Как мушка в капле янтаря Часть 6

…Пускай бессонница продлится
как пробужденья неуют.
Пусть недослушанные птицы
Всю ночь в груди моей поют.
Ольга Горпенко
После встречи с Алиной Венька отправился к Катеньке.
– Есть новости, – спросила она.
– Нет, Алина просит поддержать, не пойму, в чём именно. Мирошников нервничает, перестал с ней общаться.
– Любой мужчина на его месте…
– Ты же мне поверила.
– Не сравнивай. Я тебя люблю, а он – закомплексованный, стремительно стареющий спонсор, считающий, что его вокруг пальца обвели. Захотелось старичку сладенького, но мёд оказался приторным, подкисшим и липким. Он же не проблем искал: наслаждения, развлечения, подтверждения мужской состоятельности, а получил что? То-то и оно… представляешь, какой удар по самолюбию и репутации.
– Обо мне нечто подобное можно сказать. Получим результаты тестов, тогда поймём кто прав, кто виноват.
– Защищаешь! Она же тебя…
– Я её любил, что в этом плохого?
– Ах, так? Может быть мне посторониться, чтобы вы могли расслабиться, насладиться жизнью! Какую роль в этом балагане ты отвёл мне?
– Не заводись. Я тебя ни на кого не променяю. Ты лучшая.
– Сравниваешь, измеряешь, взвешиваешь? Представь: я иду с тобой по улице и комментирую, – смотри, какая у мальчика классная попка, а причёска, причёска – просто отпад; а у того, у того-то – губы поцелуйные, походка как у Майкла Джексона. Как тебе такое, здорово? Меня зовут Катя, я единственная, я индивидуум, личность. Или я, или никто, по-другому не согласна. Зачем ты мне про свою Алину талдычишь? Думаешь, ревность внесёт в любовь свежую струю?  Экспериментируешь, приручаешь, дрессируешь?
– Она не моя. У Алины муж есть.
– Что ей от нас нужно? Ещё одного мужика хочет на верёвочке водить, на всякий случай запасной аэродром строит?
– Просит поддержки и защиты.
– От кого, от мужа? Раньше нужно было думать. Нормальные девочки сначала замуж идут, потом ноги раздвигают.
– Кать, ты тоже не ангел. Секс для тебя, как и для меня впрочем – не грех, а блаженство. И да… мы ещё тоже не супруги, а это… я про ноги и всё прочее. Она замужем, а мы – нет.
– Но я-то точно от тебя беременна!
– Алина тоже была уверена, что ребёнок от мужа. Что-то пошло не так. Пока непонятно в чём подвох, но он есть.
– Флаг ей в руки. Живёт с одним, рожает от другого и вообще...
– Опять ты об одном и том же? Его это сын, его. Вот увидишь. Я никакого отношения к этому несчастному ребёнку не имею.
– Ещё скажи, что не спал с ней.
– Незачем лишний раз ворошить прошлое. Договорились же не тыкать претензиями в больное.
– Извини. Сам разговор завёл. Ну и что ты сказал этой?
– Этой я сказал, что обязательно женюсь на тебе и что буду беспредельно счастлив.
– Прикольно. А она тоже будет от этого счастлива?
– Почему ты такая язва?
– Мой ребёнок однозначно от тебя. Вдруг и её тоже?
– Опять двадцать пять! У меня одна невеста и один сын.
– Ладно, что ей нужно на самом деле?
– Хочет остаться с Мирошниковым. Не знает – как.
– Причём здесь ты?
– Хватается за соломинку, рассчитывает на дружескую помощь.
– Мальчик с девочкой дружил и в постельку уложил. Соблазняет гадюка.
– Катенька, ты мне веришь? Если когда-нибудь я тебе изменю, пристрели, пожалуйста.
– Ладно. Увижу, что глазки ей строишь – пожалеешь.
Утором Венька первым делом побывал на кафедре у Мирошникова. Результатов  экспертизы не было. Вид у него был неприглядный, унылый.
После второй пары в аудиторию, где шла лекция по микробиологии, влетела запыхавшаяся Алина. Она извинилась перед лектором, попросила отпустить Веньку по семейным обстоятельствам.
Повод действительно был, но о нём парень узнал позже, после того, как умудрился сочинить в уме десяток сценариев с неприглядными мотивами, разрывающими душу в клочья.
Алину ждало такси. Ехали молча.
Застывшее, глуповато-задумчивое выражение на окаменевшем лице пугало Веньку, перегревая и без того некомфортные эмоции, которые бурлили, закипая, готовые в любую секунду взорваться.
Попытки растормошить её, что-то выяснить, ни к чему не привели. Казалось, Алина была в гипнотическом трансе. Такую степень расслабленности Веньке до сих пор видеть не приходилось. Что-то явно было не так.
