Тот белый-белый снег. Рассказ

Она позвонила и без «Здравствуй» или привычного «Привет» я услышала:
- Можно я - к тебе? Хочу без масок... - И рассмеялась: - Без намордников хочу общаться!
- Да, конечно, приезжай, - ответила, хотя...
Да нет, Надин не зануда, - боюсь их, как огня! – но обычно открывается сдержанно, с оглядкой, - не доверяет или побаивается? – но вот... С чем приедет? Ну что ж, пусть приезжает, мне тоже муторно становится ходить от балкона - на запад, на восток - к окну, лаская взглядом верхушки каштана, лип, рябины, кисти зацветающей сирени.

И она вскоре приехала, у порога сдернула с лица маску, улыбнулась:
- Хочу сегодня с тобой говорить не только без этой... – кивнула на неё,- но и без маски в переносном смысле.
И, сунув её в нагрудный карман, протянула бутылочку коньяка, но, заметив моё удивление, пояснила:
- Да понимаешь, мы же с мужем всегда отмечали этот день...
- А что, разве сегодня какой-то праздник?
- Да нет. Но для нас с Димкой был праздником. Когда-то мы с ним познакомились в такой же день, так что будем кутить.
- Но с чем? – растерялась я, - у меня из закусок-то никаких нет, дочка обещала лишь завтра продукты завести... только и остались яйца, сыр, яблоки, огурцы... ой, еще паштет в баночках есть, на всякий случай берегу.
- Вот как раз этот случай и нагрянул, - засмеялась.
И был «кутёж» с неожиданным для меня, да, наверное, и для неё откровением.

