Дверь

1

Это была обычная дверь: массивная, сколоченная из толстых досок, с кое-где облупившейся зеленой краской и хромированной ручкой. Подобные двери часто устанавливали в прошлом столетии, до сих пор их можно встретить в старых домах. А если учесть, что этот дом разменял седьмой десяток, не было ничего удивительного в том, что в нем есть такая дверь. С одним «но»... Вчера ее здесь не было!
Петр Отчин обнаружил эту дверь утром, едва раскрыл глаза. Он проснулся на родительской кровати, и первое, на чем остановился его сонный взгляд, – зеленая дверь в стене у самых ног. Поначалу он не придал этому значения. Зевнул, потянулся, подумал о том, как лень выбираться из-под одеяла, и уже собрался было снова задремать, как вдруг до него дошло: вход в комнату с другой стороны! Что за странная дверь у него в ногах? Он припомнил, что ни вчера вечером, когда он ложился спать, ни все предыдущие годы, что он прожил в этом доме, этой двери не существовало. Так откуда она взялась?..
Петр все-таки заставил себя выползти из постели, сел, потер глаза. Дверь никуда не исчезла. Он сунул ступни в тапочки «ни шагу назад» и прошаркал к двери. С опаской осмотрел ее, но ничего подозрительного не обнаружил. Убедился лишь, что это не просто кто-то ночью, пока он спал, притащил сюда дверь и оставил. У нее оказались петли и крепились они к стене, а значит, дверь можно открыть. Петр осторожно провел пальцем по шершавой зеленой поверхности, словно пытаясь окончательно убедить себя в том, что это не галлюцинация. Увы, нет. Ну а если дверь можно открыть, выходит, за ней что-то есть! Ладонь Петра потянулась к серебристой ручке... И замерла. Мало ли что ожидает его по ту сторону? А если нечто ужасное? Да и не в его привычках открывать незнакомые двери. Надо для начала привести себя в порядок, хлебнуть чайку, взбодриться, а заодно хорошенечко все обдумать и решить, как поступить. Ну а если к тому времени дверь сама собой исчезнет, как и появилась, так тем лучше: как говорится, нет тела – нет дела, баба с возу – кобыле легче, с глаз долой – из сердца вон...
Петр поставил на кухне кипятиться воду в чайнике, посетил унитаз, причесался пятерней перед зеркалом, повозил щеткой по пожелтевшим от долгого курения зубам. Пока совершал этот привычный утренний ритуал, и думать забыл о каких бы то ни было дверях. Между тем на кухне протрубил забурливший чайник. Бросив в кружку пакетик дешевого чая и кубик сахара, Петр уселся за стол и, уставившись в заледеневшее окошко, подумал: «Ну что за мерзкая погода!» И мысль эта напомнила ему о его собственной столь же мерзкой жизни.
Когда Петр, глотая противный кипяток, жалел себя и размышлял о своей несчастной и незавидной судьбе, раздался стук. Он вздрогнул, вдруг вспомнив про дверь... Но тут же успокоился: стук раздавался из прихожей. Оказалось, пришла сестра Иринка. Она впорхнула в квартиру, розовощекая от мороза, весело воскликнув:
– Ну и погодка! И снега намело – просто прелесть!
Однако, увидев брата, в каком он подавленном состоянии, помрачнела:
– Ты как, держишься?
– Можно подумать, у меня есть выбор.
– Выбор есть всегда.
– Ну да, – горько усмехнулся Петр, и взгляд его остановился на лежащей у раковины бритве. Сестра, проследив за этим взглядом, испуганно вскричала:
– Даже и не помышляй!
– Нет конечно! – скривился брат. – Такой выход не для меня.
И, с отвращением передернув плечами, Петр подумал, что у него и не хватило бы мужества совершить такое.
– Любимое гнездышко! – воскликнула Иринка, скорее для того, чтобы увести разговор от неприятной темы. И пошла по дому, приплясывая и раскинув руки. – Скажи, ведь ничего тут совсем не изменилось! Сколько тебя тут не было? Семь? Восемь лет?
