Антивзятка

  Абрам Самсонович очень любил собак, но исключительно не в натуральном виде. Он с
умилением рассматривал фотографии с изображениями этих милых домашних, и не очень
домашних, особей, разделял успехи Мухтаров, Рексов и других четвероногих служителей закона,
сопереживал  бело – черноухому Биму. А на самом видном месте висел настенный календарь,
где ежемесячно вместо полуобнаженных красавиц на нашего героя смотрели кожаные
блестящие носики призеров международных конкурсов собачьей красоты.
Наблюдая из окна своей холостяцкой квартиры, как разнополые соседи выгуливают таких
же разнополых и разномастных домашних любимцев, он отмечал, что четвероногие зачастую
выглядят куда лучше своих хозяев – выстриженные или даже выщипанные лучшими собачими
дизайнерами, в замысловатых жилетиках, курточках, комбинезонах с удобными отверстиями в
нужных местах. Пока песики принюхивались друг к другу, их партнеры по поводку могли под
благовидным предлогом и сами присмотреться, прислушаться, а иногда и взаимопроникнуть по
велению сердца и инстинкта.
Ложась спать в сохранившуюся с молодости двухспальную кровать, он представлял рядом с
собой на подушке миловидное личико половозрелой блондинки, а в ногах мордочку не менее
симпатичной болонки. Но утром, потягиваясь своим уже остеохондрозным телом, радовался, что
ему не приходится в любую погоду выгуливать болонку, когда блондинка будет продолжать
нежиться в постели.
Раз в неделю Абрам Самсонович устраивал себе  закупочный день – с небольшой сумкой на
колесиках отправлялся в  ближайший супермаркет с пенсионной карточкой и закупал
необходимые продукты на неделю.
           Так было и в этот раз. Неспешно он шел привычной дорогой к магазину, приветливо
здороваясь со знакомыми собакофилами, мог перекинуться парой фраз или даже поговорить.
Вдруг в поле его зрения попались две незнакомые фигуры – невысокая женщина, достаточно
упитанная, именно таких он любил всю жизнь, чтобы немного «сальца с проросью», и
откармливать не нужно и к разгрузочным дням не присоединяться в погоне за злополучными
эталонными стандартами модельных подиумов. Но у ног привлекшей его особы болталось какое
– то непонятное существо – огромная голова, вся в складках излишней короткошерстной шкуры,
которые почти полностью закрывали глаза, а в уголках уродливой пасти образовались карманы,
наполненные пенистой мутной слюной, постоянно стекающей по пути следования.
Отвратительный вид этого четвероногого чудища, как ни странно, только подчеркивал прелесть
хозяйки. В сердце Абрама Самсоновича произошло короткое замыкание, грозящее мощным
любовным пожаром. Он, уже давно превративший свой темперамент в штиль, поддался
непреодолимому желанию познакомиться и даже подружиться с надеждой на перерастание
дружбы в любовь.
- Какая милая собачка! – наступил на горло своего эстетического чувства Абрам Самсонович, - 
как вы с ней справляетесь?
-  С трудом. Родственники оставили на время отпуска, не могла отказать. Такой силач, так тянет,
что боюсь упасть.
       Абрам Самсонович уже представил, как его симпатия под напором этого монстра падает
прямо в его объятия. Он даже допускал присутствие ее головки на подушке в его спальне, когда
родственники  заберут своего пса. Протянул руку, чтобы поддержать даму, она с готовностью
протянула свою.  В это время этот четвероногий урод, очевидно, в приступе ревности впился в
аппетитное бедро Абрама Самсоновича. Нарядные светлые брюки мгновенно окрасились кровью.
Если бы не присутствие блондинки, Абрам взвыл бы, как фабричный гудок.               
          -  Фу! -  Фу! Плюнь! Плюнь!, - блондинка убеждала пса в несъедобности ноги жертвы, при
этом тщетно пытаясь оторвать  собачьи клещи. Только прибежавший на помощь, хронически
проспиртованный сосед Гоша смог оттянуть эту гигантскую пиявку от изувеченного бедра.
             Очень скоро возле пострадавшего собралось небольшое соседское вече. Защитники
животных осуждали провокативное поведение Абрама, буквально сующего руки в пасть
незнакомого животного. Защитники людей настаивали, если не на смертной казни, то на
пожизненном заключении твари на выделенной ему в коридоре территории. Единодушны были в
одном – нужно немедленно обратиться в травмпункт, «снять побои» и узнать прогноз на
будущее. Пока массовка обсуждала проишествие, дамы с собачкой и след простыл. Попытки
найти ее по следам окровавленной капающй слюны тоже не удалось, видно, в горле пересохло
не только у Абрама Самсоновича, но и у его четвероногого соперника.
          Гоша взялся проводить друга в трампункт, где обработали рану, но утешений не нашли.
Желательно найти собаку, живой или мертвой, дабы определить у нее наличие бешенства. Если
искомое заболевание  передастся и потерпевшему, то  если Абрам и не покусает Гошу, то
рискует  безвременно оставить свою квартиру дальним нелюбимым родственникам. Гоша тут же
посоветовал обратиться к участковому милиционеру, который по долгу службы должен знать
каждую собаку и ее хозяев  в вверенном ему районе. А Гоша был завсегдатаем участка по части
частого злоупотребления терпением соседей.
          В милиции Абрам Самсонович написал заявление, описал обстоятельства  произошедшего
и приметы злоумышленников в надежде найти не так собаку, как приглянувшуюся блондинку,
которая к тому времени уже избавится от этой кусачей обузы. Он планировал  наскоро простить
даму, пригласить ее в знак  примирения на романтический ужин, знаменующий старт их
взаимной  любви.
         Время шло, следствие не продвинулось ни на страницу. Постепенно страх водобоязни
прошел, хотя  по ночам ему снилась та самая блондинка, но почему - то рычащая и щелкающая
огромными клыками. А тем временем к нему стал захаживать Гоша или с собственным «пузырем»
самогона или с просьбой одолжить на бутыль «бормотухи» для утешения.
          Очень скоро Абрам Самсонович понял, что алкоголизм  не менее чреват, чем бешенство и
решил пресечь эту позорную дружбу.
          В приемный день отправился  в милицию. Участковый перебирал на столе
многочисленные бумаги. Это был молодой крепкий парень со следами многолетнего
деревенского загара с трудом приспособившийся к городской жизни. Уже успел нажить
«трудовой мозоль» на животе, грозящий, если повезет,  перерасти по мере продвижения по
службе в гигантский генеральский живот. Он с  живым укором невыполненного долга посмотрел
на посетителя, в глазах отразился «висяк» безнадежного дела.
           Каково же было его удивление, когда посетитель заявил,  что не имеет претензий ни к
людям,  ни к собакам и хочет забрать заявление.  Участковый просветлел лицом, засуетился,
открыл ящик стола, достал увесистый сверток, завернутый в пергаментную бумагу, и вручил его
Абраму Самсоновичу со словами: «Это гостинец, только вчера приехал от родителей».
          В свертке оказался кусок отменного свиного сала с проросью. Абрам Самсонович не был
ортодоксальным иудеем, некошерной пищи не цурался, вечером в одиночестве выпил
«прощальную» стопку, закусил кусочком сальца, но Гоше дверь не открыл.
Все, Абрам Самсонович  «завязал». Больше ему блондинка не снилась.