Рецепт нового мира. Часть 3

По ночному небу была раскатана пупырчатая упаковка. Между пузырьками-облаками виднелись розово-фиолетовые просветы. Ветер постепенно сгонял небесных странников вместе в одно огромное одноцветное лоскутное одеяло. Кто-то там наверху скрывал под ним от их глаз некое таинство, вершившееся среди звёзд. Решил, что откровения земного между ними будет для них сегодня достаточно. И оказался прав.

Они устроились на скамейке. Он заботливо укатал её в полы балахона. Сел на край. Она легла вдоль, положив ему свою прелестную головку на колени. Взгляд её глаз был устремлён вверх. Он вглядывался в их чарующую глубину. Сияние звёзд он нашёл сегодня в них. Совсем забыл о том, что она вроде бы как девушка его лучшего друга.

Нежно погладил её по щеке. Она улыбнулась, почувствовав прикосновение. Положила свою ладошку на его. Затянулась сигаретой, которую держала во второй руке и передала ему. Он скользнул кончиками пальцев по её руке. Взял сигарету и оторвав наконец от неё взгляд затянулся. Дюймовочка заговорила, нарушив сказочную тишину.

- Что за странный взгляд, Буковски? Ты что успел в меня влюбиться? – игриво спросила она и снова прикусила губку. Выжидательно смотрела на него. Следила за реакцией.

Писатель не привык скрывать своих чувств. Не смутился и пошёл в ва-банк.
- А ты разве нет? – выпалил он.

Между ними вновь повисла тишина. Немного напряженная и всё такая же сказочная. Случайный прохожий наверняка расслышал бы мерное и гулкое биение двух сердец, окажись он неподалеку. Оно мощным пульсом стучало в висках. Разносилось эхом по двору.

Вместо ответа она поманила его пальчиком к себе. Он наклонился к ней. Её руки обвились вокруг его шеи и их губы встретились. Слились в жадно страстно-нежном поцелуе. Его руки обняли её, обхватив спину и бедра. Одним ловким и плавным рывком, не прерывая поцелуй он усадил себе на колени. Она была такой маленькой и хрупкой в его объятиях. Он закрывал её руками, запутавшими в балахоне, защищая от всего мира.

“Вот только от себя ты защитить её не сможешь” – мелькнула мысль.

Дикое возбуждение властвовало над ними. Страсть и желание ударили ему в голову. Мысль эта была послана куда подальше. Она с ловкостью гимнастки перекинула одну ногу через него. Опустила её на землю слева. Вторая стройная, манящая своими изгибами и почему-то с подвязкой, как у невесты соскользнула вниз слева. Повернулась к нему. Привстала на носочках. Задрала юбку. Нижнего белья на ней не было.

- Ты когда-нибудь трахался на детской площадке? – спросила она, облизнув кончиком языка пухлый губки. В глазах у неё плясало похотливое пламя.

Он расстегнул ремень и молнию на джинсах и спустил их вместе с боксерами до колен.

- Нет…
- Значит я буду у тебя первой – констатировала она и обвив его шею руками села на него сверху.

В этот момент он и не догадывался, что она станет для него во многом первой. Пусть и ненадолго. Мысль-воспоминание успело мелькнуть строчкой популярной песни в голове: ему плевать на брата, ей плевать на правила, их свела любовь, любовь без памяти.
 
Больше ни о чем кроме происходившего между ними он думать не мог и не хотел. Они стали одним целым. Он чувствовал её, как себя. Она его. Их стоны разносили в ночи. Отражались от стен и окон близстоящих домов, грозя разбудить их обитателей. Но, как и было сказано ранее, им было на это наплевать.

Они не замечали ничего и никого вокруг. И конечно же, никак не могли заметить его лучшего друга, что стоял на углу дома и наблюдал за ними. Его кулаки были сжаты. Костяшки пальцев побелели. Губы и зубы  плотно стиснуты. скулы напряжены. Глаза сузились от злости и обиды.


