пепел крестьянской души

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

В деревню Юргинская конный отряд прибыл рано утром 3-го мая. Определив
уставших и раздражённых бойцов на постой, Фунин и Василий направились
в штаб полка, который находился в небольшой избе в центре селения.
К этому времени там уже находились Вараксин и Ваганов. Поздоровавшись с
вновь прибывшими, комполка спросил: «Осталось что-нибудь от кавотряда?».
«Тридцать две боевых единицы», - ответил Фунин. «Да, мужики. Не ожидал я,
что в такой переплёт попадём. Видно, красные основательно готовились к
этому сражению. Мы отступали от Евсино версты за две от желдороги и на
протяжении всего пути слышали оружейные раскаты и стрекотню пулемётов
с бронепоездов. А недалеко от Зимовья-Вагайского случайно нарвались на
крупный отряд красноармейцев, с которым пришлось вступить в неравный
бой. В результате потеряли с десяток бойцов и обоз, в котором была вся документация
полка. Прикрытием основных наших сил занимался второй батальон
Байкалова, которого до сих пор нет», - каким-то безразличным тоном произнёс
Вараксин. «Вернётся. Наверное, решил запутать следы и пошёл обходным
путём», - высказал своё мнение Ваганов. «Хорошо бы, если бы это было так. Да
боюсь, как бы остатки батальона в плен не взяли», - пробурчал комполка. «Не
возьмут. Байкалов - командир смекалистый. Не в таких переделках бывал», -
успокоил Фунин. Вараксин посмотрел на командира кавотряда и спросил:
«Сколько тебе времени необходимо, чтобы укомплектовать эскадрон и подготовиться
к походу на запад? Пора нам главных губернских коммунистов в
Тюмени поднапрячь». «Неделя потребуется. Не меньше», - ответил Фунин. «Ну,
тогда прямо с сегодняшнего дня и начинай», - приказал комполка.

Батальон Байкалова прибыл на базу к вечеру этого же дня. Основателно потрепанный,
заметно поредевший и озлобленный. Уже вечером по всей Юргинской
стали раздаваться песни, пьяные крики, одиночные выстрелы и потасовки.



Участвовали в этом разгуле и некоторые бойцы кавотряда. Но унимать и уговаривать
своих бойцов командиры даже не пытались, понимая бесполезность
такого занятия. К утру людской гомон стих и деревня погрузилась в тишину.

Все последующие семь дней Вараксин и его заместители разъезжали по
близлежащим деревням и занимались мобилизацией молодых мужиков в
полк. А затем, уже в лагере, Василий и Петр обучали новобранцев военному
делу. Распутица была в полном разгаре, так что красные войска старались в
эти глухие места не соваться и ждали, когда начнут просыхать лесные тропы и
дороги. Душевная боль от поражения на Аромашевском фронте у бойцов стала
постепенно затихать, но на смену ей пришли душевные страдания по поводу
начала весенних работ. Василий это тоже остро ощущал, поэтому однажды
сказал Фунину: «Если и дальше мы будем отсиживаться здесь, то мужики могут
сорваться домой». «Завтра в ночь выступаем на запад. Подготовься к походу
сам и объяви об этом всему кавотряду», - ответил тот.

За три дня и две ночи, перейдя желдорогу в пяти верстах от деревни Багандинская,
и преодолев почти двести вёрст бездорожья, 2-й повстанческий
полк прибыл в пределы Екатеринбургской губернии и остановился не доходя
до Заводо-Успенского. Здесь его уже поджидали отряды из других волостей
и уездов, общей численностью до тысячи человек. В соответствии с планом
командования, решено было в ночь с 14 на 15 мая занять это большое селение
и только затем продолжить наступление на Тюмень.

Но уже с самого начала бой пошёл не по правилам повстанцев. И как всегда
из-за слабо проведённой разведки. Оказалось, красные ждали этого нападения
и сконцентрировали в Заводо-Успенске хорошо вооружённые боевые
регулярные части. Выждав, когда отряды мужиков войдут в селение, красноармейцы
открыли по ним такой ураганный огонь из всех видов стрелкового
оружия, что уже после первых минут боя передовой авангард замертво попадал
на холодную весеннюю землю. По плану командования 2-го повстанческого
полка, тактика ведения боя значительно отличалась от привычной для Василия.
В нём решено было применять конницу только после того, как завяжется
схватка между пешими бойцами. Поэтому, бросившийся было на помощь пехотинцам
кавотряд тут же был вынужден искать укрытия, чтобы не потерять
весь свой состав. Установленные на крышах изб пулемёты прямой наводкой
прошивали перед собой всё пространство и кинжальным огнём уничтожали
кавалеристов. А со стороны пеших повстанцев слышались выстрелы всё реже
и реже. «Отступают», - сделал вывод Василий и посмотрел на Петра. «Уходить



надо из огня. Не взять нам село. Только последних ребят здесь оставим», -
предложил Чикирев. «Давай, уводи всех в лес, а там видно будет», - согласился
Василий и пригнувшись к гриве Воронко, поскакал в сторону, где в укрытии
находился Фунин. «Ждали, Василий, нас здесь. Кто-то задолго до нашего прихода
предупредил красных. Ты смотри, как они оборонную линию укрепили.
В один день её не построишь», - первым начал разговор тот. «Я приказал Петру
выводить кавотряд в лес. Не взять нам село», - сообщил Губин-младший. «А с
кем его брать? Уходят наши с позиций. Жаль, что убитых не удастся забрать с
поля боя», - ответил Фунин и добавил: «Выбирайся за пределы села и ты. А я
попытаюсь Вараксина отыскать».

Итоги неподготовленного боя оказались очень плачевными для повстанцев.
Больше сотни человек остались лежать на земле, которая была далеко
от их родного дома. Отойдя от Заводо-Успенского вёрст двадцать на восток,
сводный отряд остановился на привал южнее деревни Червишево. Прибывший
в полевой штаб на совещание, ещё издали Василий услышал громкие голоса
командиров отрядов. «О чём-то спорят», - понял он и стал прислушиваться.
«Прежде, чем в это пекло посылать отряды, необходимо было тщательную
разведку провести!» - кричал Ваганов. «А кто тебе мешал? Мог бы и своими
силами это сделать», - возражал ему высокий и тощий сорокалетний Попов –
командир северных отрядов. «Сдал нас кто-то красным. В наши ряды шпион
затесался», - бурчал Вараксин. «Может, в твоём полку он и есть, но в своих
бойцах мы уверены, как в самих себе», - возразил плотный усач Гридин, командир
Камышловского отряда повстанцев. «Да чо сейчас языки чесать? Решение
надо принимать. Будем мы Заводо-Успенск брать или нет», - внёс примирительное
предложение Байкалов. «С кем нам его брать? Бойцы вряд ли
духом воспрянут от такого решения. Надо в Курганский уезд подаваться. Там
в Мостовском силы собрались немалые», - высказался Ваганов. «Не обессудьте,
граждане-командиры, но я со своим полком за Вагай пойду. Нечего нам в
чужих краях красным свои лбы подставлять. Их и у нас полным-полно», - произнёс
Вараксин и посмотрел на Губина. Василий не стал ничего говорить, но
в душе поддержал своего командира. «Пора домой возвращаться. Дороги и
тропы подсохли, а леса покрылись листвой», - подумал он.

В составе сводного отряда большесорокинцы пребывали только до деревни
Юргинской. Отдохнув на базе 2-го повстанческого стрелкового полка сутки,
они пошли дальше на восток. И хотя до дома оставалось пройти не более
двухсот вёрст, этот путь занял у них уйму времени. Особенно сильно тормози



ли движение весеннее половодье и засады красных в занятых ими деревнях. А
так как отряд был небольшим и плохо обеспеченным боеприпасами, то вести
открытый бой со своим врагом он не мог. И только хорошая разведка местности
позволяла ему без потерь двигаться вперёд. Несколько раз отряд был
обстрелян красными патрулями, но людских потерь не понёс. На исходе третьих
суток большесорокинский эскадрон, а вернее что от него осталось, достиг
верховье реки Ик и остановился на короткий отдых в деревне Лыкошино,
от которой до родного села оставалось всего пятнадцать вёрст.

Пока бойцы отдыхали, по приказу командира Филька выехал в сторону волостного
центра на разведку. Но ещё до его отъезда Василий узнал от местного
жителя и члена дружины Бекина, что уже 30 апреля село было занято
красными войсками во время их общего наступления. «На Большое Сорокино
куманьки напали ближе к вечеру. Часа два мы с ними сражались не на жизнь, а
на смерть. Но что мы могли сделать с хорошо вооружёнными красноармейцами,
когда у нас на сто человек было всего пятнадцать винтовок, штук двадцать
берданок и один пулемёт, который сломался в самом начале боя. Во время
этого сражения с нашей стороны погибло семнадцать человек. Пять бойцов
погибли и у куманьков. После сдачи села, члены дружины разошлись и разъехались
по домам, а несколько человек выбыли в неизвестном направлении», -
рассказал он. Поэтому, отправляя незаменимого помощника в путь, Василий
предупредил: «В село без оглядки не входи. Тебя там уже каждая собака знает.
Выдаст кто-нибудь красным. Если чо опасное для себя почуешь, сразу ноги от
туда уноси. Хорошо бы узнать, куда ушёл Степан с членами повстанческого
штаба». «Не переживай, командир, за меня, всё чин чином будет», - успокоил
Филька. «Ну, дай бы Бог, чтобы всё так и было», - сдался Губин, и машинально
перекрестил парня.

Разведчик вернулся в Лыкошино под утро. «В общем, плотно засели куманьки
в Большом Сорокино и в волостных селениях. Целый стрелковый
батальон караулит советскую власть. Но больше мародёрством занимается,
чем охраняет покой куманьков. Даже члены волревкома недовольны его поведением.
А граждане села и подавно стонут от их гнёта. Аверин Степан и все
активисты находятся сейчас на заимке. Пока красные о ней не знают, и носа
своего туда не суют. А как дальше будет, никто предугадать не может», - доложил
Филька. Василий поблагодарил парня за хорошую службу и погрузился
в раздумья. Помолчав, он попросил: «Разыщи Петра и пришли ко мне. С ним
посоветоваться надо».



«Ты чо, брат, не отдыхаешь? Или случилось чо?» - спросил Чикирев. «Филька
из разведки вернулся и сообщил много интересного. Оказывается, Большое
Сорокино ещё 30 апреля было занято коммунистами и сейчас в селе стоит
батальон красных стрелков. После сдачи села, большинство рядовых членов
дружины разошлись по домам и робят на своих наделах. Аверин с активом
укрылись на заимке. Поэтому, и по нашему отряду надо решать. Поговори с
мужиками. Если кто не боится и захочет вернуться домой, то держать не стану.
Ну, а у кого есть сомнения на счёт своей безопасности, того мы заберём с собой
на заимку. То, что тебе нельзя показываться в Большом Пинигино ты и без
меня знаешь. Тебя там в два счёта арестуют, а на три - расстреляют». «Понял.
Пойду с парнями разговаривать», - заявил Пётр и направился в сторону избы,
где спали уставшие за переход бойцы. Через час стало ясно, что на заимку с
командиром готовы идти только восемь человек, а остальные мужики решили
податься в свои деревни.

В расположении военного лагеря Василий и остатки кавэскадрона появились
уже затемно. Много времени занял проход через залитое весенним половодьем
болото. Встреча с обитателями лагеря и радовала и омрачала Василия.
Сознание того, что за последние полтора месяца в боях местного значения, а
так же на Тобольском и Аромашевском фронтах погибло более двух сотен жителей
села и волости обжигало сердце горечью и наполняло бесконечной ненавистью
к тем, кто вынудил крестьян взять в руки оружие. Заметив, что рядом
с Губиным только восемь человек, Аверин воскликнул: «Это всё, что осталось
от эскадрона?!». «Почти», - ответил Василий и добавил: «Пятнадцать бойцов решили
вернуться в свои деревни, чтобы помочь родным закончить посевные
работы». «Кто им даст это сделать? Как только появятся дома, их сразу арестуют
красные сельсоветы. Большесорокинский волревком ещё в начале мая
подал в Ишимскую ЧК списки граждан, которые участвовали или продолжают
участвовать в восстании», - пояснил Аверин. «А что я мог с ними сделать? Мужики
сами решили разъехаться по домам». «Не оправдывайся. И военный лагерь
большинство мужиков покинуло, как только вода в реках стала спадать.
Руки у всех зачесались по хлеборобскому делу», - вмешался Фадеев. «А ты со
своими бойцами когда в лагерь вернулся?» - спросил Василий его. «Сразу после
того, как красная армия первого мая выбила нас из Аромашево и погнала
на север и на восток - в сторону Кротово. Мы добежали со всеми отступающими
отрядами 1-го повстанческого полка Шевченко до деревни Овсово, откололись
от них и прямиком направились сюда. О том, что Большое Сорокино и
Ворсиха заняты краснопёрыми мы узнали уже в Успенке». «Много за этот по



ход потерял людей?». «Больше половины. Из шестидесяти трёх домой вернулось
только двадцать три», - с печалью в голосе ответил Фадеев.

