Моя дорогая Людмила

Моя дорогая Людмила,
Я помню ты мне говорила,
Чтоб если была ты замом,
Начальником чуть захудалым.

То ты бы с работы перла,
Нождачки, пилы и сверла.
А может другие товары,
Ещё ты была не старой.

Смогла осудить ты мать,
Что та не могла воровать.
Хоть в месте была она хлебном,
В большом положении служебном.

Честна была мать до предела,
А ты по другому хотела,
Ты случая долго ждала,
Но стать у руля всё ж смогла.

Вернее у самой кормушки
Где были рубли и полушки.
Отмыть было деньги нетрудно,
Народ оказался паскудный.

Трепал тебе нервы частенько,
И ты волновалась маленько,
Ходила в суды то и дело,
Ты умной была очень смелой.

Но все же хромали нервишки,
Ещё обличали делишки,
Но честной ты мало б имела,
Опять огурцы б свои ела.

Теперь ты питалась лишь мясом,
Но совесть от часа к часу,
Тебе очень тихо шептала,
Чтоб ты воровать перестала.

Но ты заглушала совесть,
Не хмурила очень брови,
Когда тебя тыкали носом,
Смущали правдивым вопросом.

Умела пустить пыль в глаза,
И в спину когда голоса,
Тебя упрекнут в нехорошем.
Противные эти рожи.

С твоим ли умом им тягаться,
Не надо им даже стараться,
А если ответ был не найден,
Пусть вам отвечает Байден.

Иль пусть отвечают власти,
Они виноваты отчасти,
Что каждая мелкая сошка,
Украсть может не немножко.

И нет за ней вовсе пригляда,
При очень низкой зарплате,
Коттеджи крутые строят,
Машины их доллары стоят.

Крадут не по- мелкому сошки,
И часто они на обложке,
Красуются в модном журнале,
Такие героями стали.

И наша Людмила под стать,
А коль перестать воровать,
Она б прожила тихонько,
И нянькала может внучонка.

А при таком вот раскладе,
Немало богатства в хате.
А дочь от бесплодия страдает,
Людмила о том не знает.

За всё нужно плату отдать,
За грех потом будет страдать,
Ни в чем неповинная внучка,
Быть может я сущая злючка.

Но я замечаю как те прохиндеи,
К деньгам если доступ имеют.
То денежки липнут как сласти,
И их не сотрёт даже ластик.

Они незаконно зажаты,
Народных копеек растрата.
А Людочка с видом невинным,
Считает соседа противным.

За то что завидует Люде,
Ну что за ужасные люди.
Ведь с них если ей по сотне,
Не будут они голодны.

От них не убудет и тыща,
Не будет народ от них нищий,
А ей зато прибыль в карман,
Увидит она много стран.

На даче воздвигнуты стены,
В проёмах заделаны пеной,
Получится замок нехилый,
Цветник из пионов и лилий.

Коллеги что вместе с ней крутят,
Аферы с платежками мутят,
Они тоже долю имеют,
За ними не заржавеет.

Прикроют ее если надо,
Зато у них в плюсе зарплата,
Она отстегнет им с излишком,
Отмытые в чем- то деньжишки.

Так крутится милая Люда,
Икра у ней вечно на блюде,
Купается в роскоши Мила,
Наследство одна отхватила.

Ей мать все одной подписала,
Сестре ничего не осталось,
А после Людмила мать,
Как скот начала запирать.

Сама она ходит редко,
Пришла бы к ней бабка соседка,
Но Люда их в к ней не пускает,
А вдруг мама что разболтает.

И сделку с наследством отменит,
И нет ей ни в чем утешений.
Зайдет на минутку лишь внучка,
Больной сразу сделает взбучку.

Что долго живёт слишком бабка,
И хочется дать в рожу тряпкой,
Карге этой старой упрямой,
Замучила вредина маму.

А бабка молчит словно агнец
И лишь временами поддакнет.
Смиренною стала, незлобной,
А раньше была неудобной.

Когда были деньги, квартиры,
Они с ней всегда были в мире.
Но только как всё подписала,
Она их характер узнала.

Лишь младшую дочку любила,
А старшей она не простила,
Слова что та в гневе кричала,
Общаться с ней враз перестала.

Теперь эта младшая дочка,
Не чмокает в лоб или в щёчку,
А только ворчит с раздражением,
Когда ей приносит печенье.

Итог таковой, ставки делать,
Не надо решительно, смело,
А надо бы старшую дочь,
Проститьи не гнать её прочь.
Она бы ее может быть,
Сумела и старой любить.