Последняя гавань Белого флота ч. 5

Уникальный русский православный храм в Бизерте, построен в честь русского флота и его моряков.

Безусловно, в эскадре постоянно служило духовенство под руководством митрофорного протоиерея о. Георгия Спасского, который был до революции законоучителем в Севастопольском Морском кадетском корпусе, а с 1917 г. - главным священником ЧФ (по предложению вице-адмирала А.В. Колчака). В Бизерте он устроил воскресную школу для детей. С лета 1922 г. серьёзно ухудшилось отношение к Русской эскадре со стороны французских властей. В октябре 1922 г. морской префект Бизерты получил приказание сократить личный состав эскадры до 200 чел. Это было равносильно ликвидации. С кораблей сняли весь боезапас. Начались переговоры, длившиеся несколько дней, которые закончились тем, что было разрешено оставить 348 чел. Командующему пришлось согласиться, хотя он не терял надежды увеличить это число путём ходатайства через Париж. 7 ноября было назначено списание на берег, причем, морской префект настаивал на скорейшем проведении этой меры. По этому поводу командующий эскадрой М. Беренс отдал приказы о списании людей в семь устроенных лагерей под Бизертой. Но не все гражданские лица могли вынести жизнь в лагере. Поэтому в плавучее общежитие переоборудовали бывший линейный корабль броненосец «Георгий Победоносец», где поселили семейных моряков старших возрастов. Командиром корабля-общежития, стоявшего уже без одной трубы, мачт и флага у мола Бизертской гавани был назначен контр-адмирал М.С. Подушкин. Состав Русской эскадры постепенно сокращался. Французы, продолжали «плакаться», что несут обременительные расходы. По их требованию в Морском корпусе были упразднены гардемаринские роты. Сам корпус отныне переходил на положение гимназии.

Теперь большинство кадетов по завершении учебного курса занимали на эскадре матросские должности. Впоследствии питомцев Бизерты можно было увидеть во флотах Франции, Югославии, США и даже Австралии. Всего Морской корпус до своего закрытия 6 мая 1925 г. выдал аттестаты почти 400 воспитанникам. Происходили изменения и в самой русской колонии. Хотя русские моряки и члены их семей всячески стремились сохранить уклад жизни, наладить свой быт, сделать это было нелегко. А.А. Ширинская свидетельствовала: - В поисках средств для существования почти все прибывшие соотечественники оказались в равном положении, всем пришлось начинать жизнь заново, с нуля, несмотря на былые чины, награды или образование. Только врачи могли надеяться на работу по специальности. Престарелый генерал Завалишин просил место сторожа или садовника. Генерал Попов, инженер-механик, как и 20-летний матрос Никитенко, искали место механика. Алмазов, готовивший когда-то докторскую степень по международному праву в Париже, был готов выполнять обязанности писаря. Моя мама, как и многие дамы, дома подрабатывала, штопая одежду, стирала и гладила белье. Мария Аполлоновна Кульстрем, вдова бывшего градоначальника Севастополя, ходила по домам штопать белье. Все её дни были разобраны между французскими видными семьями города. Добросовестность русских людей, готовность довольствоваться скромным были оценены окружающим их разнородным обществом, в том числе в тунисской деревне, где русские работали землемерами или надзирателями, строили дороги. Вечерами эмигранты собирались вместе, вспоминали о навсегда ушедших временах, беззаботных днях жизни на родине.

За горькой повседневностью действительности, по словам А. Ширинской, вставали облики милого прошлого: новогодние и пасхальные визиты, целование рук. «Отчасти в первые годы мы еще жили в мире, который навсегда покинули, и, возможно, это именно помогло нам». Везде, где селились беженцы, стихийно рождался хор. Привезённые с родины партитуры Гречанинова, Архангельского, Чеснокова открыли местному обществу русскую классику. Немало бизертской молодежи тех лет брали уроков музыки у русских преподавателей. Существовал даже духовой оркестр под управлением одного из русских офицеров. Ежегодно в праздник Успения Богородицы жившие в городе итальянцы устраивали большую процессию, в которой маршировал и русский оркестр. Морякам в Бизерте французами выплачивалось символическое жалование от 10 франков – для рядового матроса, до 21 франка для командира судна в звании капитана 1-го ранга. Русская эскадра продолжала жить строгим распорядком дня и сумела обеспечить достаточно высокое медицинское обслуживание не только своей колонии, но и местного жителей. До осени 1922 г. на морском транспорте «Добыча» действовала операционная. Для помощи заболевшим и временно нетрудоспособным создали больничную кассу. Беженцы, устроившиеся на работу и получившие паспорт, навсегда исключались из списков лиц, находящихся на иждивении французского правительства. В случае, если человек терял работу, возвратиться в лагерь беженцев он уже не мог. Постепенно колония стала уменьшаться – русские рассеивались по всему миру. Горек хлеб изгнания, но и в далеком Тунисе русские моряки оставались верны присяге, свято чтили традиции флота.