Около 12 часов назад.
Чувство, пришедшее на смену вере, было всепоглощающим. Он так давно его не испытывал. Боялся и так сильно желал ощутить вновь. Был уверен, что после расставания со своей синеглазой волшебницей оно ему не встретиться. Придумал себя, что его способность влюбляться атрофировалась. Около года назад собирался, только увидев на горизонте крылатого засранца Купидона шмальнуть по нему из всех орудий. И если тот выживет, оборвать своенравному говнюку крылья. Запихать вместе с ними его лук и стрелы в его ангельскую задницу. Сейчас же благодарил Вселенную, что не успел этого сделать. Даже не подумал об этом.
Стоило ему её увидеть, услышать голос, прикоснуться к ней. И всё. Пропал Писатель. А ещё собирался играть в циничного козла Буковски на днях. Херас два.
“Ну, всё, мне ****ец”, - понял он, спустя час после начала объявленной им вечеринки.
Они втроем перебрались в комнату побольше. Без умолку трещали обо всём на свете, разыгрывали сценки рассказывая истории. Танцевали, фристайлили и продолжали злоупотреблять. И это было мягко сказано.
А он всё это время не сводил с неё глаз. В его воображении пронеслась, растворяясь в наркотическом угаре вереница сцен. Самых разнообразных. От их первого поцелуя, до речи их детей и внуков на их похоронах. И да, в его фантазиях они жили, долго и счастливо и умерли в один день.
“Идиот, остановись, пока не поздно!”- пытались уговорить его остатки разума.
Тщетно. Поздно было уже тогда, когда он сегодня с утра открыл дверь свой квартиры и вошёл внутрь. И где спрашивается была его хвалённая интуиция? Почему она молчала? Она с его лучшим другом. Что ему теперь делать? Превращаться в сопливого ****острадальца? Петь баллады о не разделённой любви?
“Ну, уж нет!” – решил он.
Во-первых, песни у него получаются дерьмовые, во-вторых петь он не умеет. А в-третьих он не привык стоять в стороне, отдавшись на волю судьбы. Он всегда боролся за своё счастье. Всегда получал, что хотел. Решение было принято. Он улучшит момент и поговорит с другом.
Писатель и не догадывался, что бороться вскоре за неё, ему придётся с самим собой.
Подходящая возможность всё не подворачивалась. Ревность застила глаза при каждом взгляде на то, как они прикасались друг к другу. Ещё немного и он психанёт.
В первый раз ситуацию от неизбежной неадекватной развязки спасли первые гости, позвонившие в домофон. Товарищ оторвался от губ и шеи Дюймовочки и сам побежал к домофону.
- Ну, наконец-то, - услышали они из коридора его голос, прооравший радостно в трубку.
Малышка удивилась не меньше Писателя, такому поведению своего парня. Посмотрела в глаза Писателю и удивилась ещё больше, прочитав, поняв всё по его глазам. По лицо её пробежала тень тревоги. В комнате воцарилась напряжённая тишина. Даже интернет завис и следующий трек не начинал играть.
На помощь пришли первые сегодняшние посетители клуба “34”. Так Писатель называл в такие дни свою квартиру. В соответствии с её порядковым номером, что отливал позеленевшим металлом на входной двери.
- Эй, а что это так тихо? – заорал какой-то незнакомый тип, едва перешагнув порог.
- Слышь вы чё такие кислые? - пародируя известного кинозлодея, спросило второе тело, показавшееся в дверном проёме.
Писатель и Дюймовочка не успели ничего ответить. Пришедших втолкнули внутрь комнаты ещё два парня в сопровождении встречавшего их друга Писателя. За ними ввалились четыре девицы. Все явно уже были под кайфом. Приход явно набирал силу. Вознося их всё выше и выше. Прямо как сёрфера набежавшая волна. О том, что он потом также и схлынет, выбросив их жестко и резко на прибрежные камни, никто из них не думал.
Вновь заиграла музыка. Писатель, сбросив оковы тупняка и растерянности, запрыгнул на диван. Отобрал у кого-то очередную бутылку алкашки. Приложился к ней и заорал во весь голос:
- Шоууу маааст гооууу ооон, сучки!
Спрыгнул на пол и пустился в пляс. Успел заметить испуганный взгляд Дюймовочки. Она была вновь в объятиях его друга.
“Плевать. Разберусь с этим позже, когда протрезвею”, - мелькнула на удивление здравая мысль в его дурной башке.
Он осмотрелся по сторонам. Его взгляд упал на одну из пришедших тусовщиц. Он в танце подошёл к ней сзади. Обхватил за талию. Прижался к упругой заднице. Девица была совсем не против такого обращения.
“Оторвусь лучше-ка, пока есть возможность” – мелькнула вторая уже не столь удачная мысль.
За то похоже Писатель сделал очень удачный выбор. Девица оказалась довольно свободных нравов. Спустя минут пятнадцать они уже заперлись в ванной. Это было отличный способ выпустить пар, дабы не разнести к херам в приступе ревности и упоротости что-нибудь или кого-нибудь.
Секс был грязным, быстрым и грубым. Но помог ему отвлечься. Писатель вместе со своим успокоительным средством уже выходили из ванной, когда из коридора им навстречу выскочили его друг с Дюймовочкой. Ещё один неловкий момент. Благо он продлился пару секунд.
- Вот ты где! - воскликнул его товарищ, - мне надо отскочить по делам и малую я взять с собой не могу. Можешь присмотреть за ней пока меня не будет? Не хочу, чтобы кто-нибудь, пусть и случайно сказал или сделал что-то, что её заденет или напомнит о…
Он прервался. Посмотрел на Дюймовочку. Та стояла, прижавшись к нему и нервно покусывая нижнюю губу. Она явно нервничала. Отчего-то ей было не по себе. Друг продолжил:
- В общем, пригляди за ней, окей? Я постараюсь вернуться, как можно быстрее.
Писатель молча кивнул в знак согласия. Ему было неловко и стрёмно перед ясноглазым созданием. К тому же на нём ещё и висла обуреваемая очередным приходом девица.
На этот раз ситуацию разрядила сама Дюймовочка. Её настроение резко изменилось.
- Ты точно справишься? – хитро улыбаясь спросила она Писателя и прошла мимо него на кухню, бросив через плечо, - ты за собой похоже уследить не можешь…
Он не понял о чём именно она говорила. Стоял в недоумении, поражённый двусмысленностью фразы. И тут услышал дикий ржач своего друга.
- Вы друг друга стоите, это точно, - отсмеявшись, сказал ему, шибанув по мозгу и чувствам Писателя ещё одной странной фразой.
Затем подошел к нему ближе, положил руку на плечо и шепнул в ухо:
- Ширинку застегни, бро…

