У палки два конца

     В одной из поездок в райцентр я был свидетелем разговора двух женщин, одна из которых рассказывала историю военных лет. Попутчица начала разговор с того, что было лето 42 года. Погодные условия не щадили ни людей, ни животных. Сорокаградусная жара донимала все и всех. Трава не успев вырасти сохла на глазах, превращаясь в пожелтевшие былинки. А Вдали у горизонта колыхалось  марево, полоса похожая на водную стену, появившуюся в результате испарения влаги.
 По обочинам гнутся неубранные участки озимой пшеницы, а по улицам сел и деревень глашатом оповещали народ- война…

   С каждым днем раскаты не грома, а взрывы были слышны все ближе и ближе. Багровая заря поднималась над селами. Жители сел и городов реагировали по- разному. Одни оставались на месте, чтобы вести борьбу с захватчиками, другие уходили в леса или глубокий тыл.
   Эта страшная сила давала о себе знать. Уже были слышны торопливые очереди пулеметов,злой автоматный треск, а где то далеко слышен гул вражеской авиации и  редкие взрывы бомб.

   Наши военные части находились в низине. В села зашли незваные гости. По всем поселкам слышна была громкая лающая речь,речь не наша – чужая. Немцы начали устанавливать свои порядки. Собирали людей на площадях, призывая их служить Германии. Люди стояли молча прижавшись друг к другу,а в их глазах было столько ненависти. Мышцы на лицах мужчин судорожно дергались, у женщин текли по щекам слезы от страха за мужей, детей, стариков. Из числа жителей немцы назначали старост, но были и добровольцы.

   Старосте было задание предоставить в штаб списки: евреев, партийных и ненадежных. В этот момент Настя Пудова напоминала проснувшийся вулкан. В душе у нее кипело, клокотало, злоба так и перла из ее души. Настя, потирая руки, прищурив свои узкие, ехидные глаза, злобно высказала вслух свое ядовитое затаенное:
-Наконец то настал момент наказать обидчиков. Решила действовать по принципу- «сделай гадость, на сердце будет радость!»

    Вернувшись домой после сходки, она уселась за стол. Вспомнила, как члены комсомольской ячейки по доносу приходили к ней, на счет изготовления зелья. Вспомнила, как на стук она вышла  и увидела  Ковалева Сергей, комсомольского вожака,Иванова Петра, Кудряшову Лилию.
- Что случилось?- спросила Настя.
- У нас есть  к вам вопрос.
- Спрашивайте, - неуверенно, с опаской сказала Пудова.
- Оказывается на самом деле вы готовите самогон,-услышав запах, ответили ребята.
- Только для себя, а вам то что за дело? Разрешение на обыск есть?
- Да мы и не собираемся вас обыскивать, тут и без обыска все ясно.
- А если нет, то и валите отсюда и не капайте на нервы  людям – огрызнулась Настя. Лицо ее перекосилось от злобы.
- Наше дело предупредить_ сказал Ковалев.
Вспомнила, как смачно плюнула им вслед, довольная с улыбкой, в роди бы подвиг совершила.  « Здорово я их тогда отшила!» А через две недели снова пришли с обыском, в результате она была наказана штрафом за самогоноварение. Недовольная Настя с пеной у рта кричала  вслед: « шастаете везде как собаки ищейки. Покоя от вас нет,вы еще пожалеете!»

  Давняя злоба выливалась через край и стукнув по столу кулаком, решила что пришло ее время и  нужно наказать обидчиков. Настя принялась писать донос. В котором черным по белому были указаны фамилии ребят. Закончив работу, она сложила  листок в четверо и  спешно пошла в штаб. Там лично в руки передала коменданту донос.
 
  Ночью КовалеваС., Кудряшову Л., Иванова П. забрали прямо с постели. А утром, собрав народ на площади, решили провести показательное мероприятие в назидание всем. Ребята полураздетые стояли с высоко поднятой головой. Выражение их лиц говорило само за себя, в их глазах была только ненависть к врагам. Ни один из них не дернулся, глядя на направленные на них автоматы. Ни один из них не просил пощады. Выстрел. Тела их вздрогнули, голова немного запрокинулась. Плечи расправились, ноги начали подкашиваться, тело  медленно опускалось вниз, цепляясь за последние минуты жизни. Они рухнули на землю, все было кончено. В толпе раздался крик, стон, женщины падали без чувств.

