Я сыграла в чёрный ящик

          Будильник зазвенел в назначенное время и недовольно затих под подушкой, куда я по привычке его запихнула. Несовременный маленький круглый, с двумя плоскими ножками и шляпкой-блюдечком сверху, давно требовал замены на современное электронное табло, но, то ли по привычке, то ли по забывчивости своей хозяйки, то есть меня, продолжал существовать механической жизнью на прикроватной тумбочке. Между нами сложились «неуставные» партнёрские отношения, какие обычно складываются между двумя противоборствующими сторонами в некомфортной субъективной реальности, не вчера требующей кардинальных изменений и соответствующих по этому поводу решений, к которым я никак не могла подступиться, принимая одновременно факт их неизбежности. Просыпаясь каждое утро, последние полгода-год, в смутном предчувствии перемен и малодушной неготовности к ним, я с тупым наслаждением глушила пронзительно мерзкий звук, засовывая «Бу» куда подальше, имя, выданное спонтанно, как и взрывное обращение, типа: «Бу, урод заткнись, достал» или «дождёшься, - опять же «урод» - выброшу на свалку» - сознавая при этом, что сила инерции несёт в себе нешуточный магнетизм и особую предрасположенность характера к одушевлению неодушевлённого. Видимо «Бу» и сам порядком подустал от моего вечного недовольства, постепенно ослабевая в звучании и тривиально изнашивая в боевых схватках свой деликатный механизм.
 
           Вот и сегодняшним утром я снова проспала, придушив в очередной раз ненавистный перезвон, и в отчаянии глядя на циферблат представила себе выволочку за опоздание и дальше по списку, которые получу от руководителя на осточертевшей работе. Тоскливое чувство безысходности и грубое - Да пошли они все в за…цу, сколько можно! – ситуацию не рассосало и, с вялым нежеланием стремительно вскочить, броситься в ванную, наспех собраться и после, глотая на ходу горячий кофе, бежать на остановку, тем самым частично скрашивая собственную участь, я продолжала тупо лежать в кровати, засунув будильник под подушку и натянув одеяло на голову. Наверное, я снова уснула с мыслью, хорошо, что накануне отвезла дочку в пригород к сестре, поближе к вызревшей ягоде, и можно отвечать только за себя, как вдруг резкий звонок во входную дверь нарушил безответственное забытьё. Недоумевая, кто это может быть, накинув халат на пижаму и засунув заспанные ноги в такие же отвратные, как и будильник, мягкие тапочки, которые за ночь умудрялись перемещаться далеко под кровать или ещё бог знает куда, по поводу чего у меня с ними происходили не менее напряжённые разборки, я прошла на цыпочках в прихожую и посмотрела на экран видео звонка, дёрнувшись от наваждения в образе стоявшего за дверью начальника проектной мастерской, где я в настоящее время работала. Отпрянув в шоке от экрана, с пробежавшим холодком по спине и тотчас выступившей испариной, теряясь в догадках, что могло спровоцировать его появление здесь и сейчас, я вздрогнула от повторного перезвона и, с прискорбным выражением внезапно разболевшейся, но послушной девочки, тихо открыла, приготовившись к худшему.
 
           За дверью, неожиданно для себя, я увидела улыбающегося молодого человека с курьерской нашивкой «Экспресс доставка» на головном уборе и кармане куртки, если и имеющим сходство с пугающим персонажем, то весьма условное, с коробкой среднего размера в руках, обёрнутой в бумагу. В молчаливом спокойствии наблюдая разительную перемену на моём лице от его внешнего вида и логотипа, с отчаянно безысходного на доверительно приветливое, курьер с улыбкой протянул мне посылку и две квитанции о получении, на одной из которых я должна была для него расписаться. Выдохнув в радостном облегчении и окончательно проснувшись, я благополучно поставила подпись, взяла посылку, одновременно удивляясь её лёгкости, и, уже в прихожей за закрытой дверью, с пристрастием взглянула на себя в зеркало, висевшее здесь же на стене. Сероглазая блондинка тридцати лет с признаками накопившейся усталости на лице, бледность, круги под глазами, а так в общем-то вполне ничего себе, сойдёт, если не придираться, доброжелательно подмигнула мне в ответ.
- До чего же ты себя мать довела … - сказала я ей, изучающе всматриваясь в знакомые черты, – живёшь, как ошпаренная, и паникуешь по любому поводу – едва заметная усмешка пробежала по моему лицу - надо позвонить и попросить пару дней за свой счёт, отоспаться … – после чего, отрываясь от зеркала, мой взгляд с естественной плавностью опустился на коробку – … позже, сначала посмотрю, что внутри, – и я решительно проследовала с ней в гостиную.
 
