Шесть тысяч

ШЕСТЬ ТЫСЯЧ

РАССКАЗ


I. В ШАХТНОЙ СТОЛОВОЙ

           Одиннадцатого июня, ближе к полудню, в шахтной столовой сидел Маракин. Он аккуратно доел последнюю котлету из невкусного обеда, и теперь потягивал из стакана тёплый сливовый сок. С гораздо большим удовольствием он пил бы сейчас своё любимое «жигулёвское» пиво производства донецкого пивзавода, но предстоящее дело предполагало полнейшую трезвость. Взгляд Маракина время от времени с нарочитой рассеянностью на мгновение останавливался на лицах подходивших в столовую посетителей, готовый, впрочем, немедленно распознать черты нужного человека.
           Маракин взглянул на часы и вздохнул. У конторских работников скоро начнётся обеденный перерыв, и тогда "белые воротнички" нахлынут сюда в таком количестве, что ему в столовой делать будет нечего.
           Несмотря на дневной зной, Маракин сидел в плотном дорогом костюме и при галстуке. Его доканывали тридцатиградусная жара и непроветриваемая столовская духота. Шея под воротником дорогой французской рубашки взмокла. Спину щекотали непрерывно стекающие вниз струйки горячего пота. Из полураскрытого «дипломата» Маракин поминутно доставал надушенный с утра, но уже порядком набухший платок, и вяло промокал им лысую макушку, лицо и шею.
           Маракин терпеливо ждал. Его работа предполагала ожидание, способное в любую минуту стать молниеносным действием.
           Впрочем, обычно он старался избегать непосредственной активности. Поэтому здесь и сейчас, рядом с уродливыми многогорбыми терриконами большой макеевской шахты, Маракин серьёзно подставлялся. Обострившееся чувство опасности заставляло владельца дипломата и надушенного платка утирать пот чаще, чем того требовала необходимость.
           Без двух минут двенадцать в столовую вошёл высокий, физически сильный мужчина неопределённого возраста. Тенниска туго обтягивала плечи регбиста, бицепсы штангиста и грудь пловца. Мужчина постоял несколько секунд, оценивающе осмотрел очередь у раздачи, как-то очень нервно вздохнул, и вышел. Его появление и последующий уход не привлекли ничьего внимания.
           Сегодня в кассах выплачивали заработную плату. На шахтном дворе, в сквере, у памятника бывшему министру, имя которого носило предприятие, а также в столовой, – всюду скопилось немало народа. Именно поэтому никто даже не поднял головы, когда через несколько секунд после ухода атлета, Маракин допил сок, отставил пустой стакан, захлопнул крышку «дипломата», встал и быстрым шагом направился к выходу.
           Ожидание закончилось. Наступило время действия.


