Глава 4-1. -Инициация окончание

Грантли отвернулся от Кристин Фэншоу к хозяйке.

«Ты очень молчалив. О чем ты думаешь?» он спросил.

«Сибилла действительно красива и в довольно необычной манере. Вы могли бы обойти ее один раз; но если бы вы хоть раз взглянули, то наверняка будете выглядеть всегда».

"Взгляд другой женщины все это время привлекал ваше внимание?"

«Твоя жена», - напомнила она ему нежно-дружелюбным взглядом. «И мне было интересно, что она думает обо всех нас, как мы все выглядим в ее задумчивых, задумчивых вопрошающих глазах».

"Ее глаза действительно задают вопросы, не так ли?" засмеялся Грантли.

«Многие, многие и должны иметь ответы, я думаю. И разве они не ждут хороших ответов?»

"О, она совсем не тревожная!"

"Вы можете заставить глаза говорить что-то другое, я полагаю?"

Он снова засмеялся очень довольным образом. Восхищение миссис Реймор доставило ему удовольствие, так как самой ей было нелегко угодить. Он был рад, что она одобряет Сибиллу, хотя, как правило, ему было достаточно его собственного мнения.

«Ну, они не всегда задают вопросы. Для жены это было бы утомительно - действительно так же плохо, как постоянно обсуждать арианскую ересь, как говорит старый Джонсон. Но я полагаю, - он понизил голос, - леди Харриет возбудила бы вопрос. или два ".

«Вы ничего не рассказали мне о Сибилле. Я должен все выяснить сам».

«Это единственное, что стоит иметь, а я все еще учусь, как вы знаете».

«На самом деле, это необычно простое настроение для мужа. Я очень на тебя надеюсь, Грантли».

«Хорошо! Потому что ты меня необычайно хорошо знаешь».

Она подумала на мгновение.

«Нет, не очень хорошо», - сказала она. "Тебя трудно узнать".

Он воспринял это как комплимент; вероятно, большинство людей будет, поскольку это, кажется, намекает на что-то редкое и необычное; недоступность имеет аристократический оттенок.

«О, я полагаю, у всех нас есть свои силы», - сказал он со смехом, который вежливо отказался от любых претензий на превосходство, но не отказался от него прямо.

«Разве нельзя отказываться от ключа от ворот, женившись?»

«Моя дорогая Кейт, прочти еще раз свою Синюю Бороду!»

Миссис Реймор снова погрузилась в тишину, которая была для нее почти привычной, но ей пришло в голову, что разговор вскоре перешел от Сибиллы к самому Грэнтли или, по крайней мере, касался Сибиллы исключительно в ее отношении к Грэнтли; это не улучшило ее познаний о г-же Имасон как о независимом человеке.

«Что ж, с бизнесом, что это такое, - сказал Фэншоу своим громким голосом - голосом, способным заглушать голоса других людей, - мы должны где-нибудь его урезать».

"О, ты такой же богатый, как Крез, Фэншоу!" - возразил молодой Блейк.

«Я теряю деньги каждый день! Мы с Кристиной обсуждали это, когда ехали сюда».

«Мне нравится твоя идея дискуссии, Джон», - заметила Кристина нежным тоном, обычно пронизанным сарказмом. «Я не мог открыть губы».

"Он закрыл вас, а затем выбросил ваш бюджет?" - спросил Грантли.

«Он чуть не снял с моей спины платье и цеплялся за мои бриллианты».

«Я выдвинул разумную точку зрения», - горячо настаивал Фэншоу. «Я сказал, начнем с лишнего…»

"Одежда лишняя?" - вставила Кристина, с озорным удовольствием наблюдая за постепенным покраснением лица мужа.

«Нет ничего лишнего в прекрасном», - сказал Селфорд; он слегка шепелявил и говорил с притворным видом. «Мы должны отказаться от более грубых удовольствий - еды и питья, выставок, больших домов…»

"Своеобразные собаки!" - предположил Блейк, раздражая миссис Селфорд.

"Ой, но они красивые!" воскликнула она.

"Лошади!" сказала Кристина, с резким акцентом. «Тебе действительно следует руководствоваться мистером Селфордом, Джон».

«Каждого мужа должен направлять другой муж. Это аксиома», - сказал Грантли.

«Я вполне довольна своим», - улыбнулась миссис Селфорд. «Дик и я всегда согласны».

