Хождение 45 день Михайлин Степан Егорович Веш

 Михайлин Степан Егорович, уроженец села Насакино,что находится в Вешкаймском районе. 1914 года рождения. Родился в крестьянской семье. Окончив 3 класса школы, был оставлен на второй год из-за того, что у него не было сменной одежды, которая требовалась для продолжения учёбы в другом селе. Но учитель, разглядев в мальчике способности, предложил ему помогать в обучении первоклашек в своей школе. Для Стёпы год в роли учителя пролетел быстро. Началась его трудовая жизнь, стал пока мальчик помогать отцу на конюшне. Лошадей в то время на селе было много, колхоз сильный, собирал большие урожаи, работы у конюхов много. Одновременно он начал обучаться валять валенки, это у него хорошо получалось. Труд для ребёнка был тяжёлый, но ему нравилось это занятие. Году в 1936 -37 юношу призвали в Армию, дома его ждала девушка. Не успел Степан демобилизоваться, началась Великая Отечественная война. Что происходило с ним на фронте, неизвестно. Но в 1943 году по ранению его комисовали, он вернулся домой. Девушка дождалась своего солдата, и они поженились. Это была моя мама и папа Степан. После этого ранения из-за перебитых сухожилий нога Степана Егоровича стала короче, ходил он с трудом, опираясь на палки.В свои 29 лет вопреки боли, которую он постоянно испытовал из-за ранения, устроился водовозом в колхоз. В 1944 году родилась я. Вставал он с зарею, запрягал лошадь в телегу с бочкой и отправлялся за водой на речку, начерпает ведром целую бочку- и на ферму везет, в конюшню поить колхозную скотину. Трудился от зари до позднего вечера. Платили за работу трудоднями, ставили палочки, а потом по ним выдавали немного зерна. Но на этом рабочий день его не заканчивался. Вечерами, зажигал лампу, садился за рабочий стол и валял валенки пригодилось ему умение полученное в детстве.   
 Отец мой всегда работал, я не понимала, когда он спит. Немного подросла, спросила: "Папа, когда же ты спишь?""Сплю малость"-  ответил он и улыбнулся. Человеком он был добрым и молчаливым. Приходили к нему со всех окружных сёл, никому не отказывал, валял валенки, тем и жили. Лет пять мне было, ходили мы в церковь в соседнее село, у нас не было. Под мышки, бывало, сунет мне тапки и говорит: "Свои сама неси". И себе под мышки - свои. Так и идём босиком. У речки перед церковью остановимся, ногами ступим в нее, вода леденющая, омоем ноги, обуемся - и в Храм. Отстоим службу,выйдем, разуемся и домой обратно босиком. Бедно жили, берегли обувь. Мельница рядом была, крыс там полчища водились. Никогда я не видела столько их. До сих пор боюсь их. Летом собирали лебеду, мама пекла лепёшки, добавляя её в муку. Папа любил читать газеты, особенно искал информацию по сельскому хозяйству. Прочитает что-то и экспериментирует. Ругала его мама за эти эксперименты, а я за него заступалась. Так например прочитал он, как осушить местность и за дело взялся. В низине, где находился наш огород, земля была болотистая. Насажал он там ив, выросли они быстро и воду из земли лишнюю высосали. и стали  мы засаживать участок.Корова, свиньи, кролики - всем надо косить траву на сено, всех кормить. Так и работал он не покладая рук. Время шло, церковь, в которую мы с ним ходили, закрыли, превратив в клуб. Колхоз из передового  стал убыточным, люди разъезжались из сёл, началось объединение, так называемое, укрупнение. Я в это трудное  время тоже уехала учиться в город. Однажды мне сообщили, что дом наш сгорел. Приехала в 3 часа ночи, как сейчас помню, сидит папа и рыдает. Я его успокаивать, другой, мол, дом купим. А он мне и говорит сквозь слёзы:"Не потому я горюю, Евангелие сгорело!" Я не поняла сначала, ведь за всю жизнь не видела его с книгой этой, только когда в церковь ходили, то там и молился он. А оказалось, всю свою жизнь носил он Евангелие с собой,прятал от всех и так думаю: на войне эта книга, как оберег была с ним. Это событие потрясло меня. Чтобы успокоить отца, в недавно открывшейся церковной лавке купила ему новое, в красном переплёте. Привезла, протянула ему подарок, он смотрит, а безрадостно.
- Вот тебе Евангелие.
- Это не то, - ответил он тихо и с досадой.
- Что не то? - не поняла я.
- То, было намоленное!
- Намолишь ещё, - уверила я папу.
Так и произошло, я думаю. Ещё 13 лет он прожил после этого разговора и тихо умер в 86 лет.