II. ЗАРАБОТНАЯ ПЛАТА

           Алексей Иванов казался спокойным с самого утра. Галина проводила его до двери, буркнула что-то ободряющее, и вернулась в комнату досыпать. У неё сегодня выходной. Возвращения мужа домой она ожидала часа через два, после получения им зарплаты.
           Алексей и Галина нуждались в деньгах.
           Финансы Ивановых, как говорится,  «пришли в расстройство». Не исполненных первоочерёдных приобретений, без которых никак нельзя жить, накопилось много. Заработная плата главы семьи пришлась бы очень кстати. Иванов зарабатывал довольно прилично, домой обычно приносил триста рублей в «получку», и сто – в виде аванса. Алексей работал много. Правда, в кассе он по ведомости получал несколько больше, чем приносил домой. Это считалось само собой разумеющимся, и совесть не страдала. Оправдывался Иванов тем, что мужчина должен иметь деньги на карманные расходы.
           С некоторого времени Алексей себя оправдывать уже не решался. Но сегодня мужчина казался вполне спокойным.
           Вчера Иванов с работы возвратился перед утром, по окончании третьей смены, а сегодня предстояло идти в четвёртую смену, в ночь. Таким образом, день намечался полностью свободным, до самого вечера. Алексей старался думать только об этом, и больше ни о чём.
           Проходя под наклонной конвейерной галереей технологического комплекса, он пригнулся, чтобы не удариться о бетон головой, и вышел во двор, прилегающий к зданию административно-бытового комбината. В глаза ударили лучи солнца. Накануне прошёл ливень, земля всю ночь парила, и в воздухе повисла влажная духота. В кронах тополей и каштанов, умытых дождём, звенели переливчатые песни птиц. Высокие американские ели, затенённые громадой надшахтного комбината, казалось, ещё искрились каплями влаги. Иванов прошёл мимо них и направился к небольшому двухэтажному зданию, расположенному во дворе. Там, на первом этаже, располагались кассы.
           Перед входом уже бурлило людское море. Повсюду стояли припаркованные легковые автомашины. Иванов с трудом протиснулся в дверь. Народ стоял, плотно прижавшись друг к другу, и не хотел пропускать в кассовый зал никого, считая своим долгом стеречь очередь от выскочек, старавшихся пробраться к окошечкам касс по знакомству. Иванову всё-таки удалось пробиться в холл. Он нашёл своё окно, спросил: «Кто крайний?», и занял место в очереди. Жара, духота и выдыхаемый людьми углекислый газ, приводили даже к обморокам. Однако шахтёры терпели, потому что всем хотелось быстро получить зарплату и успеть на рабочий автобус, отправлявшийся от шахтной столовой. 
           Прошло полтора часа. Наконец, почти перед полуднем, Иванов отошёл от кассы, пересчитал полученные деньги, и сунул их в карман брюк. Работая локтями, ему удалось выбраться на свежий воздух. Однако здесь царствовало безжалостное солнце. Со сладкой тоской Алексей подумал о заветном бокале холодного пива, вздохнул и, широко шагая, направился к пивной. Она располагалась в укромном уголке, недалеко от шахты, окружённая высокими, двадцатиметровыми тополями, дававшими обильную, сравнительно прохладную тень.
           Хвост за пивом оказался не короче очереди за получкой. Прошло не меньше получаса, когда, с тремя запотевшими кружками в руках, Иванов подошёл к маленькому столику, стоящему у старого узловатого тополя, и тут же припал губами к прохладному бокалу. Закрыв от наслаждения глаза, Иванов с жадностью, глоток за глотком, пил холодный зуболомный напиток, пока не показалось донышко первого бокала.
           Поставив на стол кружку, Алексей увидел Маракина: тот стоял прямо напротив него.


