Лесничие Вселенной Часть первая Глава 3

    ГЛАВА ТРИ

1.

- Ты же уже летала на «Тилене»? – не то спросил, не то констатировал Лукич.
- Летала, - ответила Римма. – На свадьбу дочери и даже не знала, чем все это закончиться, каким боком вылезет.
- Скорее не боком, а чем-нибудь другим, но зато вон какой теперь чудесный есть я у тебя, а сын у тебя от меня вообще прелесть. Не зря я трудился в поте лица, ночей не спал.
- Скро-о-омный, - нараспев произнесла Римма и с легкой улыбкой повернулась от иллюминатора к Лукичу, - Вечно у вас, у мужиков, бессонница, а мы женщины потом мучаемся.
- Так ведь из-за вас бессонница, вот вы и отдувайтесь.
- Вывернулся, старичок лесовичок. Хитрый.
- Умный.
- Ну уж тогда ушлый.
- Да я у тебя гений! Спасибо мне что я есть у тебя! Нормальные жены тачки круче «Мерседеса» и не знают, а я вон на чем тебя катаю. Кстати, о катании, вы в космос прошлый раз разве не выходили? Уж больно вид у тебя удивленный.
- Нет, расстояние было незначительным, Мозг сказал: «Пойдем на бреющем».
- И как?
- Вот и брили макушки деревьев всю дорогу. Я даже не видела ничего, кроме бешеного мельтешения. Если честно, я была так потрясена, что, если бы мы и вышли в космос, я бы все равно его не заметила.
- Шок – это по-ихнему.
«Кто тут про меня вспомнил?» – возник в сознании обоих землян голос Мозга.
- Мы не про тебя, про твоего предшественника. Я тут вот что выяснил, оказывается жена моя космоса не видела, можно мы с ней в рубку зайдем, там обзор получше.
«Интересно, начальник экспедиции спрашивает у подчиненного, можно ли ему походить по кораблю. Естественно можно, Лукич, в рубке даже предусмотрены кресла для всех членов экипажа»
- И для Саши тоже, - Римма, как и муж, говорила вслух. Разговаривать мысленно с кем-нибудь из Р’кандров они привыкли, а вот слушать мысли друг друга, даже через Р’кандра было как-то неприятно.
«Нет, младшему Лукичу придется быть на руках у кого-нибудь из Лукичей постарше»
Через некоторое время семья Лукичей вошла в рубку, здесь действительно за спинами пилотов появились два дополнительных кресла. В центре, у пульта управления, в кресле командира, сидела Слен, которая при появлении Лукича сразу же начала доклад.
- Хранитель Леса, Почетный Хранитель Музыки, Кавалер ордена «Света и Разума», начальник экспедиции на планету Денсар Лукич, докладывает командир-стажер разведывательного корабля «Тилен», капитан первой звезды Слен…
- Слен, милая, извини, что перебил, но ты что теперь всегда так собираешься со мной здороваться?
- Но, Хра…
- Давай просто «Лукич», ладно? На Земле же ты могла, а то я свихнусь от подобных обращений.
- Но так положено по уставу.
- Угу, пункт о субординации. Слен, к уставу я отношусь еще хуже, чем Клен.
- Нечего дискредитировать начальство в глазах подчиненных, – хохотнул в ответ Клен.
- Ой, а ты ей какое начальство? Ты патрульный, Слен разведчик. Так с боку припеку.
- В этом полете командир корабля я, и от того какую оценку я поставлю за этот полет командиру-стажеру Слен, будет зависеть ее дальнейшая карьера.
- Попробуй только поставить плохую оценку, и о твоих земных виражах узнает весь Тилен.
- На языке планеты Земля это называется шантаж!
- На планете Земля очень богатый язык, и это называется постановкой вопроса ребром. Или, или. Или Слен капитан корабля «Тилен», или Клен посмешище планеты Тилен.
- Так всегда, - как будто ни к кому не обращаясь, философски изрек Дтен. – Начальство между собой грызется, а страдают подчиненные. Оно и понятно, кто осмелится смеяться над адмиралом? И все издевки достанутся бедному лейтенанту.
- Не переживай, Дтен, вместо тебя в моем рассказе будет фигурировать какое-нибудь земное экзотическое дерево.
- Например, дуб по имени Лукич, - вклинилась в спор Римма.
- Ну, милая, какая ты у меня самокритичная, но на дуб ты не похожа, стройная слишком, скорее уж березка, или осина.
- Вот и мне досталось. Как я забыла, что теперь тоже Лукич?
- Дерево, потому что.
- Уж если дерево, то тогда скалка. Угадай, кто у меня сейчас получит?
- Нет деревьев такой породы, это я тебе как лесник говорю.
-Теперь, значит, будут, это я тебе, как жена лесника говорю, - ответила Римма и, обращаясь к инопланетному адмиралу, спросила, - Клен, зачем вам на Тилене этот террорист?
- Нам не нужен, мы его на Денсар отправим, им хуже точно не будет.
- Развели эмансипацию, понимаешь. Вот раньше рявкнет муж: «Молчать, ребро!». И все, тишь да гладь в доме: жена на кухне, дети на полатях, муж в кабаке. Благодать… - Лукич мечтательно уставился в потолок.
- Я тебе покажу, кабак.
- Да? А у тебя он есть? Нет, что все-таки за времена? Что не ребро, в смысле жена, чуть что, сразу возмущается. Ее ведь даже не трогали, а она так, на всякий случай, по предоплате. Хорошо хоть из ребра Еву сотворили, а не из кости какой мозговой.
- А у вас мозг то только спинной и все мысли, где бы, да как бы лучше поваляться.
- Какой мозг, такие и мысли, а в ребрах мозга вообще нет, языка правда тоже.
- Да что бы вы без нас делали?
- Как что – в раю бы балдели. – Лукич не выдержал и засмеялся, и давясь смехом закончил. – Я тебя зачем сюда привел? Что б ты мужа критиковала? Я тебя сюда привел, чтобы ты на космос поглядела. О тебе забочусь, кругозор твой повышаю, а ты меня перед инопланетянами позоришь. Неблагодарная. Ха-ха…
Клен и Римма присоединились к Лукичу, и только удивленные Слен и Дтен непонимающе глядели на окружающих. Первая не выдержала Слен.
- Я не поняла, почему жена ребро?
- Слен, если верить нашей религии, - начал объяснять уже успокоившийся Лукич. – То первая женщина была смонтирована из лишнего ребра первого мужчины.
- Глупая религия.
- Не знаю, если посмотреть на количество женщин в церквях, то им это нравится гораздо сильнее, чем мужчинам. Правда «Библию» каждый читает по-своему и все, что ему не нравится, он оттуда выкидывает. Женщины, судя по всему, выбросили именно это.
- А мужчины?
- А мужчины только это и оставили.
- Так там что, больше ничего нет?
- Почему же? Там много чего есть, жить просто мешает по современным понятиям. Видела людей, что вокруг нашего дома собрались? Большинство из них наверняка регулярно в церковь ходят и верующими себя считают, а на заповедь про ни убий – плевать хотели, не укради – тоже не для них. У нас удобная религия – согрешил, покаялся, свечу пудовую поставил, денег церкви отвалил и вроде безгрешен как ребенок, аж нимб светится. ГОспода даже, наверное, перекашивает от такой в него веры. Ладно, на счет религии пусть умные разбираются, а вы мне лучше объясните вот это что?
- Покидаем пределы вашей Солнечной системы, - не поворачиваясь к экрану, ответил Клен.
- Пограничных столбов я что-то не вижу, а вот цистерна, какая-то летит.
- А, ну так это «Вояджер» ваш, повернулся к экрану Клен. – Судя по направлению, к нам летит, контакт будет устанавливать.
- И что, вы его ловить не собираетесь?
- А на кой он нам? С вашими властями нам говорить не о чем. Они же перегрызут друг друга за право повыспрашивать у нас чего-нибудь. Вот долетит через пару – тройку тысяч лет, вы здесь уже навоюетесь, наворуетесь, если еще, конечно, будет кому воевать и что воровать, вот тогда и пообщаемся на официальном уровне, а сейчас и нам не интересно, да и вам опасно.
- А вот НЛО у нас всякие разные летают, это кто?
- Летают. Некоторые – это мы, некоторые – другие, но они нас в упор не видят, мы для них отсталые, что-то вроде приматов. Но мы не в обиде, нам и без них не скучно.
- Как так приматы? Вы же вроде в космос летаете.
- Вы вроде тоже, полеты в космос еще не являются верхом развития. Денсарцы к нам тоже прилетели, а сами как дети. Вот и мы для них тоже еще дети. Они и у нас летают, а мы их видим, а поговорить не можем. Может они следят за нами, чтобы мы по скудоумию своему глупостей никаких не натворили. К нам они сейчас стали залетать гораздо реже, чем, скажем, пару сотен лет назад. Вполне возможно решили, что мы уже достаточно взрослые, чтобы позаботиться о себе самим?
- Если вы для них дети, то мы тогда кто?
- Вы, в лучшем случае эмбрионы.
- А в худшем?
- Неоплодотворенные яйцеклетки.
- А для вас?
- А для нас подростки в прыщаво-переходном возрасте.
- Вы нам льстите, - с нескрываемым сарказмом ответил землянин.
- Детишек надо иногда хвалить.
- Спасибо «папочка».
- Не за что, «сынуля», - по части сарказма и всевозможных подколов Клен не уступал своему земному другу.
- Достигли скорости подпространственного перехода. - прервал диспут Мозг корабля.
- Тишина на мостике! – как-то уж больно резко рявкнула Слен.
- Ух ты, - удивленно выдохнул Лукич. – Во дает, кто бы мог подумать.
«Не мешай, Лукич, дело очень важное» – возник в голове голос Мозга, а Римма просто без слов саданула его локтем в бок. Лукич обиженно замолчал. Он и сам понимал, что мешать не надо, большой уже, все-таки достиг прыщаво-переходного возраста, но просто он никак не ожидал от Слен такой командирской прыти. А пилоты, тем временем, слажено и, как то по особенному спокойно, выполняли свою работу.
- Навигатор? – не громко, но властно спросила Слен.
Клен, взваливший на себя обязанности штурмана, выдал какую-то несуразную какофонию из слов и цифр.
- Механик?
Дтен ответил не менее заумным винегретом всевозможных непонятностей.
- Мозг, анализ. – На какое-то мгновение в рубке воцарилась тишина, но это было всего лишь мгновение, всего несколько ударов сердца, которое в возникшей тишине отчетливо билось в висках Лукича. Затем Мозг выдал не пойми, что, объединившее в себе два предыдущих сообщения.
- Проверка, - отдала приказ Слен. В ответ полное повторение всего, что только что было, после чего Слен опять приказала. – Дубль-проверка.
«Вот уж действительно: повторение – мать учения…» – подумал Лукич.
- Дубль-проверка окончена, выдал Мозг почти понятную фразу. – Полное наложение вплоть до восьмого знака, в системе счисления… - тут Мозг сказал такое, что Лукич не то что повторить, но даже услышать не смог.
- Отлично, ввод.
- Есть ввод, - и через несколько секунд. – Ввод завершен.
- Навигатор, дубль-старт на конец отсчета.
- Есть дубль-старт на конец отсчета.
- Мозг секундный отсчет.
- Девять, восемь, семь…
- Старт! – Слен одновременно с последней цифрой.
- Дубль-старт. Мы в подпространстве, капитан, – доложил Клен, а потом, обняв за плечи трясущуюся от пережитого волнения Слен, почти любовно добавил. – Отлично, Слен! За первую часть полета ваш средний балл – сто пятьдесят!
- А сто пятьдесят – это много? – подал голос Лукич.
- Максимальный средний балл будущего капитана разведывательного флота по шести позициям: старт, разгон, вход в подпространство, выход, торможение, посадка, триста, по пятьдесят за каждую позицию. Минимальный средний балл – двести. За первые три позиции у Слен бал сто пятьдесят, так что остальные три она может выполнить на пятьдесят в сумме и все равно получит патент капитана.
- В смысле на пятьдесят? Это как, полу посадить корабль? – по внешнему виду земного лесника было заметно, что он еще не определился, начинать беспокоиться или пока не надо. Лукич уже и сам заметил, как сильно изменился его характер после того, как в его жизни появилась Римма, а появление на свет сына, окончательно выбило устоявшуюся за долгие годы одиночества жизнь из привычного русла. Спокойный прежде как удав, теперь Лукич начинал беспокоиться из-за любого пустяка. Любовь и ответственность за любимых и дорогих людей не оставляли места спокойствию….
- Нет, - злорадно улыбнулся Клен. – Посадить целиком, но вверх опорами.
- Спасибо, успокоил, - до «молодого», в смысле начинающего не смотря на возраст, отца довольно быстро доходило, когда его беспокойства были безосновательными, по этому напряжение с его лица спало, и он ответил с явным облегчением, не придав значения шуточному злорадству тилеанина.
- Мозг, расчетное время нахождения в подпространстве. – Все еще трясущаяся Слен задала последний, необходимый вопрос. Мозг ответил с точностью до сотых долей секунды.
- Молодец, Слен. За вход добавлю еще пять баллов, так как вспомнила о том, о чем я умудрился забыть, но всем известно, что адмирал ничего не забывает, будем считать, что я специально пытался тебя расслабить, и дополнительную проверку ты прошла с честью. Так и отобразим в экзаменационном листе.
- Если у тебя и дальше будет прогрессировать склероз, то ей можно будет вообще не садить корабль, Слен и так наберет все необходимые баллы, - оставить оплошность Клена без внимания Лукич никак не мог.
- До этого, надеюсь, не дойдет.
- Как знать, но вот что мне действительно интересно, так это почему вы даже во время полета продолжаете говорить по-русски? На своем языке вам бы, наверное, было ловчее.
- Лукич, дорогой! Мы говорим на нашем родном языке – всеобщем тилеанском.
- Но мы же вас понимаем?
- Да вы прислушайтесь к своим словам. Как только вы вошли в рубку, Слен автоматически обратилась к вам на тилеанском, и вы на нем ей ответили.
- И как это нас угораздило? – искренне удивился Лукич.
- В этом нет ничего удивительного, после изучения языка с помощью Р’кандров, на этом языке можешь не только свободно говорить, но даже думать, причем переключаешься с языка на язык совершенно не задумываясь, автоматически, по мере необходимости. Вы, между прочим и денсарский уже выучили, вернее в вас его заложили. Дружить с Р’кандрами дело очень выгодное. Вы даже не заметили процесса обучения, а если бы вам пришлось учить языки традиционным для землян способом, вы бы еще и одного не осилили, – видимо обучение прописным, с точки зрения тилеан, истинам доставляло Клену огромное удовольствие, речь его была очень воодушевленной, более того, даже замолчав он сохранял какую-то воодушевленную тишину, как бы демонстрируя свою полную готовность отвечать на новые вопросы, и Лукич не обманул его ожидания.
- Но если мы в совершенстве знаем ваш язык, тогда почему я не все понял?
- Это технические термины, а вас обучили только разговорному языку. Ты ведь и по-русски не все понимаешь.
- Лукич, если хочешь, включился в разговор Мозг корабля. – Завтра ты будешь знать в совершенстве как управлять кораблем, ну естественно теоретически, и будешь понимать все, о чем здесь говорят.
- Так вы что, пилотов за одну ночь готовите?
- Теоретически да, ну при условии, что школу он закончил, а практически тут нужны годы тренировок. Ты ведь тоже теоретически знаешь откуда дети берутся, …
- А практически, - перебил Клена Лукич. – В этом деле мне и века тренировок не помогут.
- Я выбрал не совсем удачное сравнение, - почесал затылок Клен.
- Совсем не удачное, - вмешалась в разговор Слен.
- Это же надо, стоит только один раз человека похвалить и он тут же решает, что ему все можно, нагло перебивает командира, так еще и делает ему замечания.
- Ну так если командир чушь несет, что еще остается делать? – поддержала Слен Римма.
- Так, все против меня, сговорились. Между прочим, не такая уж это и глупость, матери из тебя Лукич, точно не выйдет, не смотря на все твои познания в этом вопросе, вот пилоты тоже не из всех выходят. Ну не может человек и все тут, вроде все знает, а не может, призвания нет, или способностей не хватает….
- Ой, вы посмотрите, как красиво! – восторженно сказала Римма и показала рукой в сторону обзорного экрана, опять перебитый Клен обиженно замолчал, а зрелище и впрямь было изумительным.
Корабль несся по огромному черному туннелю. Черному, в смысле чернее окружающего космоса. Он был черен до черноты, чернее черного, что-то вроде черной дыры. А за стенами этого туннеля, если у него, конечно, были стены, проносились в бешеной гонке мириады звезд, галактик. Они проносились не как прожектора и фонари ночных железнодорожных станций, а как огромные стрелы, запущенные, чьей-то могучей рукой из величайшей дали, оттуда, где туннель сходился в точку. Захватывающее зрелище. На какое-то время в рубке воцарилась тишина. Для Тилеан космический туннель тоже пока был еще в диковинку, поэтому все зачарованно любовались звездным коридором. Тишину, как следовало ожидать, первым нарушил Лукич, живя в постоянном одиночестве он разучился думать про себя, и все рождающиеся в его сознании мысли тут же вырывались наружу, порой шокируя окружающих.
- Почему они так повытягивались? Не звезды, а прямо НЛО какие-то.
- Скорость, ты себе даже не представляешь, с какой скоростью мы сейчас движемся. Я, если честно, тоже не представляю. – Клен озадачено задумался.
- А как на такой скорости мы между ними лавируем? – удивилась Римма. – Вы не боитесь врезаться?
- Это невозможно, мы в подпространстве, мы движемся вне пространства и времени. Если быть до конца честным мы движемся не известно где. Древние денсарцы возможно и знали, ну а нам остается только предполагать. – У Клена опять включился его любимый менторский тон, по всему было видно, что он собирается прочитать порядочной длины лекцию. Он на мгновение замолчал, подбирая нужные, более убедительные, слова….
Этого мгновения как раз хватило Лукичу, что бы выплеснуть наружу посетившую его мысль:
- Чушь, какая то… - Лукич просто выдал мысль вслух, а, собравшийся было с мыслями, Клен опять надолго задумался, прежде чем ответить.
- Да, возможно ты прав, но даже наши мозговитые Р’кандры и те не могут ничего толкового придумать, никакого объяснения, - не совсем уверенно ответил тилеанский адмирал.
- Как это не можем? – горячо запротестовал Мозг. – Да у нас, между прочим, порядка двухсот версий! Мы усиленно работаем над этим вопросом, но правда окончательно разобраться в этом деле, во всех особенностях полета в подпространстве пока не можем, но я больше чем уверен, что это явление временное!
- Вот затараторил, как на заседании Великого Совета. Какая разница между тысячью вариантов ответа и отсутствием ответа? Ответа то все равно нет.
- Как это какая разница, адмирал Клен? Наличие множества версий порождает спор об их правомерности, а в споре, как говорят земляне, рождается истина! – темпераментно парировал Мозг.
- Долго же она у вас будет рождаться, и в страшных муках. Это нелепость какая то, Лукич. Я этого не понимаю, все мое естество кричит, что этого не может быть, потому что не может быть ни когда, а мы, ни чего не понимаем и все равно пользуемся, и, вполне возможно, пользуемся совершенно не правильно. Глупо. И не пользоваться тоже глупо, жизнь оно облегчает, немыслимо сокращая время полета.
- Жизнь, говоришь, облегчает. У нас в конторе, для облегчения жизни, компьютер поставили, так бабульки наши – бухгалтера, его год не включали, боялись, а сейчас ничего, освоились, пользуются, баланс подбивают, а следом на счетах проверяют, так, на всякий случай, кто его знает, что эта машина непонятная выдаст. Не доверяют. Я это к чему говорю, может не стоит пользоваться, раз не понимаете?
- Стоит, уж очень жаль годы тратить на то, что можно сделать за неделю.
- Вам виднее, - на удивление легко согласился землянин. - О, жена, да ты у меня уже спишь. – Сменил тему разговора Лукич. – Ладно. Спасибо за лекцию о неизвестно чем, пойдем мы спать. Мозг, что ты там обещал насчет курсов вождения?
- Не беспокойся, Лукич, сделаем. Завтра ты у нас теоретическим ассом проснешься.
- Ну, значит до завтра, или до когда? Что-то у меня часы встали.
- У всех встали, здесь нет времени.
- Ну дела, а есть почему-то хочется и спать тоже.
- Вот я и говорю, непонятная штука это подпространство. Слен, чья первая вахта?
- Моя.
- Ну, тогда я тоже пойду спать. – Клен покинул рубку вместе с Лукичами.

2.

