Анаэль. часть 2

…В полдень они распрощались и влились в уличную толпу, пошли каждый своим путем. Обычно, возвращаясь из затяжных командировок, Игорь всегда звонил жене, сообщая о скором приходе домой. Подметившие эту странность коллеги подшучивали над ним, намекая, на древние как мир анекдоты на эту тему. Игорь не обижался, отвечал с достоинством и юмором, нажимая на то, что нужно уважать свободу жены, и дать ей время подготовиться к встрече, хотя бы убрать в шкаф тапочки любовника. И сам смеялся над шуткой.

Но последние два года, внимание коллег стало довольно назойливым. Игорь кожей ощущал на себе их нездоровое любопытство. Понимание, чего-то скрытого от него, пришло от ядовитой на язык секретарши босса: однажды, вынося от шефа подписанные командировочные листы, она «внезапно» удивилась тому, что вместо обычных поездок с Женей Ворониным, Игорь стал выезжать с Юрием. Не забыв при этом невзначай обронить, что смена напарника произошла по просьбе самого Евгения Николаевича, то есть – Женьки!

Игорь не подавал виду, но мрачнел, вполне допуская, что во всем этом возможен скрытый подтекст. Далее, оборзевшие от безнаказанности с его стороны, сослуживцы бесцеремонно намекнули ему об этой перемене на одном шумном корпоративном пикнике с выездом на природу, и прямо, указали на отсутствие на празднике шаловливого сердцееда Женьки. Ни для кого не было секретом, что этот рослый, красивый парень не избегал хорошеньких женщин, и те, частенько, отвечали ему взаимностью.

Практичный Игорь плохо верил в случайные совпадения, но молчал. Ему было неприятно, что коллеги пытаются втянуть его семью в грязный завал сплетен, даже если они обоснованны. С женой и Ворониным он продолжал держаться ровно, дружелюбно, не выказывая признаков недоверия и ревности. Причина этому спокойствию была проста: он давно убедился, что его Елена охладела к нему как к мужчине, хотя тщательно скрывала исчезновение былого чувства. Но Игорь, уже не был уверен в том, что оно – было вообще, возможно, изначально. Буквально через год совместной жизни пришло не совсем приятное открытие. Он стал догадываться, что его Ленка вышла за него по расчету, подметив в будущем муже смесь деловитости с коммерцией. И не ошиблась: в отличие от некоторых, равных ему по положению сотрудников компании, он зарабатывал много больше, не упуская возможности подработать на стороне.

Дом у них – полная чаша, но из этой чаши утекло главное: любовь, а за ней – доверие. Семья медленно двигалась к закономерному краху. Единственным связующим звеном остался Андрейка, шестилетний сын. Но, похоже, и это, уже отыгрывало свою последнюю партию в жизненной сюите.

…Уже у дома Игорь не выдержал молчания, передумал. Остановился у подъезда, набрал номер жены. Подождал минут пять, медленно вошел на лестницу. Лифт, почему-то не работал. Игорь поднимался тяжело, трудно, не отрывая глаз от серых ступенек. Любой человек, понимая суть неизбежности, всеми силами старается не верить этому. Особенно, если не желает ее принимать. Некоторые - ломаются, оставляют узенькую лазейку для измученного разума, старательно заделывая все микротрещины, через которое к ним проникает проклятая неизбежность. И она, может уступить этому упорству, на время отойдет в сторону, оставляя серые, безысходные дни, заполненные безликой рутиной сгорающего напрасно времени.

…Сверху застучали торопливые шаги. Игорь еще больше сгорбился, ссутулил широкие плечи, медленно переступил выше. На третьем этаже мимо него пробежали узкие брюки и ноги, обутые в светлые туфли. Он узнал эти туфли, но не поднял головы, тронулся дальше. Звук шагов затих.

- Игорь? Ты?

Игорь обернулся на голос. У перил стоял Женька, свежий, высокий, стройный. Смущенно навязывал на шею мягкий шарф, с наигранным удивлением смотрел в глаза коллеги. Игорь ждал. В лестничном пролете слышно его тяжелое дыхание. Выше хлопнула дверь, звякнула крышка мусоропровода, зашумело и снова стихло.