Военный гарнизон, состоящий из граждан разных сёл и деревень, которые
восстали против произвола коммунистов, постепенно приходил в себя и
укреплялся в мысли, что ещё не всё потеряно. Залечив раны и набравшись
сил, многие бойцы стали с нетерпением поджидать, когда командиры примут
решение выдвигаться в сторону Большого Сорокино или других волостных
сёл. Понимая, что пока в их родных селениях командуют красные отряды, им
там места нет, мужики искали варианты, чтобы побольнее укусить коварного
врага. Однажды, прочитав доставленную в лагерь Филькой листовку, где было
напечатано воззвание главных коммунистов уезда к восставшим, Василий
произнёс: «Мягко стелют, да жёстко спать будет тем, кто польстится на их обещания
и сдастся вместе с оружием! Кого не расстреляют, того в тюрьмах сгноят.
Эти безбожники слово, данное народу, никогда не выполняли. Наоборот,
учинят показательную казнь, чтобы другим не повадно было». «Может, братуха,
рейд по деревням волости совершим? Говорят, коммунисты вновь приступили
к вывозу зерна на желдорожную станцию с сыпных пунктов. Неплохо
было бы пару-тройку обозов изъять у них и крестьянам раздать. Ноне много
земли будет не засеено из-за нехватки семян и мужицких рук», - высказался
Петр. «А чо, я не против. Подберём человек тридцать надёжных бойцов и сделаем
пробную вылазку. Думаю, что у мужиков уже чешутся кулаки от желания
набить красным морды», - согласился Василий.

О своём плане он в тот же день сообщил Аверину и Фадееву. «Может, не
надо пока гусей дразнить? Пусть крестьяне закончат посевные работы», - робко
возразил Аверин. «А мы чем им можем навредить? Разве только тем, что
семян побольше у них будет», - настаивал Василий. «Я тоже с тобой пойду. Не
могу спокойно здесь сидеть, зная что эти гады по моей земле ходят», - заявил
Сергей. «Как хошь. Лишним не будешь», - улыбнулся Василий. «А меня здесь с
бабами, стариками да ранеными оставляете? Нет, так дело не пойдёт. С вами
отправлюсь на дела праведные», - оживился Степан. «У тебя должность такая:
быть рядом с бабами и больными. Тем более, что из сел и деревень бойцы
возвращаются. Кто их здесь в порядок приводить будет? Запить ведь с тоски
могут», - глядя серьёзными глазами на друга, высказался Василий. «Ладно, поезжайте.
И в самом деле, нельзя без присмотра оставлять большое хозяйство», -
согласился Степан.



После болезненных поражений в боях на Тобольском направлении и на
Аромашевском фронте, Василий стал осознавать безысходность в положении
восставшего народа и его приближающуюся гибель. И причиной всему этому
была не мощь красной армии, а сам сибирский мужик, который в силу своих
многовековых привычек, надеялся на доброту и милость власти, верил любому
её слову, обещающему царствие божее ещё на земле. А коммунисты умели
подобрать необходимые слова, которые как бальзам ложились на душу и
сердца простых и доверчивых людей. Когда Тобольск был в руках повстанцев
и оттуда по всей Тюменской губернии и за её пределами распространялись
воззвания к народу, фронтовые сводки и информация о творящихся делах на
территории Сибири и в России в целом, он ещё надеялся на положительный
исход в борьбе с куманьками, но после взятия красными старинного города,
эта надежда в нём стала угасать. Василий воочию видел силу народную, поднявшуюся
с колами в руках за свою свободу и честь, однако отсутствие единения
превращало эту силу в разрозненные вицы одного веника. Местечковые
интересы восставших держали их рядом со своими селениями и не давали
возможности развиваться широкому охвату территорий едиными вооружёнными
силами. Для того, чтобы бороться с Красной Армией, была необходима
регулярная Народная Армия, а не разрозненные отряды самообороны и непонятные
фронты, дивизии и полки, которые создавались в каждом крупном
населённом пункте и вели военные действия только в районе своих деревень.
Понимая всё это, в тоже время у Василия в голове даже ни разу не мелькнула
тень сомнения в правильности своего выбора по отношению к советской власти
и особенно к коммунистам. Он был просто обречён на борьбу с этими силами
до любого конца. Поэтому, решение провести рейд по сёлам и деревням
северных волостей он воспринял не как борьбу за власть, а как свершение доброго
дела во имя обездоленных, оплёванных и униженных своих сограждан.
Имея опыт захвата ссыпных пунктов и обозов с зерном, Василий был уверен,
что такая операция ему по плечу даже с теми силами, какие остались в строю.

Первую вылазку отряд совершил в село Готопутово, которое от заимки находилось
в двадцати пяти вёрстах. Захватив без единого выстрела ссыпной
пункт и нейтрализовав охраняющих его красноармейцев, а также волостной
ревком, повстанцы колокольным звоном среди ночи подняли жителей и предложили
им забрать зерно, которое по праву им принадлежало. Пробыв в Готопутово
почти до рассвета, захватив с собой несколько мешков муки, отряд
спокойно вернулся в лагерь. Чтобы успокоить бдительность коммунистов, следующую
вылазку запланировано было совершить через неделю в Викулово,



где был самый крупный на севере Ишимского уезда ссыпной пункт. К ней отряд
готовился с особой тщательностью, так как понимал, что во время нападения
может встретить упорное сопротивление красных стрелков, охраняющих
не только ссыпной пункт, но и волревком. Вскоре численность кавэскадрона
вновь достигла пятидесяти хорошо обученных и храбрых бойцов. Но запланированный
поход был отменён по причине вмешавшихся обстоятельств. Вновь
вернувшиеся в лагерь жители деревни Готопутово братья Костылёвы - Афанасий,
Кузьма и Фёдор, сообщили, что ежедневно по Викуловскому тракту в
сторону Ишима, через деревню Чебаклей, следуют обозы с хлебом, которые
сопровождают не более пяти красноармейцев. Сообщение заинтересовало
не только Василия, но и его товарищей. Поэтому было решено не нападать на
Викулово, а устроить засаду между Чебаклеем и Чуртаном, захватить обозы и
переправить их в Знаменщики. Это было безопаснее для отряда и полезнее
для жителей Большесорокинской волости.

К месту предполагаемой засады эскадрон прибыл на рассвете. Осмотрев
территорию, прилегающую к тракту, Василий заметил: «Лес далековато. Красноармейцы
огонь успеют открыть по нам. Вы стойте здесь, а я проскачу чуть
ниже. Может, там что найду подходящее». «А чо тебя не устраивает это место?
До колка сажен сто, не боле. Куманьки не успеют и глазом моргнуть, как мы
их прямо на кулях лежать оставим», - возразил Пётр. «Глазом может моргнуть
и не успеют, а вот пулю в тебя влепят за милу душу», - ответил Василий и пришпорил
Воронко. Вернулся он через часа полтора и улыбаясь, сказал: «За Чуртаном,
в пяти верстах отсюда тракт делает поворот вдоль берёзовой рощи и
мелкого осинника. Лучшего места для засады не придумаешь. Да и Знаменщики
ближе». Не ведя дальнейших разговоров, Василий развернул Воронко и
тихо скомандовал: «За мной, марш!».

Обойдя стороной деревни Доставалово и Чуртан, через час отряд прибыл
на позицию и затаился на небольшой лесной поляне, закрытой от тракта плотным
мелким кустарником, покрытым одеялом распустившихся листьев. Обоз
ждать пришлось часа четыре. Наконец, послышался лошадиный брыластый
храп и бойцы отряда замерли. Василий находился к тракту ближе всех и первым
заметил бежавшую впереди обоза большую лохматую собаку. «Только бы
не почуяла нас и не залаяла», - пронеслось у него в голове. Но пёс даже головы
не повернул в его сторону, а мирно пробежал мимо. «Интересно, сколько подвод
в обозе? Надо дождаться, когда последняя покажется», - решил он и затаил
дыхание. И как только последняя телега вынырнула из-за поворота, Василий



резко махнул рукой. Бойцы в одно мгновение вырвались из укрытия, с криком
и гиканьем налетая на обоз. Сидящие на телегах красноармейцы не успели
даже схватить с мешков винтовки, как прямо на них с коней свалились по несколько
повстанцев. Борьба заняла не более десяти минут. Обезоруженные,
со связанными сзади руками, десять красноармейцев лежали рядом с телегами
и со страхом ожидали своей участи. «Откуда родом?» - спросил их Фадеев.
«Мы из Маслянской волости все. Нынче зимой были мобилизованы», - ответил
один из бойцов. «А кто у вас старший?» - спросил Пётр. «Он на последней подводе
сидел. Прохором зовут». «В боях с повстанцами участвовали?» - спросил
Василий. «Нет. Два месяца ссыпные пункты охраняли, а сейчас вот обозы заставили
сопровождать». «А Прохор воевал с повстанцами?» - спросил Пётр. «Он
только месяц назад вернулся с фронта. Где-то на западе воевал. Он нам сам об
этом рассказывал», - ответил второй боец. «Ладно. Не тряситесь. Убивать мы
вас не будем. Кто захочет - к нам в отряд примем, кто нет - тот пешком домой
пойдёт», - успокоил Василий. А в это время Пётр уже вёл к командиру Прохора.
«Что с ним делать? Может расстрелять, чтобы под ногами не мешался?» - спросил
Пётр. «С собой, в лагерь его заберём. В случае чего, обменяем на нашего
товарища», - определился Фадеев. На том и порешили. Из красноармейцев
трое прибились к отряду, а остальные, как только их отпустили на свободу, в
припрыжку, часто оглядываясь, побежали по тракту в сторону Абатска.

Из десяти подвод с зерном гражданам Знаменщиков было решено передать
только пять, остальные отправить на заимку. «Пётр, возьми с собой десять
человек бойцов и куманька и направляйся в лагерь. А я с остальными
отвезу зерно в Знаменщики и проверю нашу избёнку на озере. Чем чёрт не
шутит. Может ещё придётся ей воспользоваться», - распорядился Василий. «К
ночи-то на заимку вернётесь?» - поинтересовался Чикирев. «Если ничего не
случится, то паужнать обязательно вместе будем», - улыбнулся Губин.

Не доезжая с версту до Знаменщиков, Василий послал Фильку и Зотия в
разведку. Те обернулись скоро и доложили командиру, что в деревне, кроме
партийного актива, включая председателя сельсовета и двух милиционеров
никого нет. И что все они в данный момент находятся в помещении сельсовета.
«Оставим пока обоз здесь, а сами ворвёмся в Знаменщики. Если красные
вздумают сопротивляться - не жалейте их», - поставил задачу перед бойцами
Василий и немедля выдвинулся вперед отряда.

Но внезапного налёта не получилось. Какой-то бородатый мужик, стоящий
во дворе крайней избы, то ли с перепугу, то ли выполняя задание куманьков,



заметив мчавшихся во весь опор конников, заскочил в сенки, сорвал с гвоздя
берданку и выстрелил вверх. Этого было достаточно, чтобы куманьки схватили
оружие и приготовились к нападению. Завязался короткий, но кровавый
бой. Через разбитые окна избы красные стреляли по нападавшим прицельно
и с близкого расстояния. Несколько всадников замертво свалились с лошадей.
Пришлось даже на время прекратить атаку и отступить в укрытие. «Командир,
куманьков надо гранатами забросать или избу поджечь. Просто так, с кандачка,
нам их уже не взять», - предложил Знаменщиков Зотий. «Хорошо, берите с
Филькой по паре гранат и попробуйте выкурить краснопузых из избы», - согласился
Василий.

Два молодых парня, засунув гранаты за опояски, ловко перепрыгнули через
прясло со стороны пригонов и побежали в сторону цели. А ещё через десять
минут послышались разрывы гранат и нечеловеческие вопли. «Вперёд!» -
скомандовал Василий и рванул поводья. Первыми, кого он увидел, были стоящие
на крыльце с поднятыми руками и чёрные с головы до ног, милиционеры.
А из-за них выглядывало ещё несколько, словно нагуталиненных, лиц.
Уже когда захват сельсовета окончился, командир узнал причину перекраски
куманьков в чёрный цвет. Оказывается, пока Зотий подкрадывался к окнам,
приставив к стене лестницу, Филька взобрался на крышу и долго не думая,
бросил гранату прямо в печную трубу. Взрыв произошёл такой мощный, что
разбросал по кирпичику русскую печку и засыпал сажей всех обитателей
избы. А брошенная в окно граната Зотием, ещё сильнее усугубила положение
обороняющихся. Погиб председатель сельсовета и были тяжело ранены два
его помощника.