– Да уж, хорошо, что хоть что-то в этой жизни неизменно, – пробурчал Петр. Правда, на вопрос не ответил, так как сам не помнил, когда последний раз здесь бывал. Одним словом, давно. Очень давно.
И тут из спальни раздалось удивленное:
– О! А это откуда?
Направляясь туда, Петр догадывался, о чем речь. Дверь!
– Ее тут точно раньше не было? – спросил он. – Быть может, родители делали перепланировку? Например, соединили какие-то комнаты.
– Ты вообще помнишь, чтобы родители хоть раз делали ремонт? – И Иринка озадаченно добавила: – Да и незачем тут дверь. Ведь с той стороны стены – улица!
– А если нет? Вдруг там какая-нибудь ниша?
– Так давай проверим!
Иринка схватилась за ручку, но Петр удержал ее.
– Погоди. Мы ведь не знаем, что там. Вдруг что-нибудь плохое?
– Или хорошее. Не узнаем ведь, пока не проверим!
– Нет, – твердо заявил Петр. – Надо сначала понять, откуда эта дверь взялась и для чего.
И он задумчиво добавил:
– Есть у меня одна мыслишка...
Дело в том, что минувшим вечером, когда Петр лег спать, его охватило такое отчаяние, что он, даже не будучи верующим человеком, вдруг взмолился, горячо и искренне:
– Господи! Кто-нибудь, если есть на свете хоть какие-то высшие силы! Пожалуйста, дайте мне еще один шанс! Дайте возможность все исправить! Обещаю, все в моей жизни будет по-другому!..

2

Так уж вышло, что в тридцать лет Петр Отчин вдруг обнаружил, что жизнь его дала трещину. На самом же деле это случилось гораздо раньше – в момент его рождения. И с той поры эта трещина непрерывно росла и ширилась, пока к тридцати годам не превратилась в настоящую пропасть. Просто Петр все эти годы не обращал внимания на свою жизненную прореху, как-то незаметно для себя наводя через этот разлом хлипкие мостки. И вдруг все они разом рухнули, и Петр с удивлением и ужасом обнаружил, что перед его ногами разверзлась бездна. И он замер в растерянности на краю, понимая, что больше не способен сделать и шага без риска упасть.
Именно таким – потерянным и подавленным – он переступил вчера порог родительского дома. К счастью, сохранившийся у него ключ подошел к двери – родители ни разу не сменили замок. Вообще, это были люди, не склонные к переменам, как и их предки, от которых им досталась изба. И со времен этих самых предков практически ничего в доме не менялось. Так что и теперь, войдя сюда, Петр застал все точно таким, каким запомнил с детства. Вот только родителей на этот раз не оказалось.
Больше часа он сидел за столом в кухне, уставившись в затянутый паутиной угол на потолке. Ему и самому хотелось забиться в такой же уголок и отгородиться от мира плотной паутиной. В этом состоянии его и застала сестра Иринка, которая пришла проверить, почему в давно пустующем родительском доме горит свет.
– Петя? – удивилась она, с трудом узнав брата, так долго они не виделись. – А я смотрю, в доме кто-то есть. Думала, воры.
– Здравствуй, Иринка. – Петр шагнул ей навстречу, обнял. – Мама с папой где?
– Как это где?.. – опешила сестра и вспомнила: – Ах да, ты ведь не знаешь...
И она рассказала, что их родителей уже несколько лет нет в живых.
– Чему ты удивляешься?! – воскликнула она. – Они были людьми немолодыми, болели часто. А к врачам принципиально не обращались, не доверяли, как говорил папа, «этим современным коновалам». Мама все заваривала какие-то травки, как прабабки учили, а отец, сам знаешь, чем лечился. Алкоголь его и сгубил.
– Я ведь говорил им поберечься! – всплеснул руками Петр. – Эх, если б я был рядом...
– Но тебя-то не было! Когда ты в последний раз их видел или хотя бы звонил?
Петр упрек пропустил мимо ушей. Вместо этого спросил:
– Давно их не стало?