           Оглядев посылку со всех сторон и не обнаружив никаких признаков отправителя, что уже было странно, ни обратного адреса, ни почтового штемпеля, вообще ничего, кроме стягивающей бечёвки, перевязанной по центру в виде бантика, каким обычно заканчивается шнуровка на ботинках, я машинально потянула его за конец и довольно хмыкнула податливости, с которой он развязался и ослабил обёртку. Раздвинув бумагу, я застыла подобно каменному изваянию, уставившись на кожаный ящик или точнее сказать чемоданчик чёрного цвета с двумя защёлками, на крышке которого белой краской по трафарету было написано, одно единственное слово со знаком вопроса в конце. «Поиграем?» … И всё! … Ни строчки больше! … Взяв его в руки и повертев с любопытством слева на право, заглянув зачем-то снизу, я вопросительно пожала плечами и наклонилась ближе отчётливо услышав знакомое тиканье часового механизма, идентичного звуку моего отвратного будильника.
- Что? ... – мгновенно пронеслось в голове – Бомба!?… О-о-о … – заскулила я тотчас, второй раз за утро покрываясь липким потом и со страхом возвращая ящик на стол. Реакция была молниеносной. Она высветила ярким всполохом отчетливую картинку из детства, я вдруг увидела себя пятилетней девочкой, собирающей землянику на обочине тропинки, ведущей на пасеку к деду, и следом засохшую коровью лепёшку под ногами, споткнувшись о которую я остановилась, разглядывая её с любопытством, и после, поднимая глаза в тревожном предчувствии, наливаясь сумасшедшей паникой, такой же сильной по ощущениям как сейчас, рядом с ящиком издающим ритмичный звук работающей механики, от несущегося прямо на меня огромного взрослого быка с длинными изогнутыми рогами, и в спину далёкий глухой крик «Беги-и-и! Он плохой!», понуждая к взрывному бегу на трясущихся ногах с пересохшим горлом, закончившимся долгим плачем навзрыд в маминых коленях. И здесь же на угасшем пепелище былых страстей воспоминание неразделённой первой любви, прелесть которой, с невозможностью дышать в наивной чистоте юности, испытана была сполна.
 
           Механизм времени, заложенный внутри ящика, методично раскручивал цепь чувств и событий, усиливая динамику моего напряжения. Боль недавнего развода заполнила сердце. Замужество в пик полного девичьего краха, когда мама уже болела, худея и тая на глазах, а папа, не ведая того, подспудно готовился уйти следом за ней через год. Стечение событий, интуитивно подтолкнувшее к поступку. Какими словами я назову это позже, любовью или служением, для меня сегодняшней «разведёнки», не имело значения. А он? Почему он выбрал меня, хрупкую блондинку с серыми глазами, когда в его среде обитания были одни темноволосые, он вырос среди тёмной масти, он доверял ей и смотрел на меня, как на существо инопланетное, с подвохом в перспективе … и позже я оправдала его ожидание. Он повторял, что любит, что я точно нет и, слушая, вдруг он действительно прав, вдруг это так и есть, и я, конченая лживая дрянь, уподобляясь хирургу у операционного стола, безжалостно отделяла слои собственного малодушия, чтобы добраться до главного, основного, самого болевого, слоя вины приспособленца и потребителя. И лишь со временем, привыкая к свободе, ударившей неожиданно плотным вакуумом, вкупе со слезами, смывшими остатки иллюзий, я приняла тот факт, что любовью, как, впрочем, и остальными чувствами, можно легко и приятно манипулировать.
 
***
            Странный металлический привкус во рту, словно только что проглотила порцию крови, тупая пульсирующая боль в затылке от удара о стул при падении, вывели меня из состояния временного небытия. Присев, я обвела комнату мутным взглядом и машинально уткнулась в чёрный ящик-чемоданчик на краю стола, тотчас воскресив в памяти утреннюю картинку с курьером и посылкой. Ноющий страх шевельнулся «под ложечкой» и вернул меня к тикающему будильнику. Я медленно поднялась и, с остаточной слабостью в ногах, робко обошла стол по кругу ещё раз растеряно всматриваясь в надпись на крышке и почему-то принюхиваясь, как будто через обоняние можно было распознать или уловить в неадекватном предмете какие-либо знакомые ощущения. То, что бомба до сих пор не взорвалась, наводило на мысль о чьей-то или непостижимой непреднамеренности, или о существовании преднамеренности в принципе.
- Света, с чего ты взяла, что тебя хотят взорвать, – спросила я себя, слыша ясный непрерывный звук, идущий из ящика, – кому ты, серая мышка, рядовой инженер-конструктор, могла перейти дорогу, – и тут же уточнила – настолько? – привычная усмешка растворилась в уголках губ, – глупости всё это, никакой бомбы в нём нет, что ты вообще о себе возомнила, там просто муляж, … обычный будильник один в один похожий на твой, – рассмеялась я нервно и резким отчаянным движением откинула крышку.

