Озеро во дворе дома. Часть пятая

                Второй день

Лучи солнца коснулись лица лежавшего в постели, и Лау с трудом разлепил веки. Ночь была странно-тяжелой, он наяву пережил несколько месяцев, которые, казалось, после службы в армии, при помощи психотерапевта, ему навсегда удалось загнать далеко в самые глубины памяти и больше не вспоминать о них. Война, кровь, трупы, водка-паленка и анаша. Но сегодня снилось совсем иное. Лау не принимал участия в боевых действиях, ему очень «повезло», как немногим «счастливчикам». Он служил санитаром при госпитале, и в его обязанности было укладывать тела погибших в цинковые гробы и их запаивать. Однако Лау был готов спокойно положить голову на плаху, которая к тому же отчаянно болела, и от этой боли не было никакого спасения, даже сильные болеутоляющие таблетки не помогали. Это были не его воспоминания! Это были явно чужие воспоминания того, кто реально воевал, а, убивая, мстительно скалился и бормотал «еще один, еще один».

Лау обхватил голову руками. Голова была словно раскаленный шар. Он помассировал шею, затылок, виски, но легче не стало. Еще и подташнивало. С трудом, кое-как встав, доплелся до душа, где долго стоял под струями холодной воды, пока не замерз. Кажется. И голову немного отпустило. Вернувшись в номер, он стал спешно одеваться, чтобы быстрее попасть на почту, а следом к нотариусу, чтобы сдать злосчастные документы и удрать отсюда.

Он спустился в холл гостиницы. Там администраторша-армянка шваброй подметала пол. Он залюбовался ее стройной фигурой. Она была одета в серебристую кофточку с длинным рукавом, черные джинсы и серые спортивные туфли на толстой белой подошве. Ее округлая попа, туго обтянутая джинсами, вдруг вызвала у Лау желание дружески шлепнуть по попке, а потом поворковать на ушко разные нежные глупости, которые так нравятся женщинам, и затащить в постель.

Женщина почувствовала его заинтересованный взгляд и повернулась к нему. Армянка выглядела неожиданно молодо, у нее было узкое лицо с высоким лбом, миндалевидными карими глазами под острыми стрелками бровей, длинный нос и бледные узкие губы. Туго стянутые пучком черные волосы с хвостиком на затылке открывали маленькие ушки с каплями сережек. Ему всегда нравились восточные женщины.

- Что хочешь? – спросила армянка и горделиво подбоченилась, отчего кофточка обтянула ее небольшую соблазнительную грудь.

Лау помедлил. В столице бы прямо брякнул, что хочет большой и чистой любви на часок-другой, не больше, в номере гостиницы, чтобы потом благополучно расстаться навсегда, но здесь. В провинции, его предложение могло вызвать гневную отповедь. Нравы в провинции были еще консервативные.

- Вы замужем? – наконец-то он выдавил из себя первое, что пришло в голову.

Армянка усмехнулась:
- Замужем, но соломенная вдова. Муж, ка-а-зел (она произнесла слово «козел» брезгливо,  словно сплюнула), сбежал и оставил меня одну с дочкой. Вот и кручусь сама. Но по глазам вижу, что тебя не это интересует, а хочешь девку. Это не ко мне, но могу позвонить, у нас есть девочки на любой вкус. Но экзотики, как в столицах, здесь нет. Тут девочки простые, без особых изысков, зато без силикона, у них тела натуральные. Я же могу рассмотреть вариант только серьезных отношений. Подчеркиваю, только серьезных! - Армянка уже не улыбалась, а испытующе смотрела на него.

Лау удивил такой деловой подход, но решил уточнить:
- Вы же говорили, что станете директором гостиницы. Все-таки большая должность в вашем городке.

Армянска скривилась:
- Из этой дыры все, кто может, убегает. Здесь нет будущего. Провальцы скоро съедят этот городишко, и на месте териков будет плескаться одно большое озеро.

Лау машинально добавил:
- Озеро во дворе дома.

Армянка удивилась:
- Вы же тут совсем недавно, откуда узнали о нем?

- Сорока на хвосте, а точнее инвалид на коляске привез.

Армянка облегченно вздохнула:
- Не верьте ему. Он большой сказочник и выдумщик. Раньше приставал к прохожим и просил тугрики, а теперь просит рупии. У вас просил?

- Да, но у меня они не водятся, только накормил его.

- Зря, он такой прилипчивый, не отстанет, пока вы сбежите отсюда. Вам правило трех дней объяснили?

- Вы не первая, кто рассказал мне о нем.
 