Юноша представлял, что будет, если окажется, что он отец ребёнка, теперь уже двух детей от разных матерей. Подобный сценарий не вписывался в планы на будущее.
Перед мысленным взором толпой проносились трагические мысли, вытесняя позитив.
Видно дело дрянь, если Алина так нервничает.
Как ни старался парень успокоиться, нервы начали сдавать. Даже испарина появилась на лбу, тремор и ещё необычный запах, который царапал что-то внутри.
Что, если она в пылу ссоры хлопнула мужа по голове чем-нибудь весьма тяжёлым? Могло такое произойти? Вполне.
В шоковом состоянии человек способен на многое, тем более доведённая до безумия женщина.
– Скажи хоть что-нибудь.
Девушка посмотрела на него пустым, непонимающим взором. Такого выражения на её лице он никогда не видел. На него смотрела не женщина, а перекошенная выбеленная маска.
– Да не молчи же ты! Говори, чего натворила. Может сначала в милицию, а, Алина!
– Извини, Венечка, прости ради бога! Это так ужасно, так страшно, что хочется удавиться.
– Ты его…
– Кого, чего… ребёнок, сын… кошмар какой-то.
В груди, выше солнечного сплетения, кольнуло, в голове стало мутно. Веньку затошнило.
Алина уже рыдала, – не понимаю, не знаю, где мой ребенок, понимаешь, дурак?
– Его украли: кто, зачем, почему обратилась ко мне, а не к мужу?
– Это не твой ребёнок…
– Замечательно, рад!
– И не его тоже. Я не понимаю… ничего, слышишь, ничего не соображаю.
Можно яснее? Какой ребёнок, какой отец, куда мы едем?
– Мирошников сам всё расскажет. Потерпи. Я не могу, мне плохо. Мой ребёнок, не знаю где… где мой ребёнок! Ты не понимаешь, потому, что у тебя нет детей.
– Хоть что-то проясняется.
– Это не его сын… и не твой… и я ему вовсе не мать. Мы не знаем, чей у нас сын, как он у нас очутился. Это совсем чужое дитя. А где моё? Где мальчик, которого я родила? Хочу это знать, наконец! Мы же не в Америке, не в Мексике. Мы в Москве. Верните моего ребёнка!
– Ты не мать этого мальчика, так? Тогда кто?
– Откуда мне знать? Мужу плохо. Я вызвала скорую, поехала к тебе. Даже не знаю, дома ли он. Сумасшествие какое-то. Так и знала – что-то не так. С самого начала не могла относиться к мальчику как к сыну. Думала, что дело во мне, что я плохая мать, что у меня  отсутствует материнский инстинкт, что я порочная, а оно вон как… наверно, интуиция – не выдумка. И что нам теперь со всем этим делать?
– Всё уладится, утрясётся. Всё, что касается беременности, деторождения, строго документируется. Поговорю с Авдотьей Степановной, она работала в следствии, подскажет, как быть. Нужно заявление в милицию подать. Найдётся твой ребёнок. Главное, что измены не было. Нет больше повода обвинять тебя в неверности. А дитя… дитя  обязательно найдётся. Это же не иголка в стоге сена, живой человек как-никак. А если  окажется, что у тебя девочка, согласна на дочку?
– На что угодно согласна. Венечка, миленький мой, найди её, прошу тебя. Плевать я хотела на Мирошникова, если больше ему не нужна. Верните моего ребёночка!
– Успокойся, Алина. Истерикой делу не поможешь. Муж-то что говорит?
– Заладил одно и то же: как же так, как же так? Он только на кафедре герой, а в бытовых вопросах – полный валенок. Сидит и причитает. Нет, чтобы что-нибудь сделать.
– Но ведь ты… так же глупо себя ведёшь. Переволновался мужик. Скандал-то на пустом месте был, вот что важно. Рассосётся вся эта муть и семейная жизнь наладится. Я же сразу говорил – недоразумение. Мало ли что в жизни случается. Не зря защиту от дураков умные люди придумывают: не от злого умысла, от издержек человеческого фактора. Если теоретически что-то необычное может произойти, то оно обязательно рано или поздно случится. Не сто же детишек в тот день родилось. Вот увидишь, всё образумится.
Мирошников расслабленно сидел в кресле в абсолютно безвольной позе. В квартире резко пахло корвалолом. Он обрадовался появлению Алины, виновато раскрыл объятия, выражая беспомощность. Мужчины – большие дети: их тоже нужно успокаивать, гладить по головке, говорить нежности, когда случается нечто непредвиденное, непонятное, страшное.
Проблемы сближают.
Смотреть на семейную идиллию не было никакого желания. Это их личное дело. Но помочь нужно. Нельзя бросать людей в беде, кем бы они ни были.