Как только бой завершился, к сельсовету стали подтягиваться граждане
деревни. Среди них был и Знаменщиков Григорий, который покинул Большесорокинский
отряд сразу после северного похода, где он был ранен. Поняв в
чём дело и кто напал на советскую власть их деревни, он подошёл к Василию
и поздоровался. «Как себя чувствуешь? Может в отряд вернёшься?» - спросил
Василий. «Рад бы, да баба должна вот-вот родить», - хмурым голосом ответил
тот. «Серьёзная причина. Ты тогда вот чо. Отправь надёжных мужиков на Балаганский
тракт, чтобы они пригнали в деревню конный обоз из пяти возов
зерна, и подели всё это добро между гражданами». «А ты куда собираешься
дальше двинуть?» - спросил Григорий. «Хочу посмотреть избушку на озере.
Может, ещё сгодится на чо», - ответил Василий и добавил: «Милиционеров я с
собой заберу, а помощников председателя сельсовета оставлю в деревне. Чо



хотите с ними, то и делайте». «Сперва вылечим, а потом и решать будем, как с
ними поступить», - ответил Григорий и они попрощались.

Избушка оказалась не только целой, а даже в том же состоянии, в каком её
в начале зимы покинул отряд Василия. Обследовав территорию, Губин сделал
вывод, что за эти месяцы охотники и рыбаки здесь тоже не останавливались.
«Видно, не до охоты и рыбалки сейчас мужикам! Это в спокойные времена народцу
такого здесь было хоть отбавляй», - подумал он и неожиданно к нему
пришла хорошая мысль: «Сегодня заночуем в избушке, а завтра снова на Викуловский
тракт выйдем. Вряд ли куманьки до утра сообразят, что их обоз не
дошёл до Ишима. Всё вёрст сто двадцать от Викулово до Ишима будет».

Повторное нападение на обоз с зерном прошло без сучка и задоринки.
Красноармейцы даже охнуть не успели, как были повалены на землю. Но их
не стали отпускать, как первых, а завязали тряпицами глаза и примотали вожжами
к двум разлапистым берёзам недалеко от тракта. «За два дня не помрут,
а потом их уже искать будут», - обосновал своё решение командир. Закончив
с красноармейцами, обоз двинулся дальше и пройдя версты две, повернул на
запад, взяв курс через Желнину на заимку, где бойцов с нетерпением поджидали
её обитатели.

Захваченному у красных и доставленному в лагерь зерну очень порадовался
Аверин. Степан уже на второй день велел бойцам рассыпать каждый
мешок на два поменьше и стал ночами отправлять по три повозки в деревни
Большесорокинской волости, где уже давно свирепствовал продовольственный
голод. И в первую очередь помощь шла тем семьям, у которых сын или
отец, воевавшие в рядах повстанцев, погибли, или продолжают там находиться.
«Мы их сейчас поддержим, а они нас осенью отблагодарят, когда вновь на
восстание собираться будем», - пояснил он Василию и Фадееву.

Налётами на ссыпные пункты и на обозы отряд занимался почти до конца
июня, чем вызывал ярость коммунистов не только тех волостей, где орудовал,
но и центральных. Чтобы ликвидировать это явление, те направляли на север
Ишимского уезда войсковые подразделения Красной армии и устраивали на
дорогах, по которым вывозили хлеб из сёл на Ишимскую железнодорожную
станцию, засады. Но благодаря хорошему отношению местных жителей к повстанцам,
Василий был полностью информирован о действиях противника.
Порой, ему даже нравилась с ними играть в кошки-мышки. Знал он также и
о том, что весной текущего года в Большесорокинской волости была наполовину
сокращена посевная площадь, и то, что питались многие крестьянские



семьи травой, конской дохлятиной и берёзовой корой. Всё это разрывало на
куски его ранимое сердце и поднимало в нём ярость к коммунистам, доведшим
своими мёртвыми идеями до этого граждан. Несмотря, что он уже смирился
с мыслью, что новую власть народ пока не осилит, чувство мести его
не покидало ни на минуту. И он мстил, порой даже жестоко, всем, кого считал
ответственными за поруганную честь своих соплеменников. За прошедшие
полгода, с того момента как он вышел на тропу войны с детьми дьявола, Василий
очень изменился внешне и внутренне. Заметно заматерел, стал реже улыбаться
и меньше говорить длинных речей, иногда был вспыльчив до ярости и
дерзок до бесшабашности. Взгляда его голубых и холодных глаз порой даже
бойцы боялись. Столько в них было злобы и ненависти к свалившимся на голову
сибирского мужика красной нечисти. В такие минуты с ним могли спокойно
разговаривать только друзья да Петр, который уважительно относился к брату
и готов был за него умереть. А Филька, почуяв плохое настроение командира,
старался сделать всё, чтобы вывести его из него. И часто ему это удавалось.

В конце июня в лагерь на заимку прибыл вестовой от Шевченко и передал
Аверину конверт с письмом. Пробежав глазами по тексту, Степан стал читать
вслух: «О ваших подвигах наслышан. Но этого мало. Необходимо начинать уже
серьёзную борьбу с красными. Предлагаю конному отряду прибыть для объединения
и свершения набегов на населённые пункты, расположенные севернее
Кротово. Если согласны, то в наш лагерь вас проведёт мой вестовой. Командующий
1-м Освободительным полком Народной Армии Шевченко». «Ну,
что ты на это скажешь?» - обратился Степан к Губину. «А что я могу сказать?
Пётр Семёнович без нужды нас не тревожил. Значит, необходимость в нашей
помощи у него появилась», - ответил Василий. «Ну, раз так, то собирайтесь быстрее
и айда вперёд. А мы уж здесь как-нибудь без вас управимся с делами», -
согласился Степан.

В поход отправился только конный отряд в количестве сорока бойцов,
включая Василия, Сергея и Петра. Напрямую от заимки до военного лагеря
Шевченко было не более тридцати вёрст, а на деле вышло, что все пятьдесят
пришлось вокруг болот пробираться. Чуть взял влево-вправо и в трясине оказался.
Хорошо ещё, что проводник все дороги и тропы в этой местности знал.
Не доходя деревни Кочковатово, он подъехал к Василию и сказал: «Придётся
здесь до утра подождать. На Плиту нам ночью не пройти». «Чо это за название
такое - «Плита»? В жизни не слыхивал», - улыбнулся Пётр. «Это так в народе
остров Притынный называют. А с недавнего времени ещё и Козлячьим стали



именовать. До него отсюда вёрст семь будет, но тропа только одна и та шириной
в одну лошадь», - ответил вестовой. «Ну, раз надо подождать до утра, давай,
Петруха, команду, чтобы бойцы спешивались и на отдых устраивались», -
распорядился Василий.

Продолжил отряд свой путь сразу, как только в лесу начал брезжить рассвет.
Двигаясь по узенькой дорожке чавкающей жижи, Василий невольно подумал:
«Хорошо, что в ночь не пошли. А то половину отряда в болоте могли
потерять».

Шевченко встретил большесорокинцев радушно, словно давно поджидал
их. Накормив бойцов отряда вкусным обедом, он предложил командирам осмотреть
лагерь, в котором было всё - от хозяйственного амбара, десятка ручных
жерновов до оружейных мастерских. Даже своя молочная ферма работала.
После окончания обхода, он посмотрел на Губина и спросил: «Что скажешь,
Василий Иванович?». «Сильно хозяйство! И оборонительная линия возведена
по всем военным правилам. Крепость, а не лагерь», - искренне отозвался тот,
чем доставил хозяину заметное удовольствие.

Во второй половине дня Шевченко собрал в штабе всех командиров на
совещание. Открывая его, он сказал: «Мы уже давно не беспокоили всерьёз
красных. Связано это было с распутицей и крестьянскими делами. Поэтому
настало время напомнить им о себе. У меня есть разработанный план похода
на север, во время которого мы должны очистить от красных деревни Чёрную,
Вагай, Дубровное и через юрты Сулейменовские вернуться домой. Наша
главная задача - отомстить врагам за поражение, которое потерпели в начале
апреля и не помогли тобольчанам отстоять город». «Когда выходим в поход?» -
спросил Пётр. «Если ваш отряд готов, хоть завтра», - ответил Шевченко. «Ну
завтра так завтра. Пойду бойцов предупрежу, а то, не дай Бог, где браги раздобудут
», - сказал Пётр. «У меня на острове с этим делом не забалуешь. В момент
розгами прикажу выпороть», - успокоил Шевченко и все засмеялись. Но уже
через мгновение Пётр Семёнович посерьёзнел и сказал: «Дорога предстоит
дальняя, поэтому советую сегодня хорошенько отдохнуть, а завтра на рассвете
выступим». «Большой отряд идет на север?» - спросил Фадеев. «Моих двести
бойцов да ваших сорок. Думаю, что такой силы хватит, чтобы пощекотать
нервы комиссарам», - ответил Петр Семёнович, и добавил: «Главное, чтобы в
руках у бойцов были не колы и вилы, а винтовки, сабли и револьверы».

На следующий день, незадолго до выхода сводного отряда с острова, полил
сильный дождь. «Хорошо бы к удаче нашей, а не к скорби и поражению», -




подумал Василий и по-молодецки вскочил в седло. Пройдя узкой топкой полоской
до возвышенности, на которой ровными рядами стояли сосны, сводный
отряд прибавил ходу. А уже через полчаса на пути стояла первая деревня
Балахлей, в которой находился волревком красных. Арестовав всех его членов,
включая председателя и передав их в руки местных граждан, отряд направился
дальше, на север, вдоль правого берега реки Вагай. Разогнав по пути
партийные активы в Истяцких юртах, Бегитино, Индерях, к вечеру повстанцы
остановились напротив деревни Чёрная. Однако нападать на неё сходу не
стали, а решили сначала узнать в ней обстановку. Отправив в разведку трёх
бойцов, включая Фильку, Шевченко объявил короткий привал.

Вечерние сумерки ровными тонами окутывали землю, сажень за двадцать
от стоянки отряда мирными шлепками о берег билась вода, не уставшие ещё
разноголосые обитатели леса перекрикивались друг с другом, а вершинки
вековых сосен и елей плавно и нежно раскачивались от слабого вечернего
ветерка. «Благодать, да и только! И почему людям мирно не живётся в такой
идиллии? Из-за чего они дерутся насмерть? Что им не хватает? Земли? Леса?
Воды? Так всего этого добра в Сибири глазом не окинуть. Трудись - не ленись,
и жить будешь сытно и весело. Другое дело, когда жить хочется сытно, а самому
трудиться на земле не хочется. Вот тогда и встаёт вопрос, как обеспечить
себе распрекрасную жизнь. Если только отберёшь её у тех, кто трудится. Но
своими силами ты не сможешь отобрать у мужиков сытую жизнь. Они ведь
за своё кровное добро могут и шею свернуть. Значит надо найти тех, кто за
красивые байки, пустые обещания рая на земле, даже со смертельным риском
для себя, пойдут добывать для тебя сытную и весёлую жизнь. И такие люди, к
сожалению, находятся. Неужели они надеются из пустого разговора кашу сварить?
Только глупец и бездельник может так думать. Да и как таких людей можно
ещё назвать, если они свои жизни не жалеют, чтобы обеспечить сладкую
жизнь комиссарам и коммунистам», - размышлял Василий, расположившись
на невысоком пеньке среди высоких деревьев.

Разведчики вернулись часа через три и рассказали, что в селе расквартирован
небольшой отряд красноармейцев, который охраняет ссыпной пункт.
Кроме них, револьверами вооружены все члены сельсовета, включая председателя
и секретаря партячейки. «В общем, оказать нам сопротивление смогут
человек двадцать-тридцать. А жители села заступаться за куманьков не станут
», - сделал заключение Пётр Семёнович. «Может, не стоит сейчас Чёрное
трогать? А пойти дальше по правому берегу», - задал вопрос Фадеев. «Мож



но и так. Но здесь река намного уже, чем у села Вагай», - ответил Шевченко и
помолчав, продолжил: «Перебираться на ту сторону начнём после полуночи.
Предупредите своих бойцов, чтобы во время переправы вели себя тихо. Внезапность
- ключ к победе».