- А я от тебя! Забежал на минутку, думал, что ты вернулся! – глупо улыбнулся Женька. Глаза бегают, руки чуть подрагивают, шарят по молнии расстегнутой куртки.

- Так пойдем, посидим! Я же – вернулся! – Игорь нажал на последние слова, смотрел в честные глаза коллеги.

- Да нет…давай в другой раз! – смутился Женька: - Побегу я! Пора!

Он хотел протянуть Игорю руку, но не посмел, отдернул её, зачем-то вытер об полу куртки, кивнул, и быстро сбежал вниз по лестнице.

Игорь внимательно вслушивался в гулкое эхо шагов, уносящее из его жизни то, что так важно и дорого, но давно обесценилось и утеряло былой смысл.

…Идти домой не хотелось. Зачем? Сын, сто пудово у матери, а жена…Изображать неискреннюю радость встречи, холодные, ненужные поцелуи и говорить пустые, дежурные фразы. Вымученно улыбаться облитой кровью душой и лежать, после обязательного секса, в кровати и до рези в глазах рассматривать подвесной потолок. Или, обозначить предательство, вступить в перепалку и взаимные оскорбления, слушать оправдания и обвинения, которые уже ничего не решают и не изменят.

Игорь вышел на улицу, немного подумал и набрал номер жены.

- Лен! Я видел ворону! Какую? Красивую, такую, в коричневом шарфике! Из нашего подъезда вылетела! – в трубке смолкло, тихо, только дыхание: - Пока, Лен! Я приду в понедельник вечером. Поговорим…Рогатку на ворону брать с собой, или ее не будет?

В трубке жалко пискнуло, но Игорь отключил связь. Телефон выдал сигнал вызова, пришлось выключить полностью. Несмотря на мороз, Игорю стало жарко, по толстым щекам катил пот. Вытерся прямо рукавом и потопал в сторону гаражей, к Сёмычу. Идти было недалеко, минут двадцать. Шел быстро, бодро шлепал своими безразмерными плоскостопами по заледеневшей плитке тротуара. По пути завернул в магазин, купил водку, закуску.

…Семычу было чуть больше шестидесяти лет. Познакомились они с Игорем случайно, и как не странно, но подружились. Игорь иногда задумывался о том, что те, не многочисленные, которых он причислял к своим друзьям, в основном были старше его. Почему так сложилось, объяснить было непросто. Наверное, сыграла роль схожесть характеров: Игорь недолюбливал шумные тусовки, предпочитая им спокойное общение, желательно не больше трех участников. Кроме того, с детства приученный к уважению возраста, он охотно исполнял роль младшего товарища и добродушно относился к редким нравоучениям, или, даже, сварливости поживших мужиков, чего никогда бы не потерпел от сверстников.

Но Семыч был больше исключением от возраста, чем стандартным занудой. Крепкий, налитой силой и энергией, он был до макушки набит интереснейшими историями и байками. Совсем как фарфоровая коровка – копилка, стоявшая в прихожей у телефона в Игоревой квартире, только натолканная не рассказками, а монетами, от брюха до рожек. Рассказы были у Семыча, на все случаи жизни, и похоже, правдивые, разве что чуток украшенные для интриги. Игорь снисходительно посмеивался, Семыч имел на это полное право: он прожил интереснейшие тридцать лет за пунктиром полярного круга, в краю морозов, тайги, непуганых соболей и нетрезвых тунгусов.

- Семыч! – спросил Игорь после первой, наспех разлитой по стаканам, выпитой водки: - Скажи, есть в жизни справедливость?

- О-о! – изумился мужик, посмотрел поверх очков на хмурого друга: - Чё, достало? Тогда пойду включать обогреватель!

Когда-то, хозяйственный Семыч прикупил к своему, соседний гараж. Соединять их не стал, обошелся пробитой в смежной стене дверью. В одном гараже стоял его внедорожник, а в другом мастерская, с маленькой, хорошо обставленной комнаткой, в которой он частенько оставался на ночевку.

