Родственные души. окончание

Андрей Беляков

РОДСТВЕННЫЕ ДУШИ.
 ОКОНЧАНИЕ

  Эта бесконечная ночь подходила к концу. На горизонте заметно посветлело, и четкие контуры гор выросли из темноты. Вернулись командир и штурман. И вновь этот вопрос:
- Сколько?
- Шесть…
- Ладно, вылет у нас через час. Получили  «добро» на Караганду, нормально;  отдохнем там, отоспимся и дальше  - на Красноярск, - словно самому себе, опустив глаза, рассказывал капитан Тимошенко. – И парни будут дома… Дембелей еще должны подвезти.
- Дембелей? – с удивлением повторил бортмеханик. Командир кивнул головой. – Черт, этого только не хватало, уделают нам весь самолет.
- Ты построже с ними, как поставишь себя с первых минут, так потом и будут вести себя весь полет.
- Да понятно, командир, не переживай, безобразничать не позволю.
  Через час двадцать взлетели на Караганду. В это время из-за гор взошло солнце, большое такое, красное. Сразу после отрыва пилоты заложили крен в 30 градусов, так по крутой спирали и стали набирать высоту над аэродромом. А солнце то врывалось в кабину, заставляя всех щуриться и отворачиваться в сторону, то вновь покидало ее на очередном витке. Все напряженно молчали, каждый словно чего-то ждал и был наготове, поглядывая на высотомеры.  Наконец, высота перевалила за 6000 метров.
- Ну, все. Вроде забрались с Божьей помощью, - послышался в эфире голос командира.
-  Держи управление, - обратился он к Дмитрию и закурил.

  А когда экипаж Тимошенко подлетал к Караганде, Катя известила родителей о своем решении поехать на педпрактику. Выслушав дочь, отец кашлянул в кулак, но промолчал, поглядывая на мать. Та же была категорически против. Утро и совместный завтрак в семье Кузнецовых прошли в спорах и дебатах. Что, кстати, случалось, прямо скажем, крайне редко. Катя приводила родителям в пример их же самих. Как они в свое время  уехали в Фергану,  ни с кем не посоветовавшись  и никого не поставив в известность, начав здесь новую жизнь практически с нуля.
- Но мы были тогда вдвоем, - возражала мама. – Да и времена были другие, а ты едешь совершенно одна.
- Да какие времена, мама! Тем более мы едем с Оксаной, будем там помогать и поддерживать друг друга. Это всего лишь на пару месяцев.
  Разговор решили отложить до вечера…

  В Красноярск вылетели лишь на следующий день (утром, в пятницу).  В Караганде экипаж переночевал в летной гостинице, и только механик Иван провел ночь  на борту вместе с дембелями.
  Город встретил серым небом и мелким дождем. Он накрапывал весь день и всю ночь, но пусть лучше так – родной дождик, чем чужое раскаленное солнце. Дембеля вели себя на удивление спокойно. Выпивали, конечно, но как-то тихо, молча. Дмитрий, встречаясь с ними взглядом, всматривался в их лица. Молодые ребята, моложе даже, чем он, но что-то было в их потухших глазах, словно уже все повидавших и потерявших всякий интерес к будущему. Как-то рано повзрослели парни, или увидели то, что простому человеку видеть не положено. «Скорей бы уже суббота, встретиться с Катей, забыть этот перелет, как страшный сон, эту дорогу в одну сторону для шестерых в последнее их пристанище на Родине», - думал Дмитрий.
  В Красноярске сильный ветер, и уже довольно прохладно, садились с большим боковым сносом. За дембелями подъехал темно-зеленый ПАЗик, за «грузом 200» -  «Урал» такого же цвета.  Холеный прапорщик с пивным животиком и красным, как у рака, лицом, явно не от загара, шустро выскочил из грузовика и принялся раздавать распоряжения и команды солдатам-срочникам. Те стали перегружать цинковые гробы в «Урал». Несмотря на свои крупные габариты, выглядел он довольно юрким и подвижным, а главное – глаза, живые, бегающие в разные стороны, словно опасающиеся пропустить что-либо. «Полная противоположность своему кабульскому коллеге», - глядя на него, сравнил Дмитрий.  К пилоту подошел Иван:
- Ну, вот и довезли ребят домой. Поесть бы чего.
- Успеем, думаю, пообедать в летной столовой, сейчас отнесу талоны (в экипаже за питание отвечает правый летчик).
  Дмитрий взглянул на часы.
- Время еще только час, успеем.