Преодоление речной преграды заняло больше часа. Оказавшись на левом
берегу Вагая, сводный кавалерийский отряд быстро сгруппировался в боевые
ряды и приступил к захвату села. Не ожидавшие с юга ночного вторжения
повстанцев в село, красноармейцы и их командир не успели оказать им
хоть какое-то сопротивление. Посложнее дался захват секретаря партийной
ячейки и двух её членов. Яростно отстреливаясь от нападавших, они попытались
было рвануть на лошадях в сторону Вагая, но, перехваченные конниками
Василия, вынуждены были сдаться. Однако, когда несколько бойцов Шевченко
подъехали к ним, чтобы забрать оружие и связать, председатель ячейки
выхватил из-за опояски пистолет и наповал поразил двоих из них. А дальше
произошло непредвиденное. Рванув шашку из ножен, Шевченко подскочил к
куманькам и своей могучей рукой располовинил их черепа. Трупы, как снопы,
свалились друг на дружку. «Так будет с каждым коммунистом, поднявшим
оружие на простого мужика!» - прорычал Пётр Семёнович и отъехал от трупов.
А чуть позже, когда ещё на улице было темно, он собрал граждан села на
площади у казённого дома и объявил: «У вас есть время и возможность, чтобы
забрать остатки своего добра на ссыпном пункте и в общественных амбарах,
а так же конфисковать всё имущество у семей коммунистов и им сочувствующим.
Оно тоже вам принадлежало. А чтобы никто не помешал это сделать, мой
полк побудет в селе до утра».

Василий видел, как Шевченко расправился с коммунистами, но жалости к
ним он не чувствовал. «Боже! Что же ты творишь с нами? Неужели за эти месяцы
так очерствело сердце, что даже не реагирует на нечеловеческую гибель
таких же, как ты сам, людей? А может, коммунисты и на самом деле не люди, а
дьяволы? Но тогда почему из них течёт такая же, как из нас, кровь? Будь проклят
тот, кто подал идею людям о возможном рае на земле! Не может быть построен
земной рай на человеческой крови», - размышлял Василий, двигаясь
во главе колонны сводного кавотряда.

К селу Вагай повстанцы подошли уже затемно. Чтобы совершить нападение
без избыточного риска и дополнительных жертв, Шевченко, как и в Чёрное,
отправил бойцов на разведку. И хотя, в случае наличия большого количества
советских бойцов в селе, бой до победного конца или гибели своего отряда



он вести не собирался, однако нанести ощутимый урон противнику планировал.
Но вернувшиеся через час разведчики разочаровали Петра Семёновича
и остальных командиров. Оказалось, что отряд красноармейцев в количестве
двух стрелковых взводов покинул Вагай накануне их прихода. «Видно, кто-то
красных предупредил о нас и нашей силе. И они, понимая, что помощь ни с
юга, ни с севера, ни с запада и не с востока, к ним подойти не успеет, без единого
выстрела сдали нам село. Ну, что же, зайдём туда, немного отдохнём и
двинемся на Дубровное», - принял решение командир 1-го освободительного
полка и ловко забрался в седло.

В Вагае, также, как и в Чёрном, местным гражданам было предложено почистить
ссыпной пункт и забрать имущество у семей членов компартии и местной
интелегенции. После того, как это мероприятие завершилось, а отряд отдохнул,
Шевченко объявил о начале продолжения похода по тылам красных.

Собрав местных хозяев лодок и баркасов, он приказал им переправить бойцов
и лошадей на правый берег. Ширина реки напротив села была около сотни
сажен, поэтому это мероприятие заняло не менее двух часов. Оказавшись на
высоком правом берегу, отряд направился в сторону юрт Кульмаметских, чтобы
затем, дойдя по левому берегу Иртыша до деревни Араксул, ворваться с
севера в Дубровное, до которого оставалось чуть больше двадцати вёрст.

В отличии от Вагая, из Дубровного крупный заградительный заслон красных
стрелков уходить не собирался. По-видимому, красные командиры даже
не верили, что на них могут напасть повстанцы, так как были убеждены комиссарами
в окончательном разгроме этих банд. Поэтому, когда кавалеристы
сводного полка появились на окраине села, они в первые минуты даже оторопели.
Но быстро опомнившись, тут же приступили к организации обороны
и отпора. Завязался бой. С крыш затрещали пулемёты, а со дворов загремели
винтовочные выстрелы, нередко попадая в цель и опрокидывая на земь кавалеристов
и лошадей. Однако оказать достойное сопротивление двумстам хорошо
вооружённым и подготовленным конникам повстанцев они не смогли.
Оставив лежать на земле десятка два порубленных шашками и застреленных
из наганов бездыханных тел красноармейцев, основные силы заслона поспешно
отступили на восток, в сторону деревни Быково. Там они планировали
объединиться с отрядом, охранявшим Омский тракт и дать достойный отпор
нападавшим мужикам. Но преследующая конница Шевченко догнала их уже
за две версты до Дубровного, принудив разбежаться по тайге, и первой ворвалась
в Быково, где её никто не ждал. Так успешно была поставлена точка



в запланированном Шевченко походе по восточной части Тобольского уезда.
Расстреляв коммунистов и красного командира, раздав гражданам села то добро,
которое хранилось на общественных складах и в амбарах, Петр Семенович
предоставил бойцам кавотряда краткострочный отдых.

На следующий день, рано утром сводный отряд вышел в обратную сторону.
Разогнав партячейку в деревне Сулейменовская и передохнув в селе Чёрное,
в конце второго дня он вошёл в пределы военного лагеря 1-го Освободительного
полка Народной Армии. Результаты семидневного похода сводного кавотряда
впечатляли и радовали всех без исключения. Впервые, за последнее
время, бойцы вновь почувствовали себя сильными и способными сокрушить
красную чуму. На общем фоне успеха, Василий предложил: «Может нам Большое
Сорокино заодно очистить от этих паразитов?». Шевченко немного подумал
и сказал: «Зачем? Только куманьков Ишимских раздразнить. Нет, Василий
Иванович, не пришло ещё время, чтобы в открытую борьбу с ними вступать.
Вот закончится крестьянская страда, тогда и будем вновь поднимать на восстание
мужиков. Я думаю, что массовый голод, который свирепствует в уезде и
губернии, и тиф, косящий всех подряд, осенью многих заставят идти на смертный
бой с красной нечистью».

Заночевав в лагере среди болот, утром Большесорокинский эскадрон стал
выдвигаться в сторону дома. Прощаясь, Шевченко посмотрел на Василия и
улыбнулся. «Ты чо, Пётр Семёнович, так хитро улыбаешься? Неужто я такой
смешной?» - спросил Губин. «Нет, ты не смешной. Просто вижу, что не согласился
ты со мной по поводу нападения на большесорокинских куманьков. Не надо,
Василий Иванович, вперёд батьки в пекло лезть. Прийдёт и их головам черёд».

Под впечатлением последних дней и внутренних рассуждений о жизни, Василий
не заметил, как отряд вошёл в пределы Покровки. Проезжая мимо избы,
в которой до отъезда в Ишим проживала Полина, он машинально повернулся
в её сторону. В огороде, за частокольной изгородью, он заметил какую-то женщину.
«Неужели Полина?!» - словно молния, мелькнула в голове догадка. Василий
придержал Воронко, подозвал Фадеева и попросил: «Серёга, веди отряд
дальше, а я вас догоню». И не успел тот задать другу вопрос, как Губин резко
повернул коня влево и направился в сторону неказистой избёнки.

Оставив Воронко у закрытых ворот, Василий перемахнул через частокол и
бегом ринулся в огород. Сердце его билось, как у пойманной в силок куропатки,
а в голове звучало только одно слово: «Полина! Полина! Полина!». Оббежав
кругом стайку, он оказался в двух саженях от женщины, которая огребала



тяпкой картошку. Услыхав незнакомый шум, она распрямилась и посмотрела в
его сторону. Мгновенно поняв, кто перед ней стоит, Полина вдруг охнула и стала
медленно оседать на землю. Василий бросился вперёд и едва успел подхватить
девушку на руки. «Полина, милая! Что с тобой?! Ты больна?!» - испуганно
бормотал он, внимательно вглядываясь в лицо девушки. «Сейчас, я перенесу
тебя в избу и позову кого-нибудь на помощь», - сказал Василий и понёс девушку
во двор. Хотел уже открывать двери сенок, как услышал сначала лёгкий
стон, а затем слабый шепот: «Вася, Васенька, Василёк мой любимый. Наконец-
то ты меня нашёл». Губин осторожно положил девушку на чистое, отмытое до
блеска крыльцо и сел рядом. «Полинушка, ты болеешь?» - нежно спросил он.
«Нет. Я здорова. Просто голову обнесло и ноги подкосились, когда тебя увидела
», - слабо улыбнулась девушка. «А я сильно испугался. Подумал, что ты тифом
или холерой заболела», - пояснил счастливый Василий. «Болезни меня пока
не беспокоят, слава Богу», - уже более твёрдым голосом успокоила Полина и
добавила: «Как я рада тебя видеть!». «И я тоже бесконечно благодарен Богу за
то, что наконец он подарил тебя мне», - тихо произнёс Губин. «Принеси мне водички
из колодца попить, а то что-то в горле пересохло», - попросила Полина.

Радость встречи переполняла сердца этих двух красивых людей, которые с
первого взгляда полюбили друг друга, но не могли быть вместе. И вот сейчас
они, наконец, оказались рядом. Отпив несколько глотков из ковша холодной
воды и обтерев намоченной косынкой лицо, Полина поднялась с крыльца и
пригласила: «Пойдём в избу, я тебя чайком напою». Счастье, которое заполнило
до краёв сердце Василия, не позволяло ему даже думать о том, что его
отряд находится уже на большом расстоянии от Покровки. В эти счастливые
минуты его внутренний мир был в рабстве мыслей о любимой девушке. Они
пили чай, говорили друг другу нежные и ласковые слова и очень боялись, что
наступит время, когда им прийдётся расставаться. Тему семьи Полины Василий
старался не затрагивать. Но девушка сама подняла её: «Я здесь одна живу.
Мама скончалась через два дня после того, как узнала о смерти Феди. Она
очень сильно любила сына и всегда переживала за него. После того, как их
не стало, мне не на что стало жить, да и за избу оплачивать было нечем. Вот
я и перебралась снова в деревню. Здесь хоть картошку можно вырастить да
груздей насолить. Тяжёлые нынче времена настали». От любви и жалости к
этой хрупкой девушке огрубевшее сердце Губина заныло, словно в него заноза
вонзилась. Он обнял Полину и тихим голосом произнёс: «Теперь я у тебя
есть. И не позволю, чтобы ты в чём-то нуждалась».



Быстро летело время и на улице начало смеркаться. Глядя на Полину счастливыми
глазами, Василий никак не мог подобрать слова, чтобы сказать ей о
необходимости своего отъезда. И наверное, ещё долго бы силился их найти,
если бы не послышался стук в окно. Василий даже вздрогнул от неожиданности.
«Паренёк какой-то за окном стоит», - словно во сне произнесла девушка.
Губин повернул голову и заметил Фильку. «Это за мной пришли. Пора мне, Полюшка,
покидать тебя. Но я скоро приду. Обязательно приду, ты только верь и
жди», - как можно спокойнее произнёс он. Девушка встала с табуретки, подошла
к нему вплотную, и как мать когда то в детстве, прижала его голову к своей
груди. «Иди, коль надо. А я тебя подожду. Теперь я знаю, что ты где-то рядом и
мне этого достаточно», - почти шёпотом сказала она.

«Командир, весь отряд ждёт за деревней. Бойцы боятся, что тебя красные в
плен могут захватить», - как будто оправдываясь, произнёс Филька. «В плену я,
брат! Ой в каком плену оказался!» - воскликнул Василий и вскочил на верного
Воронко. Паренёк удивлённо взглянул на командира, но увидев его счастливое
лицо, задавать лишние вопросы не стал.