Через двое суток весь экипаж опять собрался в рубке, вернее почти весь – Римма кормила сына в каюте.
- До выхода из подпространства осталось тридцать секунд! – браво доложил Мозг.
«Странно» – подумал Лукич, вслух спросить не решился: «У всех часы встали, а у него идут»
«Биологические часы» – возник в сознании голос Мозга. «У  тебя они тоже идут, ты же ешь, спишь и, извини конечно, в туалет тоже ходишь»
«Хожу. Ладно, не отвлекайся»
Опять посыпались данные, что-то защелкало, замигало, но на этот раз Лукич почти все понимал и даже знал, кто и что включает и главное зачем, теоретически конечно. Ночные уроки Мозга легли в благодатную почву.
- Пуск! – отдала команду Слен. Яркая вспышка, и здравствуй вселенная… и корма патрульного катера планеты «Тилен» в придачу.
- Вот блин со сметаной! Кипить мое молоко на примусе! Зараза, что б тебя в воздухе перевернуло четыре раза,– выдал землянин почти в рифму. С рождением сына Лукич решил полностью отказаться от нецензурных выражений, справедливо полагая, что глупостям ребенок и сам научится, а отец, в меру возможностей, должен его обучать каким-нибудь умностям, но желание выразится покрепче, иногда было так велико, что пришлось изобрести разумную замену земному словарю всевозможных ругательств.
- Совершенно верно, - одобрил землянина Клен, поразив всех своим спокойствием и даже себя. – Но почему только четыре?
- Больше не успеем, - констатировал факт Лукич.
- Затормозить не получится, ухожу вверх, - сообщила Слен.
Патрульный корабль тоже заметил возникновение у себя за кормой бешено мчащегося «Тилена», и видимо не желая чтобы его переворачивали в воздухе да еще и четыре раза, круто взял вверх.
- В бок! – скомандовал Клен.
- «В бок» на Тилене означает влево? – спросил Лукич, когда патрульные в точности повторили их маневр.
- В другой!
- А в другой, естественно, означает вправо, - подытожил свои наблюдения Лукич. – Там наверное тоже кто-то рядом сидит и командует: «Влево – вправо».
Было проведено еще несколько вихляющих маневров. «Тилен», как сумасшедший заяц пытался запутать следы. Влево, вправо, вверх и, оп, круто вниз. Маленький патрульный катер, как прилежный ученик, повторял все в точности за своим разведывательным коллегой. Корабли неотвратимо сближались.
- Слажено действуете, молодцы. Синхронно, как в фигурном катании. – Ответом на довольно сомнительную похвалу Лукича был злой взгляд Клена, брошенный через плечо, но землянина это ничуть не смутило и, как ни в чем не бывало, он продолжил. –Я тут вот что подумал, Слен, у нас скорость гораздо выше, мы же из подпространства вылетели как пробка из бутылки, а прем по внутренней дорожке этого стадиона, вот нас к нему и выносит, по инерции. Может нам лучше прямо и газа до отказа, глядишь, проскочим.
- Отставить торможение! Полный вперед! -  дала команду Слен, и проскочили. Патрульный катер остался где-то далеко за кормой. – Все, стоп, торможение. Мозг, лечь на курс. – Слен бессильно откинулась на спинку кресла.
- Кстати, о Мозге, нельзя было через Р’кандров скоординировать наши действия, они же вроде телепаты? Лукич решил проанализировать ситуацию.
- Видишь ли в чем дело, - начал лекцию Клен. – Любой из Р’кандров знает гораздо больше нас и соображает в нормальной ситуации тоже быстрее, но скорость мышления у них не меняется, чтобы не произошло. Когда мы от страха способны творить чудеса, они не способны даже испугаться. Поэтому в экстремальных ситуациях, когда все решают секунды, на них надежды мало. Именно поэтому мы летаем совместными экипажами, тем самым компенсируя недостатки друг друга.
- Теперь, видимо, в каждый экипаж придется добавить по землянину, мыслят не стандартно. – Подвел черту под монологом командира Дтен.
- По дорогам вы нашим не ездили и с пьяными лесовозами не разъезжались. А вообще был бы номер – в таком большом космосе и встретились два одиночества. Это еще похлещи, чем шарахнуться лбами на маленькой планете Земля…
- Капитан, нас вызывает патрульный катер «Скар три», включаю экран, - прервал речь Лукича молчавший доселе Мозг корабля.
На экране показалась взлохмаченная голова с довольно приятным лицом, огромными, не то от пережитого потрясения, не то от природы глазами, и судорожной, слегка перекошенной, вымученной улыбкой.
- Командир патрульного катера «Скар три», лейтенант Бел рад приветствовать вас. С возвращением! – заговорила голова.
- Привет, перехватчик.
- Простите, не имею чести вас знать, я не понял значения слова «перехватчик».
- Я, Хранитель всего на свете по чуть-чуть Лукич.
- А! – радостно воскликнул Бел. - Вы землянин! Вам мы обязаны музыкой! Я счастлив с вами познакомиться.
- Ой, а я то как рад, аж чуть не обделался от восторга.
- Не обращайте на него внимания, лейтенант, для землян это нормальная манера разговора, дикие, этот представитель своей планеты еще не самый худший вариант, - успокоил, вспыхнувшего от смущения Бела, Клен. – А теперь мы ему не только музыкой, теперь мы ему еще и жизнью обязаны. Маневр в результате которого нам все-таки удалось разойтись, это его идея. А вы молодец, Бел, крепко вцепились, настоящий патрульный, от такого не только враги, свои не уйдут.
- Простите, что так получилось. Я просто пытался избежать столкновения.
- Не поверишь, мы тоже, - от волнения Клен в очередной раз нарушил устав, его пункт о субординации и перешел на «ты». – Твоей вины тут нет. Начиная полеты в подпространстве, мы должны были учесть возможность возникновения такой ситуации и продумать способы выхода из нее, а нас толпа адмиралов, а мозгов на всех, только уставы сочинять, которые сами выполнять не можем. Простите, лейтенант, за мое панибратство.
- Это же надо, какой самокритичный. Стареешь, что ли?
- Ладно, Лукич, поязви, сегодня можно, ты же у нас сегодня герой.
- Что случилось? – Вбежала в рубку взволнованная Римма. – В нас какой то корабль чуть не врезался! Я в иллюминатор видела. Ужас!
- Все нормально, милая, это у них здесь приветствие такое, торжественная встреча. Кстати, с экрана на нас взирает командир того самого корабля – лейтенант Бел. Лейтенант, разрешите вам представить мою супругу Римму, великую Хранительницу нашего семейного очага, а сопящий у нее на руках мужичок – наш сын.
- Очень приятно – произнесли Римма и Бел одновременно.
- Слен, я уже давно хотел спросить, на этом корабле курить где-нибудь можно? А то уже уши пухнут, особенно после этих ваших выкрутасов. – Сменил тему разговора Лукич.
- Курите, Мозг, организуй вытяжку.

3.

Тилен занимал весь обзорный экран корабля «Тилен». Пилоты деловито перекидывались короткими фразами, Слен уверенно вела корабль на посадку, отдавала приказы, вела переговоры с диспетчером тилеанского Космопорта, и только Лукич из всех присутствующих был далек от этой пред посадочной суеты.
У Лукича младшего начали резаться зубки и теперь, пусть не все тилеане, но хотя бы те, что на корабле, знают как умеют кричать земные дети. Повышенная комфортабельность видимо не входила в планы создателей корабля, да оно и понятно, это же не шикарный пассажирский лайнер, а маленький разведывательный кораблик. По этой простой причине звукоизоляция оставляла желать лучшего, да что там желать, ее просто не было. По ночам, когда смолкали разговоры, в жилом отсеке воцарялась тишина, было слышно топтание коровы и поскуливание собак. Так что сольное выступление самого младшего члена экипажа было слышно везде, даже в рубке, тем более, что в качестве каюты землянам выступала кают-компания, обладающая повышенной акустикой.
В процессе успокаивания ребенка, кроме родителей, принимали участие и все остальные члены экипажа. Клен и Дтен, в свободное от вахты время, скакали и подпрыгивали вокруг, гремели погремушками, хлопали в ладоши и даже пытались что-то спеть, короче устраивали шум всеми возможными способами, стараясь если не успокоить, то хотя бы заглушить. Слен, в отличие от своих мужественных коллег, как нормальная женственная женщина, не побоялась взять ребенка на руки и даже смогла на какое то, пусть совсем не продолжительное, время его успокоить.
- Слен, дорогая, иди поспи, тебе завтра корабль садить. – Уговаривала ее Римма.
- Но он так спит хорошо, жалко тревожить, а проснется, опять плакать будет.
-Ничего страшного, мы его уж как-нибудь успокоим, тебе ведь тоже отдохнуть надо, - поддержал жену Лукич. Но отправить Слен спать, смогли только тогда, когда Мозг из какого-то тилеанского обезболивающего геля выкачал всю тилеанскую воду и заменил ее на земную, придал гелю приятный вкус и, убрав из него какой-то компонент, сделал его безвредным для ребенка. Избавившись от боли малыш заснул, и его с радостью поддержали все остальные члены экипажа.
А сейчас Лукич с воспаленными от бессонной ночи глазами наблюдал за тилеанами, им Мозг вколол что-то бодрящее из аптечки, и сейчас они довольно сносно себя чувствовали. Лукич же от лекарства отказался, сказав, что допинг – это не спортивно, и теперь блаженно попыхивал трубкой, с которой практически не расставался с тех пор, как Слен разрешила ему курить, и клевал носом, хотя этого ему никто не разрешал.
Корабль вошел в атмосферу планеты и, гася скорость, по сужающейся с каждым витком спирали, пошел на посадку. Такое снижение создавало наилучший обзор для туристов. В рубку вошла Римма.
- Ух ты, - шепотом сказала она, чтобы не разбудить намучавшегося за ночь ребенка, который сладко спал у нее на руках.
- Где? – проснулся отец семейства.
- Не кричи, Саша спит, город говорю красивый, по-прежнему шепотом ответила жена.
- Да, неплохой городишко, - согласился Лукич.
- К твоему сведению в этом, как ты сказал «городишке», проживает постоянно почти пятьдесят миллионов человек, - обиженно сказал Клен. – Это столица планеты Тилен, город Тилен.
- Что? – окончательно проснулся землянин. – Неужели у вас совсем так плохо с фантазией? В столице планеты Тилен, городе Тилен произвел посадку корабль «Тилен». Офигеть, я бы сказал больше, но не буду, чтобы вас не расстраивать.
- Нет, а что тебе не нравится? Город и корабль названы в честь планеты, а планета, кто бы ее знал, кем и почему так названа.
Корабль пошел на снижение.
- Вон, смотрите, здание «Академии Музыки» - взял на себя обязанности гида Клен.
- Где?
- Да вон же, слева от нас, самое высокое. У него еще скрипичный ключ на макушке.
- А, вижу, - обрадовалась Римма.
- Вот в нем и живут Великий Хранитель Музыки Слен и Хранитель Музыки, учитель Великого Хранителя Татьяна Слен. С появлением Татьяны на Тилене стали входить в моду имена. Своих имен у нас нет, так что юные тилеане носят земные. Академия Словесности, к стати вот она, под нами, сейчас решает вопрос об организации нового отделения, если Великий Совет одобрит, то в Академии появится еще один Хранитель и им будет Татьяна, как единственный специалист в этом вопросе.
- Головокружительная карьера, если так пойдет и дальше, мы у вас скоро все ключевые посты займем, - прокомментировал Лукич.
- Ничего, мы себе новые придумаем, - парировал Клен.
- С вашей фантазией? Сомневаюсь.
- Ты нас недооцениваешь…
- Есть площадка номер один. – Перебила пререкающихся Слен, отвечая диспетчеру.
- Ого, первая площадка, похоже, нам готовят торжественную встречу, - удивился Клен.
- Не вижу ничего удивительного. Все-таки близкий друг Главы Великого Совета, всякий разный хранитель всего на свете с семьей приезжает, - изрек Лукич.
- Да, от скромности ты не умрешь, - покачала головой Римма.
- Жена, моя милая, умереть можно от миллиона всевозможных причин, не хватало только этой.
Корабль мягко приземлился на летное поле, открылся люк, опустился трап. Первым, как положено по Уставу, на трап выходит капитан, встав у выхода корабля пропускает пассажиров и членов экипажа, а затем последним спускается сам. Неизвестно когда успевшая переодеться в парадную форму Слен в нерешительности замерла у люка.
- Вперед, командир корабля «Тилен», капитан первой звезды Слен! – подбодрил ее Клен. – Внизу тебя ждет патент капитана разведывательного флота.
Кровь отхлынула от лица, и побледневшая Слен неуверенно подошла вплотную к выходу, затем обернулась присутствующим и робко улыбнулась, как бы прося поддержки, которую тут же и получила в избытке.
- Не робей, Слен, милая, у тебя, между прочим, шикарный костюмчик, здорово на тебе сидит, - подмигнул ей Лукич.
- Все будет нормально, не волнуйся, - Римма обняла Слен за плечи и поцеловала в щеку.
- Весь экипаж с вами, командир! – браво отсалютовал Дтен. Слен взяла под козырек в ответ и, набравшись смелости, глубоко вздохнув, решительно вышла из корабля.
- И что, Дтен, у экипажа действительно нет разногласий?
- Никак нет, Хранитель всего на свете по чуть-чуть Лукич, я с собой абсолютно согласен.
- Завидное единодушие.
- Ну и язва же ты, - ткнула Римма Лукича в бок.
- Жена, ты мне скоро так все ребра переломаешь.
- Язык бы тебе как-нибудь переломать.
- Тогда я буду писать гадкие записки.
- Я их читать не стану.
- Куда ты денешься? Я буду писать твоей помадой на зеркале, уж лучше слушай, дешевле обойдется.
Как только Слен вышла на трап, над портом грянула музыка.
- Ух ты! – воскликнул Лукич, выйдя из люка. Слева от трапа играл огромный оркестр, не большой, не очень большой, а действительно огромный… Количество музыкантов явно превышало тысячу, а может и не одну. Яркие мундиры, блеск духовых, звон литавр. Лукич ошалело застыл. Музыка взвилась ввысь, грянул взрыв… и вдруг в возникшей тишине вкрадчивое пиццикато. Сотни струнных сначала тихо, как бы робея, а затем все смелее, все громче, сильнее… и новый взрыв – вступил весь оркестр. Мурашки побежали по спине. Лукич не знал этого произведения и сейчас он впервые окунался в него, как бы растворяясь в нем. Есть и пить Лукич мог что угодно, а вот слушать… Музыка для него была как хорошее вино для гурмана. Эта музыка была вином, хорошим вином, отличным вином! Лукич, забыв обо всем на свете, смаковал каждый долетающий до него звук, придирчиво пытаясь оценить букет и насладится вкусом. Управлял всем этим великолепием Слен.
-Заслушался? Пойдем уже, не удобно, - Римма слегка подтолкнула Лукича в спину и вышла из люка. – Ой, сколько народа!
-Действительно, многовато, - очарованный оркестром, Лукич не заметил встречающих их людей на летном поле. Он рассеянно окинул взором собравшихся внизу, у трапа людей, но кроме музыки и оркестра не о чем больше думать не мог, и его взор и внимание опять были обращены к музыкальному великолепию, которым управлял Слен.
Все пространство: от корабля, до здания порта, все летное поле, занимали люди, восторженно приветствовавшие прилетевших. Лукич взял Римму под локоть, помогая спуститься, и они пошли навстречу встречающим.
Следом выходил Клен, он застыл на верхней ступеньке трапа, помахал всем собравшимся рукой, ослепив их своей лучезарной улыбкой, благо опухоль уже прошла. Не переставая улыбаться, он тихонько, незаметно для окружающих, прошептал в ухо напряженно застывшей Слен.
- Да, Слен, не каждого стажера так встречают. Меня, например, не встречали и корабль мой загнали в самый дальний конец летного поля.
- А-а-ах… - выдохнул вышедший следом Дтен.
Чета Лукичей тем временем дошла до самого низа и ступила на… «Интересно, - подумал Лукич, - на Земле – земля, а на Тилене – тилен, или как в книгах – поверхность Тилена? Но они же так не говорят»
«Не напрягайся, умник» – Возник в сознании голос Разума: «Мы поверхность нашей планеты называем тилен, как и вы, по названию самой планеты»
«Я тебя вроде не звал…»
«А что, я тебя позвать не имею права, значит он чуть что сразу Мозг, Мозг, а я между прочим уже давно не просто Мозг, а Разум –Советник, а я его звать не имею права?»
«Да зови себе на здоровье, только предупреждай сразу, а то вдруг я про тебя правду думать буду, расстроишься еще»
«Ну нахал! Лукич, как я тебя терплю то все это время?»
«Как, как – каком к верху. Чего звал то?»
«Каком к верху, надо запомнить. А звал я тебя вот для чего, Слен, который музыкант, попросил меня узнать какое впечатление на тебя произведет его новая симфония, которую он специально написал к вашему приезду»
«Так мог бы меня сам спросить»
«И ты из вежливости ответишь, что тебе понравилось, а сам будешь разочарован, а я, по его мнению, могу почувствовать, если ты будешь говорить не правду, так сказать, уловлю твое состояние. В вопросах музыки ты для него истина в последней инстанции»
«Да?..», – искренно удивилась истина: «Да я же музицировать умею только на нервах»
«Зато слушаешь профессионально»
«Тогда передай ему, что я «из вежливости» еще никогда не говорил неправды. Если бы мне не понравилось, я бы так и сказал – дрянь, но то что сейчас играют – великолепно. А за возможность дирижировать таким оркестром любой наш дирижер, не задумываясь, отдал бы десять лет жизни! Когда они так играть научились, не представляю»
Лукич поддержал Римму с ребенком на последней ступеньке и тут же попал в крепкие объятия Ди Длена.
- Лукич, дорогой! Ну наконец то! Римма! – отпустив Лукича, Ди Длен звонко поцеловал Римму в щеку.
- Опа, при живом то муже, да так целовать жену, - не замедлил отреагировать землянин.
- Да я же по дружбе… - опешил Глава Великого Совета.
- Ой, Ди Длен, как легко тебя в краску вогнать, я же шучу. Мы тоже рады тебя видеть!
- Вот так, Ди Длен, я с ним и мучаюсь. Ужас какой-то, – пожаловалась Римма.
- Никак привыкнуть к твоим шуточкам не могу, - улыбнулся Ди Длен.
- Тебе везет, видишь его редко, а я такое каждый день слышу.
- Так, бунт на корабле, жена пошла против мужа. И когда это я успел тебе надоесть?
- Не надоел еще, но язык у тебя гадкий.
- А что я с ним сделаю? Привык он за жизнь мою одинокую говорить все, что на ум взбредет, я даже думаю медленнее, чем говорю.
- Это заметно, - присоединился к разговору спустившийся Клен.
- Тебя только тут не хватало, - огрызнулся в ответ Лукич.
Клен с Ди Дленом обменялись крепкими рукопожатиями.
- Пойдемте, я вас с остальными познакомлю.
- Подожди, Ди Длен, Слен и Дтен еще не спустились. Как мы без нашего экипажа? – Лукич обернулся к кораблю. – А это что?
Пока прибывшие и встречающие обменивались любезностями у трапа, из чрева корабля опустился грузовой трап, и по нему сейчас съезжало нечто…. Танк – не танк, какой-то пластиковый кубик, сейф на гусеницах.
«Это не что, а кто. Это я Лукич, Мозг корабля «Тилен». Мне, знаешь, тоже всю жизнь на корабле находиться не нравится»
«Ничего, как тебя жизнь то спрессовала. А что же ты на Земле не выходил?»
«Вне Тилена корабль должен находиться в постоянной готовности, мало ли что, а я бегать не умею, пока назад доберусь, уже поздно будет, и, потом, мы Р’кандры не спим, поэтому нам удобней нести вахту, опять же связь через нас поддерживается»
«И куда ты сейчас?»
«Как куда? Домой. У меня между прочим тоже и дом и семья есть. Родитель правда сейчас далеко, он Мозг патрульного корабля, того самого, что денсарцев обнаружил, а ребенок мой здесь, меня встречает»
«Где?»
«Да вон же» – из верхней панели короба выдвинулся фасеточный глаз и уставился в сторону. Лукич перевел взгляд в ту же сторону и увидел группу аналогичных аппаратов. Один из них стремительно, естественно для Р’кандров, двигался навстречу Мозгу корабля «Тилен»: «Иди ко мне мой маленький, ну как ты без меня? Соскучился?»
«У меня все нормально!» - услышал Лукич действительно детский голос, вернее сам голос мало, чем отличался от других мысленных голосов, которые доводилось слышать леснику, тем более, что у Р’кандров голоса, как такового ни когда не было, они же телепаты, но тем ни менее было отчетливо понятно, что голос принадлежит ребенку. Видимо интонации, или манера разговора, а может некая телепотема, вносили ясность. По давнишней привычке землянин тут же попытался осмыслить новое для себя ощущение, но не успел. На него обрушилась волна радости. Взрыв в мозгу был такой силы, что почетный гость планеты не устоял на ногах и рухнул на руки Клену.
«Осторожней с эмоциями, малыш, тебя слышит Хранитель Лукич!» – добил Лукича мысленный крик Мозга.
«Ой, извините», - растерялся ребенок, но потерявший сознание Лукич этого уже не слышал, очнулся он только тогда, когда Ди Длен начал звонко стучать ему по щекам, почетный гость выставил руку, пытаясь остановить дальнейшее избиение.
- Что, Лукич, от воздуха нашего опьянел? – спросил, открывшего глаза землянина, Клен. Окружающие были в недоумении, музыка смолкла, и в воцарившейся тишине голос Клена разносился по всему летному полю.
- Остановите этого реаниматора, - взмолился Лукич. – Ди Длен, ты из меня последние мозги выбьешь, я уже очнулся, все нормально, и ты успокойся.
- Ну и напугал же ты нас, - Глава Великого Совета нехотя остановился и убрал руки. – Что с тобой? Смена климата?
- Не-а, с ребенком нашего Мозга знакомился. Чем это он меня так?
- Силой мысли, Лукич. – Взорвался смехом Клен. Нервное напряжение спало, и вскоре к нему присоединились все окружающие вместе с жертвой. Лукича поставили на ноги.
- Извините за недоразумение, Хранитель Леса, Почетный Хранитель Музыки, Кавалер ордена «Света и Разума», Лукич, - обратился к нему огромный ящик со сверкающей девяти конечной звездой на передней панели. – Ребенок не виноват, простите его. Это наше упущение, мы, Р’кандры уже отвыкли оттого, что наши мысли и эмоции могут слышать представители других рас, - над звездой сиял озабоченный пурпурно алый глаз. – Я немедленно проведу разъяснительную работу среди представителей своей расы.
- Разрешите представить вам Главу всех Р’кандров планеты Тилен, члена Великого Совета, Верховного Разума, - назвал сан и должность говорящего Ди Длен.
- Очень приятно, - ответили хором земляне, причем Римма улыбнулась, а Лукич болезненно сморщился.
Знакомиться пришлось со многими: Великие Хранители всех Академий, Хранители попроще, Адмиралы с большими звездами, Члены Великого Совета. Все стремились пожать руку землянину, познакомившему тилеан с музыкой, и его жене, матери знаменитой Татьяны Слен. Чтобы освободить руки Римме, Лукич младший перекочевал на руки к своей тилеанской родственнице капитану первой звезды Слен. Слен только что получила патент командира разведывательного корабля из рук самого Командующего Разведывательным Флотом, Адмирала второй звезды Ди Клена и поэтому сияла от переполнявшего ее счастья. Настроение девушки передалось ребенку, которого она держала на руках, и малыш радостно улыбался окружающим, с удовольствием разглядывая новых дядей и тетей.
Так, незаметно, пожимая руки собравшимся, подошли к зданию порта. Здесь перед входом стояла трибуна, почти как на Земле: сверху находились четыре микрофона, рядом с ними стояли, совершенно земные, графин и стакан, а переднюю часть трибуны украшал герб планеты Тилен: огромная светящаяся десяти конечная звезда, увеличенная копия звезды, украшающей грудь Главы Великого Совета.
«Интересно, чья вода в графине, наша или ихняя?» – подумал Лукич и тут же получил ответ Разума-Советника.
«Естественно ваша, графин и микрофоны мы специально для вас поставили, чтобы вы могли чувствовать себя как дома»
«Ты серьезно думаешь, что дома я часто выступал с трибуны перед такой огромной аудиторией? Но, в принципе, спасибо за заботу. Кстати, а ты сам то где?»
«В здании Великого Совета, по законам Тилена кто-нибудь из нас – или я, или Ди Длен – должны постоянно находиться на рабочем месте. Мало ли что…»
«Для наших вождей законы обычно не писаны, чем выше должность, тем меньше законов. Национальная традиция»
- Лукич, скажи что-нибудь людям, они ждут, - прервал мысленный диалог Ди Длен.
Лукич подошел к трибуне, рядом с ним встали с одной стороны Римма, с другой Слен с ребенком на руках. Рядом с Риммой, обнявшись стояла Татьяна, а за их спиной: Слен, который музыкант, Клен, Ди Длен, смущенный от обрушившегося на него всеобщего внимания Дтен и Мозг корабля «Тилен» со своим малышом. За ними полукругом стояли все остальные. Лукич наклонился к микрофону, прокашлялся, и тут радостно взвизгнув, засмеялся и защебетал на своем прекрасном детском и всем одинаково понятном языке Лукич младший. Все собравшиеся удивленно воззрились на ребенка, а затем все лица озарились улыбками. Когда сын замолчал, заговорил отец,
- Вы только что прослушали приветственную речь самого юного члена нашего экипажа. В принципе он все сказал, выразил все переполняющие нас чувства, а от себя могу добавить, что мы очень рады находиться здесь, среди вас. Надеюсь, что мы все станем добрыми друзьями. Огромное вам спасибо, что вы оторвались от своих дел и пришли встретить нас, постараемся не обмануть ваших ожиданий. Еще раз спасибо.
- Спасибо! – сказала в свою очередь Римма, помахав всем собравшимся рукой. В ответ людское море взорвалось аплодисментами.
- Ну, как тебе нравится быть первой леди? – спросил на ухо Римму Лукич.
- Нравится, но ты не президент, что бы я была первой леди.
- Но встречают то, как президента. Народ не обманешь.
Процессия вошла в здание порта.

