Воспоминания длиною в детство... продолжение ч. 12

 ЧАСТЬ XII Школьные годы чудесные...

       Чудесные...- с дружбою, с книгою, с песнею... Их не воротишь назад!
Только успевали считать деньки: понедельник - суббота, пролетела неделька.
И так мелькали учебные четверти. И сезоны года. Вот только началась сентябрём осень - и нА тебе, уже заморозки, земля ещё без единой снежинки, но твёрдая - стылая.

      Зима только по календарю три месяца, а в Забайкалье она долгая. Начинается она с конца октября в южных областях и середины октября в северных районах, а заканчивается лишь в начале и середине апреля для южных и северных территорий соответственно. Получается, что почти полгода в Забайкальском крае царствует зима. И так как у деревенской детворы той далёкой поры не было развлечений и всяких теперешних гаджетов, (слово-то какое! ГАД-ЖЕ-ТЫ!) то холодное зимнее время тянулось намного дольше, чем, например, мигом пролетали летние каникулы.

      ПРИОБРЕТЕНИЕ.

      В конце лета в доме Лёльки произошло событие. Вернее, не в самом доме, а в хозяйстве семьи. Купили коровку! Та, которая была, светлая, добрая и очень спокойная кормилица, постарела и давала мало молока. И как понимала Лёлька, оно в ней просто закончилось. Ведь даже не родился в эту весну телёночек, которых Светлуха приносила исправно каждый март месяц, ну, или на чуточек пораньше... Все тёлочки назывались потом Мартами, а бычки носили имя Мартик.
      И вот привезли из другого села новую корову. Она была молодая, выше ростом и как-то стройнее, что ли, Светлухи. А расцветкой - бело-чёрная. Такая красавица! Её купили у маминой подруги в Ново-Цурухайтуе, тёти Гали Якимовой. Она всю жизнь работала сельским врачом, была всех узких профилей, как теперь говорят: и терапевт, и педиатр, и акушер, и хирург, если надо... А "надо" было всегда. Короче, тётя Галя была своего рода МЧС на селе, да и не только, её знали во всей округе как опытнейшего специалиста, она могла всегда спасти.

      Когда мама Лёльки приехала за коровой на колхозном грузовике, хозяйка была на работе, дома был её муж, дядя Миша. Погрузили по специально для таких перевозок подготовленному наклонному дощатому полу, с перекладинами поперёк, чтоб удобно было наступать. Уже в последний момент мама вспомнила и спросила:
    - Ой, как зовут корову-то, чуть ни уехала, не узнав, как кликать...
    - Галиной, - ответил дядя Миша.
Мама ещё с улыбкой переспросила, подумав, что хозяин не услышал вопроса.
    - Галина, Галина...
    - Ну, ладно, как скАжите... Галиной так Галиной, - подумала мама, в душе усмехнувшись, - других имён не нашлось.

      Расстояние между сёлами было небольшое, доехали благополучно, хотя корове в кузове на короткой прочной привязи не нравилось совершенно. Она с волнением обошла новый загон и стайку, принюхивалась, косила во все стороны огромными чёрно-синими глазами в длинных разноцветных ресницах: на одном глазу чёрных, а на другом - светлых. Мычала тоскливо и отчаянно. К угощениям в виде свеженького зелёного сена и комбикормовой "болтушки" не притронулась, только попила воды из деревянной широкой кадки-поилки.
      Баба всё ходила кругами вокруг неё и разговаривала, чтоб успокоить. К вечеру встал вопрос, как её подоить. Она не думала кого-либо, маму или бабу Лёльки, подпустить с ведром. Надо было сдоить молоко обязательно, хоть на землю, чтоб не воспалилось вымя от "перегоревшего" молока. Что в конце концов и удалось в какой-то мере сделать.
      Утром, когда мама ушла на работу в школу, ей позвонила хозяйка, Галина Александровна, спросить, как переночевали... (Телефонов ведь мобильных не было, только стационарные в конторе колхоза и в школе.)
     - Ни в какую не поддаётся уговорам, - рассказывала мама Лёльки, - мы к ней уж и с одного боку, и с другого - "Галина! Галина!" Так и не смогли в ведро подоить.
На другом конце провода сначала замолчали, и повисла тишина, а потом раздался раскатистый хохот тёти Гали...
     - Вот зараза, Мишка! Это он вам сказал, что корову зовут Галиной?! Вот холера!!! Жданка она, Жданка! - покатывалась со смеху тётя Галя.

