Реклама в шифре

Одним дождливым апрельским утром Лютер Трант сидел один в своем офисе. На его запястье, когда он наклонился над грудой машинописных страниц, разложенных перед ним на столе, маленький инструмент в непрерывном движении тикал, как часы. Для него это был час безделья; он читал художественную литературу. И, со своей страстью к тому, чтобы делать видимыми и записывать работу ума, он постоянно записывал свои чувства во время чтения.

Инструмент, закрепленный на руке Транта, назывался сфигмографом. В нем был небольшой стальной стержень, который плотно прижимал артерию его запястья. Этот стержень, поднимаясь и опускаясь с каждым движением волны крови по артерии, передавал свое движение системе маленьких рычагов. Эти рычаги приводили в действие острие карандаша, которое касалось поверхности вращающегося барабана. Трант расположил вокруг этого барабана полоску дымчатой ;;бумаги, начертил кончик карандаша на ее закопченной поверхности и непрерывную волнистую линию, которая поднималась и опускалась с каждым ударом пульса психолога.

По мере того, как интерес к истории захватил Транта, эта волнистая линия становилась все более плоской, а возвышения становились все дальше друг от друга. Когда интерес спал, его пульс вернулся к своему обычному жару, и линия стала регулярной в своих волнах. При захватывающем происшествии возвышенности поднялись на большую высоту. И психолог с удовлетворением отмечал, как постоянные вариации реплики давали определенную запись об устойчивой силе рассказа, когда его прервал резкий звонок телефона.

По проводам раздался взволнованный холерический голос:

"Мистер. Трант? ... Это Катберт Эдвардс, Мичиган-авеню. Вы получили сообщение от моего сына Винтона сегодня утром? Он сейчас там? ... Нет? Затем он доберется до вашего офиса через несколько минут. Я не хочу, чтобы в этом деле ничего делалось! Ты понимаешь! Я сам приеду к вам в офис как можно скорее - вероятно, через пятнадцать минут - и объясню.

Предложение закончилось ударом, когда Катберт Эдвардс снова положил трубку на крючок. Психолог, который узнал бы это имя - даже если бы не был предупрежден сообщением, которое он получил этим утром - консервативного главы одной из старейших и самых «эксклюзивных» семей пуританского происхождения Новой Англии, снял сфигмограф со своего запястья. Он подошел к нему и перечитал пришедшую к нему фантастическую рекламу, вложенную в письмо Винтона Эдвардса. Судя по всему, это было вырезано из секретных колонок одной из больших ежедневных газет:Ева: Семнадцатое из десятого! Поскольку вы и ваши собственные в безопасности, становитесь ли вы невосприимчивыми к тому, что другие теперь снова ждут на вашем месте? И те, что качаются на ветру! Ты забыл? Если вы помните и правы, общайтесь. И вы можете помочь спасти их всех!