Марафон

         
  Это было странно, но пока не пугало – просто удивление. В доме напротив, на балконе, находящемся чуть ниже балкона Вадима Вадимовича, маршировал солдат. Он был прекрасно виден, потому что все стекла этого ненормального балкона были прозрачными. А перемычки между стеклами очень тонкими. Длина балкона – метров восемь, может, больше.
Солдат вышагивал, как раньше вышагивали перед мавзолеем: высокое выбрасывание прямых ног, широкая отмашка и ружье со штыком в держащей его руке. Пять чеканных шагов, разворот и обратно. Разворот и снова... В короткой шинели, с каской на голове.
Вадим Вадимович понял, что приехал.
Он встал, взял с верхней полки саквояж и вышел из купе. Мягко пройдя три метра, он кивнул стоящему в тамбуре проводнику и спустился на платформу.
Стояла свежая июньская ночь: сверху серо-голубое небо, по краям облачная опушка и широкий просвет луны слева от трубы. Труба принадлежит станционному домику – худому и облупленному.  Имеющему сейчас черное блестящее окно и висячий замок на двери под узким козырьком.
Пахло сиренью и немного домашним дымком.
Вадим Вадимович перехватил саквояж и поднял воротник плаща.
«Пароль: «Мушка» – подумал он, - отзыв: «Заходи!»
Вадим Вадимович вошел.
В темных сенях пахло квашеной капустой.
«Хорошо бы еще и водочки!» - улыбнулся он, и стал шарить руками по бревнам слепого помещения, ища дверь в избу.