После встречи с Полиной, Василий словно на крыльях летал по заимке. С
его губ не сходила улыбка, движения стали порывистыми, а в голубых глазах
горел огонь счастья. Уже на третий день, ближе к вечеру, он сел на Воронко и
умчался на свидание с любимой. Вернулся Губин под утро. Ни слова никому
не говоря, залез на сеновал и крепко заснул. А в следующую ночь, он снова
покинул заимку. И так продолжалось несколько дней подряд. Однажды Василия
разыскал отец и глядя в глаза сына, спросил: «Говорят, у тебя зазноба
появилась? Может, зря голову ей морочишь? Вон, у тебя какая жизнь ненадёжная
». «Я, тятя, давно эту девушку люблю. Сразу, как только увидел. И она меня.
Мы оба поняли, что нам не жить друг без друга. Так что, мы обречены на совместную
долю». «Ну, ладно, сын, не буду я тебе советы давать. Сам вижу, какой
счастливый ходишь», - сказал Иван Васильевич. И немного помолчав, добавил:
«Собираюсь в село уходить. Хочу землянку за лето построить. Думаю, что брат
Дмитрий поможет. На тебя-то никакой надёжи, а мне надо семью в кучу собирать.
Куму Семёну и без нас хлебушек тяжело достаётся». «Тятя, ты на меня
не серчай. Пока советская власть в Большом Сорокино, показываться мне там
нельзя. Много претензий у неё ко мне», - ответил Василий. «Всё я понимаю,
поэтому и рядом с тобой был», - произнёс Иван Васильевич и обнял сына. А
на следующее утро, когда после очередного свидания Василий вернулся в лагерь,
его на заимке уже не было. «Не по-божески всё это. Мой сыновний долг



родителям радость доставлять, а я только тревогу да горе им приношу», - тяжело
вздохнул Губин, узнав, что отец покинул лагерь.

Из официальной хроники

После ряда успешных боевых операций Красной Армии и проведённых
чекистами карательных мероприятий в отношении восставших крестьян, в середине
весны стали намечаться некоторые сдвиги в сторону снижения накала
повстанческого движения.

Информационное донесение председателя Тюменской ГубЧК П. И. Студитова
в ВЧК.

«Тюмень, 9 апреля 1921 г.

1-9 апреля, общее политическое положение Тюменской губернии

На Тобольком направлении части северной группы, преодолевая упорное
сопротивление противника, после ожесточённого боя к 7/4 заняли пригород
Тобольска, охватили город с северной стороны, обозы противника, намеревавшиеся
прорваться к северу, частью захвачены. С рассветом 8/4 наши части
перешли в решительное наступление. Штурм продолжался с большим сопротивлением
противника, который великолепно укрепился (несколько рядов
окопов на протяжении трёх вёрст). К 5 час. Тобольск взят нашими отрядами
со стороны Абалакского. Решительное наступление спасло 250 человек сидящих
в тюрьме коммунистов и красноармейцев. Этот короткий срок не дал
возможности бандитам их расстрелять.

Тюменский уезд: в районе Покровского банды отступают по направлению
Тобольска, не принимая бой.

Ялуторовский, Ишимский уезды: проходят облавы мест, где прячутся бандиты,
в остальном пока что всё спокойно и резких изменений нет. НР 16856.

ПредгубЧК Студитов».

PS: в отличие от коммунистов, без суда расстрелявших оставляя Тобольск
несколько десятков человек, повстанческие власти Тобольска не намеревались
расстреливать заключённых. Утверждение П. И. Студитова является откровенной
выдумкой.



Из оперативной сводки штаба помглавкома по Сибири.

«Омск, 9 апреля 1921 г.

Тобольский район. Северная группа комполка-343 Ларина-Ефремова (части
343-го полка и Тобольско-Тарский отряд) 7/4 вечером с боем заняли
северный пригород Тобольска, продолжили окружение города в ночь на 8/4 и
утром ворвались в город, захватив пленных, обоз и другие трофеи. Противник
частью прорвался к западу, имея в дальнейшем намерение броситься в Сургут.
1-й батальон 232-го полка с боем занял деревни Куимово-Мамеево, что
5-8 вёрст южнее Тобольска, 2-ой батальон 232-го полка с боем занял Протопопово,
что 18 вёрст юго-западнее Тобольска, продолжает наступление на
Карачинское, где окопалась отступившая банда повстанцев численностью до
300 штыков при одном пулемёте. 3-й батальон 232-го полка ведёт бои за обладание
Куприно, что 8 вёрст северо-западнее Булашёво, для выхода на cело
Байкаловское. 187 и 181-й полки с боями вышли на линию деревень Соколово-
Межецкая, продолжают наступление на Караульноярское, что 15 вёрст южнее
устья реки Тавды. НР 1391/оп.

Начоперупрсиб Бежанов, военком Вележев».

Ежедневная политическая сводка Тюменской ГубЧК.

«Тюмень, 17 апреля 1921 г.

1) Общее политическое положение губернии неудовлетворительно.

Ялуторовский уезд

Настроение крестьян, обострённое в связи с голодовкой и неудовлетворением
семенным материалом, против чего есть возмущения. Голодовка даёт
свои последствия на пришлые слои населения из центральных губерний, которые
имеют большую тягу в Европейскую Россию. Есть волости, которые отказываются
от выполнения трудповинности, мотивируя отказ голодовкой.

Ишимский уезд

Нисколько не лучше обстоит дело и по этому уезду, тоже на продовольственной
почве. Декрет о замене продналогом понимается некоторыми кре



стьянами как новый подход к ним. Вторая часть заявляет, что это неверно,
что этим хотят успокоить восставших крестьян. По вопросу о свободной
торговле заявляют: «Обобрали продработники, а теперь объявляют свободную
торговлю, что же будем продавать, когда сами сидим впроголодь?».

2) За исключением бандитизма, остальное ни в чём себя не проявляет.
Бандиты, потерпевшие поражение в Тобольске, разбились на группы. Командующий
Народной Армии Желтовский издал приказ о демобилизации. Сам с
отрядом добровольцев отступает на север. Отряд численностью около 1000
бандитов прошёл в тыл нашим частям и идёт по направлению Тюмени и Туринска,
в который почти открыта дорога. Село Велижанское на расстоянии
от города Тюмени 45 вёрст эвакуировалось. Бандиты в общем деморализованы.
Отмечают такие случаи с их стороны: являются к нашему сотруднику
и спрашивают, что, будете ли арестовывать, если мы перейдём и сдадим
оружие? Было дано слово, что нет, и в результате сдалось всего около 300
человек. Они сдали винтовки и пошли по домам.

По другим уездам идёт вылавливание бандитов. Нашим командованием
дано распоряжение остановить наступление до навигации, так как уже реки
начинают вскрываться, идёт только разведка. Бронируются пароходы для
освобождения Севера.

3) Положение войсковых частей плохое, самое главное - в отношении обмундирования,
неимение кожаной обуви. Политработа не ведётся, результатом
чего получается печальное явление среди красноармейцев: разные обращения
и воззвания бандитов на них сильно действуют. Выход из партии
красноармейцев за последнее время уже не может быть редкостью и чем
дальше, тем большие принимает размеры. В 254-м полку войск ВНУС вышли
из партии 50 человек красноармейцев. Демобилизованные красноармейцы по
приезду домой скрывают свою партийность.

4) Мероприятия со стороны ГубЧК, губкома и губисполкома - послана контрольная
тройка, согласно приказа ВЧК №40. Кроме этого, всякие головотяпства
пресекаются в корне. №1721.

ПредгубЧК Студитов».

Оперативная сводка командира 3-го особого отряда 26-й стрелковой дивизии.




«Ст. Голышманово, 18 апреля 1921 г., 15 час. 30мин.

«3-й осот участвовал в операции против банд в районе Омск-Тюмень, ведя
бои за нижеследующие деревни:

2/3 повёл наступление через дер. Мало-Емецкая и д. Горбуново на д. Мелёхино,
где противник упорно держался. С нашей стороны было двое раненых,
а со стороны банд - писать не буду. Если с нашей стороны раненых двое, то
у них 200 убитых, пленных не было, а количество раненых с их стороны не
знаю. После занятия д. Мелёхино я повёл наступление на д. Песчаная, где со
стороны банд много было убито людей и лошадей. Мы их окружили с трёх
сторон. Сдалось много в плен, но мы их не брали, на месте сами судили, как
уже нам хотелось.

3/3 я повёл наступление на д. Босоногово с 10 час., где противник упорно
дрался. После 9-часового боя я был вынужден отступить обратно ввиду того,
что у отряда 26 человек: убитых - 14 и раненых - 12. Мы отошли на переформирование
на д. Ражевское, где мне было дано пополнение.

6/3 я повёл наступление через деревни Мелкозёрово, Средние Чирки, Турлаково
на д. Луговая. После упорного боя занял д. Луговая и с комбатом-3 занял д.
Заплатино, где было остановлено наступление и ожидал батарею, чтобы выбить
бандитов из д. Босоногово и д. Истошино, где у противника было сильное
укрепление. Только что привезли батарею, то противник стал разбегаться во
все стороны и оставил всю свою республику без боя, после чего мы работаем
по вылавливанию разбежавшихся бандитов по домам: ловим, рубим и отправляем
в полк, но не столько отправляем, сколько рубим.

В настоящее время стоим при штабе 232-го полка на ст. Голышманово
ввиду того, что люди не обмундированы, по колено плавают в пимах.

Врид комосот-3/26, он же военком Касьянов».

Телеграмма помглавкома по Сибири В. И. Шорина начальнику 39-й стрелковой
дивизии и командующему Ишимской группой советских войск.

«Омск, 18 апреля 1921 г.

1. Ликвидация бандитов в районе Евсинское-Аромашеское затягивается.
Направленные против банды части войск действуют разрозненно, по-
видимому, без общего плана. Приказываю все части, действующие в этом рай



оне, объединить в одних руках, дать им определённую задачу и в кратчайший
срок ликвидировать повстанцев.

2. Для скорейшей ликвидации банды, отступающей из района Гоголевское в
юго-восточном направлении, приказываю начдиву-39 использовать 5-й и 6-й
кавполки 2-й Сибкавдевизии, которые передаю временно в оперативное подчинение
начдиву-39. С помощью этих полков стремиться окружить банду и
уничтожить её и ни в коем случае не допустить отхода этой банды за линию
реки Ишима.

3. О получении и исполнении донести. НР 1551/оп.

Врид помглавкома Афанасьев, врид наштабсиб В. Михайлов».

Из оперативной сводки штаба помглавкома по Сибири.

«Омск, 22 апреля 1921 г, 18 час.

Тобольский район

Батальон 253-го полка, прибывший из Тюмени в д. Иска-Чебаково, что 35
вёрст западнее Артамоново, вступил в бой с противником численностью до
1000 человек, в результате боя батальон отошёл в д. Иевлево, куда также
отошла и рота 187-го полка из д. Артамоново. Для ликвидации противника,
распространившегося в районе Комарицкая-Шестовка-Ярково, батальон 253-
го полка, двигающийся на сосредоточение в Ялуторовск, из д. Чечкино, что 10
вёрст юго-зап. Покровского, возвращаются в Покровское, после чего батальон
253-го полка и 187-й полк поведут наступление с целью ликвидировать противника
в указанном районе. Казанский полк прибыл в Тюмень. Два батальона
189-го полка, артвзвод продолжают движение в Ялуторовск.

Ишимский район

Батальон 188-го полка, наступавший из района Оськино на Евсинское, под
натиском противника оставил указанный район и преследуемый конницей
противника, отошёл на линию Свистовское-Усть-Ламенское, понеся большие
потери и потеряв при переправе через р. Суэтяк три пулемёта, которые
затоплены в реке. С целью ликвидации противника, недопущения перехода



им желдороги приняты следующие меры: 1-й батальон 188-го полка сосредоточен
на линии Вагино-Малышенское-Свистовское, отступивший батальон
188-го полка занял линию Свистовское-Усть-Ламенское, пешая разведка
188-го полка из д. Омутинской переброшена в Усть-Ламенское, 1-й батальон
188-го полка, двигающийся из Мокроусовского на Омутинское, направляется
в Усть-Ламенское, 1-й батальон 189-го полка из района Чечкино перебрасывается
в Юргинское, рота ружпулпарка из Ялуторовска сосредотачивается
в Усть-Ламенском, на линии желдороги Омутинское-Голышманово сосредоточены
бронепоезда №158 и №51. Образцовый отряд из Ишима по желдороге
отправлен в Омск. НР 1619/оп.

Начоперупрсиб Бежанов, военком Вележев».

Из доклада зав. информационно-инструкторским подотделом отдела
управления Ишимского уездного исполкома советов В. Т. Белоусова в Тюменский
информационный подотдел за апрель 1921 г.

«Ишим, начало мая 1921 г.

Политическое положение

Политическое положение в узде устойчивое с виду внушает опасение за
будущее. Волнение повстанческих отрядов продолжается, и таковые появляются
то в той, то в другой волости уезда. Так, например, в период с 19 по 29
апреля повстанцами были частью заняты Аромашевская, Евсинская, Кротовская,
Большесорокинская волости. Кроме того, из полученных с мест сводок
можно заключить, что население в большинстве проявляет недовольство на
продовольственной почве. В некоторых волостях открыто заявляют, что
если не будет выдано продовольствие, то возьмут сами из ссыппунктов. С
семенным материалом дело обстоит также неважно, и уезд едва ли сможет
обсеменить 50% заданной площади. Фуража лошадям не выделяется, и последние
у многих хозяев не смогут выполнить работу по засеву полей. В связи
с прекращением выдачи продовольственного пайка крестьянству, некоторые
домохозяева употребляют в таковое семенной материал. Всё сказанное говорит
за то, что если вопрос с продовольствием не будет урегулирован, то уезд
вновь может оказаться под угрозой только что пережитой вспышки.