III. ДЕНЕГ НЕТ

           Маракин пива не пил, он просто стоял и смотрел с серьёзным видом, без малейшего намёка на улыбку. Его побелевшие щёки выдавали волнение. Алексей молчал. Маракин тоже не нарушал паузу. Он же первый и не выдержал.
           – Здравствуй, – сказал он негромко. – Как пиво? 
           – Хорошее, освежающее, – буркнул себе под нос Иванов.         
           На мгновенно изменившемся лице Алексея ясно читалось, что не только разговаривать, но даже видеть собеседника он не хотел. Поэтому и не ответил на приветствие.
           Маракин пожевал губами и тяжело вздохнул. На него, единственного здесь не пьющего пиво, стали с подозрением коситься шахтёры за соседними столиками.
           «Кретины», – ругнулся про себя Маракин.
           Он украдкой оглядел тылы. За дальним столиком сосредоточенно разделывал таранку бывший штангист Куранов, тот самый атлет в тенниске. Напротив него, небрежно опершись о вытертый до блеска срез берёзового пня, потягивал пиво молодой, но уже опытный, во многих делах проверенный Сапогов. Наконец, у начала тополёвой аллеи стояла машина такси, а из неё искоса поглядывал на Маракина ещё один член их маленького коллектива, – Крестев. Ребята суровые, надёжные.
           Маракин перевёл взгляд на Иванова.
           – Ближе к делу. У меня больше нет охоты ждать. Я человек слова, и люблю, когда партнёры своё слово держат точно так же.
           Голос Маракина задрожал, якобы от возмущения. Алексей меж тем продолжал пить пиво из второго бокала, и по-прежнему казался спокойным.
           Подошла официантка Роза, пожилая женщина с одутловатым лицом. Её плотную фигуру обтягивал несвежий форменный халат, а в зубах торчал едва тлеющий «беломор». Она презрительным взглядом с ног до головы окинула Маракина, особо отметила галстук, несмотря на жару завязанный плотным узлом, забрала пустой бокал, небрежно повозила по столу грязной тряпкой, и с гордым видом удалилась.
           Иванов опустил глаза, чтобы собеседник в них не увидел проявившейся тоски.
           – Ну, я жду, – напомнил о себе Маракин.
           – У меня сейчас таких денег нет, – очень тихо сказал Алексей.
           Маракин покачал головой.
           – Я тебе говорил, что можно отдавать частями, но тогда, извини, увеличились бы проценты. Согласись, что это справедливо. Ты имел возможность выбора, и принял решение сам. Или же ты нарочно вводил меня в заблуждение, надеясь не отдать?
           Пока Иванов слушал речь Маракина, в голову лезла всякая всячина. Мысли не связывались. 
           – Поедешь с нами, – тихо заявил Маракин. – К тебе. Придётся оценить имущество.
           – Нет, – вздрогнул Иванов. – Дома жена. Она ничего не знает.
           – Не страшно, – отмахнулся Маракин. – Можешь представить меня как страхового агента.
           – Нет, – возразил Иванов твёрдо. – Ко мне вы не поедете. Ни под каким видом.
           – Но как же ты думаешь отдавать долг?
           Алексей долго смотрел на Маракина. Тот молчал, полагая, что Иванов размышляет над его вопросом.
           – Нет, сейчас я долг не отдам. Нечем.
           Маракин сглотнул слюну.
           «Что же они, убьют меня, что ли?» – думал Иванов.
           Он прекрасно знал, что Маракин здесь не один. Такими делами не занимаются в одиночку. Алексей успел заметить и такси, и бледную физиономию какого-то типа на заднем сиденье машины, и угрюмого верзилу, бросавшего на них с Маракиным быстрые взгляды. Возможности спастись он не видел: разве что устроить истерику в пивбаре и дождаться, пока Маракин с дружками уберутся подальше от шума, а потом незаметно ускользнуть. Но куда?


