04. Террор и Добродетель

      Конец апреля 1794 года выдался очень солнечным и теплым.

     Хилые акации в мрачном тюремном дворе робко распустили ярко-зеленые клейкие листочки, пробивающаяся трава радовала взгляд, уставший от унылого  вида грязно-серого, истоптанного снега.

     Странно в таком месте было видеть свободно гуляющих и мирно беседующих людей, мужчин и женщин, молодых и пожилых, где пары, где целые компании.

     Мрачные охранники в красных колпаках появлялись только тогда, когда время, отведенное заключенным «врагам нации» для прогулки заканчивалось.

    Костюмы многих заключенных выдавали в них людей высшего класса, только состояние одежды у иных оставляло желать лучшего. Привыкшие жить с прислугой, теперь они были вынуждены сами латать свою одежду и стирать.

    Мари де Жюссак присела на скамейку неподалеку от невзрачного старого фонтана, в воде которого две девушки полоскали косынки.

    Приподняла маленькую сумочку, лежащую на коленях, и спрятала в нее увесистый кошелек, в очередной раз принесенный верной и доброй Луизой Каброль.
 
    Луиза обмолвилась вскользь, что деньги пересылает ей старый управляющий имением из департамента Мэн и  Луара.

    Значит имение и старый дом в Париже, не конфискованы? Какой странный недосмотр республиканцев, но ведь ей это только к счастью. Значит, не так уж рабски она зависима от Мерсье в том, что касается ее содержания в этих мрачных стенах...

- Мари, милая, какое счастье, вы живы! – к её скамейке быстрым шагом, осторожно подбирая юбки подошла миловидная молодая женщина годами двумя-тремя старше – мы потеряли вас из виду... и  думали... что произошло самое страшное...  Дайте же, я обниму вас! Ну, расскажите же, что случилось, куда вас перевели и почему?

- Боже! Жаннет! Как я рада тебя видеть! – Мари улыбнулась и протянула молодой женщине руки.

  Яркую шатенку с зеленоватыми глазами звали Жанна Терезия Беатрис д,Армуаз.

  Подруга по несчастью, в общей камере их быстро сблизил почти одинаковый возраст, положение и липкий ползучий страх, не окажется ли каждый новый день последним.

  О грубых домогательствах Меневаля Мари успела рассказать новой подруге незадолго до того, как была переведена из общей камеры...

  Мари рассказала Жаннет о том, чем закончились для нее отказы гражданину Меневалю, красочный рассказ вызвал эмоциональные возгласы ужаса и возмущения.
 
   Продолжение истории с чудесным освобождением из ледяного «каменного мешка» и о сегодняшнем комфортном существовании было встречено более задумчиво, настороженно и прохладно.

- Каждый спасается, как может... – строго поджав яркие губы тихо произнесла Жанна д,Армуаз.

  Мари де Жюссак вдруг почувствовала, как к ее лицу прилила краска. Подруга совсем не так поняла ее отношения с гражданином Мерсье.
 
- Нет, Жаннет,  нет... он не пытался меня изнасиловать, он меня ни к чему такому не принуждал шантажом и угрозами, как Меневаль, не ставил никаких условий...

   Но... он добр ко мне и неизменно внимателен к моим нуждам... иногда даже хочется отбросить опасения и забыть, что он якобинец... но самой не по себе... понимаю, не дитя, не бывает же такого бескорыстного участия просто так...

  Жаннет мягко положила руки на плечи Мари, серьезно и грустно заглянула в глаза:

- Тебе решать... каждый выживает, как может... Ведь знаешь, некоторые женщины затевают тюремные романы лишь для того, чтобы забеременеть и оградить себя от трибунала и гильотины, хотя бы на эти девять месяцев... Но... с республиканцем... оно может еще надежнее, сможет защитить тебя и после... если окажется честен, во что лично я не верю.

   Лично я... никогда не стала бы... с якобинцем... И тебе странно было бы... спастись от прямого насилия одного из этих варваров, чтобы поддаться хитрости другого... Но это твоя жизнь и твое решение...

  Внезапно перед молодыми женщинами выросла худощавая, но крепкая фигура гражданина Буайе.

  Молодой санкюлот стоял, скрестив руки на груди, на пальце болталась связка ключей.

- Привет, девчонки! – он насмешливо подмигнул замершей мадемуазель д, Армуаз и лихо сдвинул на бок красный фригийский колпак, и повернувшись в сторону Мари, коротко бросил – извини, принцесса, время вышло... – взял ее руки в свои – ну, поднимайся же...

  Неожиданно для самой себя Мари возмутилась:

- Что ты себе позволяешь, Антуан!  Убери руки, не прикасайся ко мне...

  Карие глаза Буайе гневно блеснули, но он отпустил девушку:

- Иди за мной! – когда они отошли от скамейки, на которой осталась сидеть Жаннет, с тревогой наблюдающая, как снова неизвестно куда уводят подругу, резко обернулся к Мари – и что я себе позволяю?! Ты чего на меня кидаешься?! Волчья кровь! Простой человек им противнее паршивого пса!

- Ну, извини, Антуан... просто можно быть и повежливее...

- Кому «ты» и «Антуан», а кому и «гражданин Буайе»... – обида на классовой почве продолжала бушевать, санкюлот впал в мрачное молчание.

  В самой середине тюремного двора Буайе вдруг резко остановился и сделал Мари де Жюссак предупреждающий жест.

- Подумай про говно, вот и оно... – мрачный  Антуан зло сплюнул себе под ноги.

  К ним пружинящим легким шагом крупного хищника приближался гражданин Меневаль.