           Чуда не случилось, внутри лежала, если можно так сказать, «аккуратно изготовленная бомбочка» с прикреплённым к ней часовым механизмом, стрелки которого неумолимо продвигались к взрыву. С учетом моего пребывания бес сознания, до него оставалось полчаса. Спутать взрывное устройство с чем-либо иным, когда медиа пространство нашпиговано боевиками и остросюжетными сериалами, было невозможно. Я действительно имела дело с реальной действующей бомбой. Стоя перед ящиком в состоянии цепенящего ужаса, накатившего тяжёлой волной, я почувствовала, как начинаю вибрировать в унисон с будильником, отчётливо понимая, что через тридцать минут произойдёт катастрофа. Выстрелившая пулей мысль, выбросить ящик вместе с бомбой с балкона и здесь же присесть, зажмурившись в страхе, только усилила эффект от возможных последствий. Обычная дворовая суета с людьми, не готовыми внезапно погибнуть вместо меня и одномоментно закончить свой бренный путь, предстала перед глазами кровавой кашей из разорванных тел.
- Если бы ты не уложила себя на пол неконтролируемыми эмоциями, то времени решить проблему у тебя осталось бы на порядок больше, а сейчас что, «граждане судьи, я конечно виноват, но я … не виноват, отпустите меня, пожалуйста, я больше не буду», не убедительный киношный бред разыгравшегося воображения. Что же в конце концов со мной происходит, кому я могла помешать! … - вдруг воскликнула я и под влиянием внезапного порыва, не снимая халат и тапочки, как говорится «в чём была», лихорадочно рванула с чёрным ящиком в руках к входной двери и дальше по лестнице вниз с третьего этажа столичной «сталинки», ощущая на физическом уровне убегающие микроны секунд. Выскочив на улицу и подбежав к краю тротуара, я подняла ящик на вытянутых руках и держала его так, пытаясь поймать такси. Водители, подруливая ко мне, с подозрительностью оглядывали сверху вниз мой, выпадающий из общего потока горожан, «прикид», включая взъерошенные волосы и отчаянно круглые глаза с безумным блеском в них, и отъезжали в предчувствии сложного клиента. Время не оставляло выбора, меня заколотил озноб и, когда рядом со мной вдруг притормозила машина и из водительского окна выглянуло лицо азиатской национальности, я не смогла выдавить из себя ни единого слова, молча махнув рукой куда-то вдаль.

           Выехав на мост, приблизительно на его середине, бессмысленный побег в никуда, судя по оставшемуся времени, остановился, мы застряли в пробке. Отведённый лимит моего пребывания в этой жизни, как и случайно попавшего в кармические жернова азиата, похоже себя исчерпал, и цепенящая безысходность окутала оглушительной тишиной.
- В ящике бомба, … – прошептала я побелевшими губами сквозь стиснутые зубу, удерживая ящик на коленях.
- Что? – переспросил таксист, отчётливо видя в водительское зеркало, что со мной происходит что-то неладное, что-то типа ломки наркомана в самой её кульминации.
- В ящике бомба, … – закричала я как могла громко, переходя на вой и не слыша себя, – у меня в руках бомба, через минуту она взорвётся! – 
Дальнейшее уже не имело значения, собравшись внутренне я замерла в ожидании оставшихся мгновений до гибели, одновременно непроизвольно фиксируя поведение водителя, которое меня ошеломило. Вместо того, чтобы рвануть как можно дальше с места будущей трагедии, оставив меня в одиночестве умирать, он медленно, как мне показалось, очень медленно вышел из машины, также медленно открыл мою дверь, ещё медленнее принял ящик из моих рук и, едва передвигая ногами с перекошенным от напряжения лицом, неуклюже перекатился через конструктив моста, держа ящик прямо перед собой, и надолго застыл, мучительно медленно бросая его через ограждение вниз в реку. Я не видела падения, я не видела, что стало с водителем, я сидела в машине на заднем сидении, обхватив голову обеими руками, вжавшись в колени в ожидании взрыва. - Катенька, доченька, прости, прости, прости, ухожу, оставляю … какое-то безумие … – шептала я, повторяя одно и тоже, раскачиваясь …
Не знаю сколько бесконечно долгих секунд или минут я потратила на бормотание, проживая в это самое время наиглавнейшие мгновения своего настоящего и прошлого. Внезапный толчок в плечо и грубый мужской голос заставили меня очнуться.
- Вали отсюда, ненормальная –
Я подняла голову и уставилась в лицо водителя, низко склонившееся ко мне.
- Пшла вон, я сказал –
- А бомба … -
- Что бомба? –
- Я не слышала взрыва … -
- Его не было, ни взрыва, ни бомбы – водитель со злостью ухватил меня за плечо и потащил из машины – поиграть со мной решила, думаешь вокруг одни идиоты, слушай, иди по-хорошему, пока я тебя в реку не бросил следом за ящиком – он продолжал меня тянуть, но уже за руку.
Я согласно кивнула и, абсолютно равнодушно воспринимая крики азиата, на негнущихся ногах кое как выползла из машины, не веря, что все закончилось.
- Значит она ненастоящая, всё-таки ненастоящая, а я думала … -
- Она думала … – водитель сделал неопределённый жест рукой вокруг головы, как бы сомневаясь в моей способности думать вообще, и неожиданно тихо сказал – иди девочка домой, здесь близко, с меня достаточно, … сам виноват, повелся …, сразу видно было, что ты ненормальная … – после чего снова махнул рукой, но уже с досады, грустно вздохнул, сел в машину и уехал.

           Слёзы посыпались из моих глаз, они катились горохом по щекам и сказать, что это были слёзы радости, не сказать ничего. С одной стороны, конечно да, иначе и быть не могло, с другой, ситуация, созданная кем-то конкретно для меня, возник образ улыбающегося курьера, хотя вряд ли он был в курсе, доставил посылку и всё, не могла сразу отпустить, несмотря на странный happy end. Постояв в нерешительности какое-то время, я направилась к бетонному барьеру, отделяющему проезжую часть, разглядела в нём брешь, благополучно прошла сквозь неё к ограждению моста и перегнулась через него. Мною двигало единственное желание ещё раз удостовериться в том, что на водной поверхности не осталось никаких следов подводного взрыва или напротив его отсутствия. Ничего. Водитель был прав. Спокойная муть, куда-то плывущая тёмной массой, пыльное ограждение и я в грязном халате, таких же тапочках, со следами недавних высохших слёз.
Муляж …, кукла … – сделала я вывод - кто-то действительно меня разыграл, у кого-то действительно получилось, возможно это не один человек, а, например, несколько, … - представив, что мной занималась целая группа неизвестных или хорошо известных мне людей, я с хмурой боязливостью оглянулась на проезжающие машины. Любопытствующих не было, автомобили, при рассосавшейся пробке, проносились мимо, не проявляя ни малейшего интереса, как если бы меня не существовало вовсе.
- Я могла умереть или меня могло парализовать, … – и внезапно простая до примитивности мысль, которая непостижимым образом не пришла мне в голову раньше, заставила взглянуть на ситуацию с бомбой заново – сестра, она тоже могла получить чёрный ящик и сейчас, пока я здесь жалею себя, носится в панике по посёлку и пытается ко мне дозвониться – пробежав руками по карманам халата в поисках телефона, я осознала, что он остался лежать на прикроватной тумбочке.