– Отца – четыре года назад. Мама так страдала, что пережила его всего на год. – Иринка с тоской взглянула на брата. – Знаешь, а ведь она перед смертью все спрашивала о тебе. Я пыталась дозвониться, но у тебя сменился номер. Где ты живешь, тоже не знала. Даже о похоронах сообщить не смогла.
Петр опустил глаза под ее укоризненным взглядом, лишь буркнул:
– У меня был трудный период в жизни.
– А когда у тебя бывало легко?
– Не трави душу, Иринка, и без того тошно. Но что есть, то есть. Чему быть, тому не миновать...
Оба помолчали.
– Ты надолго? – спросила она.
Петр скривился, словно от боли: сестра надавила на больную мозоль.
– Честно? Не знаю.
– Проблемы? – Иринка глянула ему в глаза и покачала головой: – Ну конечно. Ты ведь просто так бы не появился.
– Что ты начинаешь... – всполошился Петр, но тут же потупил взгляд. – Но ты права. Вчера с работы поперли. Начальник, козлина, выживал-выживал да и выжил.
– Чем ты ему не угодил-то?
– Да ничем. Рожей не вышел. Говорит, мол, нормы выполняй, не опаздывай, проявляй больше инициативы... Докапывался, в общем.
– Ну а ты?
– А что я? Я – как все, не больше и не меньше. Что я, дурак или сам себе враг? Есть такая поговорка: инициатива трахает инициатора. Короче, зацепился я с ним вчера, говорю, за такую зарплату пусть сам напрягается. А он: не нравится – вали. Я и швырнул на стол заявление.
– Работы ведь полно. Найди другую.
– Скажешь тоже, полно... – покачал головой Петр. – Вот только нормальных мало. Либо платят копейки, либо требования завышенные. Все хотят хорошего специалиста да чтобы вкалывал за копейки.
– А ты хороший?
– Не пойму, сестра, ты на чьей стороне? – вспылил Петр.
Иринка промолчала, прекрасно помня отношение брата к труду. Его в детстве мусор-то заставить вынести – целая проблема. Но она решила не развивать эту тему, к чему бередить его рану: что есть, то есть. Вместо этого она заметила, бросив на Петра проницательный взгляд:
– И все же раньше ты домой не возвращался. Что еще стряслось?
– Что-что... – вздохнул Петр. – Съемное жилье само себя не оплатит. С квартиры пришлось съехать.
– Выходит, тебе жить негде? Ну, на то и есть родительское гнездо, чтобы было куда птенцам возвращаться, – улыбнулась Иринка. – Дом хоть и старенький, плохенький, зато свой. Отсюда тебя никто не прогонит.
– А ты как же?
– О, у нас с мужем квартира, – махнула рукой Иринка.
– Когда это вы успели? – насупился Петр.
– Помнишь, ты говорил, что кредиты и ипотеки – для дураков, а копить с инфляцией нереально?
– Так и есть.
– А вот муж убедил меня. Взяли жилье, еще лет семь назад. Накопили на первоначальный взнос и оформили ипотеку. В следующем году планируем полностью рассчитаться.
– Хорошо, я гляжу, устроились, – пробурчал Петр. – Богатые шибко?
– Да нет, – пожала плечами Иринка. – Как все. Тут перебились, там сэкономили...
– Небось и дети есть?
– Девочка и мальчик, – кивнула Иринка.
– Поздравляю, – безрадостно ответил Петр.
– Ты сам-то еще чадами не обзавелся? – спросила сестра.
– Какой там...
– Так пора бы, вроде как уже не мальчик.
– Как в таких условиях заводить детей? – возмутился Петр. – Надо сначала на ноги стать, приобрести собственное жилище да зарабатывать так, чтобы хватало на прокорм лишних ртов. Тогда можно и о детях подумать.
– Ну, с таким подходом можно бездетным остаться... – Иринка лукаво взглянула на брата. – А заводить-то есть с кем?
– Живу с одной бабенкой. Машкой звать.
В этот момент раздался телефонный звонок. Петр взял мобильник, глянул на экран.
– О, как говорится, вспомнишь о человеке, он и появится. – Он скривился. – Звонит моя ненаглядная... Алло!