       ПЕРВАЯ ПОТЕРЯ.

       В самом начале сентября, когда Лёлька пошла в третий класс, "отметив" свой день рождения и вступив в десятый год жизни, в семье случилась беда - ушёл дедушка... навсегда. Он уже не жил последнее время с ними, а был у сына Александра Ефимовича, в райцентре, потому что всё время находился в больнице или под присмотром врачей дома у сына. Дедушка был неизлечимо болен, коротким и страшным, как выстрел, словом "рак". Он держался, превозмогая сильные боли, весь исхудал, понимал своё состояние, но терпеливо выносил испытание судьбы,
очередное... и последнее - он много всего от неё натерпелся за свою долгую и очень трудную жизнь. И вот солнечным, тёплым сентябрьским днём его не стало.

      Со смертью Лёлька столкнулась впервые. Она знала, конечно, что есть в жизни конец, который именуется смертью. Даже слышала иногда, что кто-то у кого-то умер у знакомых сельчан. Или случалось, умирали в хозяйстве у соседей маленькие животинки - телята или жеребята, или ещё кто-нибудь. Бывало, что мальчишки из рогаток сбивали воробьёв, редко, но случались такие гадкие их выходки: у бедных, ничего не подозревавших птичек, внезапно обрывалась жизнь. Но чтоб вот так, пришла в дом и забрала дорогого, родного человека, - с таким Лёлька за свою, совсем короткую ещё, жизнь не встречалась. И у неё как-то всё смешалось в сознании...
      Спустя время, она не могла чётко восстановить картину тех дней, ясно представить и вспомнить свои чувства и ощущения. Было как будто всё скрыто пеленой тумана, в котором глохли звуки и расплывалось изображение. Только врезался в память образ мамы с чёрным шарфом, повязанным назад на волосах, плачущей над гробом, в котором строго спал исхудавший, но спокойный и даже безмятежный дедушка. В дом дяди Шуры, брата мамы, Александра Ефимовича, входили и выходили какие-то люди - родственников ведь было очень много.
      Больше ничего не помнилось о том дне. И даже того, что чувствовалось в тот момент... - вот просто начисто стёрлось из памяти, заблокировалось, как говорят психологи. Но когда вернулись домой в Дурой с мамой, а баба осталась в семье дяди, Лёлька оказалась в дикой пустоте, от которой было страшно и больно. И с каждым днём она всё очевиднее понимала, что её любимый умный деда больше не расскажет наизусть ей новых стихов или сказок. Та свеча разума и ненавязчивого воспитания, которая присутствовала в жизни Лёльки с её рождения - погасла. И тогда её маленькому сердечку стало нестерпимо горячо и больно.
      Она ходила в школу, как обычно, общалась с одноклассниками и подружками по всяким неважным делам и учёбе. Вечерами мама иногда брала её с собой в интернат, когда ходила проверять у детей домашние задания и пообщаться с ними перед сном о прошедшем дне. А по ночам Лёлька почти ежедневно плакала во сне,
видимо, очень громко, мама приходила из другой комнаты успокаивать её.

      Лёлька получила от жизни первый урок, запомнившийся ей навсегда:
      "Смерть - это дверь, в которую войдёт каждый... - она закрывается за окончившейся жизнью."
      "Когда теряешь любимых людей, ты словно бродишь по пустыни... ОДИН."

      "Самая тяжёлая школа - это школа жизни... Ты даже списать не можешь,
потому что ни у кого больше нет такого варианта."

       18.03.2021г.    /продолжение следует/