IV. ДВОЙНОЙ ПРОЦЕНТ

           Иванов думал. В голове пронеслась вся цепь событий, предшествовавших сегодняшней встрече. 
           Шесть тысяч рублей – столько он проиграл в карты заезжему шулеру. Проиграл глупо, спьяну. В реальность долга не верил до последнего, и только приставленный к горлу нож гастролёра открыл ему глаза.
           Алексей прошёлся по друзьям и знакомым. Столько денег занять не смог никто.
           И тут объявился Маракин. Он брал тридцать процентов, но зато давал деньги сразу, без проволочек. 
           Времени на размышления не оставалось, поэтому Иванов у Маракина деньги взял, и перед игроком долг погасил.
           Жена ничего не знала. Она исправно получала от мужа ту часть зарплаты, которая ей причиталась.
           Прошло три месяца. Алексей понял, что всей суммы долга ему не собрать. Рассказать жене о сложившейся ситуации не нашёл смелости. 
           Маракин предлагал отдавать долг частями, но за это брал двойной процент. Иванов отказался. Он понимал, что согласиться на двойной процент сейчас означает влезть в многолетнюю кабалу, отказывать себе и семье в самом насущном. И тогда уж точно пришлось бы обо всём рассказать жене.


V. РАСПИСКА
 
           Маракин нервничал. Его разговор с Ивановым вполне могли подслушивать. Около столика постоянно ходили шахтёры, многие приветствовали Алексея кивками и с подозрением оглядывали его собеседника.
           «Нужно было проще одеться, – думал Маракин. – Я слишком заметен среди этого быдла».
           За окошком такси что-то жестами показывал Крестев. Куранов и Сапогов медленно допивали пиво и посматривали на часы. Маракин подумал, что всё может полететь к чёрту, если Иванов и дальше станет тянуть резину.
           Но и Алексей понял, что Маракин спешит, поэтому подозвал официантку, заказал ещё четыре бокала и достал из кармана не начатую пачку «Стюардессы». Надорвал уголок в верхнем углу, достал две сигареты, и одну из них предложил Маракину. Тот с отвращением отказался, и поглядел на циферблат своих наручных часов. Иванов пожал плечами, чиркнул спичкой и с наслаждением закурил, выпустив дым в сторону Маракина. Тот поморщился и отодвинулся.
           – Я повторяю, что долг сейчас отдать не могу, – сказал Алексей твёрдо. – Придётся Вам подождать.
           – У тебя же, по твоим словам, нет денег, – прошипел Маракин едва слышно. – Но ты меня ещё не знаешь. Я найду способ получить своё. Или…
           – Зарежешь? – усмехнулся Иванов. – А я вот сейчас шум подниму. Милицию вызову. Хочешь?
           – Совсем чокнутый, – округлил глаза Маракин. – Понимаешь хоть, о чём говоришь, или нет? Думай головой, когда болтаешь своим языком. Может, ангелом себя чувствуешь, с этими, с крыльями? Хочешь вызвать милицию? Вызывай. Ишь, борец за идею. У меня твоя расписка на шесть тысяч. Договор о процентах я с собой не ношу, но и он заверен нотариусом. Я не такой лопух, как ты думаешь. Так что деньги придётся вернуть. Милиция тебя же и заставит отдать мне всю сумму до последней копейки. До последней! И вернуть в ближайшее время. Я долго ждать не могу, мне деньги нужно в дело пускать.
           Маракин помолчал секунду и добавил, усмехаясь:
           – Так что придётся тебе, уважаемый, выложить всё жене. Собирайте денежки вместе.
           Он снова взглянул на часы.
           – Ну, всё. Увидимся вечером. Кстати, не забудь о процентах. Кроме меня, дурака, никто бы не дал первому встречному такие деньги. Ты это цени, Иванов.
           Маракин с удовлетворением заметил, как изменилось лицо Алексея: оно словно съёжилось. 


VI. ВСЁ ИДЁТ НОРМАЛЬНО

           Маракин сел на переднее сиденье такси и ещё раз бросил взгляд на Иванова. Казалось, тот застыл, глядя в пустую кружку.
           – Руки не наложит? – опасливо спросил Крестев.
           – Помолчи, – буркнул Маракин. – Кажется, всё идёт нормально. Я его обработал как надо.
           Таксист отрешённо смотрел на капот автомашины, что-то насвистывая себе под нос.
           – Поедем, что ли? – спросил он вяло.
           – Да, дядя Митя, – вздохнул Маракин. – Остальных подберём около столовой.
           – Конечно, – кивнул дядя Митя, и повернул ключ в замке зажигания. 