Зав.инф.-инструкторским подотделом Белоусов».



Сводка начальника милиции 2-го района М. И. Жукова начальнику Ишимской
уездной милиции.

«Село Абатское, 6 мая 1921 г.

Сообщаю, что настроение района скверное. Атмосфера на почве продовольствия
сгущается с каждым днём. Судя по своему соображению, ожидаю
не сегодня-завтра вспышки волнения. Население Абатской, Челноковской,
Чуртанской волостей без хлеба, масса со слезами стоит плачет. Упродком
и коопсоюз на апрель месяц наряды не дают. Масса пока, видя вооружённую
силу, расходится. За какой-либо пожар не ручаюсь, а жду каждый день. Меры
предосторожности со своей стороны приняты, но за остальное не ручаюсь.
Прошу принять ваши срочные меры к разрешению конкретно серьёзного вопроса.
Семенной материал не так важно находится, необходимо принять
меры к выдаче, хотя бы по сельсоветам. Снабжением продовольствия сумеем
потушить пожар.

Начмилиции 2-го района М. Жуков».

Телеграмма командующего советскими войсками Тюменской губернии Г. А.
Буриченкова председателю Сибревкома И. Н. Смирнову, помглавкому по Сибири
В. И. Шорину и Тюменскому губисполкому советов.

«Ишим, 7 мая 1921 г., 20 час.

Рапортом мною уже неоднократно докладывалось в штасиб о том, что
крестьяне Ишимского уезда на почве голода собираются толпами и разграбляют
хлебные ссыпные пункты, а также и оставшаяся часть кавалерии бандитов
перескакивает из одной волости в другую. Имеют главной своей целью
захватывать ссыпные хлебные пункты, произведя раздачи хлеба населению,
благодаря чего и пользуются особым уважением у крестьян, от которых и пополняют
свои отряды добровольцами и лошадьми. Дабы лишить повстанцев
центра их группировки и плодотворной почвы для пополнения своих рядов, а
также в силу полученного категорического приказа тов. Ленина о немедленной
вывозке хлеба из Ишимского и Ялуторовского уездов к желдороге и отправке
в центр, я издал по своей группе боевой продовольственный приказ, которым
разбил хлебные районы на боевые участки, назначил командиров и комиссаров
участков, выделил на каждый участок воинскую команду и приступил к вывозке
хлеба к желдороге.



В течение первых трёх-четырёх дней результаты вывозки хлеба оказались
хороши, и работа продолжается таким же ускоренным темпом. И теперь
часть крестьян Ишимского уезда после издания моего приказа начала
вывозку хлеба без всяких особых эксцессов, но другая часть крестьян, с которыми
также идут рука об руку местные волостные исполкомы и партийные
организации, категорически отказались от предоставления подвод на вывозку
хлеба, требуя вначале удовлетворения голодных крестьян. И даже в некоторых
пунктах были созваны специальные совещания крестьян, совместно с
волисполкомами и комячейками, на которых выносились соответствующие
постановления, и после чего самочинно раздавался хлеб голодающим. Попытка
наших воинских отрядов взять хлеб силою не привела ни к чему, т. к. открытая
демонстративная стрельба по толпам, которые обступили хлебные
ссыппункты и пытались разграбить их, никакого действия не произвела, и
крестьяне, наоборот, взяли своих жён и детей, совместно с которыми вновь
обступили хлебные пункты, настоятельно требуя расстрелять их всех вместе
с детьми и жёнами, и тогда лищь вывозить от них хлеб. Такое положение
дел пагубно отзывается на наши части, т. к. красноармейцы, естественно,
видя такие картины, открывать боевого огня по крестьянам не будут, и в
конце концов для выполнения приказа центра и для того, чтобы заставить
крестьян отдать хлеб и красноармейцев взять таковой силой, придётся произвести
массу расстрелов как среди крестьян, так и среди красноармейцев.

Доводя до вашего сведения о создавшейся обстановке, прошу срочно инструктировать
меня, так как я для выполнения приказа центра вынужден
буду открывать боевой огонь по той же советской власти, какой и принадлежу
сам, т. е. расстреливать волисполкомы, комячейки, крестьян, красноармейцев.
Срочно прошу ответа. №0455.

Комвойск Буриченков, военком Новожилов».

Приказ заместителя помглавкома по Сибири Ф. М. Афанасьева командующему
Ишимской группой советских войск.

«Омск, 8 мая 1921 г.

Для ликвидации повстанцев в районе Сургут, Берёзов, Обдорск приказываю:

1) Комгруппой ишимской десантный отряд, посаженный на баржу, на буксире
бронепарахода двинуть из Тобольска вниз по Иртышу и далее по Оби и по



пути следования ликвидировать встречающиеся гнёзда бандитов, очистить
Обдорск и Берёзов и восстановить там строгий революционный советский
порядок, в районе Демьянского связаться с властями Приурво. По достижении
устья Иртыша установить связь с действующим там отрядом 29-й дивизии,
который будет двигаться по Оби к устью Иртыша.

2) Начдиву-29 одну роту при пулемётах погрузить на баржу и на буксире
бронепорохода продвинуть по Оби до устья Иртыша, ликвидируя по пути следования
бандитов. В районе Сургута установить связь с действующим там
отрядом дивизии, и совместными действиями уничтожить банды в районе
Сургута, и восстановить там советский режим. По достижении устья Иртыша
связаться с частями ишимской группы и в дальнейшем переодическим
крейсированием парохода поддерживать порядок на участке устья Иртыша.

3) Об исполнении донести. НР 1820/об/895/ш.

Зампомглавкома Афанасьев, врид наштабсиб Михайлов».

Из донесения командира третьего батальона 674-го полка Абрамова командиру
115-й стрелковой боигады.

«Б/м 16 мая 1921 г.

Доношу, что 15 сего месяца мною была из Самаровского выслана конная
разведка для вылавливания бандитов в окрестностях. В 40 верстах от Самаровского
вверх по Оби разведчики наткнулись на штаб Желтовского. Желтовский,
его адъютант Крупин, Данилов и Святош убиты, Красулина взяли
живым. НР 077.

Комбат-3/674, он же военком А6рамов».

Рапорт начальника милиции 4-го района и политбюро Ишимского уезда.

«Бердюжье, 15 мая 1921 г.

Довожу до вашего свдения, что в вверенном мне районе, в волостях Истошинской
и Бердюжской проходит женская организация на почве голода, которые
ежедневно собираются толпами с детьми на руках и ходят по сёлам и деревням,
просят хлеба, иначе, говорят, мы не дадим вывезти ни фунта, пока не
дадут норму, хотя по 0,5 пуда на месяц до нови, и не дают подводы, а также



задерживают подводы из других волостей. Меры принимаются, как воинской
частью, так и милицией, но не насильственные. Если принять более суровые
меры, без кровопролития не обойдётся ввиду того, что действуют организованно,
а нас очень мало и арестовывать не приходится. Караулы выставлены
к ссыппунктам.

Прошу Вашего указания, как действовать. №553.

Райначмилиции 4-го района Ишимского уезда».

Из доклада уполномоченного Сибревкома и штаба помглавкома по Сибири
А. П. Кучкина председателю Сибревкома И. Н. Смирнову.

«Ишим, 16 мая 1921 г.

1) Хлеб будет вывезен.

2)Положение крестьян в уезде.

Крестьянские лошади выбиты в боях, а оставшиеся заморены, выбиты из
сил вследствие перебросок войск и бандитов, а также перевозки продовольствия.
Крестьяне засеивают полей мало, с одной стороны, вследствие недостачи
семян, с другой - боязни, что всё равно продорганы хлеб потом отберут.
Продналог считают той же продразвёрсткой, но лишь замаскированной.
Многие крестьяне бросают хозяйства и уходят в город, где, мол, жизнь спокойнее,
лучше кормят и можно хорошо заработать.

Настроены крестьяне в уезде в большинстве случаев против соввласти и
особенно против РКП (б). Где можно, оказывают содействие бандитам продовольствием,
разведкой, лошадьми, либо боевой силой.

Активное участие принимают главным образом старики. Молодёжь или
нейтральна, или же против стариков, и небольшая часть охотно идёт с ними.

Были случаи, когда сын убивал отца, защищая соввласть.

Демобилизованные красноармейцы частью заражаются бандитским настроением
(таких как будто меньшинство), частью вносят революционную искру и
уговаривают отцов не бороться против РКП (б) и соввласти, а защищать их.

Рассказывают случай, когда демобилизованный арестовал отца за контрреволюционные
убеждения и посадил его через соответствующие власти в
Ишимскую тюрьму, где он и пребывает сейчас.



Попытки разграбления хлеба со стороны населения есть и до сих пор. На
днях в Бердюжской волости собралось 600 баб и не давали вывозить хлеб, несмотря
на угрозы штыками и выстрелы в воздух, требуя себе, как голодным,
по полпуду на месяц хлеба. Пришлось дать им тысячу пудов из 67 тысяч пудов,
и всё успокоилось. Хлеб энергично вывозится. Красноармейцы держались
при натиске баб хорошо, готовые расстреливать их.

3) Безобразия коммунистических отрядов.

Есть немало жалоб, правильность коих подтверждает полевое командование,
упродкомиссар, уисполком, упартком и уполитбюро, что коммунистические
отряды сёл и деревень, сформированные частью уисполкомом и
упарткомом, а частью сформировались сами, занимаются грабежами лошадей
у крестьян, сена, одежды, продуктов и проч. Некоторых за это безобразие
арестовали, но борьба с этим злом велась слабая.

Милиция в уезде крайне слаба, прямо никуда не годится.

Уполномоченный Сибревкома и штасиба А. Кучкин».

Разведывательная сводка штаба 115-й стрелковой бригады.

«Тюмень, 17 мая 1921 г. 1 час.

По сведениям бежавших из плена от бандитов красноармейцев первой роты
183-го полка Ткаченко Ивана, Трошева Василия и курсов Екатеринбургского
спорта Беляева Александра, банда, именующая себя 2-м Освободительным
полком, имеет 700 вооружённых бандитов с разнородным оружием, но в большинстве
вооружённых трёхлинейными винтовками. Также есть и невооружённые
в количестве 300-400 человек. Полк имеет два батальона, комендантскую
команду, околоток, хозяйственную часть полка с обозом. Полком командует
Вараксин из дер. Мостовая, 1-м батальоном –Ваганов (происхождение неизвестно),
2-м батальоном Байкалов из Шатровской волости, дер. Дворков, кавалерийским
отрядом - Фунин из-за реки Исети (точно из какой деревни - неизвестно),
помощником его является Губин, помощник Вараксина - Няшин.

Бандитский полк имеет, кроме винтовок, 6 пулемётов, из коих один
«Кольт», 5 - «Максим», и 2 автоматических ружья.

14 сего мая банда находилась возле Заводо-Успенского в 10 верстах в лесу и
намеревалась наступать на Заводо-Успенский в ночь на 15 мая..



Руководители говорят, что сильных боёв держать не будут, а будут делать
налёты на деревенские исполкомы и уничтожать коммуны и коммунистов.
В случае появления наших войск бандиты убегают в лес и делают сразу
огромные переходы от 60 до 75 вёрст в ночь. При банде находится до 50 человек
пленных красноармейцев. Ловят, главным образом, разведывательные
партии и одиночных красноармейцев, употребляя при этом, как они называют,
военную хитрость: надевая на себя красные ленточки и выдавая за части
особого назначения или коммунистические, заманивают в своё расположение
и затем разделываются. НР 395/опс.

Начбриг-115 Ведерников, военком Попов».

Записка по прямому проводу заместителя председателя реввоенсовета
республики Э. М. Склянского председателю реввоенсовета войск Сибири И.
Н. Смирнову.

«Москва, 20 мая 1921 г.

Парижское радио 18 мая сообщает, якобы вся Западная Сибирь охвачена
восстаниями, якобы красные войска Челябинского района целиком перешли
на сторону восставших, вся 25-я дивизия в Томском уезде якобы перешла
цельным отрядом на сторону бунтовщиков, на стороне советского правительства,
якобы остались только гарнизоны некоторых больших городов.
Обращаю Ваше внимание на это сообщение - не есть ли это свидетельство
назревания новых событий. №125/ш.