***
           Расстояние от несостоявшегося взрыва до своего дома я преодолела со скоростью ураганного смерча, ноги несли себя сами, словно бежали отдельно от меня. Все мысли были обращены к самым значимым и дорогим в жизни людям, дочке и сестре. Шок, что по причине своего скудоумия и эгоизма, иначе я никак не могла это назвать, упустила их из вида, занимаясь только собой, стремительно гнал вперед к телефонной трубке. Волнение, что дверь могла захлопнуться, а ключи остаться в квартире, доводило моё отчаяние до предельного состояния сжатой спирали, готовой при малейшем сбое неуправляемо сорваться с внутреннего ступора и уложить меня на кафельный пол прямо возле входной двери. Когда я взлетела по лестнице и, ухватившись за ручку, поняла, что все опасения напрасны и тяжёлая дверь со скрипом поддалась, голос соседки, старушки, пребывающей в одиночестве остаток своих дней из-за неспокойного нрава, мешающего ей ужиться не только с детьми, но и с внуками, прозвучавший так не кстати, не вовремя и вообще не к месту за моей спиной, заставил обернуться. Я нетерпеливо вперилась глазами в морщинистое лицо и машинально, чисто из вежливости, попыталась изобразить слабую улыбку. В принципе, если быть честной, то мы с ней ладили. В любое другое время я могла переброситься парой тройкой фраз, иногда купить хлеб или рассказать, что на улице нынче холодно и лучше не выходить, но только не сейчас. Только не сейчас.
- Вы что-то хотели? – спросила я, ощущая, как слегка попритухшая из-за открытой двери пружина дёрнулась и начала сильнее сжиматься в предчувствии нехорошего.
- Света, подожди, всё торопишься, … - буркнула соседка, растерянно реагируя на мою фальшивую приветливость, - я тут посылку для тебя приняла и расписалась, сначала не хотела, но уж очень паренёк был настойчив – и видя, как я начала меняться в цвете прямо у неё на глазах, становясь абсолютно мертвенно бледной, испуганно пролепетала, – … не надо было? – и тотчас, уподобляясь фокуснику с его бездонной волшебной шляпой, вынула из темноты собственной прихожей, коробку, … один в один схожей с первой, предыдущей, с бомбой.
- Держи, прости, коли что, хотела выручить, … – и тотчас пропала или мне это почудилось, потому что отвести потемневшие глаза от посылки и проследить, каким образом и куда растворилась старушка, я не могла.
 