4.

Лукич стоял на балконе здания Академии Музыки. Его левая рука расслабленно лежала на перилле, а согнутая в локте правая  держала дымящуюся трубку. Лукич лениво выпустил клуб дыма, сизое облачко, подхваченное ласковым ветерком, тут же растворилось в иссиня-черном ночном небе Тилена.
Как только земные туристы вошли в здание Космопорта, один из Хранителей Академии Медицины вручил им специальные дыхательные фильтры. Фильтры отсекали все ароматы тилеанского воздуха, то есть очищали его от спиртовых испарений и наполняли дыхание волшебной свежестью и чудесными запахами, естественно с точки зрения землян. Так что закрыв глаза Лукич мог вообразить, что сидит на завалинке перед домом и вдыхает свежий ночной воздух родной тайги.
Фильтры довольно легко вставлялись в нос и принимали форму пазух, тщательно повторяя каждый изгиб, они совершенно не осложняли дыхания, и в результате всех этих свойств должны были создавать максимум удобств. Но не смотря на все старания тилеанских медиков, Лукич не испытывал полного комфорта, присутствие пусть и очень удобных, но все-таки инородных тел в носу изрядно его раздражало.
- «Тампаксы» для носа, - окрестил их Лукич. – Хорошо хоть веревочки не торчат.
Хоть спиртовые испарения не достигали обоняния приезжих, тем не менее Лукич сейчас испытывал состояние легкого опьянения. Установить точную причину этого состояния он не мог, да и не очень то хотел напрягаться по этому поводу. Действительно зачем? Какая разница, нахватался он пьянящего тилеанского воздуха во время бесчисленных разговоров на торжественном приеме в их честь, а может так действовала разительная смена обстановки и его одурманивало обилие впечатлений. Может это было следствием трепетного возбуждения от вида бездны переливающейся всевозможными огнями, которая раскинулась где-то далеко внизу, поражая своим величием воображение усталого путника, а может быть он просто зря так сильно приложился к графину с тилеанской водицей, а не сообразившая сразу Римма вовремя не остановила его щедрую руку, наливавшую уже далеко не первый стакан. Последняя версия была ближе всего к истине, но Лукич предпочел списать все на воздух.
У тилеан было довольно своеобразное отношение ко всем своим академиям. Академии представляли собой гигантские башни, пронзающие своими вершинами небо Тилена и возвышающиеся столбами над остальными, совсем не низкими зданиями города. Даже здание Велико Совета было вдвое ниже любой из них, зато в несколько раз шире и оно буквально поражало всех посетителей своей величавой грандиозностью.
Все учителя, Хранители и уж тем более Великие Хранители вместе со своими семьями жили здесь же в своих Академиях, видимо для того, чтобы находиться постоянно в гуще событий. Академия музыки не была исключением из правил. Первые этажей семьдесят или восемьдесят, Лукич точно не знал, во время экскурсий по Академии, состоявшейся сразу после торжественного ужина в их честь, ему было некогда считать этажи, отводились под всевозможные классы, аудитории, концертные залы. Сразу над ними располагались жилые этажи. Этажей десять занимали квартиры учителей, но так как Академия была еще довольно юной, большинство из них пустовало. Жизненное пространство Хранителей требовало гораздо большей жилой площади, каждая из их квартир занимала целиком этаж. Из десяти таких «малогабариток» было занято только три. Одна принадлежала Хранителю Академии Музыки, бывшему Мозгу корабля «Тилен», но этот высокопоставленный Р’кандр, получив статус Разума-Советника главы Великого Совета, в ней практически не появлялся. Вторая квартира теоретически принадлежала Почетному Хранителю Музыки Лукичу, но хозяин в ней еще ни разу даже не был, а о ее существовании узнал буквально пару часов назад. Начать обживать свои хоромы они с Риммой решили завтра, если конечно позволит график всевозможных мероприятий. Под ними поселился какой-то очень одаренный тилеанский гений, который за год с небольшим, благодаря своим талантам, умудрился получить сан Хранителя. Хотя чему тут удивляться? Сам Великий Хранитель получил это звание буквально за месяц. В этом было великое достоинство начинающих академий, для продвижения наверх, причем в прямом смысле этого слова, не надо было ждать долгие годы, когда старые Хранители уйдут на покой.
Хранитель Музыки Татьяна Слен от своей квартиры отказалась, да оно и понятно, в ее распоряжении была квартира самого Великого Хранителя. На балконе этой самой квартиры, на самой вершине башни и находился сейчас Лукич.
- Ну что, Лукич, впечатляет? – раздался за спиной голос Слена.
- Впечатляет, - утвердительно кивнул головой в ответ землянин.
Здание Академии находилось в центре огромной площади, которая днем выполняла функции стоянки, для всевозможных видов транспорта. По утрам сюда съезжались и слетались толпы народа, в основном студентов, так как окончившие обучение и получившие статус специалистов, то есть музыкантов, могли поселиться в непосредственной близости, в домах окружающих площадь Академии.
С жильем на Тилене было довольно легко. До совершеннолетия дети, как и на Земле, жили в доме родителей, а дальше, в зависимости от выбранной ими сферы деятельности, селились поблизости от своих Академий или мест работы. Не понравилось человеку заниматься музыкой, переехал в другой район города и занялся, например, химией или философией. Некоторые совмещали обучение сразу в нескольких Академиях и селились где-нибудь в центре, между ними, или имели по квартире у каждого из учебных центров и жили везде по чуть-чуть, в зависимости от расписания занятий. Остальные города планеты копировали свою столицу, создавая специализированные жилые районы вокруг филиалов Академий. Филиалы обычно возглавлял кто-нибудь из Хранителей, поэтому их квартиры в столице большую часть времени пустовали.
- Слен, может мне показалось, но что-то я сегодня не увидел ни одного блюстителя порядка, - после непродолжительного молчания возобновил разговор Лукич. – У вас здесь что, нет ни милиции, ни полиции?
- А зачем?
- Так что, преступности у вас тоже нет?
- Лукич, преступность следствие жадности, глупости и избытка свободного времени, ну и, гораздо реже, каких-нибудь психических отклонений. Жадность, то есть воровство, у нас как-то не приживается. Зачем человеку воровать, если за свой труд он и так все получит? С глупостью мы боремся с рождения человека, а избытка свободного времени у человека быть не может, если он занимается действительно тем, что ему нравится. А если у человека психические отклонения, то ему нужен не полицейский, ему нужен врач.
- А если человеку ничего не нравится, а работать он просто не хочет, что бы получить то, что ему нужно, он будет вынужден воровать.
- Пусть просит покоя и отдыха и ничего не делает до самой смерти, но среди молодежи таких мало, лично я не встретил ни одного.
- Ну, у вас тут просто Утопия какая-то.
- В каком смысле? – не понял Слен.
- В прямом. Лорд у нас один был, вернее не у нас, а у англичан. И вот этот лорд лет двести или триста назад книгу написал про страну под названием Утопия, там все как у вас. Идиллия сплошная. Вот бы этого лорда к вам, ему бы понравилось.
- Значит умный человек, раз сам до такого додумался. И как оценили современники автора?
- Точно не помню, но вроде оценили, не то голову отрубили, не то на галеры отправили, что-то в этом роде.
- За что?
- За правду, - вздохнул Лукич, раскуривая трубку. – И чтобы народ не боломутил, к смуте не подстрекал.
- Дикость какая то.
- Не дикость, а правда жизни, - Лукич глубоко затянулся, а затем, в не менее глубокой, чем затяжка задумчивости, выпустил дым тонкой струйкой. – Незачем власть имущим в глаза тыкать их бесполезностью, они это и сами знают, но молчат и на всеобщее обсуждение не выносят, и ужасно не любят когда кто-нибудь выносит. Вот его и «наградили», что бы не умничал.
- Ты у нас разносторонний талант, Лукич, лес, музыка, а теперь еще оказывается и философия.
- Не я такой – жизнь такая.
- Вот и я говорю – философ. И как с философской точки зрения на счет пойти, поспать, а то завтра у вас день будет ужасно насыщенным.
- Мои уже спят, а я что то пока не хочу. Да, Слен, ты как член Великого Совета может знаешь, нас зачем сюда вообще то привезли? Мы же вроде лес на Денсар садить летели, а здесь у вас одной культурный программы недели на две, если не больше. У нас же все саженцы погибнут.
- Не знаю, Лукич, спросишь завтра у Ди Длена. Ладно, наслаждайся видом, а я все-таки пойду, посплю.
- Ну давай, спокойной ночи.

5.

- Не волнуйся ты так, Лукич, ничего с ними не будет, с твоими саженцами. – Ди Длен дружески обнял Лукича за плечи. – Буквально на днях, может даже сегодня, с Денсара прилетит корабль, перегрузим деревца в него, им там за месяц ничего не сделается.
- Какая им разница в чьем трюме зачахнуть? – не сдавался Хранитель Леса. – Пойми, Ди Длен, им простор нужен, земля, наконец, а в трюме они ни имеют не того ни другого в нужном количестве.
- Ты не представляешь, что такое денсарский корабль. У него в трюме дом с огородом построить можно, и еще коровам будет место где траву пощипать. Так что все, расслабься, нас сегодня ждут великие дела.
На площади у выхода из здания Академии землян ждал кортеж неизвестно чего, какого то транспорта. Внешне эти средства передвижения чем- то напоминали автомобиль, ну не совсем автомобиль, но что-то вроде того. Накануне Лукич не обращал внимания на чем и куда едет. Впечатлений от встречи и здания Великого Совета было так много, что они перекрыли доступ в сознание гостей ко всему остальному, что их окружало. Более того, Лукичу эти впечатления похоже блокировали даже память, по крайней мере на утро Хранитель Леса мало что помнил, а может в этом были виноваты не только впечатления, хотя навряд ли, внутренняя отделка салона удивила жену ни чуть не меньше чем мужа, а удивляться было чему.
- Вот это да… - выдохнула Римма.
- Совершенно верно, - обвел взглядом салон Лукич. – На трамвай совсем не похоже.
Колона «не трамваев» плавно тронулась, но не вперед, а вверх. Вознесясь выше городских крыш кавалькада двинулась по плавной дуге над улицами города, что бы дать туристам еще раз взглянуть на город сверху. По сторонам от машин с пассажирами двигались небольшие одноместные аппараты с синими мигалками над кабиной и ярко желтыми, там, где у нормальных автомобилей обычно находятся фары.
- И как называется сие чудо техники? – спросил у Ди Длена Лукич.
- У вас на Земле, в фантастической литературе есть такой термин «флаер». Вот это флаер и есть.
- Так вы что, название для своего аппарата у нас взяли?
- Ну… - Задумался на мгновение Глава Великого Совета, и, пожимая плечами, ответил. – Да.
- Да вы прямо какие-то плагиаторщики, или плагиаторы, не знаю как правильно.
- Понимаешь, Лукич, мы исключительно техническая раса. Ни имена, ни красивые названия до знакомства с культурой Земли нас особо не интересовали. Все наши изобретения имеют исключительно функциональные названия. Взять, например тилеанского родственника вашего телевизора, до нашей экспедиции на Землю, он назывался так: «Многоканальное средство связи, снабженное звуковым динамиком и экраном для слухового и визуального восприятия информации, рекомендованное к общественному использованию».
- Язык сломаешь, пока скажешь. Римма, представляешь, я тебя попрошу: «Дорогая, включи мне, пожалуйста, вот … - Лукич попытался вспомнить тилеанское обиходное название телевизора и не смог. – Вот, вот…
Короче вот это».
- Не представляю, - засмеялась Римма. – Тебе объема памяти не хватит. Ди Длен, интересно, а как вы флаер называли, до визита на Землю?
- Римма, я не виноват, ты сама спросила. Слушай, раз такая любознательная: «Транспортное средство класса «А» правительственное, пассажирское, восьмиместное, предназначенное для перемещения в атмосфере планеты Тилен, пользующееся преимуществом во время движения перед остальными транспортными средствами, обладает правом парковки на стояночных площадках номер «один», или сокращенно «ТС класса «А» ПП8».
- Сокращенно гораздо лучше, - с видом мыслителя изрек Лукич. – А если быть до конца честным, то наши официальные организации тоже обожают подобные названия, просто вы не с кем из них не сталкивались, иначе бы поняли, что даже здесь земляне вас перещеголяли. А знаешь, почему у нас в обиходе таких громоздких названий нет? Потому что у нас народ ужасно не послушный, что бы ни придумали на верхах, народ тут же переиначит и окрестит по-своему. Вот такой у нас народ: умный и глупый, хитрый и простой, трудолюбивый и ленивый. На любой приказ отвечает «Есть», а потом долго думает делать, или не делать и, в конце концов, делает, но по-своему, так, как сочтет нужным.
- Значит, своей богатой культурой ваша планета обязана своему народу. Как это не парадоксально, но мы многим обязаны культуре вашей планеты. Вот и разберись, кто из нас более развит? Вы у нас еще не взяли ничего, а мы уже переняли очень многое. Правильно говорят мыслители: «Находишь одно, теряешь другое». Мы обогнали вас технически и ужасно отстали в остальном, что не касается техники.
- А мигалки сопровождающих нас «мотоциклистов» вы тоже у нас переняли? –рассмеялся Лукич.
- Да, находясь у тебя в гостях, мы видели по телевизору приезд какого то министра, или президента, точно не помню. Такое сопровождение придает какую-то торжественность, парадность, впечатляет. А так как вы у нас полномочные представители Земли, то мы вас и встречаем по всем земным правилам: музыка, цветы, эскорт.
- Почетный караул забыли… - взорвалась смехом Римма.
- А где мы его возьмем? У нас и людей, обученных для подобных мероприятий, никогда не было, мы ни разу не проводили парад – это не функционально.
- Теперь значит, будут  и люди, и парады. Обучим, – внес свою лепту Лукич.
Через несколько минут полета вся процессия остановилась, вернее, приземлилась перед зданием Главного Хранилища Информации планеты Тилен. Хранилище было аналогом земной библиотеки, но в отличие от своих земных сестер, хранило в себе все издания: как печатные, так и рукописные. В нее стекалась вся поступающая на планету информация. Кроме Мозга Хранилища в нем несли службу еще несколько Р’кандров помощников, потому что даже для Р’кандров поступающей информации было слишком много. Были в Хранилище и свой Великий Хранитель и Хранители попроще, как в любой, уважающей себя, Академии, работы хватало всем. Один анализ поступающей информации чего стоил. Все Хранители Хранилища собрались у входа, встречая земную делегацию.
В свите Лукичей постоянно находился врач, так, на всякий случай, и две миловидные молодые леди, предоставленные Академией Общественного Воспитания Детей и Подростков. Для врача работы не было, а девушки были полностью загружены работой по специальности, занимаясь воспитанием Лукича – сына, когда родители были заняты. Как только прибывшие вышли из флаера, Александр сразу перекочевал на руки одной из них, что бы освободить руки матери. Воспитателей выбирали на конкурсной основе, причем отбор проводил сам воспитанник. Победительницами стали две претендентки, к которым он согласился пойти на руки и спокойно оставался в их компании.
- Симпатичные девушки, - похвалил выбор сына Лукич старший. – Вкус у тебя есть, сынок.
Пока сын о чем-то шептался с сопровождающими его дамами, родители знакомились с встречающими. Имена Хранителей Лукич еще пытался запомнить, но когда начались рукопожатия специалистов, память объявила забастовку.
«Какой кошмар, как их всех запомнить? В голове полный бардак» – подумал Лукич.
«Можно подумать в твоей голове бывает что-нибудь другое», - возник в сознании ментальный голос Разума-Советника: «Не переживай, я тебе буду напоминать имена тех, с кем ты будешь общаться»
«Спасибо, что б я без тебя делал?» – Лукич оставил без внимания шпильку Р’кандра, так он был растерян.
«Цени, а твоя жена, между прочим, умудрилась их всех запомнить без посторонней помощи»
«Она у меня умная, не зря же за меня замуж вышла»
«Это ты намекаешь на то, что противоположности притягивает друг к другу»
«И это Римма меня называет язвой?» – мысленно засмеялся Лукич, за время общения с бывшим Мозгом корабля «Тилен», он научился так смеяться, про себя: «Тебя она не слышала, ты мне ни чуть не уступаешь»
«С кем поведешься…»
«Вот я от тебя и набрался, а ты – язва»
«Один – один» - ответил Р’кандр.
Тем временем Римма, приветливо улыбаясь, пожимала очередную руку и запомнила имя и сан владельца, но за лучезарной улыбкой земной звезды пряталось неуемное беспокойство. Она то и дело бросала взволнованные взгляды на сына, находящегося в компании молодых воспитателей, и, не смотря на веселый гул голосов вокруг, слышала восторженный лепет малыша. Слышала скорее не ушами, а сердцем, находясь в постоянной готовности броситься к сыну при малейшем признаке плача. Ее беспокойство было довольно легко понять. Ребенок впервые жил вне дома, так еще и оказался на попечении совершенно не знакомых людей.
«Ну почему ты выбрал именно их?» – сокрушенно подумала Римма: «Девчонки совсем, с ними самими еще нянчится надо!»
«Не волнуйся ты так сильно, Римма» – коснулся сознания спокойный, и потому успокаивающий, голос Разума-Советника: «Поверь мне, они прекрасно знают свое дело»
«Молоденькие они еще совсем! У них еще и детей то наверняка нет. Какое там знание? Теория сплошная»
«На счет одной ты права, она еще совсем юная студентка, а вот та у которой Саша сейчас на руках, очень опытный воспитатель»
- Очень приятно! – сказала Римма вслух, пожимая очередную руку, а затем про себя: «Опытная? Да ей максимум лет двадцать – двадцать пять!»
«Ее биологический возраст соответствует тридцати годам, выглядит правда моложе. Римма, она уже тридцать лет, как получила сан учителя. Это ты рядом с ней неопытная девчонка, у тебя даже внуков нет, а у нее правнуки взрослые. Кстати, ее помощница – дочь ее внука. В тот день, когда ее утвердили в сане учителя, она дала согласие на первое омоложение. Ей девяносто четыре года, первые шестьдесят два она старела, а потом тридцать два молодела, а ты говоришь: «Девчонка». Перед самым вашим приездом ее утвердили в кандидаты на сан Хранителя Академии Общественного Воспитания Детей и Подростков»
«И сколько она еще собирается молодеть?»
«Все, моложе тридцати нельзя, иначе процесс может выйти из-под контроля»
«Это что, можно ребенком стать?»
«Ну, тело никуда не денешь, а вот умственное развитие может снизиться, начнется потеря памяти, человек утратит часть приобретенных знаний, в основном тех, которые не сочетаются с детской психикой, правда можно будет, потом все восстановить, но на это понадобится время. Все, не отвлекайся, тебе человек уже больше минуты руку тянет»
- Ой, извините, задумалась. От этого всего голова кругом идет. – Римма неопределенно взмахнула левой рукой, а правой трясла руку нового знакомого.

6.