«Они, должно быть, только что из ссоры», - угрюмо прошептал Том Кортленд миссис Реймор.

«Что касается денег, то голос человека должен быть окончательным», - настаивал Фэншоу. «Это очевидно. Он знает об этом, он делает это…»

«Достаточно для него, - прервала его Кристина. «В этот момент мы вступаем - и тратим деньги».

«Разделение труда? Совершенно верно, миссис Фэншоу», - засмеялся Блейк. «И если кто-то из вас не может управлять своим отделом, я готов помочь».

«Они могут достаточно хорошо управлять этим отделом», - проворчал Фэншоу. «Если бы мы могли управлять ими так же хорошо, как они…» Он сделал большой глоток шампанского и покраснел еще больше, когда услышал презрительный смешок Кристины.

Реймор повернулся к Сибилле с доброй отеческой улыбкой.

«Надеюсь, мы вас не пугаем, миссис Имасон?

Блейк вмешался с другой стороны:

«Я здесь, чтобы поддерживать иллюзии миссис Имасон».

«Если мы говорим об отделах, я думаю, это мое, Блейк, спасибо», - со смехом назвал Грантли.

«Я уверен, что был очень внимателен». Это был первый вклад леди Харриет в выступление. "Я не сказал ни слова!"

"А вы могли бы рассказать историю?" - спросил Блейк.

Она ничего не ответила, кроме как пожала прекрасными плечами и откинулась на спинку стула, когда она взглянула на своего мужа. На стол воцарилась минутная тишина. Казалось, что они осознавали разницу между проблемами и обидами, которые можно было обсуждать более или менее добродушно или ссориться более или менее резко, и теми, которые относились к другой категории. В тот момент, когда возник вопрос о Кортлендах, возникло ограничение. Сам Том Кортленд нарушил молчание, но речь шла о важном крикетном матче. Леди Харриет невозмутимо улыбнулась ему, не замечая серьезного изучения глаз Сибиллы, которые были устремлены на нее и задавали (как сказала бы миссис Реймор) много вопросов.

Когда дамы ушли, Fanshaw пуговицу Raymore и показал ему свое финансовое положение и его остроту с безжалостной разработкой и с постоянно подразумеваемым обвинением в расточительности Кристины. Селфорд преследовал молодого Блейка рассказом о фотографии, которую он только что подобрал; он объявил, что это было сделано известным голландским мастером, и наблюдал за эффектом на Блейке, который не проявил никакого эффекта, так как никогда не слышал о голландском мастере. Том Кортленд подошел к Грантли; они не встречались после свадьбы Грантли.

«Ну, ты выглядишь очень цветущим и счастливым, и все такое», - сказал он.

"Первоклассный, старина. Как ты?"

Том понизил голос и заговорил осторожно.

«Я сделал это, Грантли - то, что я написал тебе. Ей-богу, я больше не мог этого выносить! Я бы скорее пошел на любой риск. О, я буду очень осторожен! Я не буду выдавать себя. Но я должен был это сделать ».

Грантли пожал плечами.

«Ну, извини, - сказал он. «Подобные вещи могут оказаться такими неудобными».

«Это должно быть чертовски неловко, чтобы быть хуже, чем то, через что я прошел. Во всяком случае, теперь я иногда ухожу от этого и… и получаю удовольствие».

"Легко найти способ уйти?"

«Нет; но, поскольку у нас должны быть шинди, мы также можем попросить их об этом. Я сказал Гарриет, что она сделала дом невыносимым, поэтому я должен проводить вечера в моих клубах».

"О! И - и кто она?"

Он осторожно огляделся, прежде чем прошептать:

«Флора Болтон».

Грантли приподнял бровь и сказал одно слово:

"Дорогой!"

Том кивнул со смесью сожаления и гордости.

«Если вы идете к дьяволу, вы можете пойти быстро и приятно», - сказал он, барабаня пальцами по ткани. «Ей-богу, если бы я подумала об этом, когда вышла замуж! Я хотела пойти прямо - вы знаете, что я думала?»

Грантли кивнул.

«Я прервал все подобные вещи. Я мог бы пойти прямо. Она довела меня до этого - ей-богу, она это сделала».

«Береги себя, старина. Они тебя заметят».

«Меня не волнует, если… О, хорошо, и спасибо, Грантли. Я не хочу выставлять себя напоказ. И я, конечно, никому, кроме тебя».

