ГДР

В мае 1988 года из Миннефтепрома через ПО «Зарубежнефть» и Главтюменнефтегаз пришёл запрос – отправить специалиста в ГДР, город Карлмарксштадт на завод «НумерИк», для обучения управлением с помощью компьютера, технологического процесса подготовки нефти в нагревательных печах.

Завод «НумерИк» поставлял комплектующее КИПовское оборудование для установок подготовки нефти модификации «укрытой зоны обслуживания» (УЗО). Проще говоря, для условий севера России, предусматривающих обслуживание оборудования выполняющего подготовку нефти не выходя на улицу. Вообще-то в эту поездку должен был ехать специалист по автоматизации производственных процессов подготовки нефти, и я об этом сказал Вагиту Юсуфовичу Алекперову. Но он сказал: «Ничего страшного! Сам разберёшься». Естественно я возражать не стал.

В начале июня я прилетел в Москву для оформления необходимых документов по командировке в ГДР. Билет на самолёт из Сургута до Домодедово тогда стоил 47 рублей. А получал я тогда в месяц около 400 рублей. В ПО «Зарубежнефть», встретился с другими участниками поездки: руководителем группы, работником Главтюменнефтегаза – Владимиром Корнеевым, Сергеем Орловым из Сургута и Вячеславом Корнийчуком из Ноябрьска. Все они были специалистами автоматизированных систем управления, проще говоря - АСУшниками.

Выяснилось, что документы по нашей поездке ещё не готовы, и нам предстоит прожить в Москве ещё около недели. Мы восприняли это как практически дополнительный отпуск за счёт предприятия. Жили в гостинице Варшава-2, в левом крыле сталинской высотки на Котельнической набережной. Окна выходили на Москву реку, гостиницу Россию, и на Кремль. За время вынужденного отдыха побывали в музеях, кинотеатрах, сандуновских банях, и конечно в ресторанах.
 
Наконец все документы были подготовлены, и мы, в один из дней, улетели из Шереметьево в Берлинский аэропорт Шонефельд. По дороге из аэропорта в город ехали вдоль знаменитой стены, разделявшей восточный и западный Берлин. Переночевав в гостинице торгового представительства СССР, а это практически в самом центре города, в квартале от Брандербургских ворот, утром отправились на железнодорожный вокзал, который конечно поразил нас чистотой и ухоженностью. Пока ждали свой поезд, наблюдали за ремонтом насыпи. Сначала самосвал подвёз и разгрузил грунт, доски, тачку и лопаты. Затем рабочие проложили две трёхметровых доски. Один рабочий насыпал грунт в тачку, другой эту тачку толкал по доскам на шесть метров и высыпал содержимое, а третий  выравнивал лопатой насыпь. Работа шла не спеша, и тщательно. Мы поняли, что всё  здесь очень серьёзно.

Дождавшись наш поезд, мы вошли в вагон, и устроились в двух отсеках, слегка напоминавших наши плацкартные места, с той только разницей, что вместо лежаков были по два кресла с подголовниками с каждой стороны. Верхних мест не было. Дорога предстояла дальняя, и мы с Серёгой Орловым, по известному русскому обычаю пошли искать вагон-ресторан. Вместо него, в одном из вагонов обнаружили буфет, где и затарились с запасом. Дело в том, что шнапс продавался в малюсеньких, напоминавших одеколон, бутылочках. В бутылках чуть побольше продавалось пиво. Памятуя, что водка без пива - деньги на ветер, взяли и того и другого. Наши соседи, пожилая семейная пара, услышав бряканье и бульканье многочисленных бутылочек в сумке Серёги, поинтересовались: «Дас ист шнапс – водка?». Серёга, интеллигентный парень с центнер веса, поправив очки, ответил: «Я, я, водка плюс пиво!».

Приехав в Карлмарксштадт, (сейчас старое название города Кемнитц вернули), мы заняли трёхкомнатные апартаменты на втором этаже в общежитии завода «НумерИк». Над нами, как выяснилось впоследствии, жили вьетнамцы. Пятиэтажное здание общежития располагалось в микрорайоне, где было жильё офицеров и служащих советской танковой дивизии. Через два дома от нашего общежития, на первом этаже одного из жилых домов, находилась офицерская столовая, в которой мы ужинали. Нередко в столовую приходили питаться семьи немцев. Тут, в отличие от других общепитовских учреждений города, можно было поесть много и гораздо дешевле. Сам микрорайон ничем не выделялся среди других таких же районов города. В телефонных будках, на цепочках, лежали на подставках книги, в которых были указаны телефонные номера. На пустыре, по вечерам мальчишки, как и у нас на Родине, играли в войну, используя мечи, автоматы и пистолеты, вырезанные из дерева. Причём и в одной и в другой команде были как советские, так и немецкие дети.

