Кот

- Я обожаю работать, - она сделала большой глоток чая из стоявшей рядом огромной кружки, поморщилась и снова яростно и стремительно застучала пальцами по клавиатуре. - Обожаю!

У меня слипались глаза. Единственными источниками света были тусклый настольный светильник и горящий экран монитора, в который она то и дело впивалась взглядом, жадно перечитывая написанное и нервно стуча ногтем по поверхности стола. За окном ветер шумел листвой и дождь барабанил по стеклу.

- Слушай, может, допишешь завтра? - зевнув, предложил я.

- Завтра уже наступило, - даже не обернувшись и не оторвав взгляда от монитора, она указала рукой на большие электронные часы на шкафу, которые показывали время — два часа ночи.

На короткий миг она перестала стучать по клавишам, о чём-то задумавшись — наверное, о продолжении или концовке очередного рассказа. Я представил, как её прекрасные и изящные пальцы, тонкие, как спицы, в нерешительности замерли над клавиатурой. Но это длилось лишь пару секунд — через мгновение она снова принялась быстро печатать текст.

- Ты работаешь слишком много, - сонно проговорил я, тут же поняв, что просто трачу время — её невозможно было уговорить отдохнуть, пока она не закончит очередной рассказ. Или пьесу, или повесть, или роман…

- Глупости, - резко ответила она, и по её звенящему голосу я понял, что у неё нет даже желания поспать. - Я рождена, чтобы работать.

- Все мы рождены, чтобы быть счастливыми, – едва разлепив губы и пытаясь поднять отяжелевшие веки, возразил я.

- Я счастлива, когда работаю, - отрезала она и сделала ещё один глоток давно остывшего чая. - Не отвлекай меня.

Дождь за окном усилился. Какая-то ветка начала царапать оконное стекло, то и дело противным скрежетом возвращая меня из дремоты в реальность.

Она наконец оторвалась от компьютера и стала разбирать какие-то черновики и зарисовки, которыми был завален стол. Стол был слишком маленький, поэтому какие-то бумаги, тетрадные листки и блокноты были так же беспорядочно разбросаны по полу. Многие из них были помятые и испачканные, с кучей помарок. Где-то лежали зарисовки придуманных ею героев, где-то были написаны её размашистым почерком планы, заголовки, списки, идеи для рассказов и книг. Многие страницы были откуда-то вырваны, многие были порваны ею в порыве возбуждения, кое-где её почерк был кривым и каким-то нервным, словно её руки сильно тряслись, когда она записывала на бумагу свои мысли.

Иногда бывало так, что исписанными и изрисованными листами, на которых половина информации была перечёркнута, была завалена вся комната, так что и ступить было некуда. А немытые чашки из-под кофе и чая скапливались на столе до тех пор, пока я не обнаруживал, что на кухне их больше не осталось. Я не понимал, как можно работать в таком хаосе.

- Это творческий беспорядок, - говорила она каждый раз, когда я пытался намекнуть ей на то, что в квартире нужно регулярно прибираться. - Не. Отвлекай. Меня. От. Работы.

Ладно, хорошо, так уж и быть. Не отвлекаю.

Иногда она забывала не только про сон, но и про еду. Если мне не удавалось уговорить её нормально поесть, я приносил ей кофе и пару сэндвичей.

- Сэндвичи будешь? Они с авокадо, твои любимые.

- Ага, буду, - зевая и натягивая на плечи большой пушистый плед, отвечала она. - Не помню, когда я последний раз ела.

Будет. Отлично. Замечательно.

Когда на часах было полтретьего ночи, она наконец встала, разминая затёкшую спину, и торжественно объявила, что закончила и готова спать. Но когда она легла, я увидел на её щеках мокрые дорожки слёз.

Ясно. Опять, наверное, утопила или отравила кого-нибудь в своём рассказе.

- Ну, что там на этот раз?

Она не выдержала и разрыдалась. Зря я спросил.

- Кот… кот… убежа-а-ал, - она закрыла лицо руками, вытирая слёзы рукавами растянутого шерстяного свитера. - Убежал… и не верну-у-улся!

- Э-э… кот? - растерянно пробормотал я, даже не зная, что ответить.

Она никак не могла успокоиться, непрестанно всхлипывая и повторяя что-то нечленораздельное. Ну, разве она сама не виновата, что у неё там какой-то кот убежал?

- Ну ладно тебе, - наконец сказал я, пытаясь её утешить. - Ну, убежал и убежал. Какая разница? Ведь я-то всё равно тебя люблю.

Она отняла руки от мокрого лица, которое внезапно озарила вдохновенная улыбка, и бросилась меня обнимать. Тёмные шелковистые кудряшки запрыгали по моим щекам.