Склянский».

Телеграмма председателя Сибревкома И. Н. Смирнова заместителю председателя
реввоенсовета республики Э. М. Склянскому.

«Омск, 21 мая 1921 г.

На Вашу 125/ш.

Ручаемся, что кронштадтские события не будут иметь места в Сибири.

Предсибревкома Смирнов».



Телеграмма командующего войсками тюменской губернии Г. А. Буриченко
помглавкому по Сибири В. И. Шорину.

«Ишим, 21 мая 1921 г.

Согласно Вашему личному приказанию о представлении своих соображений
на предмет оставления потребного количества войск во вверенном мне
районе для окончания борьбы с бандитизмом, охраны и вывозке хлеба доношу,
что в активной и большой массе противник имеется на северном участке в
направлении Берёзова. В районе Тобольска, Ишимского, Омутинского, Ялуторовского
участков имеются небольшие группы банд по 30-50 чел., которые
увеличиваются от 150 до 300 чел. Хлебные ссыпные пункты имеются: в Ялуторовском
уезде - в районе Мокроусовского, Верх-Суерского, Ермутлинского;
в Ишимском уезде - в районе Голышмановского, Армизонского, Кротовского,
Большесорокинского, Викуловского, Маслянской, Бердюжского, Ильинского, Ражевского,
Истошинского, Карасульского.

Для ликвидации банд, охраны и вывоза хлеба требуется оставление следующего
количества войск:

А) Тобольский район: на участке Покровское-Тобольск - два батальона,
гарнизон в г. Тобольск - один батальон, для экспедиции на Берёзов-Обдорск с
оставлением партизан в больших населённых пунктах - минимум четыре
батальона. Всего для Тобольского района требуется семь батальонов.

Б) Ялуторовский район: на участке Ермутлинское-Верх-Суерское-
Мокроусовское для окончательной ликвидации бандитов, скрывающихся в лесах,
и для охраны и вывоза хлеба - два батальона, на участке Исетское-Ингалинская-
Шорохово - один батальон.

В) Омутинский район: на участке Евсино-Агаракское-Голышмановское -
один батальон, район сел Армизонское-Истошинское-Ражевское-Карасульское
- один батальон. Задачи батальонов - вылавливание бандитов, охрана
хлеба и вывоз хлеба, и необходимо присутствие войск ввиду антисоветского
настроения масс. Всего для Омутинского района требуется три батальона.

Г) Ишимский район: на участке Кротово-Готопутовское-Викуловское-
Большесорокинское-Абатское для вылавливания бандитов, охраны и вывоза
хлеба – два батальона, на участке ст. Маслянская-Сладковская-Ильинская-
Пегановская для вывоза хлеба и изъятия оружия -тодин батальон. Гарнизон
города Ишима, прикрытие артдивизиона (шесть орудий), охрана арестован



ных, охрана складов боеприпасов, сопровождение арестованных на погрузки -
два батальона. В указанных пунктах также необходимо присутствие батальонов
ввиду крайнего антисоветского напряжении масс. Всего для Ишимского
района требуется пять батальонов.

Итого для вверенной мне группы в данное время необходимо 9 батальонов,
а с окончанием вывозки хлеба группу возможно сократить на 6 батальонов.
Для вывода на отдых все части группы находятся в одинаковой степени усталости.
Желательно в первую очередь отвести 6-й батальон 253-го полка,
находящийся в районе Агаракского. Красноармейцы означенного батальона
состоят в большинстве из крестьян Ишимского уезда и не вполне трезво реагируют
на хлебную компанию. В крайнем случае, батальон желательно перебросить
в Ялуторовский район, на участок Исетское-Шорохово-Ингалинское
взамен уходящего запасного пулемётного батальона. Батальоны принимались
с расчётом по 250 штыков в каждом. №0598.

Комвойск Буриченко

Военком (подпись отсутствует)».

Оперативная сводка штаба 115-й стрелковой бригады.

«Тюмень, 22 мая 1921 г.

 20 мая Северным экспедиционным отрядом занят Берёзов. Высланный в
погоню вверх по Сосьве отряд настиг бандитский катер «Сартынья» между
деревнями Угрюмская и Ильиска. В результате вся банда бросила катер, бежала
на лодках к берегу, где бандиты были окружены и почти целиком уничтожены.
Захвачено всякого груза до 40 пудов. Катер «Печорец» со штабом бандитов
во главе со Слинкиным ушёл вверх по Малой Сосьве. Ввиду мелководности последней
и глубокой посадки парохода «Волна» преследование приостановлено.
Пароход «Волна», катер «Сартынья» и трофеи возвратились в Берёзов. О пароходе
«Сергей», высланном в село Мужи, сведений не поступало. НР 479/оп.

Врид комбриг-115 Ведерников, военкомбриг Попов».

Донесение начальника 1-го района уездной милиции В. Сазонова в политическое
бюро Тобольского уезда.

«Тобольск, 31 мая 1921 г.



Представляю при сём список лиц вверенного мне района - участников восстания
- без вести пропавших, добровольно ушедших с повстанцами при эвакуации.
Доношу, что убиты по вверенному мне району в боях с советскими
войсками 138 человек, убиты повстанцами 5 человек, расстреляны повстанцами
21 человек. В Сеитовской волости сведений собрать не предоставляется
возможным ввиду разлива рек и болот, каковые при первой возможности будут
собраны и представлены дополнительно. №7.

Приложение: список.

Начальник 1-го района Тобуездмилиции Сазонов».

Телеграмма председателя Сибревкома И. Н. Смирнова заместителю наркома
продовольствия Н. П. Брюханову.

«Омск, до 12 июня 1921 г.

На Вашу НР 219/Т.

В Тюменской губернии, особенно в Ишимском уезде, положение действительно
тяжёлое: большой недосев, крестьяне продают скот на хлеб. В Ново-
Николаевском уезде положение тоже тяжёлое, но все эти данные относятся
уже к прошлому. Сейчас сев закончился. Приступаем к вывозу хлеба. Опасаюсь
осложнения. Продотряды все сняты давно. В общем настроение крестьян Сибири
выжидательное. Указания на места даны. НР 357/б.

Смирнов».

Протокол общего собрания сотрудников штаба 1-й группы Народной повстанческой
армии Ишимского уезда.

«Б/М не позднее 14 июня 1921 г.

Обсудив вопрос по поводу прекращения гражданской войны, единогласно постановили:


1) Наш лозунг - «Вся власть советам», а не отдельным кучкам, как это
наблюдается до настоящего времени, поэтому требуем немедленно переизбрать
все сельские, волостные, уездные и так далее исполкомы, дать полную



свобод в выборах самому народу, а ничуть из одних фракций.

2) Обезоружить местные коммунистические отряды, дабы избежать самосудов.


3) Освободить всех заключённых, пострадавших за время революции, к 1
июля 1921 г. и дать полную гарантию на неприкосновенность таковым.

4) Дать полную свободу слова и действий каждому гражданину России. Отменить
всякие трудовые мобилизации, разрешить свободный труд, свободную
торговлю впредь до полного развития кооперативов.

5) Налагать государственный налог не на одних крестьян, а на каждого
гражданина, живущего в России, вполне способного к труду.

Подписи».

Сводка Тюменской ГубЧК о состоянии бандитизма в губернии

«Тюмень, 25 июня 1921 г.

Банды мелкими отрядами оперируют в Ялуторовском, Ишимском,
частью - в Тобольском и Тюменском уездах. В Туринском банд нет. Большинство
бандитов находится в Ялуторовском уезде - около 3000 человек, которые
частью скрываются по лесам и частью проживают дома, не сдавая оружия,
пользуясь безвластием. В восточном районе уезда находятся три отряда
численностью в 500 человек, в южном районе - 1000 человек, в остальных
районах - мелкие группы. В восточном районе шайки бандитов возглавляют
Зломанов, Пыстин и Тепляков, в южном Кравчек, Ваганов, Михайлов, Боровков
и Булатов, социальное положение которых - кулаки, один - бывший пристав.
Отношение населения к бандитам большенства - сочувственное, ввиду
невыдачи продпайка, беспорядков, вносимых воинскими частями. Бандами в
восточном районе проводится мобилизация населения в возрасте от 18 до 45
лет. В западном районе Боровинской волости в лесах скрывается отряд бандитов
в 120 человек, хорошо вооружённых, под командой Кударева Михаила, в
Шатровском районе - отряд Ваганова в 300 человек.

В Тобольском уезде в районе Чёрного оперирует отряд бандитов в 83 человека
под командой Скобеева, вооружён трёхлинейными винтовками, бомбами
и автоматом. Население помощи бандитам не оказывают. Бандиты стремятся
сгруппироваться в крупные отряды.



В Ишимском уезде в районе Аромашево находится отряд бандитов в 300
человек под командой Шевченко, вооружён винтовками, двумя пулемётами,
производит мобилизацию населения в возрасте от 18 до 35 лет. В Тюменском
уезде в районе Богандинской волости отряд бандитов в 500 человек, в Заводоуспенской
волости - количество неизвестно.

Особенной активностью отличаются банды в Ялуторовском уезде, где
по-прежнему вырезаются волисполкомы, милиция, учителя. Бандиты грабят
маслодельные заводы, продукты в кооперативах. В остальном руководствуйтесь
бандитсводкой. №1157. №1158/с.

ПредгубЧК Студитов, завсогубЧК Бойко».

Сводка Ишимского уездного исполкома советов за июнь 1921 г.

«Ишим, 1 июля 1921 г.

1) Общее политическое положение, за исключением волостей Кротовской,
Вознесенской, Аромашевской, части Евсинской, Голышмановской, Готопутовской
и Большесорокинской, удовлетворительное. Настроение рабочих, крестьян,
городской бедноты и др. слоёв населения подавленное и недовольное.
Влияния иных политических партий не наблюдается.

2) Неблагоприятное настроение наблюдается по всему уезду, и таковому
способствуют:

а) распоряжения о прекращении выдачи продпайка, отсутствие всякого
снабжения первой необходимости;

б) принудительный труд и гужевая повинность;

в) частые аресты некоторых граждан со стороны политбюро без объяснения
причин ареста, а затем освобождение этих лиц месяца через два без предъявления
к ним обвинения, а лишь с ответом, «что, мол, материала на вас не
получено, и вы свободны».

3) Забастовок не наблюдается. Бандитизм в пределах Кротовской, Евсинской и
Большесорокинской волостей продолжает существовать и даже, видимо, усиливается
за счёт разоружения красноармейцев, ибо красноармейские части, участвующие
в борьбе с бандитизмом, из некоторых селений вынуждены уходить, а эти селения
немедленно занимаются бандитами. Так, например, 28 июня был занят центр
Кротовской волости село Кротово, но открытого боя бандиты не принимают.



4) Недовольство трудповинностью вытекает исключительно из-за отсутствия
всякого снабжения, питания и улучшения быта трудообязанных, а
по гужевым перевозкам - благодаря отсутствию фуража, упряжи и изнурённости
лошадей.

5) Состояние посевов в 40 южных волостях удовлетворительное, а в
остальных 16 - плохое, благодаря засухе, кобылке и позднему посеву. Особенно
пострадавшими волостями приходится отметить Тушнолобовскую, Абатскую,
Челноковскую, Маслянскую, Чуртанскую, Викуловскую, Большесорокинскую,
Готопутовскую, Аромашевскую, Кротовскую, Евсинскую и Вознесенскую.
Благодаря этому настроение крестьян сильно подавленное, и последние
бросают свои хозяйства, выезжают в местности, более обеспеченные хлебом.
№5099.

Председатель Ишимского уисполкома Жаворонков,

завотдуправления Рябков».

Телеграмма председателя Тюменского губисполкома советов А. К. Макарова
помглавкому по Сибири В.И. Шорину и начальнику 29-й стрелковой дивизии.

«Тюмень, 1 июля 1921 г.

Губконференция РКП (б) и 3-й губсъезд советов, желая вернуть к мирному
труду обманутое крестьянство, постановили объявить двухнедельник
добровольной явки повстанцев. Во исполнение постановления губкомом и
губисполкомом разработаны соответствующие инструкции и высылаются
политтройки по уездам для проведения двухнедельника и регистрации явившихся
повстанцев.

Губисполком просит вашего распоряжения всем войсковым частям губернии,
чтобы они координировали свои действия с действиями политтроек и по
объявлении двухнедельника в уезде прекращали бы активные действия против
повстанцев, занимая оборонительное положение и охрану ссыппунктов. Но
это не может исключать возможности начать военные действия снова, если
повстанцы в это время будут делать налёты на воинские части и грабить
ссыппункты.