           Одномоментно превратившись в соляной столб, я неотрывно смотрела на посылку в руках и не понимала, что мне со всем этим делать. Свалившийся на голову кем-то нанятый курьер, участник странного действия, реально существующий «Автор», присылающий его второй раз за день и повторение закладки муляжа бомбы внутрь. А если не муляж, если в этот раз всё по-настоящему? И время моей жизни течёт песком сквозь пальцы? Я наклонилась ближе, замирая и прислушиваясь к механике работающих часов, как в первом случае. Ни звука, полная тишина …
- Света, ты уже минут десять так стоишь, не шелохнувшись. Ты здорова? – громом с небес раздался голос всё той же старушки - не слышала, чтобы твоя дверь хлопнула, дай, думаю, выйду посмотрю –
- Десять минут? – очнувшись, тотчас запаниковала я и рванула к себе в квартиру, оставляя соседку в полном неведении, - … десять минут, десять минут, – как заведённая повторяла я одно и тоже, судорожно разворачивая упаковку на столе и обнаруживая внутри знакомый чёрный ящик с надписью на крышке белой краской по трафарету - … «Продолжим»?
- В смысле? – прозвучал в пустоту гостиной ничего не значащий вопрос, подчеркнувший только, как глубоко и крепко я засела в искусно сплетённую западню – Что в смысле, - заговорила я сама с собой и это было вовсе не смешно - Света, тебе русским языком написали белым по-чёрному «про-дол-жим», а ты стоишь и типа ждёшь разумных пояснений диким кем-то придуманным обстоятельствам, открывай, не тяни время, вперёд, - и спустя мгновение, под влиянием толчка спонтанно взорвавшейся ярости, я отбросила крышку. Колотящаяся внутри меня агрессия противостояния игре чужого воспалённого разума распрямила лопнувшую спираль, давая новые ощущения отрыва от привычного, эйфорию силы для будущей схватки, уверенность в себе. Я была готова ко многому, очень ко многому, если не ко всему, включая собственную гибель, … кроме … увиденного.
На дне ящика лежала кукла. Я сразу узнала любимую игрушку своей дочки, которую сама купила ей на день рождения и которую та благополучно забыла на детской дворовой площадке месяц назад, …
- Целый месяц, - горько вздохнула я - хороший срок, чтобы загнать меня в тупик –
Выбор куклы не был случайным, она имела удивительное сходство с Катенькой, такие же светлые кудряшки и такое же, как у дочки, розовое платьице, которое она очень любила. Игрушка была разобрана, видимо для того, чтобы войти в размер ящика, руки и ноги, отдельными «запчастями» лежали рядом с туловищем, волосы, платье и прочие кукольные атрибуты были обильно забрызганы красным кетчупом, по густоте и цвету сильно напоминающим кровь. Я даже попробовала, чтобы не спутать.
- Зачем они это сделали, - с недоумением спросила я себя - испортили платье, почему не вернули куклу чистой, раз уж решили вернуть, – я старалась найти логическое объяснение содержимому, и вдруг сорвалась с места в сторону спальни, к тумбочке с телефоном, отчётливо представляя, как никогда прежде, что это конечно же не соус, ну какой к чёрту соус, это знак, знак следующей опасности, мне показали кровь …, кровь, кровь, моя девочка в беде.
Телефон настойчиво зазвонил, как только оказался в моих руках, некто хотел общения, и мимолётно, удивительно для себя, я предположила, на мгновение, что не исключаю возможного контакта с тем самым пока неизвестным мне врагом или целой их группой, почему нет, поэтому прижав трубку к уху, затаилась в ожидании.
- Светлана, вас нет на рабочем месте с утра, случилось что-то? – услышала я мужской голос, узнав в нём начальника, человека, активно радеющего за свой бизнес и регулярно из-за этого напрягающего всю мастерскую.
- Случилось, – с откровенной досадой ответила я, меньше всего думая о работе в настоящий отрезок времени.
- Вы больны? – в голосе начальника одновременно звучали сочувствие, ему абсолютно не свойственное, и коммерческий интерес к завершению проекта, что по сути и было правдой.
- Да, очень, – ухватилась я за соломинку подобно утопающему, – больна и прошу отпуск без содержания хотя бы на неделю –
- А на сроке выдачи это не отразится, вы успеете или как прошлый раз? – я молча кивнула, заранее соглашаясь со всем, что он скажет, лишь бы скорее закончить этот нудный ничего не значащий разговор – я постараюсь, – и тут же отключилась, потому что параллельно пошла связь с сестрой.
- Света, ты можешь приехать? У нас творится полное безумие с утра, я тебе звонила, ты не брала трубку –
- Уже еду. Никто не пострадал? –
- Пока нет, но я с детьми сижу дома и боюсь выйти во двор, жду тебя, словами это не описать, надо видеть, –
- Жди, беру такси и лечу, у меня тоже самое, полный дурдом … –
 
***
            Аня была старше меня на три года. Сестра, как сестра, не хуже и не лучше других, но, надо отдать ей должное, она никогда и не придумывала о себе ничего выдающегося. Отношения между нами не отличались от многих прочих, жёсткие драки и вражда в детстве с постепенным взрослением переросшие в крепкую дружбу. Ранний уход родителей никак не ускорил созидательный процесс доверия друг к другу, всё шло естественным путём. Просто Аня осталась жить в большом отчем доме, а мне, вместе со своим мужем, капитаном танкера, купили квартиру в «сталинке», с чем я радостно согласилась и в которой живу по сию пору. Казалось ничто не предвещало сегодняшнего несчастья, ну развод, ну случился, ну напоминает о себе периодически и провоцирует душевную боль, в основном связанную с моими проблемами, например, личной уязвимостью в связи со скоропалительным браком бывшего и неспособностью или неумением привести в порядок собственную жизнь. Всё на этом! Врагов, чтобы вот так ненавидеть и устраивать неадекватные ролевые игры с непонятным финалом развития событий, возможно трагическим, я вполне допускала и такой вариант, у меня не было … или я их не знала! Хорошо это или плохо – не знать своих врагов, зависит только от нас самих, постулат «наблюдательность и ещё раз наблюдательность» в моём случае не сработал, я слишком себя любила, свои переживания, свои эмоции, я их холила, лелеяла, оберегала и хранила, боясь перемен, в сундуке памяти. Как теперь выяснилось, напрасно, пользы это мне не принесло, а вред был явным, если судить по результату.
 
