маленькой наперсницы.
- Конечно, - сказал он, возвращаясь к столу.
Девочка помешала ложечкой в чашке, пригубила ещё дымившийся ароматный напиток, но пить почему-то не стала.
- Спасибо, - сказала она своим нежным голоском и улыбаясь всё той же ангельской улыбкой неиспорченного цивилизацией ребёнка.
В это мгновение в комнате появилась её подруга.
- Чай остынет. Вы совсем его не попробовали, - напомнил  хозяин. - Вы же просили что-нибудь горячее.
- Нет, нет, спасибо, - прервала она. - Нам пора.
- Ну, что же, Бог в помощь, - напутствовал он обеих.
- Спасибо.
 Он открыл дверь и в щель взглядом успел поймать метнувшуюся на ступеньку вниз женщину в зелёном. Это была, по-видимому, их наставница.
За окном потемнело. Пошёл мокрый снег с дождём.  Взгляд Юрия Петровича упал на чёрную иномарку, отъехавшую от подъезда дома.
; Хорошо тому, кто под крышей, ; подумал он.
Тёплое чувство от появления двух нежданных гостей ещё долго не оставляло его.
На следующее утро, желая расплатиться с сантехником, он  подошёл к письменному столу, открыл верхний ящик слева и развернул бумажник. Увы! Он был пуст. Вся картина озарилась для  новым светом. Всякая мелочь приобрела новое значение. Стратегия и тактика двух юных воровок высветилась, как проявленный негатив. Он был изумлён. Не считая себя простаком, в самонадеянности своей и мысли не допускал, что его можно так ловко обмануть. При этом ни малейшего чувства досады, тем более, злобы не находил в своей душе. Да и масштабы ограбления были не столь уж разрушительны. В портмоне находилось тысяч шесть – не такие уже деньги по нынешним временам. Наоборот, его восхитило то, с каким профессионализмом, артистичностью и самообладанием мошенницы проделали свой кунштюк. При этом, он был уверен, что ни на один миг они не испытывали ко  хозияну неприязни, тем более, злого чувства. В те несколько минут, что девочки ил племени ромалэ, провели в доме,  и гостьи и хозяин были искренними друзьями. Он им сочувствовал, и они желали  ему добра, даже, может быть раскаивались в том, что совершили. Они делали своё дело. Старшая давала мастер-класс, младшая училась, женщина в зелёном стояла на стрёме ; мало ли что может случиться. Ведь в квартиру одинокого мужчины девочки входят не без опаски. Если бы они этого не делали, в таборе их могли наказать. А так, они выдержали экзамен благополучно. Вот только надолго ли протянется такая счастливая цепочка?
Юрий петровивч сделал несколько шагов в прихожую и сунул руку в карман пальто. Увы, и он был пуст. Когда эта цыганская красотка успела почистить и ящик письменного стола и карман пальто, осталось для него загадкой. Быстрота, с которой она совершила оба действия, его изумила. Деньги как будто испарились сами.
На следующее утро и ещё раза два звонил телефон.  Трубку тут же бросали, как только он говорил «алло».  Он был почти уверен, что звонили  вчерашние похитительницы.
Теперь, если на пороге появятся девочки или женщины из племени, изгнанного некогда с берегов Ганга, Юрий Петрович  встретит их услышанными на базаре словами:
- Лавэ на нэ! (денег нет).
Но что деньги? Не самое дорогое на свете. Как-то месяца через полтора, перебирая разные безделушки, приютившиеся на телевизоре, Юрий Петрович вспомнил об ароматической красной индийской свече с нежным экзотическим запахом шафрана, стоявшей тут с прошлого года и ни разу не зажжённой. Жалко было нарушать е непорочную девственность. Такая она была красивая: тёмно-вишневого цвета с золотистым ободком, объёмистая, как какая-нибудь старинная крепостная башня, за которой таились роскошные благоухающие сады Востока.  Ему вдруг захотелось вдохнуть тонкий благоухающий аромат. Он  хорошо помнил, где она стояла. Взгляд его охватил разные предметы, стоявшие на телевизоре. Но сторожевой башни не обнаружил.  Не веря себе, он несколько раз пробежал взглядом то место, где ей надлежало быть. Что такое? Вместо нарядной, источавшей тонкий далёкий аромат восточного сада индийской драгоценности на коричневой поверхности столика, избоченившись, стоял красиво раскрашенный мышонок из мыла – символ прошедшего года. Но его место было на полке в ванной комнате. Он хорошо помнил, что  не переставлял его оттуда. Чужих в комнате за это время не было, кроме социальной работницы. Может быть, очарованная её красотой, женщина не устояла? Но это вряд ли. Да и зачем ей рисковать? Но не могла же моя миниатюрная башня с охристым ободком пропасть сама. Неужели это сделали его смуглые гости с берегов Ганга? Но как он мог за такой не столько уж короткий срок времени не заметить пропажу? Судьба дала ему повод ещё раз восхититься ловкостью рук и магическим умением двух воровок. Если пропажей денег он не был огорчён, то исчезновение  так и не зажжённой свечи, утаившей от его обоняния свой чудесный аромат, его почему-то обидело.
- Впрочем, они ещё дети, - подумал он. - А детям нравится всё яркое и красивое. К тому же они такие несчастные.
Но тут, как при ярком всполохе, вспомнилась чёрная иномарка за окном с сидевшим за рулём кудрявым брюнетом.