И всё же надежда о возвращении в родные порты у русских моряков стала резко таять. Уже летом 1924 г. начались переговоры дипломатов о признании Францией СССР, которые успешно завершились 28 октября того же года, при этом было достигнуто согласие на возврат кораблей эскадры. Известие о их планируемой передаче вызвало у большинства русских моряков в Бизерте негативную реакцию. В 10 час. утра 30 октября 1924 г. морской префект вице-адмирал Эксельманс прибыл на эскадренный миноносец «Дерзкий», где к этому времени были собраны все командиры и свободные от службы офицеры и корабельные гардемарины. Адмирал Эксельманс объявил им о признании французским правительством нового государственного образования под названием СССР. Как писал, летописец русской колонии морской офицер А. Лукин, «не только у моряков, но и у всех русских людей дрогнуло сердце, когда 29 октября 1924 г. в 17 час. 25 мин. местного времени на всех русских кораблях раздалась последняя команда: «На Флаг и Гюйс!» и спустя минуту – «Флаг и Гюйс спустить!». Тихо спускались флаги с изображением креста Св. Андрея Первозванного, символ Флота, нет – символ былой, почти 250-летней славы и величия России. Так перестала существовать Черноморская военная эскадра, однако её история на этом не закончилась. 30 октября военно-морской префект Франции объявил, что его страна больше не оказывает русским никакой поддержки и на кораблях, ставших теперь просто русской колонией, были выставлены французские караулы. 20 декабря 1924 г. «начальником отряда судов ЧФ, находящихся в Бизерте», с советской стороны был назначен М.В. Викторов, комиссаром отряда – А.А. Мартынов.

28 декабря в русскую колонию из Парижа в Бизерту прибыла техническая комиссия из Москвы во главе с академиком – выдающимся кораблестроителем А.Н. Крыловым (капитан 1 ранга Императорского флота). В её состав входили старший брат адмирала М.А. Беренса - Е.А. Беренс – военно-морской атташе в Англии и Франции, инженеры А.А. Иконников, Ведерников и П.Ю. Орас. Работы по осмотру кораблей и определению их пригодности к дальнейшей службе продолжались до 6 января 1925 г. Список кораблей, годных к возвращению в СССР, включал в себя линкор «Генерал Алексеев», 6 эсминцев типа «Новик» и 4 подлодки. Для буксировки кораблей в Одессе наметили ледокол «С. Макарова» и ледорез «Федор Литке». Однако долгие переговоры о передаче кораблей Русской эскадры и нескольких транспортных судов не поддержал сенат Франции. Условием возвращения эскадры сенаторы выдвинули требование о признании Советами царских долгов. В Москве отказались и тогда весь тоннаж передали в ведение командира военно-морской базы. Что касается остальных кораблей и судов, то в их судьбе также была поставлена точка. 12 кораблей были уведены из порта и присоединены к флоту Министерства торгового мореплавания Франции. Итальянским судовладельцам достались транспорты: «Дон» и «Добыча», канонерские лодки «Всадник» и «Грозный», тральщик «Китобой», буксир «Голланд». Посыльное судно «Якут» - Мальте; транспорт «Форос» - Греции. Оставшиеся корабли и суда, начиная с 1930 г. стали разбирать на металл. Этим занималась французская судоразделочная компания «Клягун». Россия вновь потеряла Чёрное море вплоть до середины 30-х гг. XX в.

Слишком много врагов, как внешних, так и внутренних, способствовали уничтожению ЧФ. Слишком много роковых обстоятельств слились воедино, этап за этапом приближая тот день, когда последний линкор «Генерал Алексеев» Императорского ЧФ (успел затонуть) был в 1936 г. разрезан на металл во французском Бресте. Орудийные башни с флагмана «Генерал Алексеев» ещё долго служили французам на береговых укреплениях Атлантики. Незавидна и судьба русской колонии. В 1925 г. в Тунисе оставалось уже не более 700 русских. Остальные разъехались по всему миру и казалось, нарушилось их былое единство и верность традициям. Впрочем, память о святом Павле, покровителе флота, сохранилась у моряков почти повсеместно. Контр-адмирал Н.Н. Машуков пожертвовал в парижский собор Св. Александра Невского редкую икону, изготовленную в виде несущегося по волнам корабля с тремя парусами, на коих изображены святые покровители флота; Святитель и чудотворец Николай, архиепископ Мирликийский, апостол А. Первозванный и исповедник П. Цареградский. Оставшиеся русские моряки и их семьи с трудом выживали в Бизерте. Часть русской общины ещё ранее перебралась в тунисскую столицу. Офицеров, французы охотно брали на «госслужбу» - в Морское ведомство, в различные конторы, через которые управляли протекторатом Тунис. Те, кто сошёл на берег, устраивались работать на фермы, рыболовами, землемерами, сторожами, просто рабочими. Уроки музыки давали только русские колонисты, которые старались жить дружно и сплочённо. Важную роль в этом играла церковь. Бывшая ранее на корабле «Георгий Победоносец», где до спуска Андреевского флага служил отец Иоаникий Полетаев, была перенесена в снятую русскими частную бизертскую квартиру на улице Апри, в одной из комнат которой проходили службы.

Продолжение следует в части  6                http://proza.ru/2021/05/08/346