  В этот день вылететь обратно в Фергану не получилось. Зато Кате и Оксане удалось подать заявления на педпрактику. Учитывая их положительные оценки и отличные характеристики, проблем с одобрением их кандидатур возникнуть не должно. Так, по крайней мере, сказала их куратор-преподаватель.
- В течение трех дней получим ответ. Пока ждем.
- Как отнеслись к этому твои родители? – спросила Катя подругу, когда девушки возвращались из института домой.
- Ну, прямо скажем, они не в восторге от моей затеи, хотя сильно перечить не стали. Спросили лишь, хорошо ли я подумала и что теперь это мое решение и мне с ним жить.
- Понятно. Прогрессивные предки, а вот моя мать категорически против, она утром аж в лице переменилась, узнав про мой отъезд.
- А ты только сегодня им сказала, что ли?
- Ну да.
- Что-то ты затянула. Как же ты поедешь?
- Да думаю, мне удастся ее переубедить.
- Ну, у тебя, подруга, теперь просто нет другого выбора. Не забывай, это ты меня подбила, если что.
- Не переживай, я поеду в любом случае, даже без ее согласия. Хотя не хотелось бы идти наперекор.
Вечером, на удивление Кати, отец поддержал ее, и им вдвоем удалось-таки уговорить и Ольгу Степановну.

  Красноярск напомнил Дмитрию родной Омск – такой же большой, немного унылый, невзрачный город. Вспомнились родные, особенно  сестренка Валя. «Прилечу, обязательно напишу им письмо. Эх, совсем рядом, каких-то тысячу километров, разве это расстояние для Сибири, - и не повидаться.»
  В субботу, в районе  обеда экипаж капитана Тимошенко взял обратный курс на Фергану.

  А вечером, когда АН-12 приземлился на родном базовом аэродроме, Катя спешила на танцы. Девушка волновалась в предвкушении долгожданной встречи. Она, как обычно, с Оксаной. Та всю дорогу что-то говорила, но Катя слушала ее вполуха, думая о своем, и только по необходимости кивала подруге, когда та настойчиво переспрашивала, интересуясь ее мнением…

  Зачехлили самолет…
- Пойду я, командир, - обратился Дмитрий к Тимошенко.
- Куда это? – удивился тот.
- Да девушка меня ждет, договаривались с ней сегодня.
- Девушка – это хорошо, но ты присядь ненадолго, никуда она не денется, любит – подождет.
  Дмитрий так и продолжил стоять, не зная, что ответить, наблюдая, как экипаж рассаживается на подручные средства вокруг наспех сооруженного столика. Бортмеханик открывал тушенку, кто-то нарезал хлеб, расставлял стаканы.
- Не принято у нас в экипаже так сразу уходить. Присаживайся, помянем ребят, - пригласил Дмитрия Иван.
- А, понятно. Ну хорошо…

- Ну,ты че, расстроилась, что ли? Вон Артем, пойду спрошу у него, где Дима.
- Да не надо, Оксан, неудобно.
- Неудобно штаны через голову надевать, постой здесь, я сейчас…

  Выпили, закусили и сразу разлили по второй.
- Мне понравилось, как ты летаешь, - обратился Тимошенко Вадим Юрьевич к Дмитрию. – Какое училище заканчивал?
- Балашовское.
- Понятно. Хорошее училище, сильная школа. Ну что, полетишь еще с нами?
- Ну конечно.
- Хорошо, тогда готовься на следующей неделе. Ну, давайте по второй, не чокаясь.
  Все встали, выдохнули и молча выпили.