VII. ЧТО ЖЕ ТЕПЕРЬ БУДЕТ?

           – Давай, – сказала Галина.
           Её губы едва двигались. Голова плавилась от жары. Галину с утра мучили боли в висках. Росло раздражение. Казалось неприятным буквально всё, и одновременно одолевала липкая вялость. Четыре раза принимала холодный душ, после него до хруста растирала тело махровым полотенцем, но уже через полчаса из всех пор снова выступал пот.
           Сегодня выходной. Галина работала в шахтной службе сейсмо-акустического прогноза, в сугубо женском коллективе, сплошь состоящем из старых сплетниц и юных выпускниц средних школ, рвущихся замуж. Своих сослуживиц она шутя именовала «клубком змей».
           – Давай, – повторила она.
           Иванов молча вложил в её руку пачку десятирублёвок. Галина пересчитала.
           – Ты весь мокрый. Иди в душ.
           Алексей кивнул. На ходу раздеваясь, он вошёл в ванную комнату и закрылся. Из-за двери послышался приглушённый шелест струй воды.
           Галина сбросила халатик, и осталась в трусиках и лифчике. Детей Ивановы не нажили. После различных исследований и анализов доктора заявили, что виновна в этом жена. Поэтому, чтобы не потерять мужа, Галина старалась держать себя в форме, и заслуженно гордилась своей стройной фигурой, длинными ногами с гладкой кожей, лишённой целлюлита, гибкой кошачьей спиной, в меру пышным бюстом и тонкой талией – «муравьиной», по словам мужа. Алексея Галина любила страстно, жестоко ревновала, хотя и понимала, что, если супруг найдёт женщину способную родить ему ребёнка, она в любой момент может остаться ни с чем. Своей постоянной готовностью к сексу Галина старалась отбить у мужа охоту волочиться за другими юбками. Так и жила.
           Когда Иванов, облачённый в лёгкий халат, вышел из ванной, Галина поспешно убрала с лица всякие намёки на мучившую с утра головную боль, улыбнулась и встала навстречу мужу. Распахнула его халат и обняла, прижавшись к Алексею головой и всем телом. Галина ждала обычных проявлений любви, но муж неожиданно отстранился. Осторожно, однако решительно освободился из объятий жены, и опустился в кресло.
           Его вид испугал Галину.
           – Что с тобой, Лёша? – произнесла она с тревогой.
           Иванов не выдержал её взгляд и опустил голову.
           – Господи, да что же это? – прошептала Галина. – Ты часом не заболел?
           И Алексей, сначала медленно, сквозь цокающие зубы, а потом всё быстрее, взахлёб, рассказал обо всём. Когда он наконец закончил, Галина отстранилась и заглянула мужу в глаза.
           – Что же теперь будет? – в её голосе звучала тоска.
           Галина встала, потянулась за своим халатиком, висевшем рядом, на вешалке, и принялась медленно, в глубокой задумчивости, его надевать. Её знобило. Всё тело покрылось гусиной кожей и, несмотря на жару, стало вдруг абсолютно сухим.
           – Шесть тысяч, – простонала Галина.
           В её глазах стояли слёзы.
           – Ты говоришь, они приедут сегодня вечером? – спросила Галина.
           Иванов отрешённо кивнул.
           Внезапно в расширившихся глазах жены что-то блеснуло.
           – Лёша, они тебя убьют, – прошептала Галина. – Нужно что-то делать. Я даже знаю, что именно.
           – Да посмотри ты мне в глаза, – повысила она голос. – Нельзя так распускаться. Ты же мужчина. Не всё потеряно. Моя тётка, Светлана Михайловна, живёт где-то на Урале. Я найду её адрес: она нам открытки поздравительные шлёт на все праздники. Сегодня же уедем отсюда. Направимся прямо к ней. Телеграмму дадим с дороги, на какой-нибудь станции.
           – Мне сегодня нужно на работу, в ночную смену, – вдруг произнёс Алексей.
           Он постепенно преодолевал оцепенение.
           – Ничего страшного, – горячо возразила жена. – Отдашь соседу, Мише Ивченко, наши заявления об увольнении, а трудовые книжки пусть пока лежат в отделе кадров. Потом когда-нибудь заберём. Собираемся немедленно. Через час или полтора мы должны быть на вокзале. Насколько я знаю, поезд на Свердловск от Ясиноватой отправляется около двух часов ночи.
           – Так это же ещё нескоро, – сопротивлялся Иванов. – Что мы там станем делать всё это время? Да и вообще: зачем такая спешка?
           – Как ты не поймёшь, Лёша: промедление смерти подобно. Если эти люди тебя застанут здесь, они не остановятся ни перед чем, даже перед убийством. А потом они накинутся на меня: мол, плати долги мужа. Нужно исчезнуть, и исчезнуть быстро.
           Наконец-то до Алексея дошёл весь ужас их с Галиной положения. Он поднялся с кресла, обнял жену и заплакал.
           – Ну, ну, не нужно, Лёша, – отстранилась Галина. – Иди, пиши заявление. Я тоже напишу. Мише отнесёшь сразу же. Если его нет дома, подсунешь под коврик, – он там хранит ключ, – так что найдёт в любом случае.
           Так и сделали.
           Через час Иванов с женой на ближайшей остановке зашли в подошедший рейсовый автобус, а ещё через час пассажирский дизель-поезд увозил их на железнодорожную станцию «Ясиноватая». Весь багаж семьи поместился в два небольших чемодана.
           На вокзале Алексей и Галина забились в самый тёмный угол общего зала ожидания, и сидели там до самой ночи.


