Неожиданная встреча

Этим холодным вечером позднего марта, как величал сей период господин Д., за круглым ресторанным столиком собрались самые красивые люди пореформенного Петербурга. Определённо, прекрасны были их умы, а лица же выражали крайнюю любовь к размышлениям и активной мозговой деятельности, какая, будучи определённо только таковой, либо презирала иное ремесло, либо ставила его на позицию ниже. Это, а также их навязчиво «чистые» платья, вставало в грубое противоречие с позицией и чувствами уже родного нам господина Д., одетого в простейшее и мыслящего до безобразия «просто».
-Михаил, ваше место напротив моей милой Ани, - грубой ладонью с ухоженными ногтями он указал на стул со скрипящей ножкой и отполированным сидением.
-О, милая Ann, вы сегодня чудесны…- Михаил Петрович нежно поцеловал мягкую стройную кисть женской руки, специально выговаривая имя русского человека на западный манер, как было то модно.
Далее, дабы упростить задачу рассадки, расположились Николай Николаевич, Сергей Семёнович, Михаил Никифорович, пришедшие и без жён, и без видного желания общаться вежливо с тем иностранным гражданином, который носил на редкость знакомое имя.
-Жозеф, мой дорогой, не стесняйтесь угощаться мясным рагу, сегодня оно удалось! – господин Д. с некой насмешкой взял жирную баранью голень, испачкав в пахучем соку ворот дешевой рубахи, надетой на голое тело. Иностранец скривился, цинично положив в тарелку остатки салата, к коим, кстати, тоже не притронулся..
Столь необычный, плохо организованный обед, проходил в ресторане «Доминик» на Невском, где прежде уже бывал наш милый Д., бездумно потратив там тысячу рублей.
-Так вы, Михаил Петрович, считаете, что русский путь самобытен? – Михаил Никифорович сдержанно жестикулировал, как бы боясь нечаянно смахнуть хрупкие бокалы вина, либо же обидеть грубостью иных присутствующих.
-Да, вы правы. Нигде прежде не встречал таковой модели исторического развития…она не влезает в известные нам европейские рамки! Сколь бы не отрицали сей факт малообразованные господа, - на этом он сложил губы в неприятную улыбку, повернув голову в сторону господина Д.
-Но ведь каждый народ считает свой путь никогда ранее не виданным, - едва ли юная, Анна усмехнулась наивности умнейших лиц столицы, с удовольствием приступив к ягодному пирогу, обильно пропитанному сладким ромом.
-Но не каждый может собой управлять! – Николай Николаевич с каким-то пугающим отторжением смотрел на тот огромный, сахарный кусок, который с простотой и вкусом употребляла немолодая девушка.
За окном неладно. Дождь активно и громко барабанил тяжёлым каплями по крепким крышам, а сильнейших ветер мешал редким прохожим, леденящим стоном проникая в их лёгкое пальто и изящные, неуместные здесь каблуки.
-Знаете, говорят, подобная погода сулит перемены, - господин Д. не признал сию фразу достойной определённого внимания, но произнёс это по-особенному четко, красиво и правдиво. Жозеф, француз и лицемер, в этот раз он невероятно неуютно сжал свои истощенны руки, словно б до страха понимая, о чем говорит чудной русский «простак».
-Самодержавие опирается на чиновничество, отныне бюрократию, а потому живо, вечно, а потому приятно нам, как все привычное и стабильное... – никто не понимал мотива сказанного, да и, честно, не хотел, утвердительно покачивая головами в знак глубокого уважения Семена Семёновича, оказавшегося здесь, как и его изыскания, случайно, лишь под действием самых примитивных желаний, любопытства.
Дождь усиливался. Он уже холодным и пугающимися образом попадал на скромные, до глупого несведущие лица, заставляя прохожих кривиться. А ветер впредь издавал ни звука, бесшумно играясь с наивными горожанами.
-Быть может, выпьем? – господин Д. едва ли был заинтересован в трапезе, организованной им же, но все эти люди, как то обычно бывает, оказались здесь вовсе не самовольно, а под давлением каких-то уж слишком незыблемых факторов.
-Вы когда пьёте, наш милый, молитесь, а для меня, по-настоящему верующего, таковой акт кажется оскорбительным! – Михаил Петрович зачем-то улыбнулся, оголяя испорченные годами зубы.
Господин Д. тоже улыбнулся. Только по-доброму, искренне и счастливо. Он не пугался того ветра, что нынче гулял по Петербургу. И вот уж дождь затапливал лощённые улочки, руша строившееся годами, но так славно наслаждался он потоками воды, грязными, неукротимыми. Вот уж гости стали суетливо собираться, спеша в некое укрытие истории, быть может, за рамками нашей самобытности. Но милый Д. лишь спокойнее пододвинул к себе тарелку с медовым десертом и запустил туда ложку, определённо до сих пор не понимая, что он здесь делает.