Санитары?

                Cанитары?

          Пришлось мне как-то поехать в Тюмень на электричке. Машина была в ремонте, а дело не терпело отлагательств. На удивление, в вагоне пассажиров оказалось мало, несмотря на субботу. Вокруг меня даже оказались свободные места. Я поудобнее устроился у окна и смотрел на проплывающий мимо пейзаж. При очередном повороте солнце засветило под другим углом и в окне появилось отражение внутренней части вагона. Я заметил, что сидевший у противоположного окна мужчина средних лет несколько раз внимательно посмотрел на меня. Он уже сидел, когда я вошёл, и я явно не знал его.
          Убаюканный мерным перестуком колёс я задремал. Очнулся от того, что кто-то затронул моё колено. Напротив сидел тот самый пассажир.
          -- Извините, что побеспокоил Вас – с едва заметной улыбкой проговорил он – я видел, как Вы садились в Тугулыме. Вы ведь Светашов?
          Я молчал и внимательно разглядывал его лицо. Нет, он точно мне не был знаком.
         -- Не утруждайте себя. – его улыбка стала шире – Мы незнакомы. Я из Юшалы, работаю в ДОКе. А Вас я видел в нашем лесничестве, куда приходил по делам. Помните, две недели назад Вы туда приезжали. Встречались с лесниками. Он протянул руку – Денис.
         -- Вадим Кузьмич, -- представился я, пожимая руку  -- чем обязан?
         -- Вадим Кузьмич, я сам рыбак и охотник. С интересом  и удовольствием читаю Ваши рассказы в районной газете. Тем более, что они о природе нашего района, о его зверях, птицах, растениях. Почерпываю оттуда многое. Иногда узнаю знакомые места. Хотел поделиться своими наблюдениями и разрешить кое-какие непонятные моменты. Вы не возражаете?
         -- Нет! С удовольствием послушаю, да и дорога покажется короче.
         -- Прочитал я в позапрошлом номере о вороне. Конечно, безусловно умная птица, хотя, пожалуй, это можно сказать обо всём ихнем семействе. Но то что они, в основном, на свалках питаются, да падаль подбирают, согласиться не могу.
         -- Нет, почему же?  Они и гнёзда разоряют, поедая яйца и птенцов, травку зелёную и зерно клюют, мышей и полёвок ловят, белку могут задолбить и даже молодого зайчонка. Но чаще питаются снулой рыбой и падалью, выполняя санитарные функции…
         -- Во-во! – перебил меня собеседник – Санитары нашлись! Расскажу я Вам кое-что из личного опыта.
         -- Слушаю внимательно…
         -- Три года назад пригласил меня сослуживец на заячью охоту с собакой. У него гончак был, русской породы, кобель пятилеток. Он раньше всё время с двумя друзьями охотился. Не кобель, конечно, охотился, а сослуживец. А тут у них что-то не срослось. Потому, что знал, что я охотник со стажем, но главное, что у меня машина есть, а у него нету. Я, недолго думая, согласился. Мне и раньше приходилось зойцов добывать, но больше самотопом или случайно, а тут нечаянный интерес представился. Честно говоря, я давно мечтал о гончаке, на завести его не мог. Я-то в двухэтажке живу, своего двора нет.
           И, хоть у нас вокруг посёлка кругом леса, охотились они не в лесу, а в колках по Яровским полям. Туда же пешком не потопаешь! Вот и пришлось мне заводить машину, хотя знал, что потом от собачьей шерсти салон долго чистить придётся.  Ну что поделаешь, охота есть охота. Процесс охоты рассказывать не буду, ничего необычного. Удача нам сопутствовала, и мы вернулись, имея по два зайца. С тех пор я стал членом их команды, и мы каждые выходные выезжали то вчетвером, то втроём. И никогда не было, чтобы кто-то оставался без длинноухого, а иногда и лисичку брали.
          На следующий год я додумался взять на охоту бинокль. Иногда доводилось видет, как собака с лаем переходит из колка в колок. Зайца же на значительном расстоянии заметить было практически невозможно. Белый заяц на белом снегу! А в бинокль все его уловки были видны, и давало возможность предугадать дальнейшие действия косого. Вовремя переместиться, и заяц попадал под выстрел. Часто я становился добычливее других.
          Обычно охоту на зайца открывают с десятого октября, а гончатникам открывают намного раньше, иногда на целый месяц. Вот и в этом году открыли уже в сентябре. Выехали мы полным составом. Гончак почти сразу взял след и мы разбежались в разные стороны. Я оказался на краю колка. Передо мною и справа от меня простиралось зелёное поле озимых. До ближайших островков леса было около трёхсот метров. Настроение сразу упало, потому что стала понятна бесперспективность этого места. Заяц через такое чистое место не пойдёт. Но что поделаешь, я сам выбрал это направление. Приходилось полагаться на волю случая. Между тем голос гончака всё удалялся.
         Вдруг увидел двух воронов, летящих от одного из этих колков в мою сторону. Вроде бы ничего особенного в этом, но мне показалось странным поведение птиц. Они поочерёдно то пикировали к земле, то взлетали вверх. Я поднял бинокль и сразу чётко увидел такую картину: через поле бежал заяц. Мне он показался каким-то маленьким. Это на него нападали вороны, стараясь долбануть своим мощным клювом. Зайчишка прыгал в разные стороны, пытаясь избежать ударов, но не всегда это удавалось. Косой явно был шумовой. То есть собака шла по следу другого зайца, а этого случайно подняла с лёжки, и он с перепугу бросился в поле.  Вороны, кружащие поблизости, заметили его на открытом месте, и бросились в погоню.
          Наконец, одному из воронов удался удар в голову. Заяц кубарем покатился в зелень, подёргался и затих. Ворон не взлетел, а наоборот, сел на землю и короткими шажками приблизился к добыче. Второй ворон сел рядом, и они дружно принялись терзать ещё тёплое тело. Я не выдержал, опустил бинокль, поднял ружьё, и вопреки охотничьей этике, выстрелил. Дробь, скорее всего не долетела до разбойников, но они поднялись, и хрипло каркая, полетели прочь.
          Я подошёл к месту трагедии. Зайчишка был совсем маленьким, едва ли весом более килограмма. Скорее всего третьего, последнего помёта. Мы таких называем листопадниками. У него была разбита голова, выклеван глаз и распорото брюхо. Вот и ответьте мне, можно ли после этого называть воронов санитарами?
           Я только пожал плечами. Ответить было нечего. За окнами электрички замелькали крыши пригорода Тюмени. Народ зашевелился, готовясь к выходу. Мы попрощались с попутчиком. Я – с облегчением, он с сожалением. Видимо, всё- таки надеялся получить ответ на свой вопрос.