Владимир Соколов. Немного истории с географией

ОТРЫВКИ ИЗ АВТОБИОГАФИЧЕСКОЙ КНИГИ ВЛАДИМИРА СОКОЛОВА
"Моя родословная" Книга 4. Станчицы. Соколовы.

Начало здесь: http://proza.ru/avtor/sokol1925

     НЕМНОГО ИСТОРИИ С ГЕОГРАФИЕЙ

     В начале XIX века на западной окраине Российской империи в местечке Юратишки Ошмянского уезда Виленской губернии жил с семьёй крестьянин Андрей Андреевич Станчиц – крепостной помещиков Радкевичей. Это был мой прадед по материнской линии.

     Юратишки были типичным для западных губерний России местечком, где  жили люди самых разных национальностей и вероисповеданий. Это были русские, евреи, поляки, литовцы, белорусы. Межнациональной вражды не было. Жили мирно, хотя и посмеивались добродушно над национальными особенностями друг друга. Русские рассказывали анекдоты о поляках или евреях, а те, соответственно, – о русских. Большинство жителей занимались земледелием. Были, разумеется, также лавочники, сапожники, портные и другие работники «сферы обслуживания».

     Такое «смешение народов» объясняется тем, что земли, где находились Юратишки, были постоянным объектом притязаний различных государств. Юратишки в XVI веке входили в Великое княжество Литовское, потом были под властью Речи Посполитой. (1654 – 1667). Во время Северной войны в 1708 году  они были захвачены шведами, а в 1795 году отошли к России.

     Мои предки были православными и считали себя русскими. Интересно заметить, что по свидетельству моих родственников простые люди из народа, говорящие на своеобразном местном диалекте, который теперь называют белорусским языком, в ту пору не относили себя к особой национальности. Они считали себя русскими, говорящими «по-деревенски», в то время как образованные люди, по их мнению, говорили «по-городскому».

     Если уж рассуждать о национальностях, то у любознательного человека неизбежно возникнет вопрос: а что это за фамилия такая «Станчиц»? Совершенно очевидно, что это не русская фамилия. Поляки говорят, что не польская, литовцы – что не литовская. А откуда же она взялась? Дядя Гриша, брат мамы, даже ездил после войны в 1946 году на свою родину в Юратишки, рылся в церковных книгах, где записаны все родившиеся и умершие. Удивительно, но книги сохранились, несмотря на все войны! Дядя Гриша нашёл в книгах записи обо всех Станчицах, расспрашивал старожилов о происхождении фамилии, но ничего не узнал, и загадка осталась не разгаданной.

     Я думаю, что фамилия эта немецкого происхождения. Её окончание характерно для прибалтийских немецких фамилий – Тирпиц, Штиглиц и т.д. Из этого вовсе не следует, что мои предки были немцами (хотя, чем чёрт не шутит!). Маршал Советского союза Блюхер, расстрелянный, как «враг народа», был русским, а фамилию его предки получили от помещика-немца. Мои родственники на основании жизненного опыта пришли к выводу, что фамилия Станчиц уникальна. Если встретится человек с такой фамилией, то это наверняка наш родственник. Об этом мне говорил и дядя Гриша и мой двоюродный брат Борис Станчиц. Однажды я сам убедился в том, что все Станчицы – наши родственники. Моя жена, работавшая на «Красной заре», узнала, что одну из сотрудниц  отдела кадров зовут Людмилой Николаевной Станчиц. Женщины познакомились. Выяснилось, что Людмила – бывшая жена Юрия Станчица, сына моего двоюродного брата Фёдора Станчица. Фёдор – сын дяди Афанасия.

     Однако вернёмся в Юратишки. Мой прадед Андрей Андреевич после отмены крепостного права получил на выкуп девять соток земли и стал свободным крестьянином. У него было двое сыновей: Андрей (старший) и Осип. Осипу выпал  жребий идти на службу в солдаты. Семья уговорила Андрея пойти служить вместо Осипа. Такая замена допускалась. Добродушный и покладистый Андрей согласился. Предполагалось, что ему, как человеку грамотному, служить будет легче.  Отслужив восемь лет писарем и получив чин унтер-офицера, он в 1882 году, в возрасте 37 лет, вернулся домой. По закону ему принадлежала половина земельного участка семьи, но он не захотел претендовать на свою долю и устроился на работу почтальоном. Андрей познакомился с Елизаветой Ивановной Пашкевич, девятнадцатилетней дочерью местного кустаря-сапожника, и они стали мужем и женой.

