Перст и персть

Продолжение

ОТЧИМ И ПАСЫНОК
Венчание прошло торжественно и стройно. Затем поздравляли молодых.  Семьи двух друзей породнились, чему мужчины были рады.  Хотя и не все члены данной семьи. Как впрочем, и обыватели.
Ещё совсем недавно, полгода или три месяца назад, все ждали, что Рихард, внук его, и Жанна, дочь Генриха, министра обороны и безопасности страны, поженятся.  Вместо этого были обнародованы и осуществлены помолвка и венчание совсем не интересных, не значимых для них, обывателей, людей.
Хотя, те, кто пришёл поглазеть, были ошеломлены рассказами о представлении, разыгранном старшим сыном жены-иностранки президента страны. Хотя – редко кто называл его по имени, обращались в случае необходимости только по статусу: для всех он был просто – он и все производные от данного слова местоимения. Те, кто стал свидетелем, в течение нескольких часов были под влиянием увиденного. Кто он, этот парень? Медиум? Гипнотизёр? Или… нет, это невероятно. Это непостижимо. Есть же личное заявление на суде генерала Шнейдера, что он лично, собственноручно убил и вторую жену, и рожденного ею от него ребёнка. Он говорил так правдиво, так уверенно, что в это поверил даже его младший. То есть этот Йогенн Вейдер или  Арнольд Шнейдер. А ему, любимцу, он не мог так, так  жёстко врать: мальчишка был без памяти влюблён в свою мачеху. И это знали все.  Теперь: или  этот баловень покойного отца обалдел, или сам попал под гипноз этого мальчишки-прохиндея.
А какая ему от этого выгода? Шпион очередной. Как хорошо пристроилась семейка? Как и  четверть века назад сам любимчик – в сердце госструктуры.
И пресса, когда только увидела Рудольфа на крыльце с ребёнком на руках, устремилась к нему. И здесь произошло неожиданное:  офицеры, что присутствовали на венчании, окружили его плотным кольцом. Когда была сделана ещё одна попытка, подошли те, на кого была возложена охрана. Окружённый военными Рудольф со своей семьёю сел в авто одного из старших братьев. Его охрана осталась снаружи.
- Тятенька, а мы теперь куда? В тайгу? – спросил мальчик.
- Пока нет. Завтра дело закончим и посмотрим, – ответил Рудольф.
- Какое дело? – Даша была напугана всем происшедшим. – Может быть, нам с Алёшенькой всё же сейчас уехать?
-Поздно. Ни сама не спрячешься, ни сына не убережёшь.  Сидим спокойно и ждём.
- Что-то ты, парень, сам на себя не похож, – проговорил тесть.
- Связь очень глубокая. И разрывать не хочу. Съёмку бы ускорить. И конец всему. Я, наверное, останусь, присмотрю за Натальей. А вы домой. Вас отвезут. Неспокойно здесь что-то.
Но пресса уже устремилась к сватам. Обступили. Рудольф включил канал прослушки.
Президенту задавали вопросы о нём, Рудольфе.
- Он, – услышал ответ Рудольф, – сын моей супруги от первого брака. И, как вам известно, исполняет роль  генерала или нашего отца в фильме.
- Поэтому вы содержите его в полку?
- Я не стал бы так говорить. Да, он там проживает. Таково было желание моего сына, и оно согласовано с герром Рудольфом. Основано это на том, чтобы молодой человек  познакомился с реальной обстановкой, поговорил с реальными людьми, изучил менталитет, улучшил произношение.
- Всё для того, чтобы легче вжиться в образ?
- А то, что мы недавно видели, это была его генеральная репетиция?
- Почему с ним не разрешают разговаривать?
- Он не знает нашего языка? Или плохо говорит на нём?
Вопросы сыпались, один уничижительнее, скобезнее другого. Президент выждал паузу и ответил:
- Господа, на все ваши вопросы он сам может ответить. – И, найдя взглядом Михаила, подозвал его к себе жестом. Когда тот подошёл, представил: – Герр Михаил. Вы его видели. Все вопросы, связанные с организацией интервью с членами моей семьи, через него. В том числе – и с герром  Рудольфом, – и сделал шаг, чтобы уступить место Михаилу.