           Принимая душ, я, впервые за утро, попыталась «промониторить» случившееся с нами. То, что сестра оказалась втянута в эту историю со страшилками, объясняло лишь одно, они или он, так называемый мной «Автор», хорошо знали нашу семью. И время выбрали удачно, муж сестры в рейсе, в доме оставались, условно говоря, одни «старики», я имела ввиду дворового пса, женщин, то есть себя и сестру, и детей, Катеньку и сына Ани Андрейку, одногодка моей дочки. Вот собственно и всё, ничего более продуктивного под тёплыми струями воды я из себя выдавить не смогла, а терять время, когда «чёрные тучи сгущались над нашими головами» не имело смысла, поэтому быстро собравшись и выпив чашку кофе, я вызвала такси и через полчаса была на вокзале. Уже в электричке, переключившись мысленно на сестру и на её, так называемое, «безумие» в доме, проплывая медленно вдоль перрона, я внезапно увидела, не поверив собственным глазам, … курьера или человека очень похожего на него. Он стоял один, с сосредоточенным выражением лица без форменной одежды и логотипа, в джинсах, лёгкой куртке и провожал глазами занудно тянувшиеся вагоны. По моему телу моментально пробежала дрожь, я испугалась, как его самого, предвестника зла для моей семьи, так и последующего испытания в виде чёрного ящика, машинально фиксируя, что в руках курьера, кроме спортивной сумки ничего не было. Однако отсутствие посылки меня не убедило и не успокоило, главным было то, что он отслеживал мои передвижения и знал, где в настоящий момент времени я нахожусь, а ящик, что ящик, он мог легко уместиться, например, внутри сумки и не бросаться в глаза. Вжавшись в обивку кресла и прикрыв рот рукой от вскрика, я попыталась унять волнение и договориться, как ранее в гостиной, сама с собой, - Света, пойми, это не он, это не он я тебе говорю, померещилось, это наваждение, бред и нужно просто принять тот факт, что самое плохое уже произошло. Смотри, сейчас ты приедешь к Ане и вместе с ней, вдвоём, вы что ни будь обязательно придумаете, расслабься и постарайся заснуть, - и чем больше я себя уговаривала, тем меньше верила в собственный успех, рассчитывая в основном на сестру. Несмотря на маниакальные настроения, я всё-таки смогла забыться в кратковременном сне, едва волнение слегка улеглось благодаря незримому и надёжному присутствию Ани.

           Дремоту прервал голос, который я услышала свозь стук движущихся колёс. Он доносился откуда-то издалека, глухо, и вначале воспринялся мной, как не имеющий ко мне отношения. 
- Девушка, сейчас ваша станция, вы просили разбудить – уловила я и, с удивлением приоткрыв глаза, уставилась на мило улыбающуюся старушку, сидящую, напротив, не понимая толком, она это сказала или кто-то другой. Бросив мимолётный взгляд в окно и наблюдая знакомые места, я тем временем пыталась вспомнить попутчицу и свою просьбу к ней.
- Забыли? – вежливо спросила та, видя мою растерянность.
- Да, … - неуверенно ответила я, потому что на момент посадки, я знала это абсолютно точно, никой старушки не было, тем более странно и не в моём характере просить незнакомого человека разбудить, когда я вообще не собиралась спать после встречи с курьером.
- Ну как же, как только сели, сразу и попросили, – рассмеялась старушка, слегка покачивая головой, типа э-э-эх, молодё-ё-ёжь, молодё-ё-ёжь, – и коробочку не забудьте, это ваше – усмехнулась она на прощание.
Опустив глаза на стол, я увидела посылку, точь-в-точь похожую на предыдущие по упаковке, правда значительно меньшего размера. Наверное, я очень глупо выглядела в своём недоумении, потому что сидящие рядом со мной люди, подобно соседке стали покачивать головами и как она усмехаться.
- Молодой человек оставил, сказал, что вы поссорились, а это подарок вам по случаю годовщины –
- Какой ещё годовщины? – повелась я, повышая голос и нервно реагируя на «молодого человека» и «годовщину», озадачивая тем самым присутствующих.
- Да откуда же я знаю какой, - вдруг рассердилась старушка, откликаясь на мою несдержанность и оглядывая попутчиков в поисках поддержки, – только вы подарок то заберите, здесь он никому не нужен – и соседи в дружном одобрении закивали в ответ, что показалось мне ненормальным.
- А … - протянула я, как бы догадываясь о причине их единодушия и продолжая заводиться, - вы все сговорились пока я спала, пляшите под его дудку …, он что, вам заплатил …? –
- Чью дудку? – с раздражением спросил кто-то слева.
- Курьерааа … – взорвалась я, переходя на крик, – что тут непонятного – и замолчала, перехлестнувшись взглядом со старушкой.
- Не шумите, - отмахнулась та от меня, как от надоедливой мухи, – какая вы, однако, люди здесь ни при чём -
- Дурдом устроила и теперь ищет виноватых, почаще на себя надо смотреть – раздался всё тот же голос слева теперь уже со злостью.
 - Как он выглядел? – спросила я соседку, сникая от коллективного напора.
- Кто, … как вы говорите, «курьер», …? – я кивнула.
- Обыкновенно, - старушка задумалась, припоминая, - джинсы, ветровка, ничего особенного, - она пожала плечами – у него сумка была спортивная –
«Сумка» решила всё, больше вопросов у меня не возникло, вернее они конечно были, но я посчитала, что себе дороже промолчать и не возбуждать перевозбуждённых попутчиков. Под их неодобрительные взгляды я забрала «подарок» и вышла на своей станции.
Сестра жила недалеко. Пробежавшись внимательным взглядом по перрону и не обнаружив ничего подозрительного, вообще ничего имеющего схожесть с Курьером, я подняла свой багаж, состоящий из чёрного ящика с куклой, личных вещей плюс маленькой посылки из электрички и, как могла быстро, зашагала к Ане, надеясь на лучшее.