Едва Петр взял трубку, оттуда понесся такой поток срывающейся на рыдания брани, что он растерянно захлопал глазами. Видя такое дело, Иринка сделала знак, мол, «я пойду», и на цыпочках поспешно удалилась.
Телефонный монолог «бабенки» продолжался минут двадцать: претензии, упреки, обвинения... Петр слушал вполуха. За годы, что они прожили вместе, все это он слышал много раз. Лишь по привычке вставлял ремарочки:
– Успокойся, зая... Это не проблемы, а временные трудности... Я все решу... Да, с квартирой вышло плохо, но мы ведь за три месяца просрочили платеж... Поживи пока у мамы, а я – в деревне, в доме родителей… Ну не было у нас денег на оплату, что поделать?.. Я ведь не сам себя уволил!.. Ты ведь знаешь, что я ищу работу, просто ничего достойного не подворачивается...
Он, как обычно, нехотя отбивал ее нападки, словно шарик на пинг-понге. И вдруг в привычный диалог вклинилось нечто новое:
– Петя, я так больше не могу! Я от тебя ухожу!
Это рубануло, словно пощечина. Петр онемел от неожиданности. Он так привык к ее постоянным нападкам и угрозам уйти, что ему и в голову не приходила мысль: а ведь однажды она и правда может это сделать...
– Машка, не пори горячку. Все образуется. – Он все еще надеялся, что и на этот раз эти слова – лишь пустая гроза. Но нет.
– Петя, я не шучу, – прорыдала она в трубку. – Все кончено!
– Ты что... меня бросаешь? – с трудом выдавил он из себя, чувствуя, как защемило сердце. Нет, не то чтобы он любил ее, скорее наоборот. Просто она стала частью его бытия, чем-то постоянным и полезным. Как стены, кровать или телевизор. И мысль о том, что она вдруг исчезнет из его жизни, вызвала ужас.
– Но... почему? – пролепетал он ставшими вдруг непослушными губами. Это был вопрос скорее не ей, а своей жестокой судьбе, разом обрушившей на него столько неприятностей. Но «бабенка» ответила. Ответила новым монологом, выплеснув на него все то, что копилось у нее последние восемь лет, с момента их знакомства, когда она, уже немолодая одинокая женщина, приютила почему-то столь же одинокого, но весьма молодого мужчину.
– Скажи, Петя, что нас ждет завтра? Какое у нас с тобой будущее? Ты думал об этом? Я хочу замуж, хочу детей! Мне уже за сорок, понимаешь? Ты не раз говорил, что брак – пережиток прошлого, что это лишь бесполезный штамп в паспорте. Но не для меня! А дети... В моем возрасте поздновато рожать, но я еще могу попытаться. Вот только ты разве годишься в отцы? Да, согласна, ты прав: для того чтобы воспитывать детей, нужна финансовая стабильность, собственное жилье. Но я же вижу, как ты решаешь эти вопросы. Никак! И работа... Все у тебя бездари, все плохие, один ты хороший. Но последние восемь лет ты только и делал, что валялся на диване, иногда почитывая газету с вакансиями, копаясь, словно в отбросах, в объявлениях. И все тебе не то, все тебе не так... Устроился пару раз, да и то, видимо, для отвода глаз, чтобы я отстала, но даже там не продержался и месяца. И это в то время, пока я с трудом оплачивала наше общее жилье и не давала нам умереть с голоду! И ладно б ты был каким-нибудь непризнанным гением – художником или музыкантом, творил дома шедевры. Так нет же. Ты, Петя, – диванный гений! И при таком раскладе, как сейчас, у меня перспектива остаться одинокой старухой в съемной квартире с великовозрастным увальнем на шее.
Последняя фраза была уже не пощечиной, а ударом под дых. Петр в ярости сжал телефон, да с такой силой, словно это была шея ненавистной спутницы жизни.
– Знаешь что? – не выдержал он. – Ну и вали! Давай! Ищи себе перспективного принца на белом коне!
Он швырнул телефон на пол.
– Вот же тупая овца!