Обещанный Ди Дленом корабль денсарцев явно решил задержаться где-то в пути. Прошло уже три дня, а его все не было. Зато в избытке было все остальное. Земляне посетили все до одной Академии города Тилена, какие то общественные организации, предприятия и везде их ждал радушный прием.
К великому удивлению Лукича Римма оказалась настоящей первой леди. В ней были: какой то изысканный шарм, какое то обаятельное очарование. Где бы ни происходила встреча, она великолепно умела себя подать: вовремя выслушать, вовремя улыбнуться, вовремя сказать, причем сказать то, что нужно. В такой ситуации острый язык Лукича оказался совершенно не востребованным, а по-другому он не мог, он вообще при таком стечении народа не мог, чувствовал себя не уютно и ужасно уставал.
Римма же напротив наслаждалась общением, и где бы они с мужем не находились, она тут же оказывалась в центре внимания. Ее фотографии появились на обложках журналов, во всех выпусках новостей мелькало ее лицо, а Лукич находился где-то на втором, если не на третьем, плане, став невыразительной серой тенью своей жены.
А еще появилась ревность. Это чувство было совершенно новым, абсолютно неизвестным. Он сам себе постоянно твердил, что это глупо. Глупо. Глупо! Но победить себя не мог. В своей жизни он испытывал любовь и ненависть, знал, что такое уважение и презрение, печаль и радость и умел как то поладить со своими чувствами. Но ревность…. А тем более ревность, помноженная на скуку и чувство полного одиночества в толпе. А сама эта толпа? Как ему надоела эта куча народа, беспросветная мешанина имен… Лукичу с трудом удавалось балансировать на грани нервного срыва и вчера он все-таки сорвался.
На приеме в Академии Медицины Римма опять завладела всеобщим вниманием, а он, уже по привычке, удалился в сторонку. На этот раз в сторонку бара. Рядом не нашлось никого, чтобы отвлечь его от грустных мыслей. Даже Разум-Советник, постоянно присутствующий в сознании, или где-то рядом, и тот был чем-то занят. Так что дегустации слабеньких тилеанских вин, которые были очень крепкими для землян, никто не мешал.
Акция прошла успешно, дегустация удалась на славу. От пьяного российского дебоша местных жителей спасло только то, что дегустатор отключился раньше, чем мысль разогнать всех на хрен и показать им гадам, кто муж своей жены, посетила голову возможного дебошира.
Отсутствующее состояние Лукича никак не сказалось на дальнейшем графике культурных мероприятий, запланированных на этот день. Его бесчувственное тело побывало везде, где должно было появиться этим днем, и только благодаря усилиям тилеанских медиков, земной гость смог выходить из флаера и пожимать все протянутые руки, правда, говорить он практически не мог, а передвигался исключительно в режиме зомби.
Сейчас Лукич сидел на балконе и страшно мучался с похмелья. Утро только начиналось. Небо едва посветлело, и на улице царил предрассветный полумрак. Хранитель Леса не спеша набил трубку, сделал огромный глоток горячего, очень сладкого, чая, который стоял здесь же, на столике, рядом с креслом, чиркнул спичкой, раскуривая трубку, и с удовольствием затянулся, выпустив огромный клуб дыма.
«Проснулся, алкоголик?» – возник в тяжелой голове Лукича голос Разума.
«А я вот сижу и думаю, какая гадость еще должна приключиться, и вот, пожалуйста…. Тебя мне сейчас только не хватало. Отцепись, дай умереть спокойно, без твоих нравоучений…» – разговаривать, даже мысленно, совершенно не хотелось.
«Курить не бросишь, точно умрешь»
«Можно подумать, если брошу, то буду жить вечно. Все там будем, так зачем отказывать себе в маленьких удовольствиях?»
«И пол Тилена спалишь со своими спичками, у нас, между прочим, и вода горит, так что огонь тушить крайне трудно»
«А как вы есть готовите?»
«Резонный вопрос, ну вообще то в воздухе не такая уж большая концентрация паров воды, то есть вашего спирта…»
«А раз не такая большая, то чего ты ко мне привязался?» - бесцеремонно перебил Лукич, состав тилеанской атмосферы сейчас его совершенно не интересовал.
«Ох, ох, ох, какие мы сегодня сердитые», - явно издевался Разум.
«Мы сегодня не сердитые, мы сегодня жутко больные», - тяжело вздохнул Лукич: « А еще нас аборигены местные терроризируют… Сволочи нудные»
«Ладно, болезный, расслабься, положи руки на подлокотники, сейчас включится аптечка и тебе полегчает. Да, и трубку свою вытащи»
«Как скажешь, дорогой. Ой!» – Лукич подпрыгнул: «Больно же! … твою мать! Ты что не сказал, что колоться будет?»
«А ты надеялся, что кресло тебе таблетку в рот закинет? Я, конечно, понимаю, что ваш мозг слишком мал для вашего тела и поэтому вы так плохо соображаете, но не до такой же степени»
«Зато у тебя мозг огромный, а толку ноль»
«Полегчало? Ну теперь поговорим. И зачем вы, Хранитель Леса Лукич, так вчера набрались? Я буквально на несколько секунд отвлекся и, нате вам, получите и распишитесь»
«За тем, что надоело мне здесь все, до ужаса»
«А жене твоей, похоже, нравится»
«Факт…» – Лукич болезненно потер лоб.
«Я все никак узнать не удосужился, а чем она на Земле занималась, до того как ее угораздило связаться с тобой?»
«Хореографом была в заводском клубе»
«Кем?»
«Танцевать народ учила, художественная самодеятельность, народное творчество»
«Тогда все понятно, она привыкла к постоянному общению с людьми. Ты хоть понимаешь, пень лесной, на какую она жертву пошла ради тебя? А ты тут ревностью себя изводишь. Ладно бы повод был, ей же ведь совершенно все равно, с мужчиной она разговаривает или с женщиной, они для нее просто собеседники – новые люди. Хорошо хоть вырубился вчера, а то бы сразу стал еще и Хранителем Скандалов, Слен бы хоть понял, зачем на Земле милиция»
«Не сыпь мне соль на сахар, самому сейчас стыдно, не знаю, как Римме в глаза глядеть»
«Так и быть, спасу я тебя, по дружбе. Поцелуй ее быстренько, пока она спит, и бегом на улицу, там сейчас за тобой флаер прибудет»
«Что за спешка такая, с утра пораньше?»
«Ликуй, денсарцы твои на орбите Тилена, через час – полтора должны приземлиться. Встречать будем»
«Ну, наконец то», - обрадовался Лукич.
Через полчаса, еще помятый, но уже довольно бодрый Лукич находился в диспетчерской Космопорта. В помещении, кроме диспетчеров, также находились Ди Длен и Клен, последний, смеясь, рассказывал:
- Я ему говорю, дед, ты же у нас самый главный разведчик, должен сам инопланетян встречать, а он аж сморщился весь и говорит, что в гробу видал этих костоломов маломерных, мол, его старое тело еще раз такого не вынесет. Уперся, и ни в какую, так что я за него.
- Ничего, избавим его от этой процедуры, пусть отдохнет, а бравый капитан его потом как-нибудь раздавит, при встрече, - ответил Ди Длен.
- Дед будет избегать этих встреч изо всех сил.
- Что вы имеете в виду? – спросил ничего не понимающий Лукич.
- Скоро сам все увидишь и поймешь, - как-то нехорошо улыбнулся в ответ Клен. – А вон и гости наши появились.
На нежно бирюзовом небе Тилена появилась маленькая темная точка – корабль планеты Денсар. В отличие от кораблей тилеан, заходящих на посадку по сужающейся спирали, денсарцы шли напрямую. Излишние петляние видимо противоречило их прямолинейной натуре. Увеличиваясь в размерах, корабль стремительно снижался.
- Диспетчер, какие посадочные площадки вы им выделили? - полюбопытствовал Глава Великого Совета.
- С третьей по седьмую в первом ряду, сразу за разведывательным кораблем «Тилен», вторая площадка отводится для маневров транспорта, при перегрузке саженцев.
- Умно, - кивнул головой Клен.
- Главное вас с Дтеном не подпускать… - буркнул Лукич.
- Лукич, ты обещал молчать, - напомнил Клен.
- Все, молчу, раз обещал.
- О чем молчишь? – спросил Ди Длен.
- Да так… - неопределенно ответил землянин.
- По-моему они плевать хотели на все приказы диспетчера, - поспешил перевести тему разговора Клен.
Если бы корабль денсарцев соизволил выполнить приказ диспетчера, он бы действительно занял все пять отведенных ему площадки, но так как капитан этого корабля-переростка решил все сделать по-своему, корабль загородил треть взлетного поля, встав по диагонали от третьей площадки в первом ряду, до седьмой в третьем.
- О, старые знакомые, - нараспев протянул Ди Длен. – Лукич, встречать тебя прилетел самый темпераментный и дружелюбный капитан Денсара. У адмирала Ди Длена просто великолепная интуиция, была бы у меня такая, я бы тоже  ни за что сюда не пришел. Надо будет предложить Великому Совету ввести в штат Главы пару специально натренированных людей, способных без потерь для здоровья, пережить объятья счастливого денсарца.
- «Звездная радуга» – начал без малейших затруднений читать название корабля начертанное огромными витиеватыми буквами на весь, повернутый к встречающим, борт Лукич. Знанию им денсарского языка он уже не удивлялся. – «Самый великолепный и замечательный корабль, бережно переданный нам чуткими руками наших предков, способный покрывать огромными скачками через ничто необъятные расстояния, так же стремительно, как ночной кусолет покрывает расстояние от раскрытого окна, до крепко спящего на кровати человека. Да будет прославлен на всю Вселенную его экипаж и, особенно, капитан!» Это, судя по всему, название, - констатировал прочитанное земной полиглот. – Вот это фантазия, вот это я понимаю. Особенно им удался финал, скромненько так и со вкусом. А теперь объясните мне, кто такой кусолет?
- Ну…, это такой…, который летает и кусает, – объяснил, как смог, Клен.
- У тебя, адмирал, просто дар какой то объяснять, тебе бы учителем в школе работать, мне сразу стало гораздо понятнее. Что это за зверь такой, что из себя представляет? Что-то вроде нашего комара?
- Можно и так сказать, но только он кровь не пьет. Подлетит, жалом ткнет и улетит, как ни в чем не бывало.
- Зачем? – удивился Лукич.
- А кто его знает? Может чувство юмора у него такое. И вот что самое интересное, ваши комары нас за версту облетали…
- Ну, ясное дело, - перебил Клена Лукич. – Они же вампиры, а не алкоголики, вот мужики наши вас бы с радостью покусали, попадись вы им.
- Так вот, а этим тварям на состав крови глубоко плевать, как денсарцам на приказы нашего диспетчера. Они там и наших всех покусали.
- Значит они алкоголики.
- Не знаю, кто они, но денсарцы чтут их как нечто священное, раз в год, когда эти твари просыпаются после зимней спячки, денсарцы устраивают день кусолета. Представляешь? Раздеваются по пояс и стоят огромной толпой, у, сейчас вспомню, а, вот: «Священное место, которое так называется, потому что находится рядом со Священным Здоровым Холмом, который дарует жизнь очень маленьким, но, не смотря на более чем скромные размеры, очень полезным, мы даже сами не знаем почему, но наши гораздо более умные, чем мы, предки сказали так, а они врать не будут, кусолетам. И мы рады приветствовать первый день юных кусолетов» - Клен убрал записную книжку, которая помогала ему «вспомнить». – А потом они устраивают народное гуляние, чествуя пробуждение этих маленьких тварей.
- Интересная традиция, кормить комаров у нас пока не додумались. Баб в муравейник, правда, сажали, если те вожжей не понимали, а вот что бы так…. О, смотрите! – перебил сам себя Лукич, - Они люк открывают.
- Огромные створки люка «Звездной Радуги и т.д. и т.п.» растворились настежь, как ворота леспромхозовского гаража, правда, в отличие от гаража, корабль имел крышу. Выдвинулся огромный трап, и, не ожидая пока он ляжет на землю, вернее на тилен, по нему скатилась довольно солидная группа восторженных человечков.
- Не понял… - с видом глубоко задумавшегося философа произнес Ди Длен. – Если все они находились у люка, кто же тогда управлял кораблем во время посадки? Эти веселые ребята меня в гроб вгонят своей детской непосредственностью. Лукич, ты с Риммой попрощался?
- Да, - удивленно ответил ничего не понимающий землянин.
- Ну, тогда пойдем здороваться с денсарцами.
- Пойдем… - пожал в ответ плечами Лукич, он не видел опасности в этих маленьких, восторженных людях, которые весело галдели, направляясь к зданию Космопорта.

7.

Расстояние между прибывшими и встречающими неуклонно сокращалось. Денсарцы катились навстречу плотно сбитым клубком, при этом они усиленно жестикулировали и громко переговаривались, то и дело, оглашая округу ликующими возгласами.
Лукич еще на Земле настроился на то, что денсарцы – это невысокие люди, с широченными плечами, короче разновидность кубиков. Человек, двигающийся впереди денсарской делегации, на кубик никак не походил. Уж если и сравнивать его с геометрическими фигурами, то он являл собой скорее шар, или, если быть точнее эллипс, вытянутый к полюсам, потому что в высоту он все-таки был побольше, чем в ширину. Одежда на нем тоже была довольно своеобразной. Меньше всего на свете она напоминала космический скафандр землян. Да что там скафандр? Даже с элегантной формой тилеан, она не имела ничего общего. Уж если на кого и походил космический скиталец, так это на флибустьера, средневекового джентльмена удачи. Для полного сходства не хватало деревяшки вместо ноги, черной повязки на глазу, попугая на плече и трубки в зубах.
- О, кого я вижу! – распростер руки пиратствующий колобок, при этом его пышные усы расползлись в широченной улыбке. – Это же сам величайший из правителей, Сам Глава Великого Света! Да, планета Тилен – это действительно Великий Свет, самый Великий из тех, что мне довелось увидеть. Но что говорить про этот свет? Даже на том свете он все равно будет одним из величайших. Посмотрите, дети мои, на этого человека – это он истинный носитель разума и доброты, светлейший из смертных. Это ему мы обязаны тем, что живем до сей поры, и радуемся, жизни на этом свете, так же как будем радоваться жизни и на том, но на тот свет мы всегда успеем. А на этом  только он может найти человека, который спасет нашу планету от полного вымирания! Это он, национальный герой Денсара, Граф Великого Здорового Холма, Герцог Священного Места, Ди Длен! – усы собрались в пучок, из них выдвинулись губы для приветственного поцелуя, а сильные руки сгребли в охапку несчастного Ди Длена, который по неосторожности приблизился слишком близко.
- Зря я такой добрый… - прокряхтел, задыхаясь извивающийся Ди Длен. – Был бы злой, не был бы сейчас такой раздавленный…
- О, наш высокий друг, друг всех денсарцев, причем высокий не только по расстоянию удаления головы от пяток, хотя и этого уже достаточно, чтобы быть высоким. Но ты, о Высокородный Ди Длен, высок и помыслами своими и деяниями и мы рады приветствовать тебя нашим дружным молитвенным «О»! Поприветствуем же, дети мои, нашего высокого друга. – Чтобы расцеловать Ди Длена, капитан-настоятель без лишних церемоний взобрался по своему высокому другу до уровня лица, причем проделал это так легко и стремительно, не прерывая не на секунду своих приветственных объятий, что Лукич не успел удивиться, такому проявлению уважения. А потом округлый человечек, как большой мяч-переросток, спрыгнул с Ди Длена на землю, вернее на тилен, словно и не был таким пухлым и, присоединившись к своему экипажу, вознес руки к небу, экипаж в точности повторил жест настоятеля, и над летным полем прокатилось многоголосое молитвенное: «О!».
- А кто это стоит за тобой, о Высокородный Ди Длен? – видимо для приветственного молитвенного «О» отводилось совсем немного времени, как не надеялся на это Клен. А капитан гостей тем временем мелкими шажками обогнул, облегченно вздохнувшего Ди Длена, и взорвался новой бурей восторга, - О…. Да это же сам благородный адмирал Клен, внук горячо нами любимого, уважаемого и почитаемого адмирала Ди Клена, Герцог Того Холма, который ближе всех остальных стоит к священному Здоровому Холму.
- Ну, все, я пропал, - признал факт своей непременной гибели Клен, а дружественно настроенный капитан совершил невозможный для человека его комплекции прыжок с места на шею Клена, слаживая в полете усы и вытягивая губы для приветственного поцелуя. Не ожидавший такого проявления дружелюбия Клен не удержал равновесия и рухнул на спину, вместе, с висящим на нем, денсарцем. От удара о покрытие летного поля из груди Клена вылетел последний воздух, и с этим выдохом он прохрипел, - Передайте деду, что, умирая, я ему все простил….
Низкое падение благородного, почитаемого и уважаемого «Высокого друга» похоже, никак не повлияло на неугомонного денсарца. Он просто не придал значения такой мелочи, потому что не могло быть ни чего важнее дружеского приветствия. Буквально через несколько секунд, сотворив свой приветственный поцелуй, он, как ни в чем не бывало стоял рядом с поверженным его уважением Кленом и вместе со своей командой возносил молитвенное «О» в его честь. Приходить в себя Клен предпочел лежа и вставать, явно не спешил, а дружелюбный ужас, покончив с оканьем, как-то подозрительно приветливо уставился на Лукича.
- О, к сожалению, пока не знакомый мне благородный господин, хоть ты и ниже ростом, чем наши высокие друзья, которые только что одарили меня счастьем поприветствовать их, но раз ты пришел вместе с ними, значит ты не менее высок в своих чувствах, помыслах и делах. Я рад приветствовать тебя, о, высокий друг моих высоких друзей! – каким то восьмым чувством Лукич почувствовал, что сейчас начнется. Все его тело напряглось. Он встал в боевую стойку, сместив центр тяжести вперед. И приготовился к приветственному нападению, а через секунду понял, что поступил совершенно верно. Интуиция не подвела. Денсарец повис на нем, вцепившись смертельной хваткой своих коротких, но широких в кости и очень сильных ручек. Затрещали кости, воздуха стало катастрофически не хватать, и слабеющий Лукич практически беззвучно прошептал.
- Уберите с меня… это… этого….
- Крепись, Лукич, это только начало. Представляешь, что будет, когда он узнает, кто ты такой? – сказал пришедший в себя и уже ставший на четвереньки Клен.
Денсарец отпустил свою последнюю жертву и спрыгнул на землю, тьфу, на тилен. Лукич смог вздохнуть полной грудью. Восстанавливая дыхание, он мысленно позвал Разума-Советника.
«Эй, умник, ты меня слышишь?»
«Слышу. Ты еще жив? Невероятно!» – язвительно ответил Р’кандр.
«У тебя совесть есть? Как ты посмел толкнуть больного человека на такое ужасное испытание?»
«Так ты радуйся», - по-прежнему веселясь, ответил Р’кандр: «Ты испытал приветствие денсарцев хоть и под остаточным, но все-таки наркозом, а был бы совершенно трезвым, ползал бы сейчас на карачках, как Клен»
«Спасибо, успокоил. Почему этот самобеглый пресс ко всем целоваться лезет? У него с ориентацией все нормально?»
«Ха, ты ему такого не ляпни»
«Неужели обидится?»
«Нет, не поймет, а это спорный вопрос, что лучше здоровающийся денсарец или любопытствующий. Он тебя расспросами изведет. А на счет ориентации, такое отклонение есть только на вашей планете. Подобное явление изначально иррационально, однополая связь не может служить продолжению рода. Таких отклонений не то, что денсарец, даже я не могу понять»
«А к женщинам он тоже «приветливо» относится? Как я с ним буду Римму знакомить? Не представляю, он же ее раздавит»
«На этот счет можешь не волноваться, с дамами денсарцы очень галантны. Ну, а для мужиков у них вот такое, крепко мужское приветствие»
«Меня тут Ди Длен собирается с ним знакомить, как ты думаешь, я смогу это пережить?»
«Даже не знаю, Лукич, узнав, кто ты такой, он обязательно попытается раздавить тебя еще раз. Так что крепись»
Пока Лукич и Разум мысленно беседовали, Ди Длен заговорил, щедро украшая свою речь всевозможными словесными выкрутасами и витееватостями, которые так обожают денсарцы.
- Наши замечательные и глубоко уважаемые денсарские друзья, а-о-ы, - Глава Великого Совета мучительно подбирал слова, которые никак не хотели подбираться, более того, даже сорвавшись с языка, они как будто ударялись о зубы и залетали обратно. – Вы отважно преодолели огромное расстояние, э-э-э, подвергая свою жизнь всевозможным опасностям…
«Слышишь, Мозг, тьфу, Разум, ты случайно не в курсе, может где-то во Вселенной есть специальная школа, где президентов говорить учат?» – мысленно спросил Лукич во время очередной паузы.
«По-моему нет, а что?»
«Да так, ничего, просто наши все точно также говорят: елозят языком, мычат чего-то, а информации ноль»
«Должность у них такая, за каждым словом должны следить»
«Так нету слов то, за чем следить?»
«Вот в этом и есть смысл, говорил, говорил и ничего не сказал. Понимай, как хочешь»
«Наверное, ты прав»
- У-у-у. – Продолжил, тем временем, свое выступление, не подозревавший о жестокой критике, Ди Длен. – Вы совершили этот подвиг, э-а-у, ради спасения вашей прекрасной и горячо вами любимой планеты, м-у-у….
«Так, чудесно, уже замычали» – съязвил Лукич.
Не смотря на тайную критику Лукича, денсарцам речь, похоже, нравилась. Маленький капитан стоял подбоченясь и, гордо выпятив живот, хотя он сам был уверен, что это грудь. Остальные денсарцы тоже были переполнены чувством собственной значимости, но они стояли так плотно друг к другу, что гордость отдельных личностей была совершенно незаметна, и команда «Звездной радуги и т.д. и т.п.» являла собой огромный торжествующий клубок.
В глубочайшей задумчивости, Ди Длен напряженно тер лоб, пытаясь хоть как-то слепить между собой нужные слова, которые в свою очередь ни за что не хотели выстраиваться в стройные и красноречивые предложения. Наконец, собравшись с мыслями, Ди Длен на одном дыхании выдал:
- Мы обещали величайшему из королей, Великому Королю Денсара Сидотрону Мудрому, который правит, как умеет, потому что по другому все равно не может, найти человека, который сможет оказать помощь в великом и благородном деле спасения Денсара. И этот человек перед вами. Вот он – Хранитель Леса с планеты Земля Лукич! Уф…. – И Ди Длен облегченно перевел дыхание.
- О, наш Высокий друг, Хранитель Леса с планеты Земля Лукич Уф. Ты не представляешь себе, как необходим нашей многострадальной планете человек подобный тебе, потому что леса у нас уже давным-давно нет, и деревьев осталось так мало, что хранить скоро будет совсем нечего. Позволь мне назвать свое, недостойное твоих ушей, имя, о, Величайший Хранитель Леса с планеты Земля, достойнейший Лукич Уф. – Лукич с удивлением заметил, как после каждого обращения растет его имя, особенно, его поразило это «Уф» в конце. Удружил Ди Длен, ничего не скажешь, мог бы уж как-нибудь и потише выдохнуть или хоть паузу выдержать. Как теперь отделаться от этого «Уф»? Пока Лукич Уф восторгался своим подросшим именем, денсарец принял особенно гордый вид, еще больше выпятил живот, вернее грудь, прокашлялся и хорошо поставленным голосом, как драматический актер, нараспев продекламировал: - Я, о, Величайший из Великих Хранителей, Великий Хранитель Леса с далекой планеты Земля, достойнейший из достойнейших, Лукич Уф, твой смиренный раб и покорный слуга, твой самый верный друг. Я, капитан-настоятель корабля «Звездная радуга и т.д. и т.п.» Шаропуз могучий, который катится по жизни смеясь, так, как ходить из-за коротеньких ножек и большого достоинства мне довольно трудно, но это не мешает мне радоваться жизни и я ей радуюсь. Друзья зовут меня просто: Шаропуз, обладающим огромным достоинством.
- Скорее пузом… - непроизвольно вырвалось у Лукича, но он не дал развиться мысли, тут же прикусив язык.
- Так пузо и есть мое огромное достоинство, расплылся в восторженной улыбке Шаропуз и пошел на сближение с Величайшим из Хранителей.
На этот раз Лукич не позволил сюжету развиваться по денсарскому сценарию, и первым ринулся в атаку с яростным криком:
- Дорогой мой, как я счастлив с тобой познакомиться! – он поймал чрезвычайно достойного денсарца на взлете. Лукич действовал так стремительно, что Шаропуз не успел распростать руки для приветственного объятия, и теперь висел в крепких объятиях Лукича с прижатыми к телу руками. Опять трещали кости, на этот раз денсарские. Всю «переполнявшую» его радость от знакомства землянин вложил сейчас в свои руки. Подняв капитана-настоятеля до уровня своего лица, хоть это было нелегко, несмотря на свой маленький рост Шаропуз был довольно тяжелым, Лукич громко чмокнул его в лоб. Потом, вернув денсарца на место, он быстро разжал объятия и, пока тот не пришел в себя, схватил Шаропуза за правую руку и, сдавив кисть со всей силы, начал бешено ее трясти:
- Теперь разреши, о, мой достойнейший друг, поприветствовать тебя по обычаю нашей планеты – крепким рукопожатием!
Рукопожатие длилось долго, очень долго, Лукич просто боялся выпустить на свободу маленького капитана и, только совсем обессилев, разжал руку. Такого натиска, такой атаки от, безобидного на вид, землянина никто не ожидал. Все собравшиеся находились в состоянии глубокого потрясения. Ди Длен и, уже вставший на ноги, Клен, широко раскрыв глаза, удивленно уставились на своего гостя. Шаропуз, в отличие от впечатлительных тилеан, удивленным совершенно не выглядел, весь внешний вид маленького человека выражал скорее смущение, но никак не удивление, он слегка покраснел и часто-часто хлопал ресницами своих пуговко-подобных круглых глаз. Вдруг его обвисшие вокруг полуоткрытого рта усы стали подниматься к верху, и рот растянулся в лучезарной улыбке.
- О-о-о, - мелодично протянул Шаропуз. – Мой дорожайший и глубоко увожаемый высокий друг Лукич Уф, я сейчас не стану перечислять всех твоих титулов и званий, потому что на это уйдет очень много времени и будет нарушена та хрупкая гармония, которая возникла в результате слияния двух различных и очень далеких культур. Далеких по расстоянию друг от друга, но близких по духовной сути…
«Лучше бы перечислил все звания и что там еще, получилось бы гораздо короче», - недовольно подумал Лукич, а Шаропуз тем временем продолжал свой вдохновенный монолог, приходя во все больший восторг от собственного красноречия:
- Я даже не смел надеяться, что мне посчастливится встретить когда-нибудь человека принадлежащего другой расе, да что там расе? Другой планете, другой галактике, который также как мы – денсарцы – знает толк в настоящем, искреннем, мужском приветствии, а не воспринимает это естественное занятие с таким ужасом, как наши высокие друзья с планеты Тилен. Позволь мне, о, глубоко мной уважаемый Лукич Уф, ответить взаимностью на твое выражение дружбы и радости от нашего знакомства, - малыш-костолом взлетел и повис на Лукиче. Что-то внутри хрустнуло, но изможденный землянин не обратил на такую мелочь внимания. Даже треск пальцев правой руки, когда приветствие перешло в земную ипостась, не вывел Лукича из оцепенения.
«Научил на свою голову, вернее руку. Придется перепрофилироваться в левшу», - с равнодушием статиста подумал он и продолжил терпеливо сносить проявление денсарского уважения со стойкостью обреченного.