Несчастные родители, узнавшие о подмене ребёнка, настолько растерялись, что сейчас им просто необходима нянька. Придётся добровольно возложить эту обязанность на себя.
Необходимо заявить в милицию. Но сначала Венька решил наведаться к Авдотье Степановне за консультацией.
Как всегда у хозяйки наготове были свежие пирожки. За чаем и обсудили создавшуюся ситуацию. Выяснили номер и адрес родильного дома, какое отделение милиции обслуживает этот участок. Авдотья Степановна деловито и аккуратно всё записала, немного посидела в задумчивой позе и начала методично действовать.
В несколько звонков были найдены имена и телефоны экспертов, выяснился алгоритм необходимых действий.
Колесо фортуны заскрипело, готовое вот-вот тронуться в нужном направлении.
Пора было заняться устройством собственной судьбы.
Венька залез в карман, подсчитал наличность. Десять рублей с мелочью. Шоколад, шампанское, колбаса, сыр, хлеб, макароны, маргарин. Одними деликатесами не наешься.   
Настроение возвращалось вместе с желанием жить.   
Ничто больше не напомнит Кате о том, что она у Веньки не первая.
Достаточно приключений и неопределённости.   
Необходим пир горой, решил он, праздник, точка отсчёта, с которой начнётся новая жизнь.
Венька влетел в комнату девчонок, даже не подумав, что там могут ждать неожиданности.
Спиной к нему стояла Катина подруга, Леночка, во всей прелести юной наготы. Такое великолепие можно только случайно увидеть.
Девушка обернулась на шум и застыла в недоумении, раскрывшись как вратарь, ожидающий кручёный пенальти.
Видение было очаровательное, весьма возбуждающее.
Вместо того, чтобы закрыться или набросить на себя чего-нибудь, Леночка ойкнула, положила ладони на холмики грудей, выставив напоказ все прочие прелести и захлопала пушистыми ресничками.
Лёнька уставился на неожиданное зрелище, открыв рот. Выглядел он человеком, увидевшим, как минимум привидение. Придурковатое выражение лица было тому подтверждением.
Подружки отреагировали на происшествие гораздо быстрее, чем нагая дива, атаковали парня подручными предметами разной степени твёрдости, отобрали у него праздничный ужин и выгнали в коридор.
Катеньки в комнате не оказалось.
Юноша долго мялся, не решаясь постучать, извиниться, обдумывая, в каком ракурсе преподнесут невесте произошедшее событие.
Повествование могло быть как ироничным, так и пошлым, а это совсем разные ситуации.
Продукты девчонки забрали в счёт сатисфакции за поруганную целомудренность. Мало того, в пылу борьбы кто-то засветил Веньке в глаз. Синяк надулся и окрашивался в сизое разноцветье.
Катеньку никто после занятий не видел, но о том, что Венька уехал на такси с фигуристой  красоткой, ей доложили.
Фестивальное настроение сворачивалось, как спираль ДНК.   
Венька в панике пробежался по корпусу общежития, спрашивая всех и каждого. Катенька – девочка заметная. Такие огненно-рыжие волосы как у неё встречаются редко.   
Пропажа нашлась в студенческой столовой неподалёку.   
Катенька сидела в задумчивой позе, напряжённо глядя в одну точку, задумчиво уплетая чёрный хлеб с горчицей, намазанной толстым слоем, как масло. Несмотря на остроту и горечь, девочка не морщилась, словно не замечая этого странного факта.
Её глаза были полны слёз, покрасневший нос распух и хлюпал, рука механически брала следующий кусочек и мазала, мазала едкое содержимое объёмной вазочки.
Когда Венька нежно положил на её плечо руку, девочка схватила его ладонь и вцепилась в неё зубами.
Боль была адская.
Первая реакция заставила предпринять попытку вырваться из сомкнувшихся зубов, инстинкт едва не вынудил сделать это с помощью удара. Как парень вытерпел, непонятно.
На стол струйкой потекла кровь.
– Катя, Катенька, – шептал юноша.
– Лгун, бабник. Конечно, теперь я стала совсем некрасивой. Кому нужны беременные дуры?
– Всё не так, милая девочка. Это была Алина. Пришли результаты экспертизы. Мы ездили, чтобы обсудить детали. Всё в порядке. Ребёнок точно не мой.
– Меня больше не касается, чей он. Можешь проваливать к своей Алине, делать с ней что угодно, хотя бы и детей. Я тебе больше не верю.
– Почему? Разве я когда-нибудь врал?
– Тебя не было на занятиях весь день, я проверяла. Ты с ней спал, можешь не отнекиваться. Я чувствую.
– Глупости, это не так. Мы были у Авдотьи Степановны.
– По какой такой надобности?
– У Алины чужой ребёнок. Что-то странное произошло в родильном доме, нечаянная подмена.
