Шляпа

Она носила шляпу.
Это придавало ей элегантности и женственности.

Ей казалось, что она похожа на Одри Хепберн, Джульетту Мазину и Софи Лорен одновременно.
Это был собирательный образ.

Ей нравилось думать, что она так же благоразумна, порядочна, умна и красива, как героини её любимых фильмов.

Но еще в её жизни была борьба. Борьба эта была информационная.
Такие были времена.
И борьба эта велась в интернете. В мире, которого нет. В пустоте.

И вот если бы не эта борьба, возможно, всё сложилось бы по-другому.

Она была за все «хорошее», против всего «плохого». И считала своим делом помогать этому хорошему.

Она всё больше времени проводила в интернете, делая репосты, делая публикации и активно участвуя в жизни сети.

Дело это её так увлекло, что в какой-то момент она перепутала реальную жизнь и жизнь в интернете, провалившись, как Алиса, в эту нору.

Она создала целую кучу страниц и групп, развернула настоящую борьбу с предателями и цензурой.
Цензура и доносчики очень её злили, мешали делать свое дело и жить спокойно.
Всё становилось болезненным.

У нее появилось огромное количество поклонников и единомышленников. И, как это всегда бывает и в реальной жизни тоже, процесс стал неуправляемым.
Толпа фанатов стала похожа на стихию, которая живет своей жизнью и по своим законам.
Она даже это понимала, но ничего уже не могла поделать, потому что борьба была жестокой, бескомпромиссной и очень запутанной.

Количество обид, разочарований и подлых поступков её оппонентов не давали ей уже возможности объективно мыслить.
Что делать? На войне как на войне.

Она оставалась просто женщиной, поэтому всевозможные союзы дружбы против кого-то стали возникать сами собой. Так же, как это бывает и в обычной реальной жизни.

Она очень сильно переживала нападки и провокации.
Это приводило к депрессиям и алкогольной зависимости.

Окружающие соратники по сетевой борьбе старались её поддержать, но, на самом деле, только усугубляли подозрительность и усиливали значительность происходящих виртуальных событий.

Вообще это всё стало напоминать секту.
Но этого никто уже не замечал.

Естественное женское тщеславие заставляло её двигаться дальше.
Слава и известность доставляли ей удовольствие и давали чувство собственной значимости.
Многочисленные адепты только поддерживали в ней эти страсти и чувства.
Она постепенно превращалась во что-то вроде бренда.

Только параллельно происходила странная история.
Шляпка, с которой она никогда не расставалась, стала жить своей жизнью.
Она на всех фотографиях была в этой шляпке.
Она ставила её на все свои страницы и группы, чтобы её можно было узнать, поскольку ей постоянно приходилось менять «адреса» и «явки».
Что делать? Борьба.

Это шляпка стала знаменем борьбы.

Но вот незадача. В минуты подъема и успеха в борьбе, со шляпой всё было нормально.
А в минуты уныния, усталости и разочарования, шляпка слетала с её головы, так и не превратившись в корону.

Соратники не давали ей это обдумать.
Борьба продолжалась.
Они не то, чтобы узнавали из её публикаций что-то новое. Нет. Им импонировала сама борьба. И, поддерживая её, они чувствовали, что находятся на светлой стороне.
Это была самоидентификация, которой им не хватало. Сублимация поступка в отсутствие этого поступка. Потому что они тоже были за всё хорошее.
Они были патриотами.

Дело дошло до того, что и сами они стали писать доносы, забыв, что когда-то боролись с этим явлением.
И что пострадала от этого она в свое время больше остальных. Но так они её защищали.
Они совсем не считали, что делают что-то плохое.
Эта мысль была недопустима. Ведь они за всё хорошее.
И они патриоты.
И они несут свет.

Борьба есть борьба.
И постепенно все средства стали хороши.
Что поделать?

Секста была сектой. Но никто её так не называл и не мог так оценить.

И никто уже не мог отличить добро от зла.

А она не осознавала, что попала в ловушку.
Ожесточение нарастало.

Её стали раздражать комментарии к ее публикациям, которые не повторяли в точности её мнение.
Малейший намек на сомнение и попытку высказать свою точку зрения приводили её в бешенство.

Дошло до того, что она стала отслеживать любой поставленный лайк под чужой публикацией.
Особенно под публикацией её врагов.
Хотя, чаще всего, врагами этими были женщины.
Это естественно.

Она и не заметила, как погрязла в этих разборках, интригах и «дружбах» одних против других.
Свора её адептов с радостью и без посторонней команды расправлялась с теми, кто ей был неугоден. И вчерашние друзья и единомышленники съедались с легкостью и мгновенно.

Она уже не замечала несправедливости и цензуры. Всё плохое - это было плохое только против неё.
А то, что исходило от неё – это было только хорошее.
Она несла свет и правду.

Она неосознанно стала завидовать людям, которые были талантливее её.
Которые писали самостоятельные тексты, на что она была неспособна. Добивались успеха, не потратив столько сил и энергии, сколько приходилось тратить ей.
Это было жутко несправедливо. Но она не могла уже отличить истинную несправедливость от мнимой.

Но больше всего её ранило отсутствие внимания и признания её подвига от этих людей.
Подвига, который, как она полагала, совершался каждый день.

Ей казалось это оскорблением.

В эти моменты, как и в моменты настоящих расстройств, имевших настоящую причину, шляпка с её головы слетала.

Она впадала в настоящую депрессию и боролась с собой.
Она утрачивала благоразумие, порядочность, ум и красоту.
Она это чувствовала, но не могла объяснить, в чём дело.

Так тщеславие сожрало все благие намерения.
И чужая жестокость стала своей.

И все это в мире, которого нет.
В пустоте.
Но мир этот стал реальней реального.

Она стала другим человеком. А, может быть, и всегда была им. Понять теперь это было невозможно.

В сети бесновалась секта «патриотов». И звала. Остановиться было невозможно. Покой приходил только в борьбе.

И тогда она взяла молоток и прибила шляпку гвоздями.

После этого она уже не спадала.

Она была, как корона.

Дело было в шляпе.

Можно было продолжать.
Её уже ждали.
Там.
В пустоте.