- А тебе какая справедливость нужна? Та, где тебе одному хорошо, или всем? – спросил Сёмыч, намазывая горчицей розовый кусочек соленого сала с мясными прожилками.

- Так, и так!

- Не-е! – закрутил головой мужик, занюхивая выпитую водку. Кинул в рот кусок, жевал смачно, хрустел сочной луковицей: - Так не бывает!

- Совсем? – спросил слегка захмелевший Игорь, вытирая платком обильный пот. Сказывалось, уходящее нервное напряжение.

В закутке тепло, уютно гудит вентилятором обогреватель, пахнет мясом и чесноком, совсем как на кухне дома. Рыкнул древний холодильник «ЗИЛ», дрогнул и отключился. Диванчик, столик, лампа, этажерка со старыми книгами.

- В глобальном масштабе - это утопия. А в мелкопоместном плане будет слишком вызывающе. Обязательно кто-то позавидует и похерит твой справедливый рай. Не любит наш народ правды, сразу ее на себя примеряет. Не дай бог, если она его размера, а ее у него – нет! Тогда – хана, тебя возненавидят! Задолбаешься обороняться. Не будешь обороняться, станешь мышью серой, будешь тихо хвостиком шуршать. Зато – зауважают, а как же, ты ж как все! Нет! Мне, лично, «как все» не подходит! Тогда, нужно самоутверждение! А когда утверждаешься, хош не хош, а кого–то под ногами давишь! Опять, двадцать пять: тебе хорошо, ты сильный. Тошно тебе, а давить надо! А совесть? А слабому каково? Справедливость, это когда люди не мешают друг другу жить и уважают себе подобных. А так бывает? То-то, что нет! На сотню нормальных всегда найдется один раздолбай, которому, всего мало и до всех есть дело. И не факт, что он путний человек. Заведется тварь, и хана всей справедливости. Или – обстоятельства! Вот, к примеру: мы, с Павловной десять лет на макушке земного шарика пахали. Накопили денег, купили домик у речки, старость думали встречать. А рядом Чернобыль ахнул, и накрыл радиацией наш уголок! Все пропало! Кто виноват, где справедливость? Ладно, пережили, еще на двадцать лет за Круг вернулись! Потом выяснилось, что Павловна не может иметь детей. За что ее так обошло? Ты же знаешь мою - золото, а не баба! А так вышло. Какая-нибудь алкашка, детишек - как сука щенят, через год таскает и бросает, а нам, кукиш от природы мамы! Пришлось из детдома взять. Мальчик хороший, вырастили, в люди вывели, а я не смог его полюбить как своего кровного! А он то, в чем виноват? А-а? Где справедливость? Хорошо, что внучка родилась, тут я уже оттаял. Но все равно, нет-нет, а кольнет: «эх-ма, а кровушка то, все равно не моя!»

Игорь кивал, слушал. Соглашался или нет, виду не показывал, просто слушал, наслаждаясь приятной расслабленностью и теплом.

- И вообще, мутное это дело, справедливость! У каждого она своя! – убежденно сказал Семыч: - Возьмем тебя. Ты баб чужих любишь? Слышал…не пропускаешь юбку! Тебе хорошо, а жене как? Пожеребцуешь и домой, с букетиком в подарок, рысью чешешь. В глаза преданно смотришь, ласкаешь…

- Уже не ласкаю! – меланхолично обронил Игорь, и грустно засопел. Он понял, что уже в поезде, слушая плазмоида, принял решение, которое будет справедливым к ним обоим, к нему и Ленке. Но в сердце кольнула острая заноза: сын. В чем его вина? Но он попал под самый сильный психологический удар развала несостоявшейся семьи. Но демон прав, оставлять все, как было, уже нет возможности. Сшивать то, чего уже давно нет, нельзя, и к чему приведет эта попытка, предугадать невозможно. Эх, демон-демон, черненький ты мой провидец! Где ж ты был, когда я жениться собрался? И вообще, нужно отменять Амурчиков со стрелами. Не в то место они стреляют. Лучше пусть такие как Анаэль, полит беседу проводят, перед молодоженами. Глядишь и лучше будет.

- Как? – выдохнул изумленный Сёмыч: - Всё…нажились?