О сделанном вами распоряжении просьба уведомить нас в срочном порядке. 233.

Предгубисполкома Макаров».



Цинизмом и издевательством было пропитано Обращение партийного и
советского руководства Ишимского уезда к повстанцам.

«Ишим - первая декада июля.

Семь лет изнурительной войны окончательно разорили наше народное хозяйство,
в частности, сельское хозяйство. Война брала от крестьянина всё, а
ему не давала ничего. Царь, а потом временное правительство не обращали
внимания на восстановление хозяйства.

Рабочие и крестьяне России, утвердившие в октябре 1917 г. свою власть,
силой сложившихся обстоятельств были принуждены также обратить слишком
мало внимания на этот чрезвычайно важный вопрос.

Обострившаяся борьба с контрреволюцией требовала быстрого обеспечения
нашей армии и трудящегося населения продовольствием, требовал часто принудительного
отобрания хлеба у крестьян, оставляя последних на голодной норме.

Тогда это было необходимо сделать во имя спасения нашей революции.

Теперь этот острый момент прошёл. Советская власть от борьбы с побеждённой
сейчас контрреволюцией перешла к мирной работе - к восстановлению
нашего хозяйства. И в первую очередь она обратила внимание на
улучшение хозяйства крестьянского. Целый ряд изданных за последнее время
дикретов говорит о горячем желании советской власти оказать крестьянству
эту помощь. Развёрстка, которая так губительно отражалась на крестьянском
хозяйстве, отменена. О возврате её не может быть и речи. Вместо
развёрстки вводится натуральный налог, весьма лёгкий для крестьянства и
дающий ему широкую возможность наивозможно полного улучшения своего
хозяйства. Разрешена также свободная торговля продуктами сельского хозяйства
и проч. Вообще, по всему вы видите сейчас, что советская власть идёт
крестьянству навстречу и желает всеми силами помочь ему.

И, таким образом, если недовольство крестьянства против советской власти,
недовольство её декретами и действиями было раньше несколько основательным,
то теперь оно не имеет под собой никакой почвы. Всё, что не удовлетворяло
крестьянство, то отменено, что ему было желательно, то дано.

Вы получили всё, что хотели! Таким же точно образом безосновательны
и неправильны действия многих из вас, захотевших силой оружия завоевать у
своей же рабочее-крестьянской власти свои права.



Это ни к чему не привело и не приведёт. Есть только напрасные жертвы,
напрасно пролитая братская кровь. Но некоторые из вас, как видно, ещё до
сих пор не могут понять это и продолжают скрываться в лесах, боясь кары
со стороны советской власти. Они продолжают свои разбойные действия, нападают
на мирное население, грабят, убивают советских и партийных работников.


Товарищи! Так дальше делать не годится.

Советская власть ещё раз даёт вам полную возможность исправиться и
зажить мирной жизнью. Она в лице высшего в губернии органа власти - 3-го
губернского съезда советов - обращается к вам с предложением немедленно
сложить оружие и разойтись по своим домам для мирной работы.

В две недели с 5 по 20 июля вы должны это сделать.

Не бойтесь, что вас накажут! Советская власть милостива. Вам гарантируется
полная безопасность и возвращение вашего недвижимого имущества.
Вместе с тем всем волисполкомам и сельским советам, всем партийным организациям
и всем гражданам предложено встречать всех возвращающихся и
сдающих оружие повстанцев не с желанием мести, не с оскорблениями, а со
словами прощения, как заблудившихся и сейчас пришедших к сознанию своих
братьев.

Последняя милость советской власти даётся вам. Спешите воспользоваться
ею и возвращайтесь к мирной творческой жизни! В будущем по истечении
этого срока будет поздно.

Республика тогда будет беспощадна по отношению ко всем неявившимся,
как к заклятым её врагам.

Используйте же эту последнюю милость!

Ишимский уездный исполнительный комитет советов.

Уездный РКП (б).

Политбюро.

Комгруппы».

Телеграмма Реввоенсовета войск Сибири Главкому РККА республики.

«Омск, 13 июля 1921 г.



На Ваш №8469.

В Ялуторовском и Ишимском районах действуют незначительные, но многочисленные
шайки, составляющие как бы сорганизованные подвижные кадры,
переодически пополняющиеся благодаря сочувствию местного населения и развёртывающиеся
в банды в 300 и 500 человек пеших и конных. При приближении
наших войск эти шайки быстро расходятся в разных направлениях и скрываются
в деревнях. Борьба с ними наших пехотных частей чрезвычайно трудна.
Конница, именно 5-я кавдивизия, предназначавшаяся для действий по ликвидации
восстаний, переброшена на восток. В настоящее время перебрасывается
из Петропавловска в район Ишима 29-й кавполк, с прибытием которого ожидается
успех наших действий по ликвидации оставшихся шаек. НР 2613/оп.

Зампомглавкома Афанасьев, член РВСС Давыдов».

Письмо начальника повстанческой дивизии М. Вараксина начальнику 69-й
стрелковой бригады красных Б. А. Каврайскому.

«Б/м начало июля 1921 г.

В ответ на Ваш приказ №036/с, в котором Вы призываете всех бандитов
вернуться домой, сдать оружие и патроны, обещаете полное прощение.

Нет, товарищ, этого быть не может, потому что, во-первых, мы все
чувствуем себя гораздо сильнее, чем с начала восстания. Теперь в наши ряды
прибыло много товарищей красноармейцев, и в настоящее время прибывают
партиями с оружием в руках в наши партизанские, а не бандитские ряды. Во-
вторых, имеем связь с востоком, откуда ожидаем скорой помощи в борьбе
против Вашей жидовской опричнины.

А всё-таки, тов. Каврайский, ты здорово можешь петь Лазаря. Но, друг,
пой-пой, а сало припасай: смазывать пятки - удирать до Вятки.

Зачем Вы много обещаете, но не исполняете? Почему убиваются люди
местными комячейками, оправданные ревтрибуналом? Кроме того, Вы нам
предлагаете не расстреливать партийных, советских работников. Мы в
этом не виновны. Правда, мы расстреливаем только паразитов, которые
едят шею у крестьянина и рабочих. Больше в политику пускаться не буду, а
если хотите спокойной жизни, то позаботьтесь очистить ячейки от паразитов.
Тогда мы согласны, а иначе и речи не может.



Считаю Вашу выходку относительно заложников чисто хулиганской.

Заканчивая своё письмо, в заключение скажу, что такими путями Вам
этот бой-то не прекратить. Мы все поклялись победить или умереть. Думаю,
что жидовскую диктатуру свергнем.

С отвращением жму запачканную в невинной крови Вашу руку.

Начдив М. Вараксин».

Воззвание уполномоченного Народной повстанческой армии Г. П. Зломанова
к беспартийным красноармейцам.

«Б/м первая половина июля 1921г.

Товарищи беспартийные красноармейцы!

Одумайтесь, за что 4-й год проливаете свою кровь. Вы глубоко обмануты
коммунистами. Вы помните, что коммунисты захватили насильно власть
в свои руки в 17-м году, обещая вам все блага и мирную жизнь, но вместо обещанных
благ вам дали рабство и вовлекли вас в братоубийственную войну.

Товарищи красноармейцы, вы напрасно сейчас идёте войной на своих отцов
и братьев. Мы вправе восстать против коммунистов. Они нас открыто
грабят, отобрали у нас всё, что мы наживали годами и оставили нас голодными
и раздетым. Настоящая война идёт за существование и объявлена исключительно
коммунистами. Вы, товарищи красноармейцы, не бойтесь угроз
своих командиров-коммунистов, своих комиссаров-коммунистов и без колебаний
переходите на нашу сторону. Мы вас примем как родных братьев и
дадим вам полную свободу. Если вы скорее перейдёте на сторону народа, так
скорее получите мирную жизнь. Помните, товарищи, что война будет до тех
пор, пока не свергнете ненавистное всему миру иго коммунистов.

Да здравствует победа над коммунистами! Да здравствует Народная Армия!

Уполномоченный Народной Армии Зломанов».

Обращение повстанцев полка П. С. Шевченко к коммунистам.

«Б/м первая половина июля.



Привет вам, товарищи коммунисты! Как ваше самочувствие? Товарищи,
первым долгом уведомляем вас о том, чтоб вы не делали зверской расправы с
партизанскими семьями, а то даём вам честное слово, что вас и ваши семьи
партизаны будут уничтожать до корня. И будем производить такую короткую
расправу, что хуже которой не может быть. Одним словом, будем всех
превращать, как говорится, в капусту. Довольно вас миловать, довольно прощать
вам ваше зверство. Так вот, примите к сведению.

Ну, как всё-таки вы думаете? Долго ещё существовать на свете? Нет, наверное,
каждому из вас уже снится та смерть, которая на вас движется. Как
хорошо, как приятно будет чувствовать себя каждый свободный гражданин,
когда не будет ни одного грабителя-коммуниста, когда будет всё вольно. Да…
и скоро, скоро это сбудется.

Товарищи, вам уже известно, что попавшие ваши товарищи к нам в плен
не уничтожаются. И мы их только обезоруживаем и отпускаем. Но вы делаете
не так. Вы каждого попавшего партизана, да и не только партизана, а и
простого человека, сказавшего хотя одно слово против вас, рубите шашками.
Стыд. Позор, товарищи, так поступать. Пора опомниться, пора прекратить
разного рода грабежи и расстрелы. Довольно, хватит перед смертью. Вам всё
мало. Вам всё нужно отбирать у крестьян последние крохи хлеба и всё то,
что добывал он себе потом и кровью.

Нет. Из вас уже не исчезнет то зелье, которое подталкивает вас на преступление.
Что вы хотите завоевать? Вы хотите завоевать вольную жизнь, вы
хотите поставить себя на высокое место, чтобы можно было затоптать каждого
крестьянина в грязь? Но нет, вам этого сделать не удастся. Пока довольно.

Да здравствует бескоммунистическая жизнь! Да здравствует Народная Армия!

Повстанцы повстанческого полка Народной Армии Шевченко».

Политический отчёт о состоянии Ишимского уезда и уездной организации
РКП (б) за июнь 1921 г.

«Ишим, начало июля 1921 г.

Политическое состояние уезда в июне месяце нужно считать неудовлетворительным.
Существование бандитов продолжается, бандиты делают
набеги в северном районе уезда, в волостях с центрами в сёлах Готопуто



во, Кротово и Больше-Сорокино. В этом районе оперирует организованная
и довольно крупная шайка бандитов (700 чел.), хорошо вооружённая, под
командой местного крестьянина Шевченко. Банда эта до сих пор неуловима,
ибо действует в лесистой и болотистой местности хорошо ей знакомой.
Наблюдаются также в уезде небольшие группы и одиночки, с которыми приходится
вести борьбу как красноармейскими частями, так и коммунистами,
сформированными в отряды.

Здесь нужно сказать, что для борьбы с бандитизмом и окончательной его
ликвидации недостаточно воинских частей, которые разбросаны по уезду мелкими
отрядами, часто попадают в плен к бандитам и дают возможность им
далее продолжать своё существование тем, что передают оружие и снаряжение.

Недовольство крестьян советской властью есть и основывается главным
образом на невыдаче хлеба. Имеющийся налицо неурожай хлебов и отчасти
трав, засуха, уничтожение кобылкой (имеются сведения от 32 волостей из
57) также влияют на это настроение.

Видя, что бандитизм не уничтожается, крестьянство не знает, как говорится,
куда ему преклонить голову. На это влияет также нашёптывание
тёмных сил, которые провокационными слухами совершенно сбивают крестьян
с толку.

В южном районе уезда, около ст. Петуховская, большой наплыв за хлебом
разных организаций и лиц из центра, которые почти все излишки хлеба из
этого единственного хлебного района вывезли, и это сразу отразилось на политическом
состоянии уезда. Это - с одной стороны, с другой - мешочники
занесли в этот район холеру. В настоящее время в Петуховском районе зарегистрировано
до 100 случаев заболеваний холерой при большой смертности.
Холера продолжается развиваться. Меры, принятые уздравотделом по борьбе
с холерой, недостаточны (ибо губздравотдел не идёт на помощь). Затем в
некоторых волостях наблюдаются признаки «сибирки» на скот и падёж такового.
Меры по борьбе с этим также недостаточны.

Продналог хотя и выполняется, но туго. При этом крестьянство говорит,
что «налицо неурожай, запасов нет, а потому чем будем кормиться?».
Товарообмен начинает развиваться, кооперативные аппараты постепенно
растут по уезду, но обмен производится главным образом на сырьё за отсутствием
хлеба»

Отв. секретарь укома Тарсин, зав. орган. отделом Гордеев».