   Веред вышел офицер и произнес на ломанном русском языке: « так будет с каждым, кто откажется служить Германии». После чего был дан приказ разойтись по домам. Настя, чувствуя неладное, заранее ушла домой, она видела злые взгляды односельчан, поэтому и боялась расплаты. Каждое утро жители села  видели ее у дверей комендатуры,да и немецкий офицер частенько захаживал к ней домой .
  Прошел слух, что немцы будут отправлять молодежь на работу в Германию, и Настя обивала порог с просьбой отправить ее как можно скорей.

  После окончания войны наше правительство издало указ о возврате на Родину наших людей. Как пострадавшую Настю вернули на Родину по прежнему месту жительства. Памятуя как к ней относились земляки и родственники преданных ею, она ночью тайком вернулась в родной дом, но не одна , а с ребенком. Отец ее встретил, как врага народа. Стукнув кулаком по столу, кричал в гневе: «прочь из моего дома, со своим немецким отпрыском! Ты не знаешь, как нам жилось тут с людьми. Из-за тебя приходится жить, не поднимая ни глаз, ни головы.»

-  Батя, я уеду, только помогите мне взять справку из сельсовета, чтобы уехать куда-нибудь.

   Мать, Евфросинья Ивановна, упала на колени перед мужем. Слезно  упросила мужа помочь дочери. Ночью, уговорив работника сельсовета, получил справку, за которую отдал полуторагодовалого бычка. В тот же день, ночью Настя покинула отчий дом. Прибыла в Ростовскую область к тетке. Родня встретила ее холодно, зная ее  историю. Нервировало и то, что приехала она не одна, а  с дочерью Шурой, которую она родила от немца.

   Вскоре начала работать в колхозе, люди не жаловали ее вниманием и состраданием из-за ее скверного характера. Озлобившись, она, как по намеченному плану старалась испортить настроение на целый  день. Дочь росла, дети  дразнили «немчура», отчего  Шура старалась реже выходить из дома. Мать относилась к ней строго, кричала, а частенько  и била. Часто видели соседи, как после очередной порки, девочка сидела за хатой и горько плакала. Едой мать ее не баловала, тельце девочки было тонким, как тростинка, лицо маленькое с запавшими глазами. В ее возрасте деревенские дети работали в  бригаде, помогали родителям в борьбе с сорняками, в уборке урожая, на току и фермах. Настя же свою дочь не отпускала, мотивируя  тем, что она больна, ее  бьют припадки. Мать давала ей огромное количество таблеток, отчего Шура слабела и действительно падала. Настю  это устраивало, она получала на дочь пособие по инвалидности. Пудова получала пособие и как побывавшая в плену, где то 400 марок. Вскоре Настя переселилась в брошенный дом.

   Так незаметно подкралась старость, а характер ничуть не изменился. За последние годы жизни, сколько неприятностей доставила она соседям, одну за другой строчила жалобы в сельсовет.
- Постирала белье, вывесила на ночь, а соседи украли.
. . . .
  Дом превратила в свалку. Каждый день Настя предъявляла соседям претензии.В деревне прошел слух, что Настя  в войну кого то предала. После очередной кляузы, нервы у соседки не выдержали, она строго предупредила Настю: «еще хотя бы раз придешь ко мне с претензиями или  с заявлением в сельский совет. Напишу письмо в Воронеж, сообщу им твое местоположение.»
   Больше соседки не видели Пудову ни во дворе, ни за двором. На 83-м году Насти не стало. Осталась дочь Шура одна, здоровья нет, неграмотная, никакого общения с молодежью не было. Жаль было девочку. Спокойная, обращаясь к соседям. Она называла их ласково. По просьбе соседей, сельсовет оформил ее в один из стар домов. Частенько ее навещают соседи,привозят гостинцы, за все она благодарит гостей. Слезы текут по ее  бледным щекам. Возраст, как правило берет свое, прошло ее золотое время, замужем не была, детей нет.

  Как то незаметно подкрался пенсионный возраст, вот уже сколько лет Шура находится под защитой государства. Гуманность людей, окружающих ее, дает ей спокойно жить. За все годы она не получила ни одного упрека за содеянное ее матерью- Анастасией Пудовой. Дети за родителей не отвечают.
 



        Дробноход А.Я.     с. Лопанка