Та еще коловерть-15. Глава 10

   У Ляли из глаз вновь потекли слезы сострадания.

     - Бедная девочка. - шептала Елена Гурамовна. - Как же надо было ребенка довести, чтобы она унижение принимала, как должное... И даже желанное...

     - Как Лизанька... - вздохнул Берсенев.

     Добрынин обнял Лялю и стал потихоньку ее укачивать...

     - О-о-о... - раздраженно вздохнул на пленке Леонид Николаевич.

     - Сиди тихо. - зашипела Лариса. - Сиди и слушай...

   - Ведь я же сопротивлялась... - всхлипнула Машка. - Я же до последнего сопротивлялась - не хотела идти в ЗАГС. Ведь я же тебе-козлу накануне сама позвонила... Сказала, что плохо себя чувствую и никуда не пойду... Так ты на следующий день приехал ко мне и практически заставил идти в ЗАГС... Зачем тебе это понадобилось? Зачем???

     - Она собирается всю оставшуюся жизнь по капле вспоминать? - зло выдохнул Лазарев.

     - Заткнись, урод моральный... - зашипела Лариса.

     - Ну, вот и ответ на мой самый каверзный и неудобный вопрос. - вслух подумал Добрынин, остановив пленку. - Причем, прямо противоположный тому, что я предполагал услышать все эти годы... Все, что угодно, но только не это...

     Он замолчал, но по сжатым кулакам присутствующие могли себе представить, как тяжело давалось ему молчание...

     - Вадимушка, - попросила Ляля, - побереги себя ради детей... Троих дочечек скоро придется от мужиков оберегать... А мальчишек от девок пошиба той дохлой курицы Мелкого.

     - Да, Котенок мой, - ответил Добрынин, - но и ты пойми - очень нелегко пережить то, что мы узнали сегодня... Мой племянник, и такой... подонок... чудовище...

     - Давайте послушаем дальше. - жалобно попросила Шапокляк.

     - Сначала попросим доктора вколоть дядюшке успокоительное. - ответила Ляля.

     Вадим-младший выполнил просьбу Елены Гурамовны, удивляясь тому, что дядя на сей раз не сопротивлялся, и вновь включил фонограмму.

     - Да и там, на углу у магазина, у тебя, между прочим, был отличный шанс не встретиться с убийцей. - вновь раздался Машкин голос. - Но ты его не использовал...

     Шапокляк удивилась... Но ответ услышала уже через пару секунд.

     - Если бы ты послушал меня и соизволил зайти в рыбный магазин за селедочным маслицем и копченой салакой, которой до истерики, до дрожи вдруг захотела моя беременность, ты бы, мерзавец, остался жив, а тот лихач вылетел бы на тротуар тогда, когда мы с тобой были бы внутри магазина. Все, что мы с тобой услышали бы - грохот и звон разбитого стекла, но все были бы живы и здоровы.

     Девушка опять сделала крохотный перерыв, которым воспользовалась Шапокляк:

     - Обратите внимание - девушка не просит ни красной рыбы, ни скумбрии, ничего дорогостоящего или деликатесного... Даже крабовых палочек не просит, бедненькая... Она, несчастная, просит всего лишь дешевенькой салаки и селедочного маслица, чтобы не покупать отдельно селедку и масло. Вы считали, что она тянула из Мишки деньги, а девочка, оказывается, машинально экономит буквально на всем, даже на мелочах...

     - Нинка, уймись. - посоветовала ей Лидочка. - Мы уже все прекрасно понимаем, что Маша - не хищница, а жертва хищника... Тьфу!... Гаденыш!... Надо было мне его во время родов не откачивать...

     - Как это? - удивилась Ляля.

     - Да он родился синим, обмотанным пуповиной, бездыханным... Еле откачала этого мерзавца на горе всей семье и Маше...

     Добрынин вновь включил диктофон.

     - Но нет... - вновь раздался голос Маши. - Ты на рыбку для моей беременности зажлобился. А чего жлобиться-то было? Я же не купить рыбку тебя просила... Я просила у тебя несколько минут на покупку... И на деньги твои я не претендовала... Никогда... Я бы сама за себя заплатила...

     - Что??? - завопил Добрынин. - Почему она собиралась заплатить сама? Почему?

     - Давай послушаем дальше. - жалобно попросила Марго. - Может быть, и поймем...

     - Я и в кафе за себя всегда сама платила, и вообще везде... - вновь раздался голос Маши. - И еще радовалась, что тебя в ресторан не тянет... С ужасом думала, что на то, чтобы заплатить за себя в ресторане, у меня денег не хватит... Не просить же было у мамы, и так еле-еле сводящей концы с концами, но не разрешающей мне перевестись туда, где было мое самое настоящее место - на вечернее отделение... Я ведь копила деньги на ресторан... Боялась оскандалиться и копила... В столовую студенческую обедать почти не ходила... Как же... Нельзя было ударить в грязь своей нищей мордой перед барствующим кавалером... А ты этого не замечал... А я боялась унижения...

     - Даже так? - возмущенно охнул Добрынин, вновь остановив пленку.

     - Получается... - отозвался племянник. - Не не замечал, а не хотел замечать!!! Барин не желали замечать!!! Падла дохлая!!!

     - Не на платье новое девочка вынуждена была копить и не на туфли... - застонала старая дама. - А на развлечения нашего Мишки-падлы... Голодная из-за этого ходила... Как его только земля носила?

     - Вот вам косвенные доказательства того, что девушка ничего не знала о том, что он употребляет наркотики. - вслух подумал Гурам.

     - О чем ты? - спросил Вадим-младший.

     - Если бы она знала, что перед ней наркоман, то она, во-первых, испугалась бы и рассказала об этом матери, а мать при помощи родственницы уж как-нибудь подсуетилась бы, чтобы закрыть этого козла надолго... Даже не от материнской любви... Свою бы жопу прикрыла...

     - Верно. - согласился Вадим-младший.

     - А во-вторых? - спросила Шапокляк.

     - Понимала бы, что такой сквалыга на ресторан денег пожалеет... На дозу ему было нужнее...

     - Пожалуй... - согласилась Зинаида Васильевна.

     - Это как же надо было девушку презирать, чтобы такое устраивать? - взвыла Шапокляк.

     - Мальчики, давайте уже дослушаем до конца. - попросила Ляля. - Иначе процесс затянется до утра, и неизвестно, что успеет за это время натворить несчастная девушка, находящаяся в таком диком состоянии.



Продолжение следует...