Работа и учёба в городе, как и по всей стране, начиналась с половины седьмого утра. Поэтому, около шести утра, мы выходили на автобусную остановку, расположенную рядом с проходной советской дивизии, для того, чтобы уехать на завод. На табличке, висевшей над остановкой, было указано время прибытия на данную остановку автобуса с точностью до минуты, а не интервал движения, как в наших городах до сих пор. Что самое удивительное, автобус всегда подходил в указанное в табличке время. Купив на остановке талон на двухразовую поездку, мы заходили в автобус. Подойдя к компостеру, вставляли талон в щель, и видимо от срабатывания фотоэлемента, на талоне пропечатывалась тушью дата поездки. Проезжая по улицам наблюдали за жизнью горожан. Прожив несколько дней, изучили её настолько, что знали – сейчас за поворотом, с левой стороны на втором этаже дома, хозяйка моет окно, а через три дома справа женщина в красных перчатках моет щёткой плиточный тротуар перед домом, и так далее. Поражала педантичность и аккуратность. Хотелось бы перенять эти черты,  свойственные немецкой нации.

На заводе «НумерИк» мы проходили занятия в специальном учебном классе, за рабочими местами, оборудованными компьютерами. Мне было труднее всех моих коллег - АСУшников. Это был первый мой опыт работы с компьютерной техникой. Наверное, немцы, обучающие нас, подумали, что я был подослан в группу, отслеживать настроения советских людей за границей. В половине десятого утра всегда был двадцатиминутный перерыв для кофе-чаепития, и перекусывания. В половине двенадцатого – обед в заводской столовой. Обед всегда был комплексный, по талонам. В пластиковый поднос с углублениями, на раздаче поварёшкой плюхался какой-то суп-пюре в одно углубление. В другое углубление – варёные овощи. В третье углубление – ставился стакан какао, и отдельно, на тарелочке, выдавались две сосиски со сладкой горчицей. Мне, в общем-то, хватало. Серёге Орлову – нет.

После обеда работа и учёба шла ещё полтора часа, и в половине второго, весь народ выходил на улицы, и шёл в различные кафе. Мы поступали также. В этих посещениях кафе освоили очень нам понравившийся заказ: «Гросс бир унд голд бройлер», означавший большой стакан с пивом, и половинку цыплёнка табака. Съев и выпив этот заказ, мы не знали что делать дальше, и просто ходили по улицам. А немцы, как мужчины, так и женщины, заказав только «гросс бир», сидели пару часов над ним с сигаретой в пальцах, и о чём-то разговаривали между собой. К семи часам вечера улицы города пустели. Мы тоже садились перед телевизором и смотрели трансляции с чемпионата Европы по футболу, проходившего в ФРГ. Наша сборная играла неплохо, и в итоге заняла второе место.

Учились мы две рабочих недели, и в разделявшее их воскресенье, я и Слава Корнийчук, решили самостоятельно съездить в Дрезден. Из СМИ, да и из рассказов отца, исполнявшего в мае 1945 года обязанности коменданта одного из районов Дрездена, я знал, что это столица Саксонии, красивейший старинный город, расположенный на правом, крутом берегу Эльбы. Он знаменит своей великолепной архитектурой и художественными сокровищами. Вечером 13 и утром 14 февраля 1945 года город подвергся ковровым бомбардировкам, американской и английской авиации. В результате был полностью разрушен. По максимальным оценкам погибло четверть миллиона населения, раненых и даже англичан и американцев - пленных работающих на фатерланд. А это втрое больше чем при атомной бомбардировке Хиросимы. Однако шедевры живописи удалось спасти. Они были отреставрированы в Советском Союзе и возвращены в Дрезден. В самом городе продолжаются реставрационные работы.

