Бастион Осовец. Глава 14. Билет в один конец

- Господин поручик, немцы наступают по фронту! Их так много, что мы не сможем сдержать натиск! Наши батареи молчат и будет артиллерийская поддержка или нет, неизвестно! -  с усилием проговорил прапорщик Потехин, постоянно закрывая от кашля рот.
- Отводите солдат на третью, последнюю линию обороны, ближе к крепости! – ответил поручик Милявский. Приложив бинокль к глазам, ротный увидел, как на горизонте показалась серая масса вражеских солдат. Немцы шли в развалку, не беспокоясь, что их накроет артиллерия русских. Их было действительно много, примерно несколько тысяч. Устрашающий вид немецких солдат в касках с маленькими рожками и противогазами на лицах, должен был деморализовать защитников крепости.
Перепрыгивая через воронки, фрицы двигались к первой линии обороны. Они думали, что все защитники погибли. Оставив первую траншею, двенадцатая рота теперь соединилась с тринадцатой. Последним покидал траншею поручик Милявский. Вылезая на бруствер, он еще раз оглянулся в сторону наступающих. Неожиданно, сильный удар в бок, повалил его на землю. Моментально, правая сторона окрасился кровью.
– Вот, черт, не уберегся! – раздражаясь, подумал командир двенадцатой роты, прикладывая руку к пораженному месту. В боку сильно жгло. Невидимая большая пчела так сильно ужалила, что теперь поручик с трудом сдерживался, чтобы не закричать. Через секунду, Сергей Антонович провалился в белую пелену и затих. Боль отступила. Как во сне, к нему раскрыв объятия, бежала мама. Кадры из прошлой жизни, словно кинолента, стали мелькать в угасающем сознании поручика. Милявский не видел, как к нему подбежали два солдата и положив на носилки понесли к третьей траншее. Один из солдат был тот самый дневальный, который спал на посту в роте,  Семен Ивашкин. На ходу постоянно оборачиваясь к офицеру, он приговаривал: «Потерпите, Ваше Благородие, скоро будем у наших!» Но Сергей Антонович уже ничего не слышал. Теперь он шел босиком по цветущему лугу, который находился рядом с имением его родителей. Касаясь рукой высокой травы, Сергей ощущал благоухание лютиков и тяжелый запах полыни и зверобоя. Ему было хорошо и спокойно!
Через несколько минут приложив ухо к груди ротного, прапорщик Потехин медленно снял с головы фуражку. Солдаты подразделения молча последовали его примеру. Только рядовой Ивашкин, нелепо размазывая  слезы по щекам, все повторял: «Как же так, Ваше Благородие? Как же, так?»
- Бойцы двенадцатой роты, поступаете в мое распоряжение! – окинув взглядом солдат, быстро проговорил подпоручик Котлинский. Ему также было жаль хорошего человека, кем был Сергей Антонович Милявский, но война есть война. Владимир Карпович, прежде всего, думал о воинском долге и предстоящей атаке немцев.
Через несколько минут первая шеренга немецкой пехоты заняла русскую траншею. - Приготовиться к атаке! Примкнуть штыки!  – передал Котлинский приказ по траншее.
Наступающие фрицы, казалось, совсем не ожидали отпора и теперь двигались в сторону второй траншеи русских. Но и здесь лежали только трупы русских солдат. Оставалась последняя траншея перед крепостью. Медленно направляясь к ней, солдаты неприятеля не ожидали увидеть перед собой живых защитников.
– Вперед, братцы! – прохрипел ротный, первым поднимаясь в атаку. И тут, как призраки из тумана, с глухим рычанием, на немцев устремились русские солдаты.  Кровавые повязки на лицах солдат вселяли ужас. Переполненные злобой и чувством мести, солдаты шли в последнюю атаку. Отплевывая кровавые  сгустки, рядовые не в силах кричать, только хрипели. Увидев перед собой шеренгу защитников, немцы в ужасе замерли. На них в штыковую атаку шли  живые мертвецы. Превозмогая боль и увечья, русские были полны решимости победить. Трехгранные штыки атакующих солдат отливали холодным блеском. Вид страшных в своей последней атаке русских потряс наступающих. Опрокинув в решительной штыковой атаке шеренгу немецких солдат, сотня русских воинов устремилась вперед. В рядах немецких солдат началась паника. Не в силах совладать с этим ужасным зрелищем, немецкие солдаты стали разворачиваться. В следующее мгновение, увлекая за собой шеренги пехоты, немцы, крича от страха побежали. Не видя перед собой ничего, солдаты противника натыкались на проволочные заграждения. А русская шеренга, воодушевленная всеобщим порывом, преследовала бегущих.
Заняв первую траншею, русские солдаты стали оружейным огнем уничтожать бегущего врага. Неприятель трусливо бежал, но большинство оставшихся в живых защитников  проживали последние часы своей жизни. В числе погибших был и подпоручик Котлинский, получивший смертельное ранение.
Через два часа восемнадцатого августа 1915 года, генерал-майор Бржозовский отдал приказание оставить крепость Осовец. Оставшиеся в живых солдаты двенадцатой, и тринадцатой роты уходили из крепости. Последними уходили из крепости несколько саперов. Заминировав входы в казармы и подземелье, саперы взорвали крепость. Глухим эхом, взрывы разнеслись по опустевшей крепости. Огромные глыбы бетона и кирпичной кладки замуровывали входы в арсеналы вооружения и продовольствия. В тот же миг в подземелье наступила ночь.
- Что за черт! Что это? – воскликнул рядовой Рогожкин, находясь на боевом посту по охране склада вооружения. Его друг Кондратьев сейчас находился на первом уровне, охраняя склад продовольствия. Пробираясь по стенке два пролета лестницы наверх, Николай увидел, такую же мглу, как и на своем ярусе. Включив фонарик, Николай увидел, что Макар лежит на бетонном полу без движения. Кровь из носа и ушей приятеля явно указывала на контузию от взрыва.
– Как же так! Как нас, свои же замуровали! – непонимающе повторял Николай. Лестница, ведущая в казарму, была забита глыбами кирпича и бетона. Облако из пыли носилось в воздухе. Еще не до конца понимая, что он с Макаром оказался замурованным в бетонной ловушке, Рогожкин решил привести в чувство друга.

Продолжение следует.