8.

«И где вы их нашли, этих скудоумных?» – хоть и мысленно, но довольно яростно, воскликнул Лукич. Перегрузку саженцев было решено начать после обеда, часа в три – четыре местного времени. Флаер нес Хранителя Леса домой, то есть в Академию Музыки.
«Почему ты решил, что они дебилы?» – ответил вопросом на вопрос Разум-Советник.
«Не дебилы, так шизофреники, или кто там еще есть. В конце концов я не психиатр, чтобы поставить точный диагноз, но что они не в себе – это факт»
«Почему?»
«Да потому! Ты где-нибудь слышал такие имена? Шаропуз, Сидотрон – нормальные родители так своего ребенка не назовут, а про ихние обнимашки - целовашки вообще говорить не хочу!»
«Даже на вашей родной планете у каждого народа свое приветствие, что нормально для одних –неприемлемо для других. Это нормально. Что касается имен, интересно, что ты думаешь о тилеанах? Они своих детей цифрами называют, вернее, называли, пока с вами, землянами, не связались. И потом, Шаропуз – это не имя, это прозвище. Просто, каким то непостижимым образом имя денсарца, со временем, полностью вытесняется прозвищем. Особенности культуры»
«Наверное, ты прав», - начал успокаиваться Лукич: «Все вы инопланетяне чокнутые. Интересно, а их красноречие – это тоже продукт культуры или Шаропуз один такой?»
«Искусству риторики денсарцы уделяют особое внимание. А вообще они люди ужасно добрые и безобидные, если не лезут обниматься. Так что я бы на твоем месте не делал скоропалительных выводов. Узнаешь их поближе и поймешь, что они совсем неплохие ребята, приветливые и радушные. Кстати, ты уже прилетел»
«Ладно, поживем, увидим, а что касается их приветливости и радушия, этого я сегодня вкусил в полном объеме», - Лукич вылез из флаера и направился к входу в здание Академии.
Идти было недалеко, флаер являлся правительственным и поэтому приземлился на площадке номер один, то есть перед самой лестницей ведущей к массивным дверям главного входа Академии. Лукича очень поражал тот факт, что, не смотря на отсутствие каких либо наказаний, никто и никогда не позволял себе приземлиться на правительственной площадке. Тилеане вообще как то не по земному относились к власти: представители власти являлись для них людьми, которые взвалили на себя дополнительные обязанности и огромную ответственность. Поэтому все к ним относились с безграничным уважением, пониманием и, можно сказать с состраданием.
- Видимо есть за что уважать, - подытожил свои рассуждения Лукич, садясь в лифт.
Лифт доставил землянина прямо в квартиру. Семья Лукичей решила не стеснять своим присутствием семью Сленов и, после не долгого обсуждения, перебралась на свою жилплощадь. Римма с удовольствием приступила к обустраиванию квартиры Почетного Хранителя Музыки. Ей нравилось чувствовать себя полноправной хозяйкой таких хоромов. О подобной жилплощади скромный преподаватель заводского клуба могла только мечтать. Могла, но не мечтала. Римма не любила несбыточных мечтаний. Что зря душу травить? Вдруг, то, что было запрещенной мечтой, стало явью. Когда муж вернулся домой, жена чем-то деловито бренчала на кухне. На огромной, под стать квартире, кухне. Не прерывая своего занятия, не выходя из кухни Римма спросила, услышав появление мужа:
- Явился, пьянчужка? Разум сообщил мне, что ты едешь домой обедать, так что мой руки и за стол. У меня уже почти все готово.
Из крана бежал чистый тилеанский спирт, то есть идеальная земная вода. Как местным техническим кудесникам это удавалось, Лукич не знал и, если честно, не очень и хотел знать. Бежит и ладно. Он блаженно подставил правую руку под прохладную струю воды. Горевшая после горячего денсарского рукопожатия рука слегка опухла и болела, какой то особенно неприятной, пульсирующей болью.
- Очень гуд, - прикрыв глаза от наслаждения, прошептал Лукич.
Левой рукой он взял из мыльницы мыло и, скривившись от боли, уронил его в раковину. Пальцы правой руки, в которую он по инерции переложил мыло, совершенно не желали гнуться, более того, вся ладонь отчаянно протестовала против каких бы то ни было прикосновений к ней.
- Вот, ешкин кот, «денсарское радушие», чтоб им пусто было, братья по разуму хреновы! – Лукич покрутил мыло в левой руке и бережно, легкими прикосновениями, как смог, намылил правую, потом аккуратно смыл мыльную пену, промокнул руку полотенцем и вышел из ванной.
В таких апартаментах, которыми сейчас располагала чета Лукичей, о традиционных, для российских горожан, кухонных обедах не могло быть и речи. Действительно – зачем? Ведь есть столовая, гостиная, кабинет, не считая банкетного зала, детской, спальни и еще десятка комнат, для которых пока не придумали применения. Лукича это обстоятельство ничуть не смущало – в деревнях на кухне никогда не обедали, а вот Римма, как горожанка, испытывала явно выраженный восторг оттого, что вырвалась из стандартных шести метров земной кухни и, самое важное, на Тилене кухня перестала быть главной комнатой в квартире.
Лукича ждал огромный, прекрасно сервированный стол. Чего там только не было. Но особенно поразила главу семейства изящная супница, из которой Римма разливала по тарелкам клубящийся паром ароматный суп.
- Ну, прям как в импортном кино, - проворчал Лукич: - Тебе не лень потом лишнюю посуду мыть?
- Так красиво же, - запротестовала Римма. – А вообще интересно получается: чтоб начать жить по-людски, как нормальные цивилизованные люди, надо, оказывается, улететь с родной планеты куда подальше, если конечно воровать не умеешь.
- Какой пессимизм, однако, хотя, наверное, ты права, а на счет красоты – так бы мыла одну кастрюлю, а сейчас придется еще и вот это. Кстати, как она называется.
- Это – супница, глушь ты моя, таежная, и мыть посуду будет посудомоечная машина. Все, хватит ворчать, садись за стол.
- Есть, ваше величество! – Лукич, смеясь, плюхнулся на стул и, взвыв от боли, прокатившейся по всему телу, выгнулся почти на мостик. – Денсарец,  сволочь, с приветствием явно перестарался.
Новая кухня подвигла Римму на кулинарные подвиги. Обед состоял из нескольких салатов, первого, второго и замечательно пахнущего десерта, который доходил в духовке. Но вся гастрономическая прелесть померкла в глазах Лукича, как только он попытался взять в руку ложку. Ложка, с громким звяком вывалилась из одеревеневшей руки и упала в тарелку, выплеснув при этом часть супа на белоснежную скатерть.
- Извини, дорогая, я сейчас, быстренько только с Мозгом, тьфу, с Разумом пообщаюсь, а то ведь поесть по-людски не смогу, - и мысленно продолжил: «Слышишь, Р’кандр - убийца, поставщик невинных жертв для денсарских делегаций, где тут лечебное кресло?»
«Что, Лукич Уф, фигово?» – огрызнулся голос Разума в сознании землянина: «Садись в любое кресло, ложи руки на подлокотники и подумай о том, что у тебя болит, а дальше аптечка сама все сделает»
«Что у тебя болит», - передразнил Лукич, усаживаясь в кресло: «Все у меня болит»
«Да, болезный, не забудь, таблеток не будет, а будет укол»
«Это я еще утром понял»
Лукич долго елозил в кресле, пытаясь, умоститься как-нибудь так, чтобы испытывать как можно меньше боли и связанного с ней дискомфорта. Наконец ему надоели бесплодные попытки и он, плюнув на боль, просто неподвижно застыл. В кресле что-то деловито заурчало, щелкнуло, пациент ойкнул и со счастливым видом расплылся по спинке кресла. Боль ушла: была и пропала, не было томительного ожидания, когда же начнет действовать препарат, не было тягучего перехода от боли к хорошо, просто раз и хорошо.
- Великолепно… - проникновенным полушепотом произнесла жертва денсарской любезности, погружаясь в нирвану.
Ничего не понимающая Римма смотрела на мужа со смешанным чувством любопытства и удивления, с того самого момента, как он выпрыгнул из-за стола. Удивление сменилось подозрительностью и, не выдержав, она спросила.
- Ты что, опять выпил? – и сама себе ответила: - Да, вроде, трезвый, запаха нет, я бы почувствовала, и вчера не так много выпил, чтобы белая горячка началась. Короче, хватит придуриваться, иди лучше есть, а то остыло все.
Лукич поднялся с кресла, потряс руками и ногами, наклонился вправо, влево и с самой счастливой улыбкой уселся за стол. Теперь он смог воздать должное кулинарным способностям супруги. Со зверским аппетитом он поглощал все, что наготовила жена, попутно рассказывая историю про знакомство с денсарцами. Где-то посередине повествования Римма не выдержала и засмеялась и смеялась, пока Лукич не завершил свой монолог.
- Вот они, современные жены, муж чуть не погиб в лапах инопланетного монстра, а ей все хи-хи, ха-ха, - завершил он свой рассказ.
- Ты их так долго ждал, вот и дождался. И как, полегчало? И вообще, я же не виновата, что ты так смешно рассказываешь, Лукич Уф… - И Римма опять засмеялась.
- Ты у меня теперь тоже Уф, - засмеялся в ответ Лукич.

9.