- Понимаешь какое дело... - вдруг начала после того, как мы, помянув её мужа добрыми словами, пересели в кресла: - Я ведь пришла к тебе не только из-за того, что... – нарисовала над губами контур маски, - но и потому...
И замолчала, а я подумала: неужели в впрямь собирается что-то рассказать? Ведь с её всегдашней закрытостью уже и не надеялась, но вот... И опасаясь, что передумает, подтолкнула вопросом:
- И потому – что? 
Она коротко взглянула:
- Не торопи. – И снова помолчала, выпрямилась: -  Но хорошо, слушай. Вчера-то снег первый выпал и как же сразу всё преобразилось, видела? Красота! Будто и не было вокруг этой надоевшей серости, грязи. – И лицо её словно засветилось: - В такие минуты мне всегда почему-то хочется вспорхнуть и лететь, лететь...
- Куда, Надин? – ухмыльнулась я.
- А куда угодно, только бы... - Махнула рукой. – Ладно, я – не об этом, а о том, что почему-то вспомнился мне Джермук, помнишь, рассказывала тебе о нём, когда вернулась?.. Помнишь. Вот и хорошо. Только я тебе главного не рассказала...
- И почему ж это? - улыбнулась, попытавшись её шутливо поддеть: - Обычно-то так легко открываешься.
Но она не уловила шутки:
- А потому, что не сразу поняла то, что со мной там приключилась.
Встала и, глядя в пол, вроде как в растерянности развела руками:
- Ведь ты же знаешь, что я всегда любила Димку... Ну да, как тебе не знать... Любила, а в Джермуке... - Опустилась в кресло напротив меня: – Я потом успокаивала себя, что, мол, попала в плен природы, обстоятельств... Ну, что ты улыбаешься? Конечно, ты бы как-то по-другому сказала, но для меня то, что тогда видела, и было теми самыми условиями, которые и подтолкнули...
Надин сложила ладони, как будто готовясь аплодировать, но поднесла их к подбородку и помолчала, словно вспоминая что-то:
- Ведь когда еще летели в Джермук, под крыльями самолётика нашего... Ну да, самолётика, в нём-то и было всего несколько человек. Так вот, под крыльями такой фантастический пейзаж вдруг развернулся! Горы, горы... правда невысокие, но я же никогда и таких не видела, вот и любовалась, удивлялась, восторгалась шапками снежными, темно-зелёными пятнам елей, а уж когда прилетели!.. Снег вокруг глубокий, словно только что выпавший и белый-белый! Я-то, когда уезжала, и мы с Димкой ехали на такси в аэропорт, то оттепель была и обочины дорог грязным снегом были избрызганы, да и машины... а в Джермуке!..
Я ухмыльнулась:
- Ну и словечко... «Избрызганы»
Она коротко взглянула:
- Да ладно тебе, не придирайся, я же не пишу, а просто... Ну, короче. Развели нас по номерам, со мной поселили двух женщин... Нет, не то что интересными оказались, но тихими. Ты же знаешь, не очень-то люблю болтать, вот потом всё больше и от них уходила... хотя в общем-то и бродить особенно было негде, так, центральная улица, дорожка к источнику с минеральной водой, но... - Улыбнулась мечтательно: - Горы, горы вокруг и нетронутый снег! А еще – тишина. Такая тишина, которой ни-икогда не слышала... Ну, вот, опять ты... Да, представь себе! Только там и поняла, что тишину тоже можно слушать, как музыку, и музыка эта... Но ладно, не о ней я. Так вот... как раз тогда на другой день женский праздник восьмое марта был, и когда пришли мы в столовую, то там все столы оранжевые от апельсинов были. У нас-то за ними очереди стояли, а там... Красота! А за нашим столиком... на четверых были, сидит мужчина... Да нет, не сказать, что красивый, но симпатичный... короткая бородка, голубые глаза, рядом на столе большой блокнот, и мне еще подумалось: наверное, художник... Ага, так и оказалось. Ну, то, сё, знакомство, разговорчики шутливые, а он очищает апельсин и подаёт мне. «Во... – опять подумала, - из нас троих только мне предлагает».
- Как на картине Боттичелли*... из трёх «богинь» одну выбрал, да? – засмеялась я.
Но она словно не услышала:
- Обычно-то в таких местах каждый мужик ищет себе подругу для развлечения, а он... Когда потом танцы были, то всё стоял у стены, но когда я его на «Белый танец» пригласила, то очень даже неплохо танцевал.
- А потом пошёл тебя провожать и... – с усмешкой подзадорила.
- А вот и не угадала. Сразу не стал за мной ухлёстывать, и я даже заметила, что вообще не из тех, кто...
- А раз не стал ухлёстывать, но симпатичный, то тебе обязательно надо...   
- А во теперь угадала. Как раз то, что он не выбирал себе «пару», меня и привлекло... – И ухмыльнулась: - Думаю, раз так, то проверю: а устоит ли против меня?
- И он, конечно, не устоял, да?
- Не торопи. Ведь раз пришла рассказать... Так вот. И на другой день столкнулись мы с ним у источника... каждое утро и вечер ходили к нему минералку пить, а когда возвращались в корпус, то он и предложил: «Может, погуляем, послушаем тишину снега?». Ну, я взглянула на него и говорю: «А что... разве тишину можно слушать?», на что он улыбнулся: «Вот и попробуем. – И посмотрел эдак на меня: - Думаю, что у вас это получится.» «Может и получится, - ответила, - но мне всегда не хватает музыки, которая творит со мной, что захочет.» Снова улыбнулся: «И что именно?» «Излишне расслабляет.» И он запомнил это, потому что...
Надин встала, подошла к окну. Постояла, пальцем что-то написала на стекле, обернулась:
- Вот потом и получилось... Но вначале слушали мы не только тишину, но и пенье птиц, звон ручьев, ведь уже на другой день после двух пасмурных дней с утра вспыхнуло солнце, с гор побежали ручьи говорливые... Это Андрей о них – так, и еще при этом пояснил: «Слышите, как в этом слове буквы словно ручейком звенят по камешкам? – И почти пропел: - Го-вор-ли-и-вы-е...»
Надин вздохнула. Сделала несколько шагов, остановилась у книжного шкафа, посмотрела на корешки книг, а я, глядя ей в спину, поторопила:
- А потом?..
Она резко обернулась:
- А потом, после ужина, снова выходили мы на улицу и уже не только в тишину Джермука, но и в темноту безлюдной улицы, - руками очертила круг: - освещённой вот такими фонарями-шарами, вокруг которых почему-то всегда кружили снежинки. И знаешь, в те вечера появлялось между нами то, после чего не хотелось возвращаться в корпус, нырять в номера, которые разделяли.
Умолкла, подошла к столу, взяла бутылочку, наклонила её, - Хотела бы еще выпить? – осторожно поставила на салфетку: 
- Жаль, что уже нет... – Обернулась ко мне: - Ну, тогда завари-ка чайку твоего травяного, пока я тут...
И села на диван.

