Книга воспоминаний. 1 часть, 19 и 20 главы

19 глава. Медицинские истории.

Когда я была такая маленькая, что едва себя помню, то пошла в поликлинику с любимой резиновой игрушкой в виде жирафа. Я была явно простуженная и грустная, а жираф был уже мной погрызен. Возможно, он какое-то время мне служил вместо прорезывателя. Такие игрушки есть у современных детей, плотный пластик на случай, если режутся зубки. У меня скорее всего не было специальной игрушки на этот случай, поэтому резиновые ножки жирафика уже прохудились. И вот мы идем с ним из поликлиники, сильный дождь, лужи, небо темное. И он выпал из моих слабых ручек, а спохватилась я не сразу. Хотела пойти его искать, но мне не разрешили. Я запомнила эту потерю, а кто меня водил к врачу, не помню. Может быть, папа. А может быть, мама. Было грустно и обещала самой себе помнить своего жирафа долго-долго.
Я помню, в детстве, примерно в лет в пять, как-то вечером поранилась, а утром меня привели кровь брать. Я очень удивлена, что мне будут прокалывать кожу и брать кровь на анализ. И спрашиваю: а почему вы не могли вчера к нам подойти и взять кровь, когда я поранилась?
Примерно в том же возрасте меня привели делать рентген грудной клетки. После процедуры я пыталась благодарить сотрудника, медбрата или врача. Хотела угостить его сушкой. Он был благодарен, но отказался. И сказал, что ему не стоит принимать угощение, потому что он растет теперь вширь. И тяжело вздохнул. Я была такая маленькая, что долго думала, что это значит, спрашивала у мамы, разобралась не сразу. Он был довольно широким, то есть уже поправился, дальше толстеть было нельзя. Зато с годами я стала прекрасно понимать, как плохо сильно поправляться, как избыточный вес опасен для здоровья.
В старшем детсадовском возрасте, лет в 6 или даже 7, папа повел меня сдавать кровь из пальца. Почему-то во взрослую поликлинику, которая была в другой части Заводской улицы, гораздо ближе к коксогазовому заводу и ЗАГСу. Сама процедура взятия крови прошла спокойна и каверзных вопросов я не задавала. А после мы пошли с папой краем небольшого леса, который рядом с поликлиникой. Было солнечно, день в начале лета. Папа сорвал мне землянику. Причем не одну ягодку, а целый кустик. И был у меня цветочек земляники, листики и ягодка. Как благодарность за то, что я хорошо себя вела. Для меня это было как чудо, необыкновенно красиво. И это светлое и глубокое впечатление осталось со мной на долгие годы.
Однажды я испугалась банального укола. Просто давно не делали и лет в 8-м это почему-то показалось чем-то трагичным.
Есть медицинская история про маму, совсем не смешная, но поучительная. Мама очень хорошо выглядела, и когда у нее сильно болел живот, врачи ей просто не верили. Это был период, когда мы спали с ней в одной комнате. Я слышала, как она стонет от боли, особенно под утро. Но я не могла этого рассказать врачам, меня никто не спрашивал. Маме отказывали в гастроскопии только потому, что она казалась врачам «цветущей женщиной». Платной медицины тогда не было, сделали обследование по знакомству. Нашли язву 12-перстной кишки.

Примерно в 5-м классе я заболела бронхитом и долго лежала в больнице. Получила 3 курса антибиотиков, возилась с ребенком из детского дома и заразилась от него вшами перед выпиской. Тогда я почему-то не боялась ни уколов, ни чужих детей. Грустное воспоминание: я первое время в больнице сильно кашляла. Другие дети просили меня выйти из палаты и кашлять в коридоре. В этом была определенная жестокость. Мокрота в начале болезни почти не отходила, возможно был и недосмотр врачей, не назначили вовремя отхаркивающее. Зато при назначении последнего курса антибиотиков меня вызвали в ординаторскую и объяснили, что это третий курс и если он не поможет, лечить меня будет нечем. Выглядело это очень серьезно. Даже было странное чувство, как будто от меня зависит больше, чем от лечения, смогу я выздороветь или нет. Как будто взрослого человека на ковер вызвали. Я вспоминаю и думаю: почему так? Может быть, я уже домой сильно просилась? Или просто так было принято в этом отделении. Не знаю.
Но в больнице было мне интересно. Много разных детей, с маленькими детьми были взрослые. У многих были необычные красивые книги. Особенно я это ценила, когда мой кашель пошел на убыль и общее состояние стало лучше. По-моему, именно в этот период я прочла поэму про девочку, которая лечила тигра добрыми словами.
Я впервые прочитала слова, сказанные про лечение больного человека:
« Ни капли холодного, острого, злого!
Без доброго слова, без тёплого слова,
Без нежного слова - не лечат больного!"
Сейчас я знаю, что эти строчки написала Юнна Мориц.


20 глава. Мой дом и двор.

Я решила отдельно рассказать про дом и двор, так как есть занятные подробности. Рядом с нашим подъездом, в передней части двора, росла ель. Практически под окнами. И весной у нас расцветали бело-желтые нарциссы.
Напомню, что мы жили на первом этаже. За окном в дальней комнате росли цветы и деревья. В том числе вишня, про которую мама спорила с соседями, чья она. При желании можно было спрыгнуть с подоконника и пойти туда гулять. А чуть подальше был забор школы номер 5, в которой я училась. Это было уютно, мне иногда снится это окно, у которого я сижу, иногда кто-то идет мимо. Иногда во сне приходят животные, чтобы попросить еды. Потому что в детстве я кормила там бездомных кошек.
И входная дверь, в которую кто-то пытается войти. И почтовые ящики между первым и вторым этажом, тоже снятся. Ведь когда-то они были весьма важными для меня. Помню, как с трепетом поднималась к почтовым ящикам и иногда находила в них письма.