- Нажились! – очнулся от дум грустный Игорь.

Семыч колебался с ответом, что-то соображал. Не найдя толковых мыслей обозначил единственно верное решение, потянулся к бутылке.

- Тогда надо выпить! – булькнул в стаканы, но пить не торопился. Долго крутил граненую посудину в ладонях, смотрел в светлую жидкость, будто искал на донышке что-то нужное или интересное. Потом спохватился, резко выплеснул в рот.

- Честно скажу, Игорь, тут, советчик из меня никакой. Многое повидал, но разводиться не пришлось. Мы, с Павловной, четвертый десяток доживаем. И дай бог, дальше проживем. Может, хоть в этом, нам повезло больше других. Не знаю! Так что, решай сам, не маленький.

Выходные дни Игорь прожил в гараже друга. Пробежался по городу, снял себе комнатушку с простенькой обстановкой. Он понимал, что если все выйдет как задумал, то не останется надолго в ставшем чужим городе. Вспомнил недавний разговор с руководителем сельхоз АО, в котором они с Романом контролировали монтаж и запуск небольшого молочного заводика. Тогда, за поздним ужином, черный, похожий на цыгана мужик, говорил долго и убежденно.

- Подумайте сами! Кто вы в своем городе? Одни из многих среди мегаполиса. Споткнетесь на улице, и половина людей перешагнет через вас, думая, что на дороге валяется пьяница, а пока вызовут скорую вы помрете по дороге. Кому вы там нужны, кроме десятка – другого тех, кто вас знает? Как вы живете, что едите? Потихоньку превращаетесь в мутанов разума и плоти! Отключи вашу обитель на неделю от электроэнергии, и вы озвереете, будете пожирать друг друга, утонув в собственных фекалиях, в которых копошатся чумные крысы! А я тебе, Игорь Анатольевич – построю дом у бора. Хороший дом, с унитазом и ванной. А ты, раскрутишь мне цех по маслу. Засеем подсолнухов, откроем в областном центре свой магазин. Молоко, масло, мясо – все свое, чистое! Зачем нам посредники? Сами займемся сбытом. Я заметил, жилка в тебе есть, дело потянешь. Людям хорошо платить надо, а где деньги брать? И потом, почему, чтобы быть успешным человеком, обязательно нужна столица? Вот этого, я уже – точно, не пойму! Ну, так как? Убедил, нет?

Игорь хорошо кушал и сомневался. Но это было тогда, в другой жизни, которая осталась в вагоне и уехала далеко и быстро. Теперь же, все пошло по другому пути.

Вспомнив о поезде, у Игоря перед глазами возник форменный пиджак проводницы, и тонкая полосочка галстука, на объемистой груди. А еще – глаза: карие, чуть грустные.

Игорь огорченно крякнул, засопел. Ему нестерпимо захотелось увидеть эту грубоватую, но, наверняка, очень добрую и понимающую женщину. Он вспоминал и улыбался, в груди потеплело. Но как ее найти? Формально, это можно сделать, правда, потратив на поиски уйму времени.

Время у Игоря уже было: он твердо решил уволиться с работы и принять предложение цыганистого агрария. Как ни странно, но его предложение пришлось как нельзя к месту, все лучше с ним, чем начинать жизнь с пустого места. И это, новое место, похоже, могло постепенно заполниться. И не только работой. Он был уверен, что с разводом с женой проблем не будет: по сути, это уже произошло и давно ожидало формального подтверждения.

«Найду!» - твердо решил Игорь. Мысли перебил вызов сотового. Игорь вынул его из кармана щеголеватой кожаной куртки, посмотрел на высветившийся экран. На нем был номер телефона и имя. Игорь не жаловался на память, некоторые номера помнил наизусть, иные навскидку, но сейчас, он мог поклясться, что этот номер совершенно незнакомый. Немного поколебался и нажал кнопку вызова. Ответ пришел довольно быстро.

- Слушаю! – сухо отозвался женский голос.

Игорь замялся, но что-то, подтолкнуло к продолжению разговора.

- Здравствуйте…Ирина!

- Здравствуйте!

- Я…

- Мужчина, кому вы звоните? Кто вы? Откуда у вас мой номер?