Свет на кухне был приглушен. Большой и яркий светильник был выключен. На подоконнике горела маленькая настольная лампа. Полумрак сделал Дюймовочку ещё прекрасней и притягательней.
Писатель застыл на пороге кухни и любовался открывшимся ему. Сердце мерно бухало в груди. Мысли остановились.
До этого он довёл девицу с “ванного” свидания в комнату. Передал в руки её знакомых и его незнакомых ребят. Они уже стояли в коридоре и одевались.
В много актовом спектакле был объявлен антракт. Наступило затишье перед очередной бурей. Первая волна схлынула, унося с собой почти всех присутствующих. Остаться решили двое. Мистер Д, общий знакомый Писателя и его Друга, и мужеподобная девушка. Они сидел на диване и спорили.
Наш герой не стал уделять им пристального внимания. До прихода второй волны было какое-то время. Он хотел провести его с ней. Поспешил обратно на кухню.
Его беспокоили странные перепады её настроения. Поначалу списал их на опьянение веществами и алкоголем. По пути на кухню твердо решил. Спросит её в первую очередь об этом. Надеялся, что она поделится истинными причинами происходящего с ней.
Обычно у него отлично получалось выводить людей на откровенность. Чаще всего, само собой. Это было одновременно и его даром, и проклятьем. Также как развитая эмпатия.
Успел даже заготовить вступительную речь. Первые слова уже срывались с губ на подходе к   кухне. Но вдруг ощутил и увидел. Особую атмосферу, момент. Почувствовал, что стоит остановиться во времени. Выключить громкость. Замереть и оценить.
Простоял, наслаждаясь созерцанием около пятнадцати минут. Провёл бы за этим занятием ещё неизвестно сколько времени. Но его присутствие было замечено.
Дюймовочка вынырнула из мира медиативных размышлений. Обратилась к нему:
- Не знаю с чего я решила тебе это рассказать… - начала она, замялась.
Нервозность вновь к ней вернулась. Отражалась во всём облике целиком. В каждой мелкой детали. Жесте. Эмоции. Она сидела, прикусив губу изнутри. Заломав себе пальцы.
Ища поддержки посмотрела ему в глаза. Он подошёл и опустился на табуретку, напротив. Придвинулся поближе и взял её хрупкие, изящные ручки в свои. Разжал нервно скрюченные пальцы. Поднёс к своим губам. Нежно, успокаивающе поцеловал.
- Всё в порядке, тебе нечего бояться, - подбодрил он её.
“Кроме твоих демонов”- противно напомнил внутренний голос.
- Всё что происходит в этой кухне, остаётся в этой кухне – пошутил он.
Дюймовочка слабо, но облегченно и искренне улыбнулась. Глубоко и медленно вдохнула, закрыв глаза. Выдохнула. Почти бесшумно. Открыла глаза.
Этот ритуал помог окончательно решится. Она продолжила:
- У тебя было хоть раз такое, что ты никак не можешь выбросить человека из головы и жизни. Вас уже давно ничего не связывает. Но ты скучаешь. Всё вокруг и все напоминает он нём. Он мерещится тебе всюду. А потом, ты вдруг неожиданно понимаешь. Понимаешь, что никак не можешь всё это время проститься с мертвецом. Осознаёшь, что того человека, которого так тебе не хватает давно нет?
Глаза её наполнились слезами. Две слезинки скользнули вниз по щекам. Он успел поймать их до того, как, сорвутся вниз. Упадут на блузку и оставят на ней два тёмных пятна. Как оставляют яркие пятна первые крупные капли дождя. На пыльной поверхности в разгар летней жары. Дождь он всегда любил. Никогда не хотел останавливать его. Да и не смог бы. Надвигающееся на малышку ненастье он желал остановить всем сердцем. Был уверен, что сможет. Должен это сделать. Мелькнула мысль о том, что может не стоит. Лучше позволить разразиться грозе, рвавшейся наружу. Первые её предвестники уже начали терзать Дюймовочку изнутри. И всё-таки решил попробовать разогнать тучи. Мощными залпами поддержки, понимания, заботы.
- Любовь очень странная штука, - начал он, погладив её по голове и улыбнувшись своей буддистской улыбкой, - Кого или что мы на самом деле любим, когда любим?
Милое создание перестало всхлипывать и прислушалось к его словам.
Грохот и ругань пробились сквозь защитные заклинания Писателя и прервали их сеанс-свидание.
- Какого чёрта! – выругался он
Затем моментально взял эмоции под контроль и попросил:
- Дай мне минутку, пожалуйста. Сейчас папочка, всех успокоит.
Дюймовочка кивнула, улыбаясь. Он встал и быстрым шагом направился к источнику шума…