Армянка подошла к нему и ласково провела ладонью ему по щеке:
- Я серьезно, готова уехать с вами. Поверьте, армянские жены самые лучшие в мире.

- Вы же меня не знаете.

- Знаю, и могу сказать, что вы недавно развелись, ваша жена умерла, и вы корили себя за ее смерть, а сейчас ищете другую женщину, полную противоположность бывшей супруги, чтобы ничем не напоминала о ней. Тут была рыжая вертихвостка, предлагала себя, но не верьте ей, вы для нее как трамплин. Она сожрет, и не поморщится, а я буду хорошей женой.

Лау не хотел думать о серьезных отношениях, да ещё в провинции. Одно дело ни к чему не обязывающие горизонтальные отношения с женщиной, а другое – чувства и долгое существование под одно крышей. Поэтому бочком, бочком, бормоча извинения, сбежал из гостиницы.

По утреннему холодку он сбегал на почту, где его ожидал облом. Документы не пришли! Он посмотрел на часы и тяжело вздохнул. Звонить в центральный офис было неприлично рано. Там еще никого не было. Придется болтаться по пустынным городским улицам. Придется изучать местные достопримечательности, но без навязчивого местного чичероне – инвалида на коляске.

Неожиданно он нос с носом столкнулся с мужчинами, несшими на плечах длинные решетчатые конструкции. Четверо мужчин в промасленных комбинезонах были босиком. Он с удивлением посмотрел на них, почему на плечах, можно использовать грузовичок, и почему босиком, ноги можно поранить, и вспомнил про рыжую незнакомку, что говорила об этих носильщиках. Лбы у всех вспотевшие, но тянут по утречку и прохладе бодро.

- Бог в помощь, - приветствовал Лау носильщиков.

Первый, рыжий и лысоватый, сплюнул прилипший к губе окурок, и сипло ответствовал:
- И вам не хворать.

Другие промолчали.

- Может пособить?

Тут четверо носильщиков повернули головы в его стороны, взвесили, измерили и в один голос возразили:
- Не, не надоть. В другой раз.

Лау пожал плечами пошел дальше по городским улочкам и умилялся. Городишко был тихий, сонный, преобладали одноэтажные дома с низенькими заборами, за которым взбрехивали собаки, изредка орали петухи или гоготали гуси. Над заборами высоко возносились купы плодовых деревьев, подернутые оранжево-красным пожаром осенних листьев, но листья малинника были по-прежнему ярко зелены и среди них малиновыми гранатами виднелись крупные ягоды.

Он не удержался и сорвал несколько ягод, вдохнул их душистый аромат, и они растаяли во рту кисловатым осенним вкусом. В детстве он объедался сладкой летней малиной, но осеннюю ягоду пробовал впервые. Потом осмелел, и стал часто рвать ягоды малины. Хозяевам ягоды были не нужны, поскольку, едва он прикасался к ним, многие тут же осыпались.

Так он шел от одного двора до другого, пока его не вспугнул автомобильный клаксон. Лау испуганно отпрянул к очередному забору и увидел белый роллс-ройс, огромную приземистую машину со старомодными обводами кузова. Он испуганно протер глаза, но видение роллс-ройса не исчезло. Такой машине уместно быть на столичных улицах, но здесь?!

Стекло на боковой двери поехали вниз, и он услышал звучный мужской баритон:
- Никиша, какой ветер задул тебя в этот забытый богом городишко?
 
Лау вздохнул, опять его приняли за другого и пожал плечами. Мол, понимай, как знаешь.

- Никиша, садись в машину, поговорим, я так давно тебя не видел.

Лау еще раз вздохнул, хотел было объяснить, что обознались, спутали с кем-то другим, но передумал. Первый день пребывания в этом городишке тянулся и тянулся, и никак не хотел заканчиваться. Солнце зацепились за ранее никогда не виданные терриконы, и никак не хотел заходить. Терриконы издалека напоминали египетские пирамиды. Только пирамиды были грязно-желтого цвета, как окружающая пустыня, а терриконы – серо-стальные, по которым, цепляясь и устремляясь ввысь, угнездились мелкие кустарники с желтыми осенними листьями.

Световой день, вопреки календарю, никак не заканчивался, хотя  давно уже должны были пасть сумерки, но на ясном небе проявился испуганный призрак лунной сковородки, а солнце и не думало уступать свою очередь ночному светилу.

Он сел в салон роллс-ройса. В нем замечательно вкусно пахло кожей и дорогими сигарами.

- Куда поедем? – спросил владелец лимузина.

- Ты здесь местный, поэтому показывай злачные места.

продолжение пишется