– Так бывает только в заграничных фильмах.
– Увы, я не лгу.
– Это легко проверить. Почему не сообщил?
– Меня забрали прямо с лекции. Алина выглядела гораздо хуже, чем ты сейчас. Я растерялся.
– Фингал под глазом тоже Авдотья Степановна нарисовала или подружка подсветила?
– Твои подружки… по общежитию. Я зашёл, а они… она… Леночка… переодевалась. Вот… ничего такого. Обычные титьки. Чего я мог разглядеть за десять секунд?
– Так тебе и надо!
– Давай закончим ссориться. Поцелуемся и забудем. Мы же семья.
– Как бы ни так. Не заслужил поцелуев.
– Я тебя люблю.
– На здоровье. Насмотрелся и проваливай, без тебя проживём.
Венька, не отдавая себе отчёта, решительно развернулся и ушёл, оставив Катю в полном недоумении.
Она совсем не хотела ссориться, знала, что неправа, но не могла признать свою предвзятость.
Юноша был подавлен, растерян. Мечты начинали рушиться как карточный домик, стоило только нечаянно дунуть на одну из непрочных стен.
То, что он считал преимуществами, оказалось иллюзией. Чем ближе с Катенькой они становились телесно и эмоционально, тем больше отдалялись в видении конструкции семьи и мира вокруг неё.
Понятия и действия, которые казались незыблемыми и верными, невеста рассматривала иначе, поворачивая другой стороной, которая меняла саму модель. Осмыслить  несоответствия не получалось. Поведение невесты было похоже на попытки подчинять, выгадывать, манипулировать, что требовало обоснования.
Если любит, выбежит следом, чтобы извиниться, подумал он и спрятался за ствол ближайшего дерева.
Девочка не замедлила появиться. Она крутила головой, добежала до одного угла, до другого, встала лицом к стене, упёрлась в неё лбом.      
Венька подкрался к ней, обнял.
Катенька беззвучно затряслась в рыданиях, обхватила его ладони дрожащими руками, развернулась, приникла всем телом.
– Венечка, миленький, любимый, родной, единственный! Что я делаю, глупая, сама не знаю. Не представляла, что во мне столько ревности. Я испугалась. Так боялась, что решила сама… понимаешь, сама от тебя уйти. Не оставляй меня. Никогда. Слышишь!
Катенька отпрянула от Веньки, хлёстко влепила ему пощёчину, потом лихорадочно начала целовать.
– Не сходи с ума. Нас в милицию заберут. Угораздило же влюбиться в глупую, ревнивую девчонку, склонную к истерии.
– И не смей меня бросать, негодяй! Почему… почему я такая! Ведь у нас всё было хорошо, пока снова не появилась эта дрянь, а теперь что?
– Ничего не изменилось, милая. Найдём ребёночка и больше никогда не буду с ней встречаться. Что на тебя нашло? Я же с тобой… у нас будет свой ребёночек.
– Его ещё нет. Мало ли что может случиться, а что если ты уйдёшь… к ней. Я же вижу, как она любовно за тобой наблюдает, просто облизывает.
– Не выдумывай! Катюха, ты кошечка или тигрица, никак не пойму? Сейчас мне кажется, что ты способна  растерзать меня в клочья, чтобы никому не достался. Вот, чуть руку не отгрызла. Ну и зубки у тебя. Лучше застрелиться, чем попасть к тебе под горячую руку.
– Прости, прости! Дай я её поцелую. Тебе больно, миленький мой? Пойдём, я тебя перебинтую, йодом ранку зальём. Пойдём. Я всех девчонок выгоню к чёртовой матери. Не представляешь, как хочу почувствовать, что ты был только мой, чтобы во мне. Была бы моя воля, я бы тебя навсегда там оставила.
– Думаю, мне это не очень бы понравилось. Это уже не секс, а насилие, сексуальное рабство.
– А то, что ты заставляешь меня страдать, не насилие?
– Интересно, к кому бы ты меня приревновала, если бы жили на необитаемом острове?
– Венечка, мне не до смеха. Пошли скорее, я вся горю.
– От желания не сгорают, скорее угорают. Но это великолепные страдания, просто замечательные. Надо же. Никогда бы не подумал, что беременность вызывает такую сексуальную активность. Мне казалось, что всё наоборот, что женщины в положении избегают интима.
– Откуда тебе знать, что чувствуют женщины! Уж не Алина ли тебе рассказала?
– Стоп! Кажется, происходящее принимает форму спирали, а мы заходим на следующий виток. Это называется эс-ка-ла-ция. Лучше пошли девчонок из комнаты выгонять. Секс гораздо полезнее членовредительства. Как, скажи на милость, я тебя обнимать и ласкать буду, если полным инвалидом стану?