Игорь глупо улыбался, совершенно не представляя о чем нужно говорить. И вдруг, уже собравшись отключить связь, вспомнил этот голос, монотонный, немного ленивый: «Проходим, проходим… берем постельки». А потом – другой, тихий, задумчивый: «Хороший, ты, видно, мужик!» Игорь опешил от узнаваемости, сглотнул пересохшим горлом.

- Ир, это я!

- Кто, я?

- Помнишь, я приходил к тебе в купе? Ты еще с дочкой разговаривала.

В трубке тишина, только дыхание.

- А-а! Это ты! Помню! Хорошо мы с тобой сидели. И что?

- Встретиться бы…

- Зачем?

- Не знаю! – честно признался Игорь и добавил: - Надо!

- Ну, раз надо…А ты где?

- В Челябинске.

- Ого! А я под Казанью! Представляешь, совсем рядом!

- Я не шучу! Ты когда поедешь этим же поездом? Только мне надо в другую сторону.

- Ну, не знаю! – заколебалась Ирина: - Щас я на выходных. Разве что, через недели полторы. Попрошу начальство, чтобы поставили на маршрут. А ты, как найдешься?

- Не переживай, найдусь. Встану на полустанке, с чемоданчиком.

- Ты чё, один остался?

- Похоже так. Ну не совсем, у меня сын…погодок твоей дочки. Так что, подберешь зайцем?

- А влезешь, в вагон то? Там перронов нет, высоко!

- Влезу! – успокоил ее Игорь и засмеялся.

- Че ржешь? – обиделась Ирина: - Наплел черти что, а я как ду-р-ра, повелась.

- Я не шучу! – уже спокойно подтвердил Игорь. В трубке долго молчали.

- Ладно! Не влезешь, сама втащу. Знаешь, какая я сильная?

- Верю! До встречи, Ира. Не теряйся, прошу тебя… Послушай, а ты не встречала того...парня...что к нам в купе подсадила? Ты его, еще Спинозой назвала.

- О чем ты? А-а! Вспомнила! Нет, не попадался. И слава богу.

- Чё так?

- Да ну, его! Малахольный какой-то...не от мира сего. Уж, больно вежливый. Я сразу подумала, сектант какой-то. А зачем он тебе?

- Так...вспомнилось...

...Игорь шел по городу и улыбался. Серое небо казалось светлым. Озабоченные люди в масках, стали приветливыми и дружелюбными. Даже, вечно желтый снег города миллионника, и тот просветлел. Хорошо, приятно и легко, на душе, на сердце.

Ах, демон, демон! Милый архангел, где же ты летал так долго? Твоя работа, подкинул номерок. Неужели это все не сон, не шутка? Где ты сейчас, Спиноза? Видишь, как она тогда тебя раскусила, прямо зубом хряснула: женщину не обманешь, особенно такую.

Игорь на ходу снова взял телефон, поискал старую запись прощания коллеги с плазмоидом. Они, после командировки, не раз встречались по работе. Но Юрий, категорически не захотел вспоминать о произошедшем случае, и отказался перекачать на свой телефон дубликат короткого видео. «Мне это совершенно ни к чему! – заявил он: - В моей жизни все просто и ясно, и лишние заморочки не нужны. Чего и вам желаю!»

Игорь отыскал файл с видео, запустил на просмотр. Но на удивление, он оказался пуст: от слова – совсем. Опешив от неожиданности, он озирался по сторонам: он не мог удалить эту запись, но почему ее нет?

Ответа не было. Радужное настроение немного подпортилось. Снова зазуммерил вызов, потом шихнуло: прилетела стрела сообщения. Игорь нажал на просмотр и резко тормознул, врезавшись в спину худенького мужика. Извинился, не отрывая глаз от записи: на экране, в густой людской толпе увидел крупный профиль Анаэля. Тот остановился, посмотрел прямо на Игоря. Такой же, как и был в вагоне, чернявый, узколицый. Смущенно улыбался тонко обрисованными губами, глаза приветливые, понимающие. Медленно поднял руку и помахал Игорю: живи, человечище…Не забывай меня.