Удивление и оторопь появились на лице последнего. Но герой мгновения не успел произнести и звука, как вся эта толпа вмиг повернулась к  муттер, которая имела неосторожность приблизиться к мужу. И тут произошло неожиданное. Капитан Шелестберг встала между  женщиной и жаждавшими правды или слухов. Причём встала так, что подойти было невозможно ни с какой стороны. Когда  осаждавшие предприняли попытку сузить круг, капитан спокойно достала оружие и произнесла:
- У меня приказ командира полковника Шнейдера стрелять на поражение. Считаю до трёх и стреляю. Один. Два. Три, – и   прозвучал выстрел, от которого вдребезги разлетелась  аппаратура. Резко наступила тишина. Женщина продолжила: – Вам всем господин Арнольд только что  сообщил, что, если желаете беседовать с членами его семьи, все договорённости через герра Михаила, его сына. Это первое. Второе. Обращение к президенту только герр Арнольд. Поясняю для глухих. Муттер предупредила о том, что, если она услышит обращение к своему второму супругу по вымышленным именам, она найдёт в отместку…  козла. Коза отпущения. Желаете им стать – рискуйте и дальше.
Теперь ротозеи смотрели на Арнольда. Тот:
- Да, господа.
- Мы первый раз такое слышим, герр Йогенн. Когда он вступает в силу?
И тут раздался голос Михаила:
- Уже вступил, – быстро повернулся к Арнольду и сказал ему: – Отец, извините, я сам отвечу за брата. – И вновь к наседавшим: – Издание, на которое вы работает, будет оштрафовано. Для первого раза. Ваш арест будет произведён незамедлительно. – Он кому-то махнул рукой. Подошли полицейские и арестовали. Михаил обратился к опешившим, растерявшимся: арест в прямом эфире по незначительному поводу? – Ещё есть вопросы?
Они вновь посыпались. Михаил слушал. Затем поднял руку и произнёс:
- Очень много шума. Потише. И, пожалуйста, говорите на родном вам языке. Пожалуйста, господин, не понял по вашему выговору, вы из Китая или Японии? Пожалуйста, вопрос на родном языке. – Ему повторили вопрос. Михаил о чём-то уточнил на языке  задавшего вопрос и на этом же языке ответил быстро и лаконично, предварительно попросив, чтобы другие включили автопереводчики.
Рудольф понял, что Мишенька решил поразвлечься. Арнольд с женою и братьями отошли в сторону. К ним подошёл Генрих с Елизаветой. Стали наблюдать. Миша решил свести с ума сразу всех одним ударом:
- Коллеги! Я через вас хочу поблагодарить всех, кто присутствует на столь важном для меня и моей возлюбленной мероприятии. Хотя я и родился в этой стране, но возвратился сюда недавно. Это вы должны знать. И мой брак с любимой стал возможен только потому, что меня вскормила и вырастила муттер. Проще – Розелина Шнейдер, вдова генерала Алекса Шнейдера. Генетическую экспертизу можем предоставить. Учитывая семейные традиции, недавно господин Арнольд и госпожа Розелина  оформили свои супружеские отношения, как это некогда желал генерал Шнейдер. Так что молодой человек, который вас так интересует, является законным и единственным сыном Алекса и Розелины Шнейдер, и в настоящее время он принял под своё командование вверенный некогда ему полк. Так же в войсковую часть возвратилось и знамя. Оно хранилось в моём детском одеяле. А теперь позвольте откланяться. У нас – свадьба.
И отошёл к ожидавшей его около родителей молодой жене.
- Ты не мог говорить на немецком? – спросил его Генрих.
- Для чего? Наши и так всё знают. А я потренировался. Теперь пусть галдят. Поехали. Дорогая, теперь я за руль, – сказал Михаил жене. Та в ответ усмехнулась.
- Генрих, ночью съёмки, – словно ни к кому не обращаясь, сказал Арнольд. – Психика мальчика на пределе. Пора это заканчить. Всё готово?
- Да. В 3.30 утра по местному времени.
- Рудольфа ко мне в авто.
Рудольф это услышал. Посмотрел на старшего брата, который уже сидел за рулём.  Оба одновременно кивнули. Затем молодой человек вышел из авто. Его сразу окружили военные. Компания подошла к авто президента. Рудольф сел на заднее сиденье с матерью.
- Тебе сколько надо на сон? – спросил старший младшего.
- Нисколько. Лучше повеселюсь от души на свадьбе.
- Авто клиники в полном оснащении будет на площадке.
- Да, племяш  сообщил мне обо всём раскладе. Просто спокойно давайте закончим, а то устал.
- Не ты один. Мать вся извелась из-за этой затеи.
- Зато мы возвратились домой, и я узнал, во-первых, кто мой отец, во-