Мы со Славой приехали на вокзал, купили билеты, сели в нужный поезд, и всё это самостоятельно, хотя ни он, ни я не изучали немецкий язык. В поезде, вместе с нами ехали немцы и немки в национальных костюмах, репетируя музыкальные произведения, видимо на какой-то праздник. Дорога была очень живописна. Множество тоннелей через горы и мостов над пропастями. Приехав в Дрезден, перекусив в одном из уличных кафе, принялись бродить по городу. Хотя на улицах были чистота и порядок, последствия варварской бомбардировки мы встретили в виде стен нескольких зданий без крыш и посечённого осколками памятника Мартину Лютеру.

Как-то самостоятельно мы нашли знаменитый дворцово-парковый комплекс Цвингер, сверкающий крышами после недавней реставрации. Пройдя все его залы, остались в восхищении от коллекций драгоценностей, средневекового оружия и рыцарских доспехов. Особенно удивило несколько таких доспехов для детей, сидящих на лошадях, тоже закованных в латы. Недалеко от Цвингера находилась знаменитая на весь мир Дрезденская галерея. Нам удалось посетить и её. Но всё же Цвингер оставил наибольшие впечатления. Как говорится, усталые, но довольные, мы вернулись в Карлмарксштадт.

Учёба заканчивалась. Иногда были совместные занятия с немецкими специалистами. На них мы познакомились и подружились с Клаусом, специалистом АСУшником, бывавшим в Когалыме. Клаус носил бороду, походил на молодого Карла Маркса, и немного говорил по-русски. Он жил в одном из пригородов Берлина. Уезжая домой, Клаус обещал нас встретить и привезти к себе домой в гости. Он сказал, что дал задание двум своим сыновьям как следует позаниматься русским языком, и что приедут русские, и будут их экзаменовать.

Закончив учёбу, и получив дипломы, мы также поездом уехали в Берлин. По дороге, Володя Корнеев, как руководитель нашей группы, рассказал сопровождавшему нас представителю советского торгпредства о приглашении Клауса. Представитель подумав, не разрешил нам воспользоваться гостеприимством.

Прибыв поздно вечером в Берлин, и выйдя на привокзальную площадь, мы встретили Клауса, приехавшего нас встречать на своей машине. Машины же торгпредства, которая обязана была нас встретить, не было. Известие о том, что мы не сможем поехать к нему в гости, он воспринял спокойно и предложил воспользоваться его личным автомобилем «Шкода». Впятером, с грузом, не считая Клауса, с трудом втиснулись в малолитражку, отчего она бедная вся заскрипела. Клаус нас отвёз опять в ту же гостиницу при торгпредстве и пообещал утром устроить экскурсию по Берлину. Не знаю как другим, но мне было очень стыдно за нашу державу.

Рано утром под нашим окном уже стоял микроавтобус «Фольксваген» с Клаусом и его женой, свободно говорящей по-русски. Она и провела с нами экскурсию по городу. Клаус отлучился по делам службы, а затем, ближе к обеду, опять присоединился к нам. Мы прошли недалеко от Брандербургских ворот, посмотрели на рейхстаг, находящийся тогда на реставрации, попили пива под телевизионной башней, а затем попрощались с Клаусом и поехали в Шонефельд, чтобы улететь в Москву.
 
В столице нашей Родины нас не ждали. Свободных мест в гостиницах не было. «Зарубежнефть» не побеспокоилась о нас, и нам пришлось провести ночь на скамеечках возле здания Аэропорта на Ленинградском проспекте. Со скамеек нас периодически сгоняли сотрудники правоохранительных органов. На следующий день мы с Серёгой Орловым вылетели в Сургут. Выйдя в Сургутском аэропорту на площадь, я встретился с сыном, который в составе группы Когалымских школьников улетал в летний лагерь в Одессу.

Почему так подробно постарался описать поездку в Германию?

Живя за так называемым «железным занавесом», советские люди выработали определённые стереотипы отношений с окружающей обстановкой и людьми. Для меня, наверное, как и для других советских людей, при посещении заграницы, происходил некий прорыв, позволявший сопоставить жизнь людей в СССР и в остальном мире, сравнить приоритеты и ценности. Дважды побывав туристом в Болгарии, я не почувствовал разительных отличий от жизни здесь и там. А вот поездка в ГДР, хоть и тоже в социалистическую страну, запомнилась наиболее ярко, и позволила понять главное – возможно, всё, что мы делаем у себя на Родине, не всегда хорошо?

Может стоит об этом задуматься?