Петр сел на кровать, обхватив голову руками. Ему казалось, что весь мир навалился на него своей тяжестью и давит, давит, давит... Хватит ли у него сил выдержать это? А потом он в отчаянии рухнул на кровать с криком:
– Да что ж за день сегодня такой!..
До темноты он, словно призрак, бродил по старому дому. Наконец добрался до родительской кровати, по обыкновению решив, что утро вечера мудренее: будет завтра – там и подумаю, как быть. Петр забрался под одеяло, выключил свет, но сон предательски не шел, вместо него сердце грызли тоска и жалость к самому себе. Настенные часы цокали, молотами отдаваясь в висках, отмеряя секунды никчемной жизни. И впервые за все годы он не оглядывался на прошлое, не жил, как привык, настоящим, а взглянул вперед, в будущее. И то, что он там увидел, ему ох как не понравилось... Одинокий, нищий, никому не нужный старик посреди ветхого дома. И Петру стало так страшно, что он искренне взмолился:
– Господи! Кто-нибудь, если есть на свете хоть какие-то высшие силы! Пожалуйста, дайте мне еще один шанс!..
И первое, что он увидел, когда проснулся, едва распахнул глаза, – зеленая дверь, которой раньше не было...

3

– Так ты думаешь, это кто-то откликнулся на твою молитву? – удивленно спросила Иринка, когда Петр закончил рассказ. – Думаешь, дверь появилась благодаря вмешательству каких-то высших сил?
– У тебя есть другое объяснение?
– Ну, я в мистику не верю... – Сестра с сомнением окинула взглядом дверь. – Но даже если и так. Есть простой способ проверить. Открой!
Петр не шелохнулся, лишь сверлил взглядом зеленую поверхность двери, словно мог на расстоянии проделать там дыру и без риска для жизни увидеть, что находится по ту сторону.
– Надо все обдумать, – наконец вымолвил он.
– Чего думать-то? Не хочешь ты, давай я открою!
Иринка решительно направилась к двери, но Петр скользнул между ними.
– Даже не думай! – испуганно взвизгнул он, преграждая ей путь. – Вдруг эта дверь предназначена только мне? Или работает лишь один раз!
– Тогда открой сам! Что, если ты прав и тебе ее послал сам Господь Бог? Что, если за этой дверью решение всех твоих проблем?
– А если не Бог, а дьявол? Вдруг все станет еще хуже?
– Пока не откроешь, не узнаешь. Нужно лишь за ручку потянуть.
– Короче, я сам разберусь, – мотнул головой Петр. – Моя дверь – как хочу, так и поступаю!
– Ну, как знаешь. – Иринка махнула рукой. – Ладно, мне пора. Загляну завтра, снова принесу тебе что-нибудь поесть. А то ноги протянешь с голодухи.
Хлопнула входная дверь, а Петр все стоял в нерешительности посреди комнаты, поглядывая на дверь. Открыть или нет? Это зеленое чудовище одновременно и манило, и пугало. Он прислушался. Ему показалось или из-за двери слышится чье-то дыхание? Или это его собственное?.. Петр вдруг поймал себя на мысли, что придумывает оправдания, отчего ему именно сейчас не стоит открывать эту дверь.
«Почему я вообще должен в чем-то оправдываться? – одернул он себя. – Это ведь моя жизнь. Как хочу, так и поступаю. Захочу – открою! А нет – так это мой выбор!..»
И он повернулся к двери спиной.
От раздавшегося внезапного стука Петр подскочил, к горлу подступил ком. Но стучали снова в прихожей. Проклятая дверь! Усмиряя дрожь в теле, он пошел отпирать.
Петр с удивлением уставился на стоящего за порогом высокого господина в форме морского офицера.
– Здорова, Петруха! – воскликнул тот, прежде чем Петр успел спросить: «Вы что-то хотели?» Голос моряка показался очень знакомым, словно отголосок из далекого прошлого.
– Витяня? – недоверчиво спросил Петр.
– Иринка сказала, что ты вернулся. – Морской офицер перешагнул порог и стиснул Петру ладонь. – Вот, решил заглянуть, проведать.
– Ого, морская форма! – сказал Петр, отступая и окидывая взглядом от ботинок до фуражки бывшего одноклассника. – Но у нас же в деревне вроде как нет моря.