Сибилла, никогда не медлившая с выводами, решила насчет женщин еще до того, как закончилась половина вечера. Леди Харриет была странной и ужасной, если сравнить известные факты с ее ленивым хладнокровием. Миссис Селфорд была банальной и утомительной, но достаточно хорошей глупой душой. Сюзетт Блай была совершенно ничтожной; она говорила только для того, чтобы очень мягко флиртовать с Блейком. Миссис Реймор вызвала симпатию, но довольно робкую и отстраненную; она казалась очень проницательной и рассудительной. Кристин Фэншоу привлекла ее больше всего, прежде всего своей изящной красотой, а также совершенством ее одежды (чем очень восхищалась Сибилла), больше всего своим дружелюбным видом и пикантным оттенком саркастического юмора, который она имела. Казалось, она относилась даже к своим собственным недовольствам таким полусерьезным образом - безусловно, одна из них, если бы ее муж был одним из них. Такой образ и такой взгляд на вещи часто наиболее привлекательны для людей, которым труднее всего добиться того же самого; они, кажется, заставляют трудности, которые вырисовывались настолько большими, казаться меньше - они смягчаются, сглаживаются и, искусно не требуя слишком многого, заставляют то, что дано, казаться более либеральной частью возможного. Однако они обычно не связаны с какими-либо высокими или жесткими моральными идеями и не были так связаны в лице симпатичной Кристин Фэншоу. Но они полностью совместимы с большой мирской мудростью и порождают терпимость безупречной широты, если не возвышенного происхождения.

"Мы будем друзьями, не так ли?" - сказала Кристина Сибилле, уютно устроившись рядом с ней. «Я довольно устал от всех этих женщин, кроме Кейт Реймор, и она меня не очень одобряет. Но ты мне понравишься».

«Будешь? Я так рада».

«И я могу быть вам очень полезен. Я даже могу улучшить ваши платья - хотя оно очень красивое; и я могу рассказать вам все о мужьях. Я много знаю - и я представитель». Она весело рассмеялась. «Джон и я весьма представительны. Знаете, мне действительно нравится Джон; он хороший человек, но он эгоистичен. И Джон любит меня, но я эгоистичен. И мне нравится дразнить Джона, и он иногда получает положительное удовольствие в надоедает мне."

"И это представитель?" улыбнулась Сибилла.

"О, не сам по себе, а как элемент, зажатый с остальным - понимаете, мы действительно симпатизируем друг другу и у нас все в порядке. И когда мы ссоримся, речь идет о чем-то, а не ни о чем, как Селфорды - хотя я не знаю, в конце концов, это так представительно ". Она остановилась на мгновение и продолжила менее весело, с небольшой морщинкой на лбу: «По крайней мере, я думаю, что Джон действительно любит меня. Иногда я не уверена, хотя знаю, что он мне нравится; а когда я меньше всего уверена».
Я его больше всего дразню".

"Это хорошее средство?"

«Средство? Нет, это вспыльчивость, моя дорогая. Видишь ли, было время, когда… когда мне было все равно, нравился я ему или нет; когда я… когда я… ну, когда мне было все равно, как я сказал. И я думаю, он чувствовал, что я этого не сделал. И я не знаю, вернусь ли я когда-нибудь ».

Готовая с сочувствием, Сибилла пожала маленькую, богато покрытую пальцами руку.

«О, все в порядке. Нам очень повезло. Посмотрите на Кортлендс!»

«Бедные Кортленды, кажется, существуют для того, чтобы другие люди ценили свою удачу», - сказала Сибилла, немного посмеиваясь.

«Я уверен, что они должны заставить вас ценить ваше. Грантли и Уолтер Блейк - двое из самых востребованных мужчин, и вы вышли замуж за одного из них, и сегодня вечером устроили настоящее завоевание другого. , вот и мужчины! "

Молодой Блейк подошел к ним и вступил в словесный фехтовальный поединок с Кристиной. Она привлекла его к ответственности за якобы рассеянность и чрезмерное веселье; он с игривой теплотой защищал свой характер и привычки. Сибилла сидела молча; она все еще ничего не знала о жизни, о которой они говорили. Она знала, что обвинения Кристины содержали недомолвки по тому, как Блейк встретил их, но она не знала, что это были за инсинуации. Но ею не пренебрегли. Если его слова были адресованы веселой Кристине, то его глаза постоянно обращали внимание на более серьезное лицо и более тихие губы. Он позволил ей увидеть свое почтительное восхищение откровенно; никто не мог обидеться на это.