     Неграмотная, но энергичная и деловая, бабушка Елизавета отвоевала положенную мужу долю наследственного земельного надела, а самого его заставила работать на земле, что было выгоднее, чем служить почтальоном. Кроме того, работая почтальоном, Андрей начал выпивать.
 
     С 1882 по 1906 годы мой дедушка Андрей и бабушка Елизавета родили одиннадцать детей, в том числе и мою маму. Один из детей, Сергей, умер в младенческом возрасте.

     Основным источником существования большой семьи было крестьянское хозяйство. Оно позволяло кое-как прокормить двух взрослых и десять детей, но не могло обеспечить  расходов на одежду и другие нужды. Поэтому в семье был строжайший режим экономии на обувь и одежду. Обо всём этом рассказано в воспоминаниях дяди Афанасия (см. Приложение к книге 2 «Родословной»).

     Родителям повезло с детьми. Все они хорошо учились в школе, были дружны, старшие ухаживали за младшими и помогали матери по хозяйству. Но что ожидало их в будущем? В большинстве подобных семей – батрачество или какое-либо ремесло. Например, можно было выучиться на сапожника или плотника. Незавидная перспектива. Первым окончил сельскую школу старший из сыновей – Евгений. Учителя посоветовали способному мальчику продолжить образование. Они рассказали ему, что в городе Паневежисе есть учительская семинария, где успевающим ученикам платят стипендию – 100 рублей в месяц, и при семинарии есть общежитие. Учительскими семинариями назывались тогда средние учебные заведения, готовившие учителей для начальных школ. Обучение было бесплатным. Минимальный возраст при поступлении – 16 лет. После революции эти учебные заведения стали называться педагогическими техникумами.

     Женя поступил в семинарию. Ему там понравилось и, как это часто бывает, по его стопам последовали, по мере подрастания, другие дети: Феодосий и Афанасий. Владимир, второй по старшинству брат, учиться не захотел и остался помогать родителям. Дядя Володя был единственный из десяти Станчицев, который не стал учителем.

     1 января 1909 года от сердечного приступа внезапно умер мой дедушка Андрей. Ему было 63 года. О том, как это случилось, мне рассказал дядя Феня. По всем признакам это был инфаркт. Тогда и не знали такого слова. Бабушка Елизавета осталась одна с детьми. К этому времени старшие дети – Евгений, Владимир, Феодосий и Афанасий, уже работали и могли материально помогать матери.

     Но вот наступил 1914 год. Грянула Первая мировая война. Германские войска захватили часть Польши и Прибалтики. Возникла реальная  угроза перемещения театра военных действий на территорию Виленской губернии, что позднее и произошло. Семья Станчицев вынуждена была в 1915 году эвакуироваться вглубь России.

     К этому времени Евгений, старший из сыновей, женился на Августе Борисовне Александровской. Она работала учительницей в Марьинской волости Новоторжского уезда Тверской губернии. Уездный город назывался Торжком, а уезд – Новоторжским, потому что древнее название Торжка – Новый Торг. По этой же причине жителей Торжка называли новоторами. Ещё в 1910году Евгений переехал на постоянное жительство в Марьино и учительствовал там вместе со своей женой. Бабушка Елизавета приехала к Евгению вместе с оставшимися на её попечении детьми.

     В это время Владимир и Афанасий служили по призыву в армии. После демобилизации они также поселились в Тверской губернии. Таким образом, все Станчицы стали тверичанами. Никто из них не возвратился на свою родину. После Октябрьского переворота и Гражданской войны Виленская губерния с Юратишками отошла к Польше.

     Жизнь продолжалась. Подрастали дети, которые не успели окончить учительскую семинарию в Паневежисе. Оказалось, что и в Твери есть подобные учебные заведения. Мама, Ольга Станчиц, ещё в 1912 году поступила в Тверскую женскую учительскую школу, созданную П.П. Максимовичем. Обучение в школе было бесплатное. Малообеспеченным иногородним ученикам предоставлялось общежитие с полным пансионом. Школа Максимовича была одним из лучших учебных заведений такого рода в России.               
     Павел Павлович Максимович много сделал для народного образования. Он был из плеяды тех выдающихся общественных деятелей, благо-даря которым в России начался подъём экономики, науки и культуры, прерванный Первой мировой войной и последующими событиями. Я думаю, читателю будет интересно познакомиться с этим незаурядным человеком.
 
