Помидоры на ветке. Глава вторая. Продолжение

     Сытый желудок ветерана быстро победил реальность мира.
    
     Припозднившийся закат в его сне бросает ночи тени в спальню.
    
     Опять Васильевич падает с березы на мягкий грунт.
    
     На этот раз сознания не теряет и беспрерывно ведет счет падающих за ним вслед пунцовых плодов.
    
     Теперь он не лежит на земле безвольной спящей куклой.
    
     Сидит, опершись о березу, внимательно смотрит, слушает, считает, потирая ушибленный гравитацией бок.
    
     В первом его сне помидоры звучно шмякались на землю и неподвижно застывали.
    
     Теперь они, несколько раз подпрыгнув и бесшумно взорвавшись, рисовать начали стрелу.
    
     Первый томат рассыпался ее оперением, упав у комля березы.
    
     Дом ветерана стоял подле небольшого оврага.
    
     Легкий уклон пешеходной дороги, ведущей к мостику через него, заставил помидоры вприпрыжку догонять друг друга.
    
     Седьмой спелый овощ-плод, ударившись о большой выступающий камень на краю обрыва, нарисовал наконечник стрелы.
    
     Стрела в вечерних сумерках светилась пульсирующим красным цветом.
    
     Юрий Васильевич слегка обиделся, что слишком просто кто-то рисует Ариадны нить.
    
     Даже без этого приглашения, он все равно бы захотел узнать, куда скатились оставшиеся четыре помидора.
    
     Старичок встал, потирая бок и правое плечо, взглянул на окна дома.
    
     Почти во всех них горел свет.
    
     Ему бы повернуться, да уйти в дом, в нем отдышаться, найти фонарь.
    
     "Семь бед – один ответ!" – решает следопыт идти по горячим следам.
    
     Именно, по горячим: когда он рукой прикоснулся к стреле на грунте, то ощутил ее ясно различимое тепло.
    
     Сама стрела едва светилась розоватым цветом, но ее наконечник прерывисто мигал ярким рубином.
    
     Он звал, словно приглашал взглянуть, что там за камнем.
    
     Юрий Васильевич, с опаской преодолев полсотни метров пропавшей во тьме стрелы, взглянул за камень, под откос.
    
     Там, у изгиба едва различимой в лучах Луны тропинки, отчетливо виднелись бетонные выступы сливного колодца коллектора водоканала.
    
     Буквально в метре от него, под самой кручей обрыва, горел «помидорный» ромб, расположившись острыми углами с севера на юг.
    
     Прошла еще пара минут, и он растворился в тени обрыва.
    
     Лучи прерывистого лунного света едва освещали узкую тропинку вдоль оврага.
    
     Юрий Васильевич, дождавшись просвета в облаках, пытается спуститься с мостика к тропинке, идущей под мостом.
    
     Ухватившись руками за прутья ограждения моста, он нагибается под ними, ставит правую ногу на грунт, пробуя его надежность.
    
     Нога, кажется, не скользит, и он, поставив на землю ногу уже левую, отпускает прутья.
    
     И кубарем катится вниз.
    
     Глаза не закрывает, видит, как несколько раз земля поменялась местами с небом.
    
     За свою долгую жизнь он хорошо научился падать.
    
     Падать без потерь для здоровья организма: пригодились навыки инструктора по выживанию людей.
    
     Земная гравитация заставила его тело быстро преодолеть добрый десяток метров поросшего кустарником и сухой травой оврага.
    
     Развесистый куст боярышника у бетонного колодца коллектора остановил его осторожные кульбиты.
    
     Отряхиваясь от мусора и грязи, налипшей на одежду, Васильевич гордится своим бесстрашием.

     Озираясь, он проходит пару метров и видит на земле почти потухший ромб.
    
     Теперь он не жалеет, что так к нему «спустился», иначе, через минуту-другую, ищи ветра в поле.
    
     Ромб, начиная вращаться, превращается в светящееся кольцо.
    
     Оно, словно лассо ковбоя, свистит в воздухе и накрывает его с головой.
    
     Звучит щелчок легкого удара по его левому плечу, и Юрий Васильевич просыпается, не до конца открыв глаза.
    
     Подле него стоит на коленях его внучка Ника и теребит его за плечо.
    
     «Дедус – Юрус, просыпайся. Поиграй со мной скорей!» – смеется милое создание.
    
     Сбросив с ног сапоги в прихожей, маленькое чудо, не раздеваясь, вихрем ворвалось в зал к деду, прервав его сон.
    
     Дед почти зажмурился, горячо расцеловав внучку.
    
     Не только счастье общения с любимым человечком заставило его прикрыть глаза.
    
     Как же, ведь совсем скоро, коли откроешь глаза настежь, в сознании растает сон.
    
     Подхватив Нику на руки, Васильевич берет карандаш и на листе бумаги пишет: "Одиннадцать, помидоры, стрела, ромб, овраг". 
    
     Примечание: Продолжение следует