Волчья шапка для господина Кляйна

              1.

              Герр Кляйн, почтенный бюргер славного города Эссена, что на западе ФРГ, до сих пор время от времени вспоминает одну странную историю, случившуюся с ним в Совдеповской России, и даже себе не хочет признаться, что так и не понял в полной мере происшедшего с ним приключения.

              Но мы-то, в отличие от названного господина, знаем досконально те события и готовы рассказать о них без утайки и даже без уместного, казалось бы, ретуширования некоторых не совсем лицеприятных нюансов тех давних дел. Однако, обо всём по порядку. Итак…

              20 декабря 1976 года.    18 часов 45 минут.
              Дежурная часть 2-го отделения милиции города Крестовца. СССР.

              Морозный понедельник, предпоследний в завершающемся году, благополучно отходил к густо-синему вечеру, не принеся особых происшествий, и это было хорошо. Это вселяло надежду на такую же спокойную ночь, а отсюда - на вероятность урвать несколько часов для сна. 

              Толя Воронин в очередной раз обвёл ручкой написанную вверху разграфленного листа дату, под которой почти не было происшествий, так, мелочь всякая, и любовно посмотрел на получившуюся каллиграфию. Толя был старшим лейтенантом и дежурным второго отделения милиции среднемасштабного трудового города под названием Крестовец.

              Вы, может быть, захотите спросить, что это за странное название для города: Крестовец? Так и спрашивайте. И мы вам ответим: есть тому и скучное краеведческое объяснение, и народная байка, верить которой или нет, это уж дело ваше. Учёную скуку давайте оставим учёным, а байка такова.

              Блукали будто бы некогда по тем краям два монаха: Афанасий и Феодосий. Блукали – блукали, да и вышли на берег широкой реки, а поскольку притомились изрядно, устроились потрапезничать чем бог послал да подремать в тенёчке от огромных сосен. Разостлали тряпицу, какая почище нашлась в немудрёном имуществе, да разломили краюху хлеба, а водицы из реки зачерпнули. Сидят на травке, разговоры богоугодные разговаривают. Только видят, на противоположном холмистом берегу пасётся стадо овец, не большое, не маленькое, да и не в этом дело. А в том, что конфигурацией своей, прости господи за такое слово, стадо крест напоминает. Ну, подивились монахи увиденным, да и устроились подремать. А когда глаза открыли, видят, солнышко далеко вбок укатилось, и стадо уже в другом месте, а всё равно крест напоминает. Стали специально смотреть: куда овцы не переместятся, всё равно форму креста удерживают. Тут-то наши монахи и смекнули, что знамение это им такое выходит. Что быть дОлжно на этом месте храму да поселению человеческому, и прозываться ему «Крест овец».

              Вот оно как. Так ли, не так ли, но стоит теперь на высоком холме Храм величественный, а на самом берегу – и Афанасий с Феодосием, в камне. И смотрят через водную гладь, не щурясь от солнца, на то место, с которого им крест овец привиделся. А город вокруг и впрямь Крестовцом называется.

              Как коренной крестовчанин, Толя Воронин безусловно знал эту историю, но занимало его в текущий момент совершенно другое. Было похоже, что затишье закончилось, и начали происходить некие события.

              Когда дежурный поднял глаза от своей «каллиграфии», то обнаружил над высоким барьером, отделявшим его закуток с пультом от остального мира, две головы. Одна из них принадлежала некоему высокому гражданину в аккуратном пальто с чёрным каракулевым воротником и каракулевой же папахе солидарного цвета. В такое одевались обычно большие начальники в телевизоре.

              Вторая голова принадлежала неизвестно кому, ибо только она и возвышалась над барьером. Была она породиста лицом, весьма кругла и обширна, но увенчана совершенно легкомысленной шапочкой-петушком линялого синего цвета, абсолютно неуместной рядом с породистым каракулем.

              Дежурный профессионально отметил эту несуразицу, но радикальных выводов сделать не успел, поскольку услышал слова «гутен абенд», произнесённые бульдозерным басом, и «добрый вечер» - голосом «а-ля Вячеслав Невинный». Слова эти прозвучали одновременно и затруднили милиционера в определении авторства. Пришлось включить логику, которая подсказала: каракуль – начальственный бас – «гутен абенд». Остальное, стало быть, «добрый вечер». И Воронин обратился к «шапочке»:

              - Ну, что у вас там?

              Дальше произошло следующее. «Шапочка» недовольно посмотрела на «каракуля», и послышалось то самое бульдозерное тарахтение не по-нашему. О-па, изумился дежурный про себя, ошибочка вышла, однако. Звыняйте, панове. А «какаракуль» тем временем как-то скукожился и усох, и оба они на некоторое время забыли про дежурного. 

              Посетители довольно долго вели звякающий металлом диалог, из которого Анатолий сделал проницательный вывод: говорят по-немецки. А окончательно убедился в этом, услышав несколько раз произнесённое с различными интонациями слово «мютце», одно из немногих, засевших в башке ещё со школы. Только вот что оно значит, забыл наглухо. 

              И дежурный совершеннейшим образом расстроился: эти два «фрица» принесли ему беду, ещё непонятно какую, но что беду – точно. В их тихой трудовой провинции горожане видели иностранцев только по телевизору, да и то не каждый день. А поскольку в милицию с добром не ходят даже местные, то уж от этих-то надо ждать «по полной».
 
              Анатолий ещё не имел прецедентов работы с иностранцами, но твёрдо знал: что бы с ними не случилось, всё потянет на ЧП. И сразу же начнутся звонки, наезды начальства в прямом и переносном смысле, встречно-поперечные требования типа «стой там - иди сюда», и у каждого будет вопрос: па-а-чему до сих пор не выполнили чего-нибудь эдакого из только что посетившей начальственную голову идеи? Короче, наступает время бестолковой суеты, и дежурный загрустил.

              Посетители между тем настолько увлеклись собственным достаточно энергичным диалогом, что казалось забыли, зачем сюда пришли. И Воронин, наконец, решился: он звонко, даже ладошка заболела, хлопнул рукой по столу и произнёс неожиданно для себя:

              - Цигель, цигель, ай-лю-лю!

              Да ещё и показал рукой на часы на стене. С чего вдруг у него вырвалось это «ай-лю-лю», Анатолий, убей бог, понять не мог. Наверное, сработало подсознание: с иностранцами надо по-ихнему. Гости замерли в некотором недоумении.

              - Вас? – строго осведомилась «шапочка».

              - Да не нас, а вас! – отбил вопрос дежурный. – Что привело вас сюда?

              Последовал очередной обмен взглядами. Наконец «каракуль» произвёл некоторый жест в сторону «шапочки» и казённым голосом произнёс:

              - Герр Кляйн имеет необходимость сделать важное заявление…

              Продолжение здесь:   http://proza.ru/2021/03/21/1185