Лукич неуверенно переминался с ноги на ногу у выхода на летное поле:
- Не пойду! Что хочешь, делай – не пойду! Я не богатырь, какой, чтобы с монстрами этими сражаться, и вообще, я уже старый, здоровье не то. Ну что ты на меня так глядишь, Клен? Второй раз я этого просто не переживу. Нечего на меня так глазками хлопать, не пойду. Пусть этот маленький убийца уважает и почитает кого-нибудь другого, а я не пойду, баста!
- Заприбеднялся, здоровье у него, видите ли, не то. А у кого, то? У меня что ли? Все мы больные, когда к нам денсарцы прилетают, а они, между прочим, из-за тебя прилетели.
- А я, между прочим, из-за вас! – в тон тилеанскому адмиралу ответил Лукич.
- Ну не бойся ты так, Лукич, - тяжело дыша, продолжал уговаривать землянина Клен, после денсарского объятия, дышать полной грудью ему еще было тяжело. – Больше таких яростных приветствий не будет, я тебе обещаю. Просто они слишком эмоциональны, и то, что было утром – это выражение радости от первой встречи, а сейчас все будет по-будничному: головой кивнули, здрасте - здрасте, все.
- Ага, а почему тогда Ди Длен не приехал?
- Дела у него, государственной важности.
- Знаю я эти дела, лежит, небось, на диване, в себя приходит. Дела у него – здоровье он свое бережет.
- Ну, все, уперся, - вздохнул Клен. – Даже не знаю, как тебя переубедить.
- Не знаешь, не берись! – Действие обезболивающих начало проходить и, от вернувшейся боли, Лукич стал ужасно раздражительным.
- Да что я с тобой спорю то? Упирайся, не упирайся, а идти все равно придется. Так что прекращай пить мою кровь, мне и денсарцев выше головы хватило. Все пошли.
- Эхе-хе-хе-хе-хей, боюсь, ты прав – идти все равно придется. Ладно, уболтал, пошли. – Лукич уверенно распахнул двери и вышел из здания.
Чем ближе приближался корабль денсарцев, тем медленнее и короче становились шаги Лукича. Нахлынувшая было уверенность, слетела как осенняя листва и плюхнулась куда-то в пятки, прихватив с собой заодно и сердце. К горлу подступил тошнотворный ком, а в желудке поселилась неприятная тяжесть. Лукич чувствовал себя как больной в приемной стоматолога, когда над дверью загорается надпись: «Войдите». И не идти нельзя, и идти… лучше удавиться.
- Хоть покурить перед смертью, что ли, - Лукич достал трубку и начал методично ее набивать. Руки заметно тряслись, от чего добрая половина табака не попадала по назначению и, подхваченная легким, никогда не кончающимся тилеанским ветерком, разлеталась по поверхности Тилена. Лукич совершенно не замечал пущенного им, в буквальном смысле, по ветру табака и тупо прессовал в трубке то, что ему удалось донести. Закончив свою кропотливую работу, он отвернулся от дувшего в лицо ветра и, чиркнув спичкой, раскурил трубку. Один клуб дыма, второй.… Сделав несколько затяжек, он как бы набрался смелости, решительно повернул по направлению к «Звездной радуге» и… подавился очередной порцией дыма: на ступеньках трапа сидел маленький капитан и курил трубку.
Шаропуз изнемогал от ожидания. В его голове роились ужасные мысли, все они сводились к одному – не придут…. Уже давно прошло время обеда, а их все нет. Видимо что-то не понравилось Хранителю Леса с далекой планеты Земля Лукичу Уф. Маленький капитан прокручивал в голове снова и снова встречу, пытаясь понять, что было сделано не так, но нет, все, вроде, правильно, как положено. Но тогда почему их все еще нет? Шаропуз не мог найти ответа на свой вопрос, а волнение, пользуясь этим, росло с каждой новой минутой томительного ожидания. Поэтому он ужасно обрадовался появлению долгожданных гостей. Широченная улыбка задрала его огромные пышные усы до уровня ушей и, восторженно крича, он бросился навстречу:
- О, мои благородные, высокие друзья, как я счастлив вновь лицезреть вас! Вы не представляете, в какой восторг я прихожу от одной только мысли, что двое таких достойных и, безусловно, чрезвычайно занятых людей, смогли выкроить время, чтобы уделить внимание моей скромной персоне!
- Ой, а мы то как рады…. Так рады, что прямо офигеть или обалдеть, не знаю как правильно, а скорее и то, и другое в сумме. – Не удержался от ехидства Лукич.
- О, достопочтенный, глубоко уважаемый, Величайший из Величайших, Великий Хранитель Леса с далекой планеты Земля, Лукич Уф. Я даже не смел, надеяться на то, что встреча со мной доставляет вам такую радость, от которой вы едва не теряете разум. Но я вынужден просить вас: не надо давать волю эмоциям, иначе они могут захлестнуть ваш рассудок, а ваш ум и ваши знания являются достоянием всей Вселенной и так необходимы нашему, многострадальному Денсару.
- Один – один, - криво улыбнулся Величайший. – Я вот о чем подумал, может, мы откажемся, при общении от всей этой тарабарщины, типа – великий, величайший, ну и все такое прочее? А то ведь точно шиза скосит наши ряды.
- О, как хорошо, что вы сами это предложили. Все эти перечисления титулов и почетных званий отнимают так много времени, а я бы никогда не осмелился сделать такое смелое предложение, потому что…
- И перейдем на «ты», - с нажимом перебил Лукич.
- О, Лукич Уф, ты прямо читаешь мои мысли, я даже не смел надеяться…
- Хватит! – окончательно потерял терпение землянин.
- Понял, - весело ответил Шаропуз и смеясь продолжил. – Я думал ты раньше не выдержишь. Вот тилеане – они такие чопорные и терпеливые, их уже самих перекашивает от всей этой официальности, а все равно терпят. Этикет – есть этикет. Обниматься в знак согласия, наверное, тоже не будем?
- Не будем.
- Так я и думал.
- Так вы что, над нами все это время просто издевались? – сурово спросил Клен. – Титулов нам всяких разных понадавали, чтобы крови больше выпить?
- Нет, с титулами все серьезно. Как вообще можно шутить с такими вещами? Просто на Денсаре есть два языка, если можно так выразиться: праздничный, церемониальный или официальный - как вам больше нравится, и нормальный – разговорный. С вами мы все время общались на официальном. Вам же самим этот язык больше подходит, взять хотя бы всех ваших Хранителей…. А в гостях свои порядки не диктуют.
- Значит у нас тоже два языка, - немного поразмыслив, согласился Клен.
- А у нас три, есть еще и производственный, - внес свою лепту землянин и тут же спросил. –Что, языковеды, может, все-таки делом займемся?
- Наверное, надо, - проворчал в ответ Клен: - Мы сюда не для того приехали, чтобы обсуждать особенности денсарского языка.
- Сейчас соберу команду, и за работу, - Шаропуз достал из огромного кармана своего камзола что-то очень напоминающее свисток и дунул. Звука, того который принято слушать ушами, не было, но то, что выдал «свисток» Шаропуза, услышало все тело. Клен от неожиданности подпрыгнул на месте, а Лукича буквально перекосило. Он застыл, в неестественно скособоченной позе, а потухшая трубка вывалилась изо рта и со звонким стуком упала на зеркальное покрытие летного поля.
- Знаешь что, Шаропуз, давай ты больше не будешь дуть при мне вот в это, ладно? – попросил Лукич сразу же, как только к нему вернулся дар речи.
- И при мне, - поддержал его Клен.
- Почему? – непонимающе уставился на них Шаропуз.
- По кочану…
- По какому?
- По-моему, голова чуть не взорвалась!
- Вы плохо воспринимаете ультразвук?
- Наоборот, слишком хорошо, всем телом. – Лукич поднял трубку и засунул ее в нагрудный карман. Вообще то он никогда так не делал, уж больно некрасиво смотрелось, но видимо его голова действительно побывала на грани взрыва и совершенно ничего не соображала.
Тем временем вся команда «Звездной радуги» вывалилась по трапу на летное поле и застыла перед своим славным кораблем. Только вы не подумайте, о построении не было и речи, как гурьбой вывалились, так и застыли. Изумительно – живописная, пестрая толпа. Сквозь плотный комок пробивался маленький человечек, маленький по сравнению даже с денсарцами.
- Пропустите! Пропустите меня к капитану! – просительно взывал тот, но народ его не замечал. Достигнув приблизительно середины людской массы, он, видимо, потерял всякую надежду прорваться, и закричал, обращаясь к Шаропузу, прямо из толпы. Оказывается, это был доклад. Не смотря на свой маленький рост, голос человечек имел зычный: - Капитан, по твоему приказу команда «Звездной Радуги» построена.
- Детский сад, какой то, - тихонечко, так чтобы услышал только Клен, прошептал Лукич. В ответ Клен утвердительно кивнул головой.
Маленький капитан, тем временем, заговорил, вычурно и напыщенно, обращаясь к своей команде:
- Дорогие мои друзья, вы, достойные наивысшего уважения, члены команды нашего замечательного корабля, нашей легендарной и прославленной «Звездной Радуги»! Вы, те, кому Денсар вверил свою судьбу, и скажу даже больше – свою жизнь! Да, да, именно жизнь нашей любимой планеты находится сейчас в наших руках! Первый шаг в деле спасения нашей Родины мы с вами уже совершили, преодолев огромное расстояние от Денсара до Тилена. Настала пора второго шага! Сейчас мы с вами перенесем саженцы молодых деревьев, привезенных специально для спасения Денсара с далекой планеты Земля, из трюма корабля «Тилен», в грузовой отсек нашей замечательной «Звездной радуги». Потом, под непосредственным руководством Величайшего из Величайших Великого Хранителя Леса Лукича Уф пересадим их в нашу, денсарскую почву и благословенный лумбгум. Кстати, величайший из великих, великий Хранитель Леса, с далекой планеты Земля, Лукич Уф, только что, в личной беседе, с глазу на глаз, позволил именовать себя просто по имени – Лукич. Но в знак нашего глубокого уважения, предлагаю звать его полным именем – Лукич Уф! Поприветствуем это решение глубоко уважаемого Лукича Уф!
- О-о-о! – взорвалась толпа богатейшим многоголосьем
- А теперь, дети мои, перед началом нашей, новой для нас, работы, вознесем нашу молитву. Пусть все будет так, как должно быть, и настанет в свой час. О-о-о! Дети мои! – Шаропуз вознес руки вверх и туда же поднял свое лицо.
- О-о-о! – подхватил легендарный экипаж, в точности скопировав действия своего капитана.
- За работу! Командуй, Лукич Уф!
- Что-то они как-то быстро помолились. У нас бы на час, а то и больше развезли. – Полушепотом сказал Лукич Клену, а затем громче, уже для всех, продолжил. – Для  начала я бы хотел осмотреть ваш грузовой отсек.
- Открыть люк грузового отсека! – вместо ответа приказал маленький капитан.
Через несколько минут Лукич и Клен, сопровождаемые всей командой, вошли в, поистине безразмерное, чрево «Звездной Радуги». Дыхательные фильтры, подаренные тилеанскими медиками, видимо, были рассчитаны исключительно для того, чтобы отсеивать тилеанские запахи, поэтому не имели ничего против ароматов с нормальным для землян количеством спирта. В нос ударила невообразимая вонь…
- А запах… - только и нашелся Лукич, процитировав хорошо знакомую рекламу.
- Так пахнет благословенный лумбгум, - почему то с довольным видом ответил Шаропуз. Может, привык?
- А я думал говно… - аромат «благословенного» лумбгума напрочь лишил землянина малейших признаков культуры речи, заменив ее повышенной правдивостью. Что думал, то сказал.
- Лумбгум – это продукт внешней секреции священного животного айрлонга…
- Значит, я правильно думал, - перебил Шаропуза Лукич. – Навоз – он и на Денсаре навоз, как его не назови.
Грузовой отсек «Звездной радуги» был действительно огромен. Он был так велик, что, находясь внутри, создавалась иллюзия того, что грузовой отсек корабля гораздо больше самого корабля. Возможно, это являлось следствием царившего здесь полумрака.
- Здесь всегда так темно? – заволновался Лукич, озадаченно озираясь вокруг. – Саженцам свет жизненно необходим.
- Включить полное освещение! – гаркнул, куда то в темноту Шаропуз.
- Есть, капитан, - вернулось эхом откуда-то из темноты.
«Сколько же у них человек в команде?» – изумленно подумал Лукич: «Только тех, что нас встречали где-то около сотни, а еще, оказывается, и на корабле остались»
Вспыхнул яркий свет. Грузовой отсек несколько уменьшился в размерах, но все равно остался огромным. Первым, что бросилось в глаза, был источник ни с чем не сравнимого аромата. На самом видном месте, прямо в центре, вольготно расположился  благословенный лумбгум. Он являл собой огромную кучу. Казалось, вонь, источаемая им при включенном свете, стала еще сильнее, ее как будто даже стало видно, и, при желании, ее можно было пощупать руками. Желания, почему-то, не возникало.
Рядом с благословенным  и зловонным лумбгумом находилась не менее впечатляющая куча – грунт планеты Денсар. К этой куче Лукич осмелился подойти и даже потрогать. Он взял из нее горсть, растер между пальцами, долго что-то разглядывал и понюхал, потом отряхнул руки и удовлетворенно произнес:
- А земелька ничего! Хорошая земелька. Или денсар? Как правильно? А вообще, какая разница? Начнем, пожалуй.
Денсарцы просто наслаждались гравитацией Тилена. Половина тяжести от родной, денсарской, была для них нескрываемым удовольствием. Они работали легко и самозабвенно, без перекуров и понуканий. Отказавшись доверить столь ценную ношу, как молодые деревца, какой бы то ни было механике и автоматике, они перенесли все саженцы на себе, в своих сильных, но, как заметил Лукич, аккуратных руках.
По личному эскизу Лукича, тилеане соорудили что-то вроде огромных горшков, снабженных специальными присосками, намертво прикреплявших горшки к полу. До половины горшки наполняли благословенным лумбгумом, а потом засыпали землей. В эту смесь и высаживались деревца. Поначалу Лукич не доверял посадку никому, но когда пригляделся к работе своих помощников, оцепил их аккуратность и, самое главное, ужасно устал, он допустил к посадке денсарцев.
Клен, сославшись на какие-то очень важные дела, уехал, когда работа была еще в начальной стадии. Его отъезд ничего не изменил и, по большому счету остался незамеченным. Все были заняты делом, а Командующему Патрульным Флотом Тилена было делать совершенно нечего.
В этот день Лукича ожидало еще одно знакомство. Если встречу с денсарцами он ожидал, то эта встреча была для него полной неожиданностью. Во время работ по пересадке земных саженцев в денсарскую почву, обязанности вахтенного офицера выполняла новый штурман, лейтенант-навигатор Стар, очень миловидная и симпатичная девушка. Это было ее первым самостоятельным заданием на новом месте службы, поэтому она ужасно волновалась.
Лукичу тилеане сшили новый мундир: темно-синий, с ярко начищенными пуговицами, пышным аксельбантом (нововведение землянина, которое он нацепил в знак протеста, так как не считал себя военным, тилеане внимательно изучили новшество и сделали его неотъемлемой частью формы). На груди Лукича были две сияющих звезды Хранителя Леса и Хранителя Музыки, орден «Света и Разума», множество земных наград, а в довершении всего этого безобразия: адмиральские звезды на погонах и обалденная фуражка на голове.
В принципе адмиралом он был липовым и прекрасно это понимал, но Ди Длен настоял – все-таки командующий экспедицией, и на денсарцев это произведет впечатление. Денсарцам оказалось глубоко по барабану, как и крепким денсарским объятиям. Лукича все эти, как он выразился «побрякушки», тоже оставили равнодушными. Римма, увидав мужа в новой форме, обозвала его панком, а после некоторого раздумья – металлистом.
Форма была удобной, ладно подогнанной по фигуре и, что особенно поразило свежего адмирала, являлась повседневной. Действительно, Клен постоянно ходил точно в такой же и даже аксельбант нацепил, но пока землянин сам не стал адмиралом, он был уверен, что форма парадная. А парадную форму Лукич даже мерить не стал, боясь ослепнуть от собственного отражения в зеркале.
Единственным человеком, на которого новая форма Лукича действительно произвела сильное впечатление, оказалась ни в чем не повинная Стар. Вообще то когда корабль находился дома, на Тилене, вахту никто не нес. Зачем? Но так как в этот день на корабле производились работы, кто-то должен был следить за порядком. После короткого совещания с собой, командир корабля Слен решила доверить дежурство своей новой подчиненной. В своем выборе Слен руководствовалась исключительно благими намерениями: во первых так Стар скорее освоится на корабле, во-вторых в полуофициальной обстановке познакомится с Лукичом и, в-третьих, у нее будет время все это переварить до отлета.
Все что требовалось от дежурного офицера – это открыть люк грузового отсека, а после окончания работ его закрыть. Но даже, если от волнения Стар и забыла бы его закрыть, ничего бы страшного не произошло. Воровать на Тилене было как-то не принято. Дикие. Поэтому Слен абсолютно не переживала, за то Стар волновалась за них обеих: первая вахта на знаменитом корабле, да еще и знакомство с легендарным Лукичом…
Она сидела в рубке, являя собой, сплошной комок нервов, и тут явился этот, легендарный, да еще и заорал, не успев зайти:
- О, Слен, дорогая! Здравствуй, солнышко! Ты что, волосы покрасила? И что-то они у тебя вроде длиньше стали… - Лукич изумленно замолчал. Стар, от неожиданности, подлетела, как пнутый, безжалостной ногой, мяч, в воздухе развернулась и, приземлившись, вытянулась в струнку. И тут Лукич понял – это не Слен: - Вы кто?
Блеск адмиральского мундира ослепил глаза, заткнул уши, прилепил язык к небу и лишил возможности соображать.
- Кто вы? – повторил вопрос Лукич.
- Я?
-Нет, я? – врожденная гадливость языка вырвалась наружу, Лукич не хотел еще больше смущать бедную девушку, но ни чего с собой поделать не мог.
-Вы? – хмык носом, - Вы, Хранитель музыки и Леса и, еще, вот это, - рука девушки судорожно дернулась в сторону Лукича. – Адмирал….
- Так, замечательно, а теперь давайте попытаемся выяснить, кто же у нас вы и что здесь делаете.
- Я здесь это, вот… - неуверенно залепетала девушка.
- А где Слен? – зря он спросил про Слен, новый вопрос окончательно смутил бедную Стар, она понимала, что делает все не так, и не то, но ничего с собой поделать не могла. На длинных ресницах, окаймлявших огромные глаза, повисли слезинки.
- Слен? Я здесь… Она сказала, - Стар жалобно всхлипнула.
- Вы наш новый штурман? – решил помочь девушке благородный землянин.
- Я? Да, - она неуверенно кивнула головой.
- А имя у вас есть, новый штурман? – идиотизм ситуации начал смешить Лукича, но он изо всех сил держался, не желая еще больше смущать девушку.
- Да, - Стар опять кивнула головой и замолчала.
- И какое, если не секрет? – сдерживать смех становилось все труднее.
- Что какое?
- Имя.
- Чье?
- Мое… - окончательно развеселился Лукич, но все еще не показывал вида.
- Лукич, - неуверенно ответила девушка, зато слезы уверенно покатились по щекам.
- Так, замечательно, а ваше имя.
- Стар…
- Стар, Стар, - задумчиво повторил Лукич, - что-то знакомое, не могу сообразить. Ну ладно, не важно, потом. Успокойтесь, сударыня. Неужели я такой страшный? Я вот зачем вас побеспокоил, мне бы пиджачок повесить. Вот здесь, на кресле он вам не помешает? Да вы хоть головой кивните, столбик. – Лукич снял китель и аккуратно повесил его на спинке кресла. – Вот, пусть здесь повисит, а то лезть в «благословенный» лумбгум при полном параде, это уж слишком. Вы со мной согласны?
- Ик… - и хлопанье глазами в ответ.
- Понял, ладно, пойду я, - Лукич развернулся к выходу и тут же повернулся обратно, - Вспомнил! – радостно взревел он, а бедную девушку уже колотило крупной дрожью. – На английском языке, есть на Земле такой язык, «стар» обозначает «звезда». У вас чрезвычайно космическое имя, вы рождены для полетов среди звезд. Да расслабьтесь вы, наконец, Звездочка, наша.
Лукич вышел, а измученная Стар рухнула в свое кресло. Через какое то время она собралась с мыслями, пришла в себя и спустилась в грузовой отсек, видимо решив, что как дежурный офицер, обязана присутствовать при работах.
 Работа кипела. Находившиеся здесь же земные собаки истошно лаяли, корова мычала, кошка, как и положено кошкам, плевать на всех хотела и меланхолично наблюдала за окружающими. Люди о чем-то громко переговаривались, смеялись и гулко топали по металлическому полу. Шум, гомон – одним словом бардак. Нормальное рабочее состояние для землян и, как только что выяснилось, для денсарцев тоже.
Несчастная тилеанка, не привычная к таким условиям труда, погрузилась в глубокую кому. И тут на нее накатило…. Не приходя в сознание, она бросилась в гущу событий – помогать. Появляясь из ниоткуда, буквально возникая из воздуха, она поддерживала своими хрупкими руками саженцы, находившиеся в могучих руках денсарцев, что-то подавала, пыталась организовать движение и еще много всего в том же духе. Из вежливости окружающие ее не прогоняли.
Видимо для разнообразия, в отсек вбежал Лукич, схватил лопату и развернулся к выходу. В это время, совсем ошалевшая Стар, не известно зачем, для нее это тоже осталось совершенной загадкой, схватила юную сосенку, запнулась, потеряла равновесие и шлепнулась на гладкий пол, растянувшись по полной программе. Саженец улетел гораздо дальше и, уже заходя на посадку, ткнулся в нежный коровий нос. Корова и без того находилась на грани нервного срыва, она бешено заорала, на мычание этот звук не был похож, и шарахнулась в сторону, попутно саданув своим грациозным задом хозяина. Ни траектория, ни скорость, ни, тем более, сам полет ни как не сочетались с планами Лукича на ближайшее будущее. Сотворив в воздухе совершенно новый ни кем не опознанный акробатический трюк. Лукич распластался по полу, попутно зацепив еще кого-то. Кем-то оказался Шаропуз.
Первым заговорил землянин. «Скотина» и «тварь» – были самыми ласковыми из вылетавших из него слов. Он медленно поднялся на ноги, за чем-то растирая разбитый локоть, и говорил, говорил, говорил…. Когда нормальный российский мужик, не обремененный правилами хорошего тона, приличными манерами и знанием этикета, начинает разговаривать матом, он способен заставить покраснеть даже слепо – глухо – немого Королевского пингвина. Откуда берется такое красноречие, науке пока не известно, но слова лезут без всяких долгих раздумий, как-то очень ладно цепляясь одно за другое. Вдохновение поругаться, как и аппетит приходит во время, или вовремя, что по большому счету не важно. Он очень темпераментно прошелся по строению и общей физиологии человека разумного обоих полов, уделив особое внимание детородным органам и сексуальным связям. Конкретно ни к кому не обращаясь, прошелся по всем предкам этого «никого», вплоть до седьмого колена и, при всем при этом, ни разу не повторился.
В отсеке воцарилась гробовая тишина. Даже собаки, услышав знакомый голос и, видимо, пытаясь понять с кем это он, перестали лаять. Люди зачарованно слушали. Вставший на ноги Шаропуз тоже хотел что-то сказать, но, осознав, как блекло будет выглядеть на фоне разошедшегося лесника, решил помолчать. И правильно сделал, Лукич говорил за двоих, если не за троих.
И все бы ничего, ну ругается человек и ладно, все равно русских матов никто не знает, и коробки-переводчика рядом нет, да она бы и переводить не стала, в ней цензура живет. Но Лукич восполнил этот пробел в образовании окружающих. Видимо от долгого общения с тилеанами, он все что говорил, говорил на тилеанском, так сказать переводил с листа. Хоть местной не нормативной лексики он не знал, но даже в чисто медицинской трактовке было чем заслушаться. Лукич закончил тираду сакраментальным: «твою мать» и удовлетворенно замолчал, удивленно рассматривая собравшихся.
- Ну ты даешь, Лукич Уф! – первым нарушил воцарившуюся тишину Шаропуз. – Ты должен обязательно меня научить, сколько бы это не заняло времени! Я понимаю, что такому искусству риторики надо учиться долгие годы, но хотя бы общие сведения ты сможешь мне дать? Мне, особенно, понравилось на счет натягивания глаза на зад и секса в уши, только я смысловую связку не запомнил, повтори, я заучу.
- Не могу, это от души прет, вдохновение нужно.
- Давай я тебе второй локоть разобью.
- Спасибо, не надо.
- Ну, как хочешь, но научить ты меня просто обязан. Вот только девушку жалко, она, наверное, еще не замужем, а ты при ней вот так, всю анатомию разложил…
- Какую девушку? – не понял Лукич.
- Да миленькая такая, с пышными волосами, вон там лежала, когда ты говорить начал, она раньше нас упала.
- А потом?
- Закрыла лицо руками и убежала, ну, естественно, поднялась сначала.
- Так я что на тилеанском говорил?
- Ну да, а на каком еще? Чтобы всем понятно было.
- Бедная девочка, так ведь она все на свой счет приняла, а я же это так, просто пар спустить. Глупостей бы не наделала… - Лукич пулей вылетел из грузового отсека и на бегу добавил. – Они в этом возрасте все с прибамбасами: то вены вскроют, то таблеток нажрутся.
В рубке царил рев, самый натуральный, с всхлипываниями, причитаниями и обилием слез. Периодически девушка подвывала и даже срывалась на ультразвук. На ворвавшегося в рубку Лукича она никак не прореагировала, она его просто не заметила, уткнувшись лицом в панель управления.
- Ну, что ты, милая? Стар, звездочка наша ясная, ну не надо, успокойся, прости меня, дурака старого. Погорячился… - Все хорошо, все живы, целы, ну или почти целы. Ну, все, все, успокойся. Не обращай внимания, мы на Земле всегда так разговариваем, когда переволнуемся.
- Вы будете требовать моего списания с корабля? – Стар оторвалась от панели, повернулась к Лукичу и, со все сокрушающим плачем, уткнулась в его рубаху.
- Тебя, за что?
- Но ведь это я, шмыг-хлюп, напугала, шмыг, то страшное животное, а-а-а… - теперь действительно «А-а-а», все что было до этого – просто прелюдия. – Я-а-а, его-о-а дере-е-евом… Хлюп, хлюп, хлюп…
- Она же не пострадала, я тоже, - Лукич болезненно сморщился, потирая разбитый локоть. – Заживу. Ничего страшного, а о списании даже не думай. Раз тебя к нам отправили, значит, лучше тебя просто нет. Вот и Слен тебе вахту доверила.
- А-а-а, я-а-а все-е-а испор… хлюп, шмыг. – Девушка зарыдала еще сильнее, хотя Лукич был уверен, что сильнее не возможно.
- Ничего ты не испортила, все нормально. Хватит реветь, я плаваю плохо. На вот, успокой нервы, - Лукич сунул под нос Стар флягу с водой.
- Что-о-о э-э-то-о-о? Хлип, хлюп, шмыг.
- Вода, - Стар сделала глоток и поперхнулась, жадно хватая ртом воздух, а Лукич уточнил. – Наша земная вода.
Плач смолк, Стар пыталась отдышаться, даже слезы высохли. Лукич достал из, находившегося в рубке бара, бутылку лимонада, не совсем лимонада конечно, а его местного аналога и протянул девушке.
- На, запей, отпустит.
Стар жадно припала к бутылке, выпив в три больших глотка почти все содержимое, она с громким вздохом повалилась на спинку кресла. Истерики больше не было, но нервная дрожь все еще иногда сотрясала все ее тело. Стар еще никогда в жизни не пила ничего крепче сока, поэтому чистый спирт очень быстро добрался до мозга, девушка захмелела. Она благодарно улыбнулась Лукичу, захотела что-то сказать, но передумала. Алкоголь и нервное напряжение в течение дня сделали свое дело, Стар начала клевать носом и вскоре заснула.
- Что за молодежь пошла? – сам у себя спросил Лукич, откинув спинку кресла и укрыв Стар своим адмиральским «пиджачком». – У человека первая вахта, а она уже пьяная, как сосиска, спит на рабочем месте. – Он убрал с лица девушки непослушные пряди волос. – Спи, красавица, сон – лучшее лекарство. – И вышел из рубки.
Лукич и Шаропуз сидели на трапе «Звездной Радуги» и курили, выпуская в вечернее небо Тилена огромные сизые клубы дыма.
- Послушай, Лукич Уф, - нарушил молчание маленький капитан.
- Давай без «Уф», - лениво запротестовал землянин.
- Нет, так нельзя. Раз мы с командой решили в знак нашего глубокого уважения, называть тебя полным именем, я не могу нарушить этого решения.
- И хрен с вами, называйте, как хотите, только не обнимайте, - проворчал лесник, делая очередную затяжку. – Ты, кажется, что-то хотел сказать?
- Да, слушай, а кто такой хрен?
- Какой хрен? – не понял Лукич.
- Ну, ты же сам только что сказал: «хрен с вами», вот я и спрашиваю, кто такой этот хрен?
- Хрен? – Лукич едва сдерживал смех, - Травка такая у нас растет, а в разговоре выражает что-то вроде как согласия. Это я, вроде как, выразил свое с вами согласие. Понял?
- А-а, - протянул Шаропуз.
- Так что ты хотел мне сказать?
- Не знаю как у вас, на далекой Земле, а у нас на Денсаре, после окончания большой работы, принято устраивать праздник, чтобы труд не оказался напрасным.
- Обмыть, что ли?
- Кого обмыть? – опять не понял денсарец.
- Окончание большой работы.
- Зачем его мыть? Разве оно грязное?
- Обмыть, значит выпить за успех. Понял?
- Да, - обрадовался денсарец. - Предаться радости, наполнив тело священным алкогылом.
- Что-то у вас все священное, но алкогыл меня устраивает.
- Тогда я отправлю людей, чтобы они наполнили несколько туленов священным алкогылом, текущим в реках этой благословенной планеты.
- Тулен? – переспросил Лукич.
- Тулен – бурдюк, сшитый из кожи священного айрлонга.
- Что же вы со священным животным то так? – автоматически спросил Лукич, а сам, тем временем, напряженно думал, пытаясь ухватить промелькнувшую мысль.
- Так айрлонг потому и священный, что дает нам мясо, шкуры, помогает в работе.
- Верно, все верно, - землянин в пол уха слушал денсарца и так же не совсем ему ответил. Ответ предназначался скорее собственным мыслям Лукича.
- Что верно?
- Все верно! Вот что, Шаропуз, - Лукич поймал ускользавшую мысль и крепко засадил ее в сознание, поэтому он смог уделить больше внимания маленькому капитану.
- Отправляй людей за алкогылом, а мне нужно срочно переговорить с Разумом-Советником, это буквально на несколько минут. Постарайся, чтобы меня не отвлекали.
-Хорошо Лукич, хрен с тобой, я скажу своим людям, чтобы тебя не беспокоили.
«Научил на свою голову», - мысленно улыбнулся Лукич и добавил: «Разум, советничик премудрый».
«Звал?» – возник в сознании знакомый голос.
«Звал. Разум, давай так, ты меня слушаешь и не перебиваешь. Пойдет?»
«Тебе что, душу излить некому?»
«Ты просто молчать и слушать можешь?»
«Могу»
«Вот и давай, моги, и без комментариев!» – Лукич собрался с мыслями и выдал на одном дыхании, хотя какое дыхание у мысли? На чем мысли выдают, на том и выдал: «Мы все: земляне, денсарцы и тилеане, я имею в виду двуногих тилеан, где-то, как-то, когда-то уже пересекались в этом мире. Когда-то очень давно, десятки, а может и сотни тысяч лет назад…»
«Ты сегодня много выпил?» – не удержался от вопроса Р’кандр.
«Сегодня я еще ничего не выпил, а ты обещал молчать, вот и давай – молчи. Команды «голос» еще не было. Ты же у нас какой то там большой спец в Академии словесности? Вот как со специалистом я с тобой и желаю поговорить. Начнем с нашего штурмана, Стар, на одном из земных языков – звезда»
«Знаю, на английском. Ну и что? Просто совпадение»
«Хорошо, допустим. Ты помнишь название корабля наших денсарских друзей?»
«Звездная Радуга и так далее до бесконечности. Что с того?»
«Стеркс радуга»
«А я что сказал?» – не понял Разум.
«Твоя проблема в том, что ты так хорошо знаешь все языки, что думаешь тоже на том языке, на котором в данный момент говоришь, а ты попробуй услышать и имя девушки, и название корабля как бы со стороны. Ну, хотя бы, как нормальный русский человек, который кроме родного языка, и то со словарем, не знает больше ни одного»
«Что-то ты как-то загадками говоришь, Лукич»
«Да ты попробуй»
«Ну, Стар, Стеркс? Стар – Стеркс, и что?… Стоп! Действительно похожи. Ты хочешь сказать, что когда-то они были одним и тем же словом?»
«Я не хочу сказать, я именно это и говорю. Дошло, наконец то, а я уж начал думать, что ты совсем отупел в своей мозговитости»
«Но ведь возможно простое совпадение…» – не совсем уверенно ответил мозговитый тилеанин.
«Совпадение? Хорошо, слушай дальше. На земле есть такой не очень большой город Тулун, его название переводится на русский, как кожаный мешок, у денсарцев кожаный бурдюк для алкогыла – тулен, а самым большим алкогылным бурдюком из всех, что я знаю, является ваша планета – Тилен. По-твоему тоже совпадение? А взять сам алкогыл – на русский он переводится как алкоголь. Сечешь момент?»
«Но ведь не совсем совпадает, некоторые буквы не сходятся…» – никак не мог поверить услышанному Р’кандр.
«Консерватор!» – огрызнулся в ответ Лукич: «Да за какую-нибудь сотню лет, слово может смысл поменять с точностью до наоборот, а ты к буквам цепляешься. Какую то потеряли, другую заменили, третью вообще свою вставили»
«Это что же получается?»
«А то и получается, что все известные нам люди во вселенной – братья, сестры, бабушки, дедушки, ну и так далее. Когда вы денсарцев и землян назвали родственниками, вы были очень близки к истине, только про двуногих тилеан забыли. Клену можешь сообщить, что корабль «Тилен» и город Тилен, назвали в честь планеты, а планету так назвали в честь текущего по ней спирта. И название давал кто-то из древних денсарцев или землян, или жителей еще какой-нибудь другой планеты, с которыми мы пока не встретились»
«Но если вы, как ты сказал, «двуногие», так давно везде кругом летали, что же вы тогда поглупели с годами?»
«А я почем знаю? Кризис, какой, война, а может, к вам залетели и спились все. Знаешь, сколько цивилизаций исчезло только на Земле? Атлантида где-то утонула, пирамиды в Египте кто-то построил, инки, ацтеки, майя…. И скольких мы еще не знаем. Вот сколько разумных рас на Денсаре?»
«Да вроде одна»
«А на Тилене?»
«Две…» – обычно невозмутимый Р’кандр был в смятении.
«Вот и объясни мне, башковитый, почему вы, Р’кандры, похожи на нас, землян, как свинья на ежика, даже еще меньше? Ежика, если побрить, то, у него со свиньей хоть какое то сходство появится, зато двуногие тилеане – копия мы, только спиртом обпились? А у нас, на Земле, этих рас четыре, а если поделить поточнее, получше, так и больше наберется. И откуда мы все такие разные взялись? От одной обезьяны? Чушь! А если от Адама, то какой он был – этот Адам? Черный, белый, желтый, красный, какой? И кто из нас, таких разнообразных коренной землянин, абориген так сказать, а кто импортный вариант? Может все? Может, земного разума вообще ни когда не было? Как были макаками, так ими и остались, а мы все прилетели не известно откуда, обосновались и стали жить»
«И с чего это ты вдруг о сотворении мира задумался?»
«А кто тебе сказал, что вдруг? Мне это всегда интересно было. Вот смотри, живет в России медведь, а у англичан он бер, а зимняя квартира нашего медведя, между прочим, берлога, то есть логово бера. Вот и попытайся додуматься, почему наш русский медведь живет в хате ихнего бера? И таких примеров можно привести до…, не стану уточнять до чего. Так что Вавилонская башня и общий для всех язык – не такая уж сказка…»
«Ты там у себя в тайге, от скуки, на все руки, а вообще очень занятная гипотеза. Мы ее обязательно обсудим, и в самое ближайшее время»
«Да вы бы, Р’кандры, покопались в своей родовой памяти. Ты как-то говорил, что юный Р’кандр получает все знания своих предков, значит где-то в глубине ваших знаний должна находиться история появления двуногих на Тилене. А в том, что аборигены Тилена именно вы, Р’кандры, у меня нет ни капли сомнений»
«Почему?»
«Такую форму жизни можно было создать только со страшного перепоя. У моей бабки была старинная икона, так вот на ней, в уголке шестикрылый Серафим, или Херувим, точно не помню, но состоит он из одной головы и крыльев. У тебя крыльев, случайно, нет?»
«Нет, крыльев точно нет»
«И летать ты не можешь?»
«И летать не могу, ну если только на корабле»
«А если пнуть?»
«Пинать не надо, а ты сволочь. Шутки – шутками, а обсуждать этот вопрос лучше со специалистами. Чтобы не задерживать тебя с отлетом, постараюсь на днях собрать ученый совет. Что, вы с саженцами закончили?» – сменил тему разговора Разум – Советник, тем самым, давая понять, что дальнейшее обсуждение переносится на потом: «Какие у тебя планы на вечер?»
«Пить с денсарцами алкогыл из туленов»
«Римме так и передать?»
«С ума сошел? Работы у меня море, до утра бы управиться»
«Врун»
«Нет, гений маскировки. Ладно, пока, а то тут уже Шаропуз извелся весь»
«Смотри, не перебирай, гений маскировки, а то утром опять умирать будешь»
Праздник, посвященный пересадке саженцев удался на славу. Лукич наварил картошки, принес всевозможных солений, варений, маринадов. Рацион денсарцев был гораздо скуднее: мясо священного айрлонга, какая то каша и чеснок, который так и назывался – чеснок. Поэтому земные разносолы были ужасно популярны у всех, тем более, что денсарцы никогда в жизни ничего подобного не ели. Захмелевший Лукич обещал развести на Денсаре огромные плантации огурцов, помидоров, капусты и, так понравившейся всем, картошки.
Уже под утро двое изрядно поддатых братьев по разуму сидели в обнимку на ступеньках трапа и курили.
- Шаропуз, я давно хотел тебя спросить, что ты куришь?
- Табак.
- И я табак. Значит, кто-то из твоих предков был в Америке.
- В какой? Ик…
- Страна такая у нас есть, если по карте смотреть, где-то слева от нашей деревни.
- Ничего не понял, ик, что ты говоришь….
- Значит не судьба. Давай лучше споем, что-нибудь наше, галактическое.
- Ик, давай, ик.
Навстречу восходящему тилеанскому светилу понеслась песня в исполнении двух инопланетян, исполняемая на гибриде из трех языков. И ведь даже понимали, о чем поют. После того, как все что сочинили, спели, Лукич решил, что пора уходить.
- Все, я домой. Не-е-е, и не уговаривай, Шаропуз, домой, – поднялся землянин.
- А с-сспать, ик, н-не-е будшь? – тяжело опираясь на перила трапа, встал Шаропуз, как крепко он не держался, его почему то все равно беспрестанно шатало и мотало из стороны в сторону, в конце концов, он не выдержал и уселся обратно на ступени, вернее упал. – Я, те-я, прррвжу. – Не терпящим возражений тоном сказал он, как только приземлился. – Все-таки ночь, ик, мало ли, ик, что…
- Какая ночь? Д-д-день уж-же… - Лукича язык тоже плохо слушался, но стоять он еще мог, как мог, так и стоял. – Пошел я на «Тилен», там, у мня, мня, тьфу, у меня, пидж-ж-ж-жачок висит.
- Я тя прррвожу, - в очередной раз выдавил из себя маленький капитан, слишком резко задрал голову, она его перевесила назад, и он упал на спину, а захрапел еще в полете.
- Пррвдил, - констатировал Лукич и шаткой походкой направился к «Тилену».
- Звездочка, просыпайся, вставай пришел, - ввалился он в рубку.
- Что с вами, адмирал Лукич? – Стар уже не спала, она просто не знала, что ей теперь делать.
- А что с нами? Мы маленько пьяны, но это явление временное. – Последний всплеск умственной активности окончательно вывел Лукича из строя, напрочь лишив его сил. Землянин рухнул в кресло и захрапел.
Уже во сне Лукич умудрился положить руки на подлокотники, оживив тем самым аптечку. Умная машинка поставила диагноз и, деловито урча, ввела какие то препараты. Спящий под общим алкогольным наркозом Хранитель Леса на уколы никак не отреагировал, попросту не заметил, но введенное лекарство развило в безжизненном теле бурную деятельность. Что-то победило алкогольную интоксикацию, бессонную ночь и, даже, похмелье, последнее, правда, не совсем.
- Где я? – Лукич спросил и открыл глаза одновременно. – Угу, - внимательно оглядел окрестности. - И как я сюда забрел? Звездочка, милая, пить… - попросил он у стоявшей напротив Стар, та достала из бара бутылку и подала землянину. Лукич стремительно вскрыл сосуд и  сделал жадный глоток, от которого его тут же перекосило.
- Бррфы, - выдохнул он. – Спирт, зараза. Не хочу спирт, мне бы воды.
- А где? – по инерции огляделась вокруг Стар.
- А вот, - Лукич снял с пояса фляжку, из которой вчера угощал девушку и припал к горлышку, громко глыкнул и разочарованно убрал фляжку ото рта. – Кончилась. Н-да. И что же мне теперь делать? – озадаченно почесал подбородок и просветлел. – Корова! Где моя милая коровка? Буренушка, я уже иду!
Вообще то земной живностью занимались люди из Академии Биологии: кормили, поили, убирали, попутно изучали, писали научные труды и доили корову. Сегодня глава семьи решил подоить корову сам, уж больно пить хотелось. Несмотря на тяжелое душевное и физическое состояние, в намеченном деле землянин достиг полного успеха. Не то сказалось мастерство, доведенное за долгие годы тренировок до полного автоматизма, не то корова, почувствовав родные руки, стояла как никогда спокойно, как бы то ни было, но подойник был практически полным. Правда, полным он оставался совсем не долго. Лукич жадно пил огромными глотками, а то что не попадало в рот, как и положено, текло по усам.
- Уф, благодать, - удовлетворенно отстранился от ведра Лукич. - Тебе, Звездочка, не предлагаю. Опять захмелеешь, спать уляжешься, а тебя, наверное, уже дома потеряли.
- Не должны, родители знают, что такое служба.
- А кто они у тебя?
- Папа – капитан-командор, командует грузовым кораблем гражданского флота, а мама – капитан первой звезды, навигатор на том же корабле.
- Ясно, династия. А тебя то, как в разведчики занесло?
- Каким то чудом мне удалось пройти конкурсный отбор….
- Значит повезло. Ну, за везение, глык, глык, - Лукич опять припал к ведру, одновременно позвав Разума-Советника: «Эй, умник, домой хочу»
«Напраздновался, гений маскировки? Хорошо, флаер через десять минут будет»
Сначала завезли домой Стар. Ее семья жила за городом, вдали от шума и суеты, в небольшом, утопавшем в бурной растительности домике. Какого же было удивление домочадцев, когда на лужайку перед домом приземлился правительственный флаер и высадил их дочь.
- Спасибо, адмирал Лукич, и еще раз, извините за вчерашнее.
- На здоровье, лейтенант Стар, и не называй меня больше адмиралом, коробит, просто Лукич. А про вчерашнее забудь, ничего не было, но вообще то оригинально получилось. И это я смеялся над Кленом и Дтеном, а сам? На всю планету всего одна корова, и с той врезался. Здорово, ничего не скажешь.
- А может, вы к нам в гости зайдете? – неуверенно предложила Стар. Она не знала об инциденте, произошедшем на Земле, по этому не обратила на слова Лукича внимания.  – Родители обрадуются.
- Нет, не обрадуются, скорее, испугаются, только мою помятую рожу увидят, да и ходить мне трудно. Спасибо за приглашение, но давай лучше как-нибудь потом. А сейчас домой, спать. Всего доброго, Звездочка.
- До свидания, адм…, ой, просто Лукич.
Дома Лукич плотно позавтракал и заснул, сотрясая своим могучим храпом все здание Академии Музыки.

