Приключения матроса Шпоньки. Глава07. Карантин

      Когда-то, в недалёком отрочестве довелось Мише посетить пару-тройку раз военные лагеря, неподалёку от села Мало-Половецкое. Бывал он  там вместе со своим классом. Уж очень большое значение в его родной  среднеобразовательной школе, придавалось военной дисциплине.  Называлось это всё- игры в зарницу. Незабываемыми остались в памяти, пропахшие армией,  малополовецкие казармы с двухярусными койками и ненавистные, вечно сырые,  десятиместные палатки.
      Поэтому, первое впечатление по прибытию к своему будущему месту службы, у Миши создалось положительное. В центре красивой зелёной лужайки стоял аккуратный, свежесрубленный деревянный барак на двести человек, разделённый пополам на два одинаковых крыла, соединённых между собой длинным  коридором, который отныне назывался палубой.
      Новобранцев у центрального входа встретила небольшая горстка сержантов морской авиации, в лихо заломленных на затылок головных уборах. Бескозырки,  казалось, каким-то чудом удерживались на их макушках. Завидя новобранцев, они состроили на лицах  ехидные гримасы и вместо приветствия, почти в унисон, процедили сквозь зубы :»Ну всё, прибыли, вешайтесь бакланы!».
      После такого торжественного приёма всех новоиспечённых североморцев выстроили в центральном коридоре, прошу прощения, на центральной палубе. Товарищ  прапорщик, который  отныне назывался старшиной и перевидавший на своём, не молодом уже веку, сотни, если не тысячи  подобных новобранцев, быстро распределил всех  по имеющимся в наличии сержантам и был, как говорится, таков.
      Отныне власть перешла в сержантские руки. Они уважительно молчали лишь до того момента, пока за старшиной не захлопнулась входная дверь.  А потом началась театральная постановка под названием полёты морской авиации. Курсанты учебного подразделения,  боясь оторвать взгляд  от пола или просто вздохнуть, внимали напутственные  слова, состоящие  в основном  из брани.
      Внимательно прослушав весь предложенный   матерный   репертуар  и  не услышав в нём  ничего для себя нового, Миша обратил внимание на маленького сержанта,  явного представителя  солнечного Азербайджана. На русском языке он умел только материться, составить предложение из двух нормативных  слов, ему было явно не под силу. Сержант так долго и в таком упоении матерился, самоутверждаясь в знании русского языка, что это было просто любо-дорого послушать. На самой высокой ноте, арию  восточного гостя, грубо оборвал сержант Барабанов, который явно пользовался большим авторитетом  в своей среде. Стало понятно, что в сержантском  кругу  не всё так спокойно и там тоже имеет быть место национальная вражда.
      Проведя, так сказать, предварительную обработку личного состава, группа сержантов далее начала распределение новоприбывших по койкам. Всё тот же сержант Барабанов стал зачитывать список фамилий. Первым в списке значился  Абдупатто Пептусинивич Ахкамов, следующим шёл   Адил Азис Ага оглы Алискеров. Прежде чем произнести фамилию призывника, товарищ сержант долго всматривался в ведомость, видимо пытаясь воспроизвести  фамилию несколько раз  в уме, но  призывники его  всё-равно не понимали.
      Всем на удивление, фамилию Шпанько, Барабанов прочитал правильно и уже только  за  это Миша был ему мысленно благодарен. Кстати, за отсутствием русскоговорящего контингента, сержант и оказался его первым собеседником за последние  сутки. Барабанов удивлённо уставился на Мишу и недоверчиво спросил:»А ты-то как здесь оказался?». Далее он вывел его из строя и указал на койку рядом со своей. Михаила выбрали адъютантом его превосходительства товарища сержанта.
      Вскоре объявили построение с последующим переходом колонной в столовую на обед. Если учесть, что горячую пищу новобранцы принимали последний раз у себя дома и уже четверо суток многие из них жили только  на консервах с сухими галетами, то было слышно урчание голодных желудков. С небольшими трудностями удалось сержантам, как собакам охраняющим стадо от волков, сбить будущих матросов в подобие какого-то строя. С песней тоже ничего не получилось. Кроме Миши в строю, оказалось не более пяти человек, свободно владеющих русским языком и петь было просто некому. Так, неуверенным строем и вразнобой и потопали они на свой первый в жизни армейский обед.
      Столовая, отныне  называющаяся камбузом, представляла собой огромный зал на восемьсот посадочных мест, больше напоминающая битком набитый вокзал с пассажирами. Работал камбуз практически круглосуточно, да ещё и  двухсменно. На каждый завтрак, обед или ужин, в помещении собиралось  минимум тысяча человек. Тем временем, строй с голодными новобранцами подошёл к зданию столовой и ожидая команды, продолжал маршировать на месте. Знания по строевой подготовке у большинства Мишиных сослуживцев отсутствовали  напрочь и было интересно, как новобранцы не понимающие ни единого слова,  топчутся  как бараны на одном месте,  не реагируя на команды сержантов. С горем пополам вся учебная рота выстроилась перед входом в помещение.
      Далее прозвучало:» Справа по одному, на камбуз, бегом марш!».  Вся учебная рота, приплясывая на месте, стала втискиваться в тесное пространство камбуза. Бегали на месте  до тех пор, пока все новобранцы  не разместились вдоль длинного ряда  десятиместных армейских столов. После команды:»На месте стой!»-все ринулись искать себе выгодное место за столом. Кроме десятка пустых алюминиевых мисок и ложек с вилками на столах ничего не было. Выяснилось, что сесть даже  за пустой стол тоже не так  просто. Для этого существует армейская команда:» Сесть!».  Сержанту Барабанову  не понравилось бодание за столами и поэтому он скомандовал всей роте для начала снова встать. Потом сесть! Потом снова встать! Потом опять сесть! И вот пока товарищ сержант отрабатывал с личным составом учебной  роты  свои командирские  навыки, удовольствие от этого процесса   получили все восемьсот  присутствующих на обеде в  камбузе.
      Наигравшись, наконец-то,  в кошки- мышки с новобранцами, Барабанов усадил курсантов окончательно и скомандовал снять головные уборы. Теперь североморцы были готовы к приёму пищи.
      Еда появилась позже, в виде двух закрытых  бачков и двух буханок черного хлеба. Когда открылась крышка первого бачка и оттуда вынырнула  небритая свиная голяшка, Миша чуть не захлебнулся слюной. Но за столом происходило что-то непонятное, оказалось, Миша был единственным претендентом на заведомо лакомый кусок мяса. Пока Миша поглощал эту небритую свинину,  его соседи по столу, все до единого представители среднеазиатских республик, смотрели на него с ужасом и отвращением.
      С чёрным хлебом вышло тоже осложнение. Не будем делать лишнюю  рекламу ржаному украинскому караваю, но человеку, родившемуся и выросшему в Украине, хорошо знаком этот вкус ещё с раннего детства. Тот квадратный  кусок хлебной замазки, который на севере называют чёрным хлебом, больше похож на кусок глины или пластилина. Из него можно хорошо лепить шахматные фигурки, может и рыба на него тоже неплохо клюёт. Но как этим хлебом можно утолить голод, вопрос конечно интересный.Во втором бачке оказалась перловая, или как её здесь называют, кирзовая каша.
      После домашних разносолов,  армейская стряпня показалась Мише, мягко говоря, слегка однообразной, но в пустые желудки курсантов  наконец-то упало хоть что-то съедобное, поэтому скажем и за это спасибо.