Она сидит и в смартфоне листает картинки:
- Присядь-ка рядом, - хлопнула ладонью по дивану: - Присядь и посмотри, что я только что в Интернете нашла, - протянула его мне: - Вот это и есть Джермук. Видишь, сколько на елях, на перилах мостика снега и какой он белый, чистый... мы сюда приходили воду минеральную пить. - Пальцем стала трогать экран: - А это храм в горах... и еще один... еще. Красотища?.. Ну да, это уже картины. Мы же с ним потом в галерею ходили, и я была так удивлена! Ведь Джермук небольшой, в горах, а такая картинная галерея отличная! - Увеличила картинку: - Ой... да это же та самая дорога, по которой нас к водопаду водили. Видишь, слева – отвесная скала, а вот здесь... - Ткнула пальцем на дорогу: - как раз на этом месте передо мной камень упал. – И рассмеялась: - Еще бы шаг и – мне на голову...
- Да ты что? – И смартфон даже дрогнул в моей руке: - Испугалась?   
- Нисколько! А вот Андрей аж побледнел... – Выключила смартфон, положила рядом: - Но ладно, давай чай пить, а то остынет.
Приподняла прозрачную чашечку, полюбовалась цветом чая, поднесла к носу,
вдохнула:
- Какой аромат! – Закрыла глаза, помолчала: - И странно, вызвал запахи снегов Джермука... – Но уже взглянула на меня, улыбнулась: - Ждёшь яркого продолжения, да? – Погладила чашку пальцем, глотнула чая раз, другой: - А яркого... для тебя яркого не будет. Пусть самое-самое так и остаётся только со мной... во мне. Согласись, что есть вещи... – Усмехнулась: - Ну, не вещи, а... В общем, есть то, к чему подпускать даже близких нельзя, не так ли?
И взглянула на меня с решимостью, не допускающей возражения, а я... Да я и не собиралась возражать, но всё же... Ведь так хотелось узнать то, что приоткрыло занавес над «последней тайной», но вот... А Надин отвернулась к окну, какое-то время молчала, а потом заговорила тихо, словно только себе:
- В предпоследний день перед нашим отъездом сожительницы уехали на экскурсию, а Андрей пришёл с музыкой... с магнитофоном, из которого лилась такая музыка, что...
И снова - молчание. Молчание, которое и досказало мне то, что хотелось узнать. Но я, чтобы не спугнуть его, тоже молча взяла чайник, наполнила чашки и как можно обыденнее спросила: 
- Что... и мужу об этом не рассказала?
- Нет, не рассказала. Да и вины перед ним не чувствовала. - Я невольно развела руками. – Наверное, хочешь спросить почему? – Помолчала, отвернулась к окну: - А потому, что это было вроде как не из нашей с ним жизни, а только из моей ... из другой моей жизни, о которой когда-то мечталось, так зачем же надо было впускать в неё даже близкого человека?
Я молчала, а она... Думаю, она снова не ждала моего ответа, - ведь столько лет, храня свою тайну и окутывая тонкими нитями, наверняка превратила её в прекрасный кокон, который... Да-да, который непременно помогал ей жить, так зачем же притрагиваться к нему банальными словами?
- Ну, а на другой день мы уезжали и знаешь... - Надин взглядом отблагодарила за молчание: - За ночь выпал такой снег, что вокруг стало еще белее, а когда и солнце вспыхнуло!.. Нет, словами о той красоте не рассказать... – Махнула рукой, отвернулась к окну, помолчала: – В общем, снова увидела я ту самую сказку, которой была счастлива, когда прилетели в Джермук... - Снова помолчала. - Да и в том маленьком автобусе, в котором потом ехали в Ереван, была счастлива тем, что Андрей - рядом, а когда спускались в долины и снова поднимались в горы, проезжали над обрывами, то мне вдруг подумалось: вот бы сейчас автобус сорвался туда... и мы... вместе!.. - Усмехнулась: - Дикая мысль, да? – Встала, шагнула из зала, но остановилась, обернулась ко мне: - Ну вот, и поговорили... – Достала из карманчика маску, встряхнула: - Без масок. – И уже у порога договорила: - А потом он прислал мне несколько писем с признаниями, а я... А во мне ни-ичто не отозвалось. И кажется... ну да, через год заезжал к нам, я познакомила его с Димкой, посидели за бутылкой вина, проводили к поезду... – Улыбнулась грустно: - Тогда как раз тоже выпал первый... белый-белый снег. - Помолчала: - Но когда мы спускались по лестнице, уже осел, посерел, я всё смотрела на почти летние туфли Андрея и мне было только жаль его.

Вечером всё думалось: и почему Надин пришла ко мне с этим признанием? Ведь не были мы близки настолько, чтобы она могла доверить такое, слишком откровенное... Может, что-то придумала в этом своём рассказе? Но зачем? И не находила ответа.
А на другой день она позвонила и после нескольких обычных фраз и паузы, я услышала:
- Наверное, думаешь: и зачем она пришла ко мне со всем этим?.. Да ладно, не отпирайся, знаю тебя... Нет, не раскаиваюсь... Нет, ничего не придумала... А рассказала потому, что... Знаешь, всё же в какой-то мере мучило то, что муж не узнал об этом, а вот теперь... Да-да, ты права. А теперь словно освободилась от этой тайны... словно, передала её в «нужные руки»... Да, конечно, можешь писать рассказ, можешь... только без моего имени, ладно?
Конечно, после таких её слов все мои вопросы сами собой растворились и только подумалось: да, живёт в нас неистребимое желание быть услышанным. Но как же часто забываем, что слушая, не надо давать своих советов.

*Сандро Боттичелли (1445-1510) - Итальянский живописец, один из значимых мастеров эпохи раннего итальянского Возрождения.