10.

Разбудил Лукича голос Разума-Советника:
«Вставай, вставай, хронь инопланетная», - надсадно зудело в мозгу: «Лукич, хватит дрыхнуть, дел невпроворот»
- Каких дел? – недовольно проворчал Лукич, усаживаясь на диване, дойти до спальни у него не хватило сил, поэтому он улегся прямо в гостиной.
- Ты что, сам с собой разговариваешь? – удивленно спросила Римма, до пробуждения мужа она что-то увлеченно обсуждала с дочерью и зятем.
- Сам с Мозгом, тьфу, с этим занудой Разумом. О, сколько вас! - удивленно воскликнул Лукич, когда смог собраться с силами и открыть глаза…. - Всем привет. А вы здесь чего?
«Не отвлекайся, Лукич, все-таки я тебя для себя будил» – проворчал в мозгу голос Разума.
- Да мы тут с Татьяной предложили Слену поставить музыкальный спектакль, – начала говорить Римма вслух, пока Разум ворчал мысленно. – Представляешь, грандиозное шоу: музыка, песни, танцы, всевозможные спецэффекты…
Юлия Цезаря из Лукича не получилось, кто, и что ему говорил, он так и не понял. Единственное, что он уловил в страстной речи Риммы, так это ее сияющие от восторга глаза.
- Ладно, не буду вам мешать, - Лукич сделал вид, что все услышал и понял. – Пойду на балкон, покурю и, за одно, узнаю, что нужно от меня этому умнику.
«Этому умнику от тебя ничего не нужно» – передразнил в ответ Разум: «Это тебе нужно»
«Спать мне нужно…»
«А на Денсар ты, стало быть, уже не собираешься? И их силу тяжести сможешь пережить без подготовки? И доклад свой читать Ученому Совету не будешь?»
«Какой доклад?» - удивился Лукич.
«Как какой? Вчера мне битый час мозги пудрил, а сегодня, когда я собрал представителей нескольких Академий, он ничего уже не помнит. Всю память пропил!»
«А, ты про это. И когда?»
«Через двадцать минут в конференц-зале Академии Музыки. Быстренько приводи себя в порядок и туда»
- Кх-хе-кху, кха, - закашлялся Лукич не мысленно, закашлялся вслух, а мысленно только и смог, что сказать: «Ну, ты даешь! Охренел совсем!»
Ворчал и возмущался он еще долго, всю дорогу до конференц-зала. Он возмущался и вслух и мысленно, пока не открыл дверь, а когда открыл, застыл в изумлении. Народу собралось – море. Как только появился Лукич, зал взорвался аплодисментами. Доклад не занял много времени, обсуждение длилось гораздо дольше, но, в принципе, тоже терпимо. Зато уже в дневном выпуске новостей была приведена полностью речь землянина, комментарии выдающихся ученых и, даже, интервью с ошеломленной Стар. Бедная девочка испуганно - изумленно хлопала глазами, совершенно не понимая, что происходит. Телевизор смотрели за обедом. Есть мог только один Лукич, все остальные поглощали информацию.
- Когда ты успел? – спросила Римма, когда по телевизору стали показывать и рассказывать про что-то другое.
- Да вот только что.
- Но ты же на балконе сидел.
- Нет, это вы слишком увлеченно говорили.
- Поздравляю, Лукич, ты опять смог удивит весь Тилен, - пожал руку виновника Слен.
- Вас легко удивлять, даже уже не интересно. Слушай, Слен, мне бы со Стар переговорить. Извиниться за причиненное беспокойство, успокоить.
Слен взял пульт от телевизора, нажал какую то кнопку, и на экране появилась секретарь Академии Музыки.
- Соедините нас, пожалуйста, с домом навигатора корабля «Тилен» Стар.
Буквально через мгновение на экране появилось лицо совершенно не знакомой молодой женщины, лет тридцати.
- Здравствуйте, я Лукич, мне бы Стар.
- Здравствуйте, адмирал Лукич, я вас узнала, видела по телевизору. Вообще то мы все Стар, но вам, наверное, нужна дочь, она сейчас подойдет. Вы бы знали какой переполох здесь начался после вашего выступления….
- Догадываюсь, - кивнул головой землянин. – Извините, вы сказали дочь, а я подумал, что вы сестры.
- Вы, наверное, до сих пор не привыкли к омоложению, адмирал Лукич.
- Если честно, да. Перед отлетом на Денсар, мы бы хотели провести прощальный ужин, был бы рад познакомиться с вами и вашим супругом, надеюсь, вы придете.
- Если будем на Тилене, то обязательно, а вот и дочка.
На экране появилась раскрасневшаяся Стар - дочь. Лукич пытался извиниться за причиненное беспокойство, но, как оказалось, совершенно напрасно. Стар была в восторге, а как раз сейчас принимала поздравления от подруг и знакомых, видевших ее по телевизору.
- Про какой это ужин ты говорил? – недовольно спросила Римма, когда сеанс связи окончился.
- Надо же будет со всеми попрощаться, - невинным голосом ответил Лукич.
- И если не секрет, то кто готовить будет этот твой прощальный пир?
- Ну, мы то с тобой все равно не сможем приготовить не одного тилеанского блюда. Нет, я конечно не против, с удовольствием буду снимать пробу, но в том, что этот кулинарный изыск, даже с моими пробами, понравится местному населению, я сильно сомневаюсь.
- Я тебе попробую, пробовальщик нашелся! – не то в шутку, не то всерьез ответила Римма.
- Ну, если ты против, тогда конечно не буду. Придется намекнуть Ди Длену и пусть вся организация ляжет на его совесть.
- Ой, хитрый, - улыбнулась Римма.
- Умный, - скромно потупясь уточнил Лукич.
- Знаешь, я все как-то не решалась тебе сказать, - заговорила Римма, вдруг ставшим очень серьезным голосом. – Даже не знаю, как начать….
- Попробуй с начала, - Лукич не заметил изменения в поведении жены и по-прежнему пытался шутить.
- Вечно ты все в шутку превращаешь, - ответила Римма и, собравшись с духом, заговорила стремительным речитативом: - Мы с Александром, наверное, останемся здесь, на Тилене. Подожди, не перебивай, - остановила она вопрос обалдевшего мужа. – Выслушай, а то я совсем запутаюсь. Я понимаю, как тебе тяжело слушать, но ты сам посуди, что мы будем там делать? Сидеть на корабле и ждать, когда ты спасешь Денсар? Ребенку там даже на улицу выйти нельзя, да и мне заняться особенно нечем, а здесь у меня наметилась очень интересная работа. И тебе обузой не будем.
- Что-то это, как-то все, вот… - Лукич развел руками еще более неопределенно, чем выразился. – Н да, дела.
Через несколько часов, все еще не пришедший в себя, Лукич летел на флаере в Академию Медицины. Достигнуть полного согласия с женой он так и не смог. Нет, умом он понимал, что здесь, на Тилене, и Римме, и ребенку будет гораздо лучше, чем на Денсаре, тем более, что у Татьяны и Слена буквально со дня на день должен появиться ребенок. Естественно бабушка Римма просто обязана находиться рядом. Но, не смотря на все доводы «за», сердце горячо протестовало, оно буквально рвалось на части. Так, в состоянии глубочайшей внутренней борьбы, он предстал перед Великим Хранителем Академии Медицины.
Великий Хранитель оказался человеком действия, прямо-таки сгустком стремительной энергии, стремящимся все на свете успеть и никуда не опоздать. Их уже знакомили раньше, Лукич это точно знал, но совершенно не помнил. Великий Медик, напротив, помнил все. Он яростно вцепился в руку землянина и восторженно ее потряс. Церемония приветствия оказалась ужасно скомканной, в принципе на темпераментном рукопожатии она и закончилась, и сразу же перешли к делу, но Лукич еще долго не мог решить, чье рукопожатие ему понравилось меньше: могуче-давящее денсарское или энергично - трясущее тилеанское. Поразмыслив над этим вопросом еще, какое то время он пришел к выводу, что хрен редьки не слаще, на чем и успокоился.
Великий Хранитель говорил громко и очень быстро. Сознание Лукича сначала с великим трудом пыталось не отстать от хода мысли говорящего, а потом окончательно перегрузилось, плюнуло и остановилось на месте, не желая в себя впускать более ничего, тем паче, что все равно половины слов землянин не понимал, он их попросту не знал. Из того, что все же смогло достичь не только ушей, но и мозга, Лукич понял, что подготовка к посещению Денсара сводилась к усилению скелета с помощью каких то препаратов, и набору мышечной массы, которому способствовали все те же препараты, плюс физические упражнения в условиях двойной гравитации. Если введение чудодейственных препаратов будущий спаситель Денсара перенес довольно легко, то физкультура в спорт зале с двойной силой тяжести оставила в памяти непередаваемые ощущения.
Зал для тренировок на поверку оказался не очень большой комнаткой, с полностью стеклянной стеной с одной стороны. С внешней стороны стены находились какие-то приборы, всевозможные датчики, назначения которых Лукич естественно не понял, не смотря, на довольно подробные объяснения Великого, а может именно из-за этих самых объяснений и не понял. Кроме Великого, здесь находилось еще несколько медиков поменьше, а так же все необходимое для реанимации, так, на всякий случай. Наличие последнего несказанно «подбодрило» лесника, недвусмысленно показав ему то, на что он мог рассчитывать в этой жизни в самом ближайшем будущем.
С внутренней стороны стеклянной перегородки находились: подобие велотренажера, беговая или бегущая дорожка, Лукич не знал, как она правильно называется, и штанга. Медики настроили свои приборы слежения на биоритмы землянина. Никаких проводов, присосок и прочего не было, все показания снимались дистанционно. После того, как приборы выдали все данные организма в нормальном состоянии, жертву эксперимента впустили в комнату.
- Готов? – зычно спросил Великий.
- Готов, - равнодушно пожал плечами Лукич.
И тут обрушилось…. Казалось, что на каждый сантиметр тела что-то положили и, если откровенно, то примерно так оно и было. Землянин, конечно, рассчитывал на нечто подобное, но не до такой же степени.
- Ух, - только и смог выдохнуть он и понял, что к штанге он точно не пойдет, хотя вначале вроде бы собирался.
Лукич не долго думая, двинулся к беговой дорожке. Идти было, в общем-то, не так уж, чтобы и тяжело, все-таки вес был равномерно размазан по всему телу, но тем не менее как-то не очень приятно. Подойдя к тренажеру, он с ощутимым усилием поднял ногу, чтобы взобраться на него.
- Хранитель Леса Лукич, справа от вас находиться рычажок – регулятор скорости, - рявкнул динамик голосом Великого Медика, когда Лукич окончательно взобрался.
Будущий спаситель Денсара сначала пошел, потом перешел на легкий бег. Первые пару минут бежать было даже приятно и интересно. Лишний вес, казалось, придавал какую то уверенность, ноги как-то надежнее сцеплялись с поверхностью, а поступь стала тверже и уверенней. За вторые несколько минут весь романтизм новизны осыпался, и бег перестал доставлять удовольствие. Последние, неизвестно сколько времени, он бежал, как молодой солдат на первом марш-броске, постоянно уговаривая каждую ногу сделать следующий шаг. Наконец он совершенно иссяк и, тяжело дыша, остановился.
- Отдохните, восстановите дыхание и сделайте вторую попытку, - приказал динамик.
Лукич в точности выполнил приказ, но на этот раз ноги отказались поддаваться уговорам гораздо раньше. На третьей попытке он пробежал буквально метров десять, а потом еще несколько минут шел тяжелым шагом, с трудом переставляя натруженные ноги.
- Все, уф, уф, хватит, - он с трудом спустился на пол.
- Отдохните и попробуйте поприседать, - отдал очередной приказ динамик.
- Угу, - одними губами буркнул землянин. – А полетать, случайно, не надо?
На одиннадцатом приседании он больше не смог встать и, не долго думая, принял упор лежа, но отжиматься даже не собирался.
- Хорошо, на сегодня хватит, - прогудел динамик, и огромная тяжесть свалилась с тела.
Пока двери из толстенного стекла с шипением открывались, и медики ринулись на помощь, Лукич самостоятельно встал на ноги и направился к выходу. В дверях его подхватили под руки и уложили на кушетку. Он совершенно не сопротивлялся.
- Пить, - прохрипел Лукич, и тут, как это часто бывает, выяснилось, что про воду для героя, естественно, забыли. Благо воду и все остальные продукты питания для землян изготавливали здесь же, в здании Академии, несколькими этажами выше. Пока студент-практикант убежал за водой, Великий Хранитель восторженно заговорил:
- Вы, дорогой Хранитель Леса Лукич, явились еще одним подтверждением моей гипотезы, о том, что в условиях двойной гравитации ни один здравомыслящий человек даже близко не подойдет к штанге, даже если предварительно собирался заниматься именно с ней. Мозг-Советник Академии сообщил мне о вашем намерении поработать со штангой, но вы, как и все кто был до вас, пошли на беговую дорожку.
- Так значит я не первый?
- Естественно нет! До вас курс адаптации к силе тяжести Денсара прошла вся делегация, которую мы отправляли на эту планету. Потом, перед тем, как начать вашу подготовку, мы провели ряд экспериментов с добровольцами, близкими к вашему биологическому возрасту. Именно поэтому здесь находится все необходимое для экстренной реанимации. Среди своих ровесников, вы единственный, кто смог самостоятельно выйти из гравитационной камеры.
- Вы мне льстите, доктор, - не то в шутку, не то всерьез буркнул Лукич.
- Ничуть, - увлеченно ответил Великий Медик. – По своему физическому состоянию вы гораздо моложе, в смысле выносливее, большинства своих ровесников. Состояние вашего здоровья соответствует где-то годам пятидесяти.
- Я ужасно рад за себя.
- Но, тем не менее, уважаемый Хранитель Лукич, - Великий оставил реплику Лукича без внимания. – Вы, к величайшему сожалению, уже перешагнули рубеж расцвета вашего организма, теперь с каждым прожитым годом, ваш организм неуклонно ослабевает, или, проще сказать, стареет.
- Не может быть, - воскликнул землянин, привычная ироничность вернулась к нему, а после пережитых перегрузок, стала еще сильнее. – А я то, по простоте душевной, думал, что с каждым годом молодею.
- Здесь вы несомненно ошибаетесь, - главный врач Тилена не заметил язвительного тона своего пациента, а может и не понял, что это шутка, ведь в его медицинской практике масса пациентов как раз тем и занималась, что молодела с каждым прожитым годом. – Ваш организм стареет, извините за грубость, дорабатывает свой ресурс, что может свести на нет все наши усилия. Поэтому, как единственный выход из положения, я хочу вам предложить полное омоложение организма, а учитывая сложившуюся ситуацию – омоложение класса «Экстра». («Экстра», «Супер», «Самое – самое» - примерно так должно переводиться. Нет точного аналога).
- Как это?
- Мы поместим вас в резервуар, наполненный специальным раствором, в котором вы проведете две недели в состоянии глубокого сна…
- В коме, что ли? – вырвалось у Лукича.
- Можно выразится и так. В сущности, название процесса не меняет самого процесса. Все это время мы будем продолжать введение препаратов. Таким образом, за две недели ваш организм полностью будет подготовлен к экспедиции, плюс помолодеет на пять лет. Дальнейшее омоложение организма будет происходить в стандартном режиме. Что вы на это скажете?
- Чушь, - что думал, то и сказал.
- Вам трудно поверить, но смею вас заверить, что сам процесс вполне реален, здесь нет ничего невозможного.
- Ну, тогда делайте так, как считаете нужным.
- Я могу расценивать ваш ответ как согласие?
- Да.
- Тогда мы все подготовим и ждем вас завтра в это же время.
- Хорошо, - Лукич попрощался со всеми и, так как к всеобщему удивлению он полностью пришел в себя, направился домой. Студента с водой он встретил уже в коридоре, где с удовольствием эту воду и выпил.