- Говорит, не видел его на неделе, но не стоит расстраиваться – он же летчик, улетел, наверное, куда-нибудь или в наряд поставили. У этих военных всегда какие-нибудь обстоятельства и причины. Пойдем лучше потанцуем. Увидитесь в следующий раз.
- Ты иди, Оксан, я наверное домой пойду.
- Да ты че, Кать? Ну не сошелся же свет клином на этом лейтенанте. Прекращай давай.
- Нет-нет, Оксан, пойду я. Ну, нет настроения, не буду портить его и тебе.
- Ну, как знаешь, - Оксана проводила взглядом уходящую Катю и пожала плечами. «Похоже, влюбилась подруга»…

- Дим, привет.
- О, Артем, здорово.
- Ну как отпуск? Смотрю, продолжается.
- Да, но все так быстро пролетает, осталось всего две недели.
- Да, время неумолимо.
- Ты куда потерялся-то? Там девчонки  про тебя спрашивали.
- Катя?
- Нет, Оксана. Сказала, ты обещал придти.
- Не мог, летал в Красноярск. А они еще что-нибудь говорили?
- Да нет. Спросила про тебя, я так и сказал, что, наверное, улетел.
- Спасибо, Артем, увидимся. Хорошо тебе догулять отпуск.
- Спасибо. А ты придешь в субботу на танцы?
- Приду, если не улечу.
- Ладно, увидимся.
  Но в следующую  пятницу экипаж Тимошенко  повез в Новосибирск фрукты, и встретиться Дмитрию с Катериной опять не получилось.
Прошла еще неделя. Теперь уже Катя уехала на практику, и офицер, придя на танцы, тщетно там пытался ее разыскать. Потом он ходил к дому, где проживала девушка, и даже узнал у бабушек номер ее квартиры. И после некоторых раздумий позвонил в дверь. Ему открыл Олег Геннадьевич.
- Добрый день. А Катя дома?
  Мужчина кашлянул в кулак, с любопытством разглядывая Дмитрия. Подошла Ольга Степановна.
- Здравствуйте. А Кати нет, она уехала преподавать на два месяца. Двести километров отсюда. Мы и адреса-то точного не знаем, обещала написать, ждем вот письма. А Вы, извините, кто?
- Я Дмитрий, мы на танцах познакомились.
- На танцах? – повторила Ольга Степановна и улыбнулась. – Да Вы, молодой человек, проходите, выпейте с нами чаю.
- О, нет-нет! Спасибо, я тороплюсь. Можно, я зайду через неделю, когда у вас будет ее адрес?
- Конечно, будем рады.
- До свиданья.
- До свиданья.
  И Дмитрий ушел, а родители Кати еще долго не закрывали за ним дверь, продолжая стоять и молча глядеть друг на друга.

  Дмитрий за адресом так и не зашел. Его вторую эскадрилью отправили на постоянную дислокацию в Баграм, выполнять внутренние рейсы в Афганистане. Началась настоящая боевая работа.  Там он встретил Лизу, молодого врача, которая каждый раз перед полетами измеряла ему давление. Возможно, что в мирное время отношения между ними и не завязались бы, но война обостряет чувства. Отгоняя мысли о будущем, начинаешь дорожить настоящим, хвататься за любую жизненную соломинку…

  Вернувшись с практики, Катя пыталась выяснить о Дмитрии, но больше того, что его часть куда-то перевели, узнать ничего не удалось. В Фергане Дмитрий больше не появлялся.
  Закончив  институт, Катя уехала к родному дяде в Москву. Там она устроилась на работу в школу, вышла замуж и родила сына…

  Они встретились в Домодедово аж в 1992 году. Оба стали пассажирами рейса «Москва-Фергана». Он возвращался из Твери, куда переводился, она летела забрать родителей к себе в Москву. В этом году заканчивалась история Гвардейского 194-го военно-транспортного авиаполка. А двумя годами ранее приказала долго жить и самая лучшая в мире для них страна. Они сразу узнали друг друга, и весь полет проболтали, не замечая никого вокруг. Так бывает, редко, но бывает, когда встречаешь родственную душу. То была их вторая встреча. Больше они не встречались.