     О маме я рассказывал в первой и второй книгах. Осталось описать период её жизни до моего рождения, а также после того, как я закончил институт.
     Как уже было сказано, маму приняли в школу Максимовича. Не знаю точно, кто из родных посоветовал ей поступить именно сюда (скорее всего, это был старший брат Евгений), но лучшего выбора не могло быть. Прекрасная жизнь на всём готовом. Умные, тактичные, доброжелательные педагоги. В школе было созданы все условия для учебы и развития индивидуальных способностей девушек. Прекрасно оборудованные кабинеты и лаборатории, богатая библиотека художественной литературы, занятия музыкой, рисованием, драмкружок. К этому надо добавить, что Тверь была крупным центром культуры, и воспитанниц водили в театры и музеи. Однажды они даже встречали царя. Николай II был в Твери проездом. Девушек привели на вокзал и выстроили на перроне. Подошел поезд. Из вагона вышел царь и стал прогуливаться по перрону. Девушки, как было условлено, кричали ура и махали платками. Царь не понравился девушкам. Он разочаровал их. Они представляли его статным, величественным мужчиной, а перед ними был маленький человечек в военной форме.

     На фоне всех этих новых ярких впечатлений можно представить, какой убогой казалась теперь маме жизнь в Юратишках, когда малые детишки, сидящие зимой на русской печи, по очереди бегали «на двор» в одной на всех паре валенок. А когда бывало невтерпёж, то и вовсе босиком по снегу.

     Педагоги старались внушить свои воспитанницам, что труд учителя – не просто работа, а служение обществу. Это не было демагогией. Общественное благо было духом времени. Достаточно вспомнить такие имена, как Павел Третьяков, супруги Тенишевы, Савва Морозов, Сергей Щукин и многие другие.

     Обращаясь к выпускницам школы Максимовича, законоучитель протоиерей Г.П. Первухин говорил: «…и вы, как учительницы, свет для мира. Вы – соль земли. Как известно, соль предохраняет вещества от порчи, от гниения. И вы своими внушениями должны предохранить детей от порчи нравственной. Будьте внимательны к детям. Старайтесь воспитать в них правдивость, любовь к порядку, к труду, уважение к той среде, к которой они принадлежат, т.е. уважение ко всему доброму, что есть в народе. Старайтесь воспитать всё это в детях, более всего собственным примером».

     После окончания школы Максимовича, маме предоставили место учительницы в Быльцынской школе Раменской волости Новоторжского уезда, примерно в двадцати километрах от Торжка. Было это в 1915 году.

     Началась нелёгкая самостоятельная жизнь. Она совпала с революцией и всеми её последствиями. Насколько я помню, квартиры при школе не было, и мама снимала комнату у местной крестьянки. Девушка девятнадцати лет, одна среди чужих людей. Особенно тоскливо было долгими зимними вечерами. Ни электричества, ни радио. Освещение – керосиновая лампа.

     К счастью, в то время отношение деревенских жителей к учителям было совсем не такое, как теперь. Учителей уважали, относились к ним почтительно. Родители понимали, что только образование даст их детям возможность «выбиться в люди». Поэтому они, чем могли, помогали учителям. Тем более, что в данном конкретном случае речь шла о молодой одинокой девушке.
 
     Интересно, что ученики того времени, когда они стали взрослыми и сами обзавелись детьми, по-прежнему с большим уважением относились к своим бывшим учителям. Я видел это на примере мамы и тёти Насти.

     Прошло девять лет. На свою родину, в деревню Костешино, расположенную в нескольких километрах от Быльцына, приехал в отпуск из Ленинграда Иван Никанорович Соколов. Он познакомился с быльцынской учительницей, и она вскоре стала его женой. Иван Никанорович увёз её на постоянное жительство в Ленинград, и 8 января 1925 года на свет появился Владимир Иванович Соколов.

     Дальнейшая история семьи Соколовых до 1951 года изложена в первой и второй книгах «Родословной». О том, что происходило после 1951года, я расскажу позднее.

*****

На фотографии мальчик в белой рубашке, второй справа в нижнем ряду -
будущий автор, Владимир Иванович Соколов.