11.

Две недели, по крайней мере, для Лукича, пролетели как один миг: уснул – проснулся, все. Кто и что с ним делал, ему было абсолютно все равно, он этого не знал, и знать, совершенно не стремился. Проснулся – и уже хорошо, и на том спасибо. Выспался на славу, и, что странно, есть, совершенно не хотелось. Видимо во время сна его как-то кормили. Как только землянин пришел в себя, ему сразу же предложили посетить спортзал.
«Хоть бы «с добрым утром» пожелали» – проворчал про себя лесник, но от предложения не отказался.
Двойная сила тяжести опять обрушилась на тело, но на этот раз она не была такой тяжелой, если конечно так можно выразиться. Ведомый, каким то непонятным влечением, Лукич подошел к штанге. Вспомнил, что ни разу в жизни не брал ее в руки, буркнул под нос:
- Да ну ее, - и пошел к, так любимому всеми тренажеру, беговой дорожке, или как там ее.
На этот раз он осилил пять забегов и, к своему великому удивлению, в пятый раз бежал не на много хуже, чем в первый, а после этого смог даже поприседать и самостоятельно выйти из зала. Медики встречали его всеобщим ликованием, как будто он уже спас Денсар, но, тем не менее, было решено, что до отлета он будет ежедневно посещать зал повышенной гравитации, для того чтобы окончательно привыкнуть к двойной силе тяжести.
Тилеане – интересные, очень увлекающиеся люди. Если их захватила какая то идея, то все остальное в этой жизни их просто переставало интересовать, не было места даже для нормального любопытства, если это любопытство не было связано с идеей. Сейчас ими безраздельно владело стремление в максимально сжатые сроки подготовить престарелое тело Лукича к жизни на Денсаре, поэтому никого не посетила мысль показать ему зеркало, потому что всех интересовали только изменения в физическом состоянии пациента. Землянин же наоборот связывал омоложение, прежде всего, с изменением внешнего вида. Оно и понятно, на здоровье потомственный лесник не жаловался. Спортивных рекордов он отродясь не ставил, а для нормальной жизни здоровья вроде бы хватало. Приближение старости он замечал только по внешним факторам: морщины, седина, ну и так далее. Со своим отражением он встретился уже на выходе из Академии. В фойе, на первом этаже, одна из стен была полностью зеркальной.
Лукич решительным шагом шел навстречу к зеркалу, внимательно наблюдая за приближением человека, идущего навстречу, из зеркала. Фойе было огромным, поэтому человечек был маленьким и далеким, но они шли навстречу, неуклонно сближаясь, и, очень скоро, застыли друг перед другом. Лукич с некоторым разочарованием увидел омоложенного себя. Никаких изменений он не обнаружил, все осталось, как было. Те же морщины, та же седина. Он недоуменно повернул к зеркалу одну щеку, затем вторую, задрал подбородок и пожал плечами. Если бы он почаще гляделся в зеркало, то, может быть, и заметил какие-нибудь изменения, а так… ничего.
«Что, любуешься?» – возник в голове голос Разума-Советника.
«Да что-то любоваться то особенно нечем: те же морщины, та же седина. Что, где помолодело? Не знаю» – как-то рассеяно ответил Лукич.
«Так ведь из тебя же не мальчика делали, а просто омолодили организм на пять лет. Ты помнишь, как выглядел пять лет назад?»
«Вроде помню» – ответил землянин, все еще косясь в зеркало.
«Морщины были?»
«Были»
«А седина?»
«Естественно, она же не за один день появилась»
«А почему ты тогда решил, что все в одночасье исчезнет?»
«Ну, не знаю, надеялся…»
«Значит, зря надеялся, ты сейчас стал таким, каким был пять лет назад. Видимо за последние пять лет ты практически не изменился, поэтому ты и не видишь разницы»
«Ну и ладно, а ты вообще, зачем звонил? Чтобы мне лекцию про омоложение прочитать? Так что-то вся твоя лекция – одни вопросы» – сеансы телепатической связи Лукич приравнивал к телефонным разговорам. За свою жизнь с телефонами он общался реже, чем с Р’кандрами.
«Нет, объяснять тебе особенности омоложения в мои планы не входило, уж больно не благодатная почва, чтобы сеять в нее такие знания. А я поприветствовать тебя хотел, узнать как самочувствие, настроение»
«Тогда, здравствуй»
«Здравствуй Лукич, дорогой!» – взорвалось в мозгу: «С добрым утром тебя!»
«Спасибо, спасибо», - Лукич представил, как он достает огромный, грязный носовой платок, даже не платок, а какую-то неопознанную тряпку серо-зеленого цвета и неизвестного назначения, и растрогано, со смаком, очень обильно высморкался. Тем и хороши мысленные контакты, что всегда можно заслать собеседнику такую гадкую картинку: «Как это мило с твоей стороны, как мило. Я сейчас разрыдаюсь»
«Сволочь ты инопланетная! Был бы у меня желудок, его бы вывернуло наизнанку от таких твоих картинок», - и бывший Мозг корабля «Тилен» показал, как выглядит вывернутый наизнанку желудок.
«Это я сволочь? Сам то ты лучше? Это, между прочим, запрещенный прием, у меня то желудок есть!»
«Да, сам я лучше и рад, что ты в этом не сомневаешься. И вообще, ты первый начал!»
«Тогда давай я первый и закончу. На ничью согласен?»
«Пойдет», - весело ответил Р’кандр и добавил: «Выходи на улицу, а то пока мы тут с тобой состязались в тупости, флаер за тобой уже прибыл. Ну ладно, у меня дела, так что пока»
«Пока, деловой ты мой, береги себя, не перетруждайся» – последнее слово землянин все-таки оставил за собой.
Дома хозяина встречала толпа совершенно не знакомых людей. Римма на конкурсной основе проводила набор будущих танцоров: чувство ритма, пластика, что-то там еще. Лукич с огромным трудом выбрался из дверей лифта.
- Вах, сколько вас! Пустите хозяина, домой хочу. – Весь огромный коридор квартиры занимали испытуемые.
Вдоль очереди конкурсантов, Лукич ринулся на поиски жены. Огромный банкетный зал был превращен в танцевальный класс. Татьяна создавала музыкальное сопровождение на тилеанском подобии земного синтезатора, а Римма, одетая во что-то такое облегающее и очень сексуальное, выделывала замысловатые витиеватости руками, ногами и всем телом, а очередная партия будущих звезд тилеанского балета пыталась все это повторить. Глядя на жену, Лукич ощутил небывалый подъем, и не только души….
«Точно помолодел», - решил мысленно он и спешно застегнул свой адмиральский «Пиджачок», дабы его приподнятое состояние не так сильно выпирало наружу и не бросалось в глаза окружающим.
- И раз, два, три. Раз, два, три, - Римма пошла по рядам, придирчиво разглядывая каждого танцора. Она была так увлечена, что совершенно не заметила появившегося в дверях мужа. – Очень, очень хорошо! Вас, вас и вас я попрошу завтра на первую репетицию,  а всем остальным огромное спасибо за то, что смогли уделить мне время. Не расстраивайтесь, для людей никогда не занимавшихся танцами, вы все были просто великолепны! Когда мы откроем танцевальную студию, я буду счастлива видеть вас среди студентов. А вас, - Римма обратилась к маленькой, слегка угловатой девчушке, которая стояла в самом дальнем углу и с огромным трудом сдерживала слезы разочарования. – Да, да, вас, я не прошу завтра прийти, а настоятельно требую, что бы вы обязательно пришли. У вас безусловный талант! С вашими способностями в самом ближайшем будущем вы будете учить меня. Еще раз огромное спасибо всем! До свидания. Следующие.
Мимо Лукича из зала вышли люди. Последними выходили, поздравляющие друг друга, победители: три девушки и парень. Юное дарование так и не смогло сдержать слез, но то были слезы радости от обрушившегося на нее счастья, в которое она сама так до конца и не поверила.
- Люблю народное творчество! – довольно громко сказал Лукич, пытаясь таким образом привлечь внимание жены, не помогло. Римма с головой погрузилась в работу и, отвернувшись ото всех, что-то с жаром шептала Татьяне.
Не долго думая, Лукич вошел в зал с новой партией соискателей и встал в центре в первом ряду. Римма не видела и не слышала никого, она горячо шепталась с дочерью и даже жестикулировала. Разговора было не слышно, но выглядело со стороны довольно забавно. Глянув через плечо матери, Татьяна заметила омоложенного адмирала, Лукич быстрым, упреждающим движением поднес палец к губам, в ответ Татьяна еле заметно кивнула головой, глаза ее смеялись. Римма обернулась к классу, охватив взглядом всех и не увидев отчетливо никого.
- Готовы? Тогда начнем. Сейчас я показываю, вы все внимательно смотрите, потом повторим все вместе, после чего вы одни, а я постараюсь выбрать того, у кого получится лучше. Хотя все это довольно относительно, не возможно за один раз установить кто и на что способен, так что тех, кто не пройдет отбор, попрошу особенно не расстраиваться. – Инструктировала она выходя в центр. – Таня, музыку, - повернула голову к дочери. – И-и-и, раз, два, о-о-о…. – нос к носу столкнулась с мужем. – Спящий красавец вернулся! И давно ты здесь?
- Не знаю, время для меня теперь течет в обратную сторону, - смиренным голосом монаха-отшельника ответил тот. – Правда есть почему-то хочется. А вы тут, я смотрю, безмерно радуетесь моему возвращению: музыка, танцы…. Смею вас уверить, все это излишне. Мне бы три корочки хлеба, как Буратино, хотя не скрою, приятно, приятно.
- Знаешь, - Римма развела руками. – Мне сейчас некогда. Может ты сам? Там в печке пирог, как ты любишь, специально к твоему возвращению постряпала. Ты пока поешь, а мы уже скоро освободимся.
- Не хорошо врать мужу, женщина! Скоро вы не освободитесь. Ты видела сколько там людей? Очередь, по-моему, начинается где-то в шахте лифта. Ладно продолжайте, с пирогом я, надеюсь, смогу разобраться самостоятельно, но сначала дай я тебя поцелую.
- Неудобно, люди кругом.
- Люди! – обернулся омоложенный к окружающим, - Надеюсь вы не против того, что бы я поцеловал жену, после долгой разлуки?
- Валяйте, Хранитель всего на свете по чуть-чуть Лукич.
- Дтен?! – повернулся землянин на голос. – А ты что здесь делаешь? Когда здесь будет это балето – представление, мы будем далеко отсюда, на Денсаре.
- Сестра уговорила, - широко улыбаясь, ответил механик «Тилена». – Боится одна.
- Ну, все, привел, пошли теперь чай пить.
- Не уходи, - пискнуло юное создание рядом с Дтеном, судорожно поймав его за руку.
- Вот, видите? – пожал плечами Дтен. – Волнуется. Разрешите представить – моя сестра Людмила Дтен. Имя правда совсем свежее, не обкатанное еще. Мода. Но ей идет. По крайней мере гораздо лучше, чем Дтен восемьдесят один.
- Действительно лучше, - согласился Лукич. – Людмила, значит людям мила. Вы очень милая девушка, Люда. Очень приятно с вами познакомиться, а нас вы наверное знаете, так что представляться нет смысла. Ладно, больше не буду вам мешать, пойду поедать пирог, а вы как напрыгаетесь, не вздумайте убежать. Ясно, Дтен? Сразу с сестрой на кухню, это приказ.
Лукич впервые вошел во владения жены. Как-то так получилось, что на тилеанской кухне он не был ни разу. Некогда все: дела, заботы и, если откровенно, лень.
- Знать бы еще, где здесь печь, было бы просто замечательно. – Землянин с беспомощным любопытством озирался по сторонам. Печи, в земном понимании этого слова, не было. Пришлось мысленно позвать Разума-Советника в качестве экскурсовода-инструктора. Через несколько минут оголодавшая жертва тилеанской науки с аппетитом уплетала пирог, запивая его сладким горячим чаем. Насытившись, он по давно заведенной традиции откинулся на спинку стула и начал набивать трубку. Тут на кухню ввалились запыхавшиеся, но безумно счастливые Дтены в сопровождении Риммы и Татьяны.
- Мы решили устроить обеденный перерыв, - заговорила Римма. – И весь собравшийся народ нас с радостью поддержал. Надеюсь ты не весь пирог съел? Сейчас закажем что-нибудь тилеанское для Людочки с Дтеном. Ты опять куришь?
- Жена, я не курил уже две недели и, - посмотрел на часы. – Почти четыре часа.
- Вот и не курил бы дальше.
- Не могу, традиция. Привычка – вторая натура.
- Ну тогда хотя бы не здесь.
- Замечательно, сначала какие-то люди домой не пускают, а потом и жена из квартиры гонит. Ужас!
- Иди, иди, не ворчи, вот улетишь на свой Денсар и можешь закоптить его хоть весь. Я так понимаю, там тоже одни куряги, а нас обкуривать не надо. Так что на балкон и ни каких возражений. А вы, Люда, - видимо продолжила прерванный разговор Римма. – Совершенно зря волновались, у вас чудесные данные, и у брата вашего тоже. Была бы моя воля, я бы ни за что его не отпустила ни на какой Денсар, всегда так трудно найти мужчин – танцоров….
Уже выходивший из кухни Лукич развернулся в дверях:
- Дтен, не поддавайтесь ни на какие уговоры, нас ждут великие дела! Да, ты знаешь, какая очаровательная у нас теперь штурман? Такая звездочка, доложу я вам!
- Знаю, - густо покраснел Дтен.
- У-у, жена, тебе тут ничего не светит. Даже если мы не пустим его на корабль, он за нами пешком полетит! – Лукич опять развернулся и пошел на балкон, бубня под нос. – Пешком полетит… Интересно, это как? Во, сказанул.
Когда накурившийся Лукич вернулся с балконы, Дтены уже собрались уходить, а Римма их напутствовала:
- Молодцы, что пришли! Людочка, не забудь, завтра к десяти. Не опаздывай.
- Вы уже на ты? – с ходу включился в разговор муж. – Молодец, жена, вся в меня. Я, Людочка, тоже затяжных выканий не люблю. Друзья - значит друзья. Вот и Дтен расскажет.
- Расскажу, - многозначительно подтвердил Дтен, пожимая руку шефа. – Обязательно расскажу!
Когда брат и сестра ушли, Лукич обернулся к Римме:
- А где наш сын?
- Мы его во что-то вроде нашего садика отправили, пусть с детьми играет, к людям привыкает, и у меня, для работы, больше времени будет.
- Вот и вырос сын, кончилось детство, начались трудовые будни. – Лукич задумчиво поскреб подбородок и повернулся к Татьяне. – Танечка, доченька, у тебя случайно нет желания сходить домой, посмотреть, что там да как? – и, обращаясь к обеим, добавил: - У вас обед, надеюсь, длинный?
- Часа полтора-два, чтобы все успели поесть, и еда в желудке утряслась, - ответила Римма.
- Ну, так как, Танечка?
- Все, исчезаю. Понимаю, не маленькая. – Татьяна вызвала лифт и, уже входя, в открывшиеся двери, не выдержала и засмеялась.
- Ты зачем дочь выгнал, леший? – весело спросила Римма, когда двери закрылись.
- Жена моя! – Лукич сгреб Римму в охапку и оторвал от пола. – Ты не представляешь себе, как я хочу помочь утрясти тебе пищу в желудке. Естественно, ради искусства.
- Это огромная жертва с твоей стороны.
- Я понимаю, на что иду. Вперед! Искусство требует жертв!

12.

Проявив небывалое самопожертвование, землянин отправился к денсарцам, посмотреть как там саженцы. Какого же было его удивление, когда он увидел, как сильно те выросли за последние две недели. Из маленьких, хрупких, они превратились во вполне приличные деревца, став на голову выше землянина, хотя пару недель назад едва достигали роста денсарца.
- Этого не может быть, - ходил Лукич от дерева к дереву, удивленно их разглядывая.
- Почему? – перекатывался следом недоумевающий Шаропуз.
- Чтобы на столько вырасти, им нужны годы! – застыл Лукич перед очередным зеленым акселератом.
Любопытство все-таки победило. Лесник решительно схватил дерево за ствол и выдернул его из горшка. Удивление стало еще сильнее: те пол горшка, что занимал священный лумбгум, теперь занимал огромный корень.
- Н-да, дела, - только и смог сказать спаситель Денсара, опять почесал бороду, как делал все время в момент напряженных раздумий и, повернувшись к Шаропузу, добавил. – Теперь я понимаю, почему ваш лумбгум священный.
Он вызвал мысленно Разума-Советника и описал ему вкратце сложившуюся ситуацию. Тот, в свою очередь, посовещался с Ди Дленом, после чего сообщил их совместное решение:
«Значит так, завтра вечером полетят денсарцы, а вы вслед за ними через пару суток на «Тилене»»
«А почему не вместе? Что они там будут делать с деревьями без меня?»
«Вы окажетесь на Денсаре раньше их»
«Как это?» – не понял Лукич.
«Понимаешь, «Тилен» гораздо быстрее набирает скорость, поэтому для разгона до скорости подпространственного перехода ему потребуются гораздо меньше времени. «Звездная Радуга» достигнет необходимую скорость через пятьдесят три часа, а «Тилен» меньше чем за двадцать. На торможение денсарцам потребуется тоже гораздо больше времени, так что в результате всех этих маневров к финишу «Тилен» придет первым»
«Угу, понятно», - ответил Лукич и, после некоторого раздумья, спросил: «Разум, я бы тут хотел устроить что-то вроде прощального ужина. Это реально?»
«Само собой, Лукич, денсарцы тоже ждут, не дождутся, уж больно им алкогыла хочется. Давай сегодня и устроим. Вам, двуногим, время от времени нужно расслабляться, несовершенство организма»
«Спасибо, уважил, а на счет несовершенства тут еще подумать надо у кого его больше, у двуногих или безногих»
Вечер устроили в огромном холе Академии Музыки. Народа собралось – море. Денсарцы пожаловали всем составом, очень галантно познакомились с Риммой и Татьяной. Раздавили, как и положено, Великого Хранителя Музыки в дружеском объятии, а юному Александру преподнесли в дар изумительную по красоте и филигранности исполнения деревянную фигурку – какого то очень забавного, но в то же время с чрезвычайно умными глазами, зверька.
- Священный баловун, - назвал зверька Шаропуз: - Приносит счастье, удачу, здоровье. Фигурка изготовлена нашими Мудрыми Предками, к сожалению, с веками мы утратили это великое искусство, но тем ценнее подарок.
- На вид дерево. Что у вас резчиков по дереву не осталось? – удивился Лукич.
«Я тебе уже, кажется, говорил, что древние денсарцы использовали какой-то неизвестный материал?» – возник в голове землянина голос Разума: «Его даже лазерный резак не берет! И «Лунная Радуга», и эта фигурка -  выполнены как раз из него»
«Странно, а на вид дерево, деревом» – так же мысленно ответил Лукич.
Праздник шел своим чередом, прощальный ужин должен был остаться в памяти собравшихся надолго, до новой встречи. Землянам было немного грустно, и они ни на минуту не покидали друг друга. Денсарцы полностью посвятили себя поглощению «священного алкогыла», отдавая предпочтение легким тилеанским винам, которые для них, как и для землян, были практически чистым спиртом. Дтен постоянно крутился вокруг слегка смущенной Стар, ее родители с благосклонными улыбками наблюдали за дочерью и ее кавалером, видимо не имея ничего против этих ухаживаний. Но все это происходило так, как и представлял себе Лукич, а вот Клен удивил его.
Слегка захмелев, бравый адмирал набрался смелости и начал темпераментно ухаживать за Слен. Они пытались танцевать под любую музыку, правда получалось это у них довольно плохо, но неуклюжесть танцев абсолютно не смущала самих исполнителей. Клен постоянно о чем-то говорил, а Слен в ответ заразительно смеялась. По ее счастливому виду не трудно было догадаться, что она давно ждала этой минуты и теперь полностью отдалась своим чувствам, наслаждаясь каждым совместно проведенным мгновением.
- Ты только посмотри на эту парочку, - сказал Лукич жене. – Если я в чем-то что-то понимаю, то этот внезапно осмелевший адмирал скоро уведет нашего капитана.
Прощальный вечер плавно перешел в ночь, а затем и в утро. Когда тилеанское небо начало светлеть, уставшие гости начали расходиться, денсарская делегация разойтись самостоятельно не смогла и в полном составе улеглась спать прямо на пол, у бара, рядом с которым они и провели эту ночь, изрядно опустошив содержимое.
Пожимая руку Клена, Лукич тихонько спросил:
- И когда свадьба? – В ответ Клен густо покраснел, глупо улыбнулся и беспомощно пожал плечами, а землянин, видимо, решил доконать его окончательно и добавил: - Не упускай инициативу, признайся в любви, стихотворение какое-нибудь выучи. Короче действуй. Удачи тебе в твоем нелегком деле.
Через четыре дня корабль «Тилен» покидал столицу планеты Тилен, город Тилен, а, успевший уже соскучиться по жене и сыну Лукич, совершенно не впопад подумал о том, что Командующий Разведывательным Флотом адмирал Ди Клен, сумел-таки избежать крепких денсарских объятий.