***
           Я не известила сестру о приезде, просто своим ключом открыла калитку, пронеслась через двор со скоростью ветра и пулей влетела по ступенькам к входной двери. По всей видимости, сестра наблюдала за мной в окно, потому что сразу впустила, но прежде, бросила внимательный взгляд на замок, защёлкнулся ли он за мной и закрыта ли калитка, через которую я только что вошла. Такая предосторожность, в свете беспокойства «безумием» происходящем в доме, о котором она говорила по телефону, меня не удивила, я была настроена узнать нечто неординарное, возможно большее, чем сброшенный с моста «бомбический» муляж. Мы спешно поцеловались в приветствии, потому что, едва я переступила порог, Аня тотчас уткнулась глазами в чёрный ящик в моих руках, словно кроме него её вообще ничто не интересовало.
- Что в нём? – спросила она со строгостью в голосе, будто заранее знала, что ничего хорошего в нём быть не может.
- Я покажу, но сначала дай мне пройти, – я попробовала протиснуться «сквозь» неё в глубь, но тщетно, сестра заслонила собой проход.
- Светочка, десять минут назад уехала служба мчс и всё из-за этого – Аня показала на ящик и посмотрела мне в глаза с щемящим доверием, надеясь быть услышанной, – открывай здесь и сейчас, прямо в прихожей, –
Без тени сомнения я подчинилась и поставила свою ношу на пол. Безусловно у сестры были причины подобного требования, пока мне неизвестные. Одно упоминание мчс говорило о серьёзности намерений. Я откинула крышку и мельком заглянула внутрь, лишний раз убеждаясь, насколько устрашающе выглядела сломанная кукла, перепачканная кровью-соусом, имеющая сходство с Катенькой. В отличии от Ани. Рассматривая детский атрибут, она явно не «догоняла» его смысл, удивляясь вначале, что за бред я приволокла с собой, это было видно по её лицу, но чем дольше она проникалась пониманием содержимого, тем отчётливее проступало выражение страха от нависшей над нами угрозы. Наконец сестра оторвалась от ящика.
- Дети спят наверху, … не показывай это Кате, мы поставим его пока в шкаф под лестницей, а там видно будет, –
- А вечером сожжём, – предложила я свой вариант.
- Не знаю, … меня лично предупредили пока ничего не трогать –
- Значит ты получила точно такой же ящик? – спросила я, отметив для себя, что не удивилась и была готова к нечто подобному.
- Ну да, с утра, – Аня вздохнула, глядя на меня потухшими глазами.
- А что было в твоём? –
- Змеи, - прошептала Аня и тихо заплакала.
- Змеи! – повторила я следом за ней в полном потрясении, на что сестра утвердительно кивнула.
- Полный ящик змей, под самую крышку, представляешь мою реакцию, когда я его открыла – я думала, что сошла с ума, –
- И это не был муляж? –
- Нет, нет самые настоящие, … правда не ядовитые, – так сказали в мчс – но я-то откуда знаю, по мне они все ядовитые, - она вытерла слёзы – такие цветные, симпатичные в общем, –
- А кто доставил ящик? – поинтересовалась я, имея интуитивные подозрения, которые хотела подтвердить.
- Курьер, вежливый, помог ящик в дом занести – она замолчала, видимо припоминая утреннее «безумие», -
- А как он выглядел? - 
- Светленький, лет двадцати пяти-тридцати, сероглазый, я уже описывала его сегодня, худощавый, стройный, ничего особенного, - сестра нахмурилась, видимо не желая продолжать разговор о посыльном.
- Да, это он, точно, – я уверенно кивнула и вдруг выпалила – ящик с куклой у меня второй, –
- Второй? А первый с чем? – Аня выкатила на меня глаза и была явно обескуражена услышанным.
- С бомбой, -
- !? –
- Не бойся, - увидев, как она побледнела, отчётливо понимая, что творится у неё внутри, я бросилась к сестре с объятьями стараясь изо всех сил утешить, – бомба не настоящая, муляж, представляешь, тупой муляж, а страха на меня нагнал …, как на тебя змеи, – и неожиданно в сознании промелькнула картинка бетонного ограждения моста, таксиста с бомбой в ящике и тёмной рекой, медленно тянущей собственную муть. Она была настолько достоверной, что я тряхнула головой стараясь стереть пугающее наваждение.
- Что с нами такое? Во что мы влипли? Кому мешаем жить? – запричитала Аня, высвобождаясь от объятий, - Ты хоть осознаёшь, что это охота и нас хотят загнать в угол и возможно убить? – она смотрела на меня не мигая, с расширенными зрачками, и слово в слово пересказывала утрешние кошмары, от воспоминания о которых у меня до сих пор «стыла кровь», с той лишь разницей, что теперь мы были вдвоём. По каким-то своим соображениям она рассчитывала на мой ответ гораздо больше, чем на собственные домыслы, и я не стала мешкать, так сказать «тянуть кота за хвост», выдав на одном дыхании,
- В сумке третий ящик и я не знаю о чём он …, маленький, – зачем-то уточнила я, прекрасно понимая, что в данном случае размер не имеет значения. Сказанное возымело эффект разорвавшегося снаряда. Наверное, правильнее было бы с моей стороны всё-таки смолчать и не будоражить начинающие затихать страсти, тем более, что все три страшилки по своей сути, как выяснилось, не имели трагических последствий, но третий ящик то был и кто знает, что у него внутри, а вдруг игры закончились и впереди нас ожидает самое худшее.