– Успели выкопать, так долго тебя тут не было, – улыбнулся тот.
– Очень смешно. Значит, ты на флоте?
– Много лет уже, – ответил Виктор, проходя в комнату. – Недавно вот получил очередное звание, а заодно и отпуск. Решил съездить на побывку в родную деревню. Сегодня только приехал, а тут сюрприз – вернулся старый кореш.
– Выходит, ты после школы все-таки поступил в мореходку, – припомнил Петр. – Это ж я тебя надоумил.
– Ну да, – кивнул Виктор. – Море – это было твоей мечтой. Да только сам ты тогда даже документы подавать не стал.
– Куда мне было с моими тройками...
– У меня аттестат не особенно-то лучше, – возразил старый приятель. – Но я все же решил рискнуть. И, как оказалось, не зря. Как говорится, кто не рискует, тот не пьет шампанского!.. Кстати, о выпивке. Шампанского нет, но водочка найдется.
Виктор пододвинул к кровати табуретку и водрузил на нее бутылку.
Петр сходил на кухню, порылся в пакете с продуктами, который принесла сестра, добыл оттуда кое-какой закуски, нашел в шкафу пару стопок. Выпили, закусили.
– С нашими давно виделся? – спросил Петр. – Я-то со всеми контакт потерял.
– А я общаюсь, – ответил Виктор. – Помнишь, Роман все подбивал тебя после выпускного в Москву или Питер уехать?
– Ага, нашел дурака, – усмехнулся Петр. – Сорваться с насиженного места и рвануть в неизвестность, где ни жилья, ни работы, ни знакомых...
– Но он в итоге уехал. Сейчас живет в Питере, работает в крупной корпорации, хорошо зарабатывает.
– Кто бы мог подумать...
– Это еще что. Серега так вообще за границей живет! Женился там на иностранке, растит трех киндеров.
– Что ж, повезло, – нервно кивнул Петр. – А с Мишкой что?
– Мишка тут остался. Ты разве с ним еще не виделся? Он же, когда закончил универ, решил вернуться в родные края. Работает главным инженером на нашем заводе. Мы с ним каждый год семьями на юга ездим отдыхать. Даже дайвингом занялись. Может, в этом году с нами рванешь? А?
– Я плавать не умею.
– Не можешь – научим.
– Поздно учиться… в моем-то возрасте.
– Че-то рановато ты себя в старики записал! – Виктор ткнул его в бок кулаком. – Какие твои годы? Не хочешь – заставим! Договорились? В этом году едем!
– Хорошо. Постараюсь. Как получится...
Выпили еще по рюмке.
– О, а это что-то новенькое? – вдруг воскликнул Виктор, уставившись на зеленую дверь. – Я у вас такой не помню. Что за ней?
– Не знаю, – отмахнулся Петр. – Скорее всего, хлам какой-нибудь.
– Так давай узнаем!
– Нет!
Петр сказал это так резко, что Виктор, едва приподнявшись с кровати, тут же удивленно опустился на место.
– Я просто хотел... – растерянно начал он.
– Да что вы все пристали к этой двери! – взорвался Петр. – Оставьте ее в покое! Она – моя! Слышишь? Моя! Должно же хоть что-то и у меня быть!
– Петруха, ты чего? – опешил его бывший одноклассник.
– А того! – Петра аж трясло от негодования. – Приходите, хвастаетесь своими карьерами, квартирами, семьями, развлечениями! Как у вас в жизни все отлично сложилось. Вот и гордитесь, хоть до гроба! Только мне перестаньте лить в уши свое розовое дерьмо!
Виктор поднялся, взял фуражку:
– Слушай, я лучше пойду. Что-то ты не в настроении...
Петр вдруг опомнился, сам поразился своей внезапной вспышке гнева.
– Извини, Витяня. Просто что-то навалилось в последнее время. Все один к одному. И работа, и жилье, и подруга бросила...
– Что ж, бывает… – Виктор пошел к выходу. – Но где наша не пропадала. Давай, держись, братан!
Когда за Виктором захлопнулась дверь, Петр долго сидел на кровати, глядя на загаженное мухами окно. Он подумал вдруг, как могла сложиться его жизнь. И он представил, что за обледеневшим окном не заброшенный сад с торчащим из-под снега пожухлым бурьяном, а вид на Исаакиевский собор или простор Черного моря. Почему одним – все, а другим – ничего? А что, если... Взгляд его вернулся к зеленой двери.
«А, будь что будет!..» – Петр резко встал, решительно направился к двери и схватился за ручку. Он сжимал ее до тех пор, пока не заныли от боли пальцы. Простояв так с минуту, упершись лбом в покрытые зеленой краской доски, он в ярости ударил по ним кулаком, еще и еще. И, оттолкнувшись от двери, вернулся на кровать.
– Чушь это все, – сказал он себе, наполняя рюмку водкой. – Сказки для дурачков!
Он задумчиво выпил.
– Просто тебе, Петруха, не везет в жизни. Есть такая вещь – судьба. К кому-то она передом, к кому-то – задом. Одним – все, другим – ничего. Так что смирись!
Петр наполнил и залпом опрокинул еще стопку. Потом он долго сидел, глядя на дно пустой рюмки, и ему казалось, что кто-то пристально смотрит ему в спину. Проклятая зеленая дверь! Даже не глядя на нее, он ощущал ее присутствие.
– А может, я и не хочу ничего менять! – зло рявкнул он, словно кто-то по ту сторону двери ждал от него ответа. – Слышите? Забирайте! Мне это не нужно!
Петр оглянулся, но дверь не исчезла, была по-прежнему там: безмолвный путь в неизвестность. Тогда он резко вскочил с места, подбежал к большущему платяному шкафу и, навалившись на него, двигал до тех пор, пока за ним не исчезла ненавистная зеленая дверь. И, когда это случилось, ему стало так спокойно... Петр вернулся к табуретке, наполнил еще рюмку и победоносно выпил. О двери теперь можно забыть!

4

Прошли годы, и все случилось именно так, как пророчил себе когда-то Петр. Не суждено ему было увидеть ни морей, ни других городов. С работой ему так и не повезло. Поначалу он находил какие-то подработки, но, как и прежде, долго нигде не задерживался. А после и вовсе получил травму и оформил пенсию по инвалидности. С той поры работу он больше не искал, лишь на людях сетовал, мол, было б у меня здоровье, как у вас!.. Пару раз он встречал «бабенок», одиноких и отчаявшихся настолько, что соглашались даже на такого спутника жизни. Но из-за скверного характера Петра отношения эти не затягивались. Так и прожил он бобылем и старость встретил одиноким нищим дедом в ветхом родительском доме. Лишь Иринка все эти годы забегала проведать и хоть немного подкормить несчастного братца. Лекарства же – бутылку водки или самогона (иного он не признавал) – Петр добывал себе сам, тратя скудную пенсию.
Но однажды, когда уже седой Петр лежал все в той же родительской постели, настолько ослабевший от старости, что почти не мог, да и не хотел вставать, он вдруг услышал шум прибоя и детский смех. Эти звуки доносились со стороны ног. Петр кое-как приподнялся, упираясь трясущейся рукой в подушку, и взгляд его остановился на платяном шкафу.
«Дверь!» – припомнил он.
Тело его почти не слушалось, он опрокинул стоящие на табуретке у изголовья бутылку со стаканом, но все же ему удалось подняться. Хватаясь то за кровать, то за стены, Петр кое-как добрел до шкафа.
Дверь!
Упершись в шкаф плечом, он рванул, потом еще и еще. Тот упрямо сопротивлялся, сдвигался медленно, но Петру все-таки удалось освободить достаточный проход, чтобы убедиться: она все еще там! Вот она, заветная зеленая дверь!
Когда Петр протянул руку, на какой-то миг его вдруг сковали прежние сомнения: «Я ведь понятия не имею, что за ней меня ждет!» Однако он вспомнил, что терять ему уже нечего. Будь что будет! Петр уверенно схватился за серебристую рукоятку... но сердце его остановилось.