«Я полагаю, тебе всегда нужно иметь кого-то, в кого можно любить - отдать, ох, все свое сердце и душу, не так ли?» - презрительно спросила Кристина.

«Да, это необходимость моей натуры».

- Полагаю, это то, что делает вас холостяком?

Он засмеялся, но, как подумала Сибилла, немного грустно, или, по крайней мере, как будто был немного озадачен быстрым выпадом Кристины.

«Удерживает его? Он еще не достаточно взрослый, чтобы жениться», - умоляла она, и Блейк весело принял защиту.

Их разговор был прерван подъемом леди Харриет; объявили ее экипаж. Грантли телеграфировал о своей готовности уехать, и он и Сибилла, пожелав спокойной ночи, последовали за Кортлендами вниз, Реймор сопровождал их и давал мужчинам сигары, пока их жены надевали плащи. Грантли попросил такси, которое было немного раньше; Том Кортленд сказал, что ему тоже нужна коляска, и сунул сигару в рот, выпустив облако дыма. В тот момент, когда леди Харриет вернулась в холл, Сибилла последовала за ней.

"Вы собираетесь курить эту сигару в карете, когда мы идем на вечеринку моей матери?" - спросила леди Харриет.

«Я не знаю, что твоя мать думает, что курит; но на самом деле я вообще на вечеринку не пойду».

«Тебя ждут - я сказал, что ты придешь».

«Мне очень жаль, Харриет, но ты меня неправильно поняла».

Том Кортленд твердо стоял на своем и ответил вежливо, хотя и с угрюмым грубым тоном. Его жена по-прежнему молчала, но Реймор и Грантли обменялись тревожными взглядами; затишье перед бурей - хорошо продуманный образ речи, но они знали, что это очень хорошо применимо к леди Харриет.

"Значит, ты идешь домой?"

«Не только сейчас».

"Куда ты идешь?"

«В клуб».

"Какой клуб?"

"Моя кабина там?" Грантли позвал дворецкого.

«Еще нет, сэр; будет один прямо сейчас».

"Какой клуб?" - снова спросила леди Харриет.

«Какое это имеет значение? Я еще не решил. Мне нужна только резина».

Затем пришло то, о чем Сибилла рассказывала, что другие видели раньше. Все они были забыты - хозяин и другие гости, даже слуги, даже извозчик, которые услышали взрыв и наклонились со своего высокого сиденья, пытаясь увидеть. Это было похоже на физический недуг, на полную потерю самообладания; это был всего лишь шаг до насилия. Это был провал цивилизации, отказ от приличия, брошенный на волю неистовой ярости.

"Клуб!" - воскликнула она, ее лицо и шея залились румянцем. «В красивые клубы ты ходишь в полночь! Я знаю тебя, я знаю тебя слишком хорошо, ты… ты лжец!»

Сибилла подползла к Грантли, протянув его руку. Том Кортленд стоял неподвижно, очень бледный, с натянутой улыбкой на губах.

"Ты - лжец!" - повторила она еще раз и, не глядя на кого-либо из них, спустилась по ступенькам. Она двигалась грандиозно. Она подошла к двери своей кареты, которую ей держал лакей. Окно было поднято.

"Вы ехали с закрытыми окнами?"

"Да моя леди."

«Я сказал тебе сдерживать их, когда все было в порядке. Ты хочешь задушить меня, дурак?» Она подняла веер, который несла; у него были прочные палки из слоновой кости и большая ручка из слоновой кости на конце. Она изо всех сил ударила ручку об окно; стекло разбилось и с грохотом упало на тротуар, когда леди Гарриет вошла.

Лакей закрыл дверь, прикоснулся к шляпе и присоединился к кучеру на ящике.

С бледным лицом и застывшей улыбкой, с жалкими глазами и опущенными плечами Том Кортленд спустился по ступенькам к своей кабине. Он также не разговаривал ни с кем из них.

Наконец Реймор повернулся к Сибилле.

«Мне очень жаль, что это случилось сегодня вечером, когда вы были здесь», - сказал он.

"Что это значит?" она ахнула.

Она перевела взгляд с Грантли на Реймора и обратно и прочитала ответ на их лицах. Они знали, куда подевался Том Кортленд. Грантли нежно похлопал ее по руке и сказал Реймору:

"Ну, кто мог выдержать такого дикаря?"

Это было признание неизбежности разорения и прошлого лекарства.