***
 
           Воцарившуюся тишину в прихожей нарушил тяжёлый бой маятника напольных часов, вернувший сестру и отчасти меня в безумие настоящего. Мы стояли напротив и обоюдно сверлили друг друга глазами. Аня, с плохо скрываемой тревогой и внутренними колеблющимися весами, медленно склоняющими гирю не в мою пользу, я в легкомысленной, подкреплённой необоснованными ранее страхами, надежде, что, как и в предыдущих случаях, нас пронесёт над пропастью и рано или поздно всё образуется. И спроси она меня в этот момент, «а почему собственно ты так уверена в благополучном исходе», я бы не знала что ей ответить, разве что «ну так, просто» … и пожала бы плечами.
- Хорошо, - неожиданно промолвила Аня, видимо справившись с собой, - доставай, - из чего я сделала вывод, принимая его с благодарностью, что сестра при любом, даже самом беспутном жизненном раскладе, остаётся, вместе с весами и гирями, на моей стороне, поэтому радостно чмокнула её в щёку и быстро извлекла посылку из сумки.
- Мне отдала её в электричке, старушка, -
- Старушка? –
- Напротив сидела, -
- А ты видела кто ей передал? –
- Нет, я задремала слегка, от стресса, наверное, – сестра понимающе кивнула – по описанию человек похожий на нашего Курьера –
- Не торопись, дай мне, – она взяла посылку из моих рук и осторожно сама принялась снимать с неё бумагу.
- Представляешь они смотрели на меня как на полную идиотку –
- Кто они? –
- Попутчики –
- А … -
- Я ужасно разозлилась, старушка сказала, что это подарок к годовщине –
- К какой ещё годовщине? -
- Я спросила их тоже самое, а они решили, что я ненормальная -
- Забудь, не думай об этом, смотри лучше сюда, - Ане легко удалось переключить моё внимание на посылку, внутри которой конечно же был, нет, не знакомый ящик, а сундучок, выкрашенный всё в тот же чёрный цвет с белой надписью на крышке … «Решение за тобой».
- Решение какое-то, … – я озадаченно посмотрела на Аню, не решаясь на последний жест.
- Пока не откроешь, не узнаешь – в её голосе чувствовалась уверенность – возможно это и есть решение, пойдёшь ты до конца или нет. Если тебе нужен мой совет, то я бы не стала. Главное вовремя остановиться, зачем пускаться во все «тяжкие» из любопытства, а не по необходимости, можно навредить, сделать только хуже, доверься мне пожалуйста, -
- Выбросить? –
- Да, в пруд и вычеркнуть из жизни, как страшный сон, –
- Откуда ты знаешь, что именно в нём «зарыты» все мои «тяжкие», а вдруг нет, вдруг как раз наоборот, – я понимала, что Аня желает мне добра, но интуиция подсказывала другое, она, словно опытный искуситель, упрямо нашёптывала в уши - решайся, иди, сколько можно малодушничать, нельзя всю жизнь прожить под одеялом, пряча голову в песок, …
- Я настаиваю, - одновременно глухо отдавался в ушах Анин голос, словно маятник от напольных часов, пробиваясь сквозь толщу моих сомнений, - вспомни, до сих пор кроме страха мы ничего не испытали, тебе мало, ненасытная, и будет логично предположить … результат … - куда-то в трубу улетал её голос …
- Да, ты права, но я не могу так дальше жить –
- Как так? –
- Боясь перемен –
- Это не малодушие, ты ошибаешься, –
- А что? –
- Аккуратность, осторожность, это нормально, не надо искушать судьбу, - 
- Если я не решусь, то всё снова продолжится, я не хочу, –
- Неизвестно, а вдруг нет, остановись, –
- Да, ты конечно права, на все сто, – и не колеблясь я открыла крышку …

           Яркая вспышка, словно солнце, спрыгнувшее с орбиты в прихожую, залило светом всё вокруг. Ослепление было настолько мощным, настолько активным, что даже закрытые глаза не спасали от его лучей. Лучи давили на веки, на кожу, на всю меня, не оставляя никаких иллюзий приспособиться к ним и помочь себе. Это продолжалось мгновение, по силе длиною в вечность, после чего свет внезапно померк и наступила безмолвная темнота. Оглохнув от тишины, я попыталась уловить хоть какой-либо звук, намёк, связывающий меня с жизнью, хоть что-то знакомое и памятное, но тщетно. Я не ощущала себя, ни одной своей клеточки, - именно так умирают … - смиренно подумала я, как вдруг, сквозь отступающую черноту пространства прорвался голос сестры и следом плач Катеньки.
- Светочка, мама-а-а! – кричали обе и снова сестра – дайте ватку с нашатырём, срочно, – я дёрнулась от резкого запаха и тотчас улыбнулась, вновь овладевая собственным телом и открывая глаза. Первое, что я увидела над собой, были лица моих родных и любимых, и следом за ними … многие другие мне незнакомые, краем уха различила звуки от вспышек камер, странную суету вокруг себя и неожиданно улыбающегося Курьера, наклонившегося откуда-то сверху.
- Поздравляю вас, Светлана, вы победили, сорвали Джекпот, в конкурсе игры, под названием «Я сыграла в чёрный ящик», вы единственная, кто не испугался и прошёл до конца, -
- Ты знала? – спросила я сестру, поворачиваясь к ней и с пристальным вниманием наблюдая, как та отрицательно качает головой.
- Никто не знал, – рассмеялся громко Курьер, лишая меня и тени сомнения, – впереди у вас большие перемены, я гарантирую их вам.
- Но почему выбрали именно нас, кто Заказчик? - ….

                КОНЕЦ