VIII. УЕХАЛИ

           В семь часов вечера из лифта на восьмом этаже девятиэтажки вышли трое: аккуратно одетый мужчина в костюме и при галстуке, и с ним двое – огромный верзила в тенниске и светлых брюках, и молодой парень в импортных джинсах и с сигаретой в зубах. Они  не торопясь подошли к двери квартиры №95, остановились и взглянули друг на друга.
           – С Богом, – прошептал Маракин, – поднял правую руку и решительно надавил на кнопку электрического звонка.
           В квартире прозвучала заливистая трель, однако изнутри к двери никто не подошёл. Маракин нажал на кнопку ещё раз. Результат оказался таким же. Куранов – сжал кулаки.
           – Ну, что? – ухмыльнулся он. – Я же говорил, что надо было его сразу брать «за шкирку», и везти сюда.
           – И я предлагал то же самое,– подключился к перепалке Сапогов.
           В это время открылась дверь квартиры напротив.
           – Вам кого? Ивановых? – спросила пожилая женщина в домашнем халате.
           – Да, нужен Алексей Иванов. Мы его товарищи с работы,– соврал Маракин.
           – А что, в квартире никого нет? Наверно, Галка, его жена, вышла в магазин. А Лёшу я сегодня ещё не видела,– рассказывала словоохотливая женщина.
           Трое мужчин переглянулись.
           – Хорошо, мы позже зайдём, – проговорил Маракин миролюбивым тоном.
           Лифт вызывать не стали. Пока спускались вниз по лестнице, Куранов, – а он шёл вторым, – с ненавистью обозревал спину идущего впереди Маракина, сжимая и разжимая кулаки, словно готовился пустить их в ход.
           При выходе из подъезда мужчины увидели, что на деревянной лавочке рассаживаются местные старушки. В руках каждая держала бумажный кулёк с поджаренными, ароматно пахнущими семечками подсолнечника.
           – Здравствуйте, женщины! – с наигранной весёлостью поприветствовал их Маракин.
           – Будь здоров, если не шутишь, – ответила одна из бабушек, тяжело садясь и отдуваясь.
           – Вы, случайно, Ивановых с восьмого этажа не видали? – поинтересовался Маракин, лучезарно улыбаясь.
           – А зачем они вам? – с подозрением уставилась на всю троицу вторая старушка, высокая и тощая.
           – Мы товарищи Алексея, с работы, – снова соврал Маракин. – Он нам занимал деньги, вот мы и пришли долг отдать. Пришли, а его нет дома.
           Сапогов от такой наглой лжи не сдержался и фыркнул.
           – Это Алексей-то занял? Да у них в квартире шаром покати – хмыкнула третья бабушка, в очках. – Но даже если и так, то вы опоздали. Алексей и его Галка уехали. Ещё днём.
           – Уехали, – протянул Маракин. – Как уехали?
           – Да вот так и уехали, – продолжала третья. – На автобусе.
           – На каком автобусе? – деловито произнёс Куранов. – Какая марка? Седьмая?
           – Да кто ж его знает, какая марка – рассказывала старушка. – Может, и седьмая. Их тут много ходит, разных. Да, забыла сказать. В руках у каждого было по чемодану. Наверно, в отпуск уехали.
           – Как в отпуск? – оторопел Маракин. – А куда?
           – А вот этого не скажу. Не знаю, – отрезала старушка. – Сейчас же лето. Многие в отпуск уезжают. Да с работы ли вы? На шахте обычно знают, куда направляются их товарищи.
           Маракин молчал. Секунду спустя вся троица чуть ли не бегом сорвалась в направлении такси, припаркованного у соседнего подъезда.
           – Что так скоро? – спросил таксист. – Случилось что?
           Тяжело дыша, Маракин, Сапогов и Куранов приземлились на сиденья и захлопнули дверцы автомобиля.
           – Он взял с собой жену, и они вдвоём куда-то уехали на автобусе. С чемоданами, – скороговоркой проговорил Маракин, утирая пот со лба. – Так соседи говорят.
           – Так, – протянул таксист. – И что же теперь нам делать?
           – Дядя Митя, нужно этого придурка наказать, – подал голос Крестев.
           Он сидел сзади, и до этого момента молчал.
           – Как же его накажешь, если неизвестно, куда он отчалил? – скептически проговорил Маракин.
           – Да он не об Иванове говорит, а о тебе, – уточнил таксист. – Это ведь ты его упустил. Именно ты согласился отдать ему наши общие деньги. Именно ты сказал, что дело верное, мол, у шахтёров большие зарплаты. Ты ещё сказал, что он вернёт не только всю сумму, но и проценты на неё. А теперь где прикажешь его искать? А?
           Маракин только сопел в ответ.
           – Что будем делать? – спросил Куранов.
           – Деньги на бочку, – процедил Сапогов. – Нашу долю отдашь сейчас, а за Ивановым можешь ездить хоть по всему Союзу – нам это «фиолетово». 
           – Да вы что, ребята? – хрипло проговорил Маракин. – У меня таких денег нет. Да и где его теперь искать? Надо подождать, пока они вернутся из отпуска.
           – Вот ты и жди – сказал Крестев.
           Все смотрели на таксиста. Дядя Митя молчал.
           – Что ж делать, поехали, – сказал он через минуту. – Чего здесь зря стоять.
           Машина выехала из двора  и помчалась по улице. Никто не проронил ни слова.


IX. ТОЧНО ПО РАСПИСАНИЮ

           По внутреннему радио бодрый женский голос объявил, что поезд «Симферополь – Свердловск» прибыл точно по расписанию.
           Алексей стал тормошить уснувшую жену:
           – Галя, просыпайся. Поезд пришёл.
           – Что? Что случилось? – пробормотала Галина, вскакивая. – Лёша, всё в порядке?
           – Всё нормально. – Алексей поцеловал жену. – Поезд прибыл на седьмой путь. Нам нужно идти.
           – Неужели это когда-нибудь закончится? – прошептала Галина, вставая и поправляя причёску.
           Алексей взял чемоданы и первым вышел из зала ожидания. Он шёл, низко опустив голову: опасался, что бандиты уже здесь, и смогут его узнать. По уговору, Галина шла немного поодаль, смешавшись с толпой пассажиров, устремившихся к поезду.
           Они свободнее вздохнули только тогда, когда вошли в купе и сели на свои места.
           Ровно в два часа четырнадцать минут платформа станции медленно поползла назад. Тут Галина наконец не выдержала и горько заплакала. В купе они сидели одни. Алексей привлёк её к себе, и стал успокаивать. Он гладил её волосы и плечи, и сам едва сдерживал слёзы.


X. ВАМ ПОМОЧЬ, ТОВАРИЩ?

           – Как не в отпуске? А где же он? – Маракин едва удержался, чтобы не вскрикнуть.
           – Товарищ, ведите себя прилично. Вы не на улице, – подняла голову инспектор отдела кадров. – Да и какое Вам дело, где этот Иванов? Кстати, мы и сами этого не знаем, и знать не хотим. Написал, видите ли, заявление об увольнении по собственному желанию, и передал нам через своего соседа. Может, директор ещё и не подпишет его, и тогда Иванова уволят за прогулы. Его и его жену. Она тоже, видите ли, передала нам заявление на расчёт. Интересно, что это они задумали? А Вам, товарищ, что известно? Эй, товарищ!
           Но Маракин уже ушёл. Он двигался медленно, едва переставляя ноги. Бешено колотилось сердце. Пот градом катился по лицу, струйками стекал по шее, но Маракин не утирал его. Кабинет отдела кадров, и коридор, в который выходила его дверь, находились на третьем этаже административно-бытового комбината.
           Около раскрытого окна, выходящего на заасфальтированную площадь перед фасадом, он остановился и посмотрел вниз. Там, рядом с автомобилем такси, стоял Крестев с сигаретой в зубах, и смотрел вверх. Взгляды его и Маракина сошлись. Очевидно, в глазах Маракина Крестев прочёл нечто такое, что ему не понравилось. Он вежливо сказал что-то дяде Мите, и тот, сидя за рулём, прищурил один глаз, и тоже посмотрел вверх. Маракин отшатнулся.
           – Вам плохо, товарищ? – тронула его за рукав проходившая мимо женщина в белом халате. – На Вас лица нет. Вчера я уже двоим вызывала скорую помощь. Тепловой удар. Господи, ну и лето в этом году. Только началось, а солнце уже прямо испепеляет. Так что же, вам помочь, товарищ?
           – Нет, спасибо, – прохрипел Маракин. – Вы мне ничем не поможете.
           Он услышал, как внизу хлопнула дверца машины. Это дядя Митя вышел и начал протирать ветошью лобовое стекло. Его движения, нервные и в то же время уверенные, рассказали Маракину о его будущем больше, чем все произнесённые слова.
           Дядя Митя посмотрел вверх и поманил Маракина рукой. Тот в ответ слабо усмехнулся, судорожно сглотнул слюну и кивнул.


6 октября 1983 г. – 18 марта 2021 г.


ВАСИЛИЙ ТОЛСТОУС   

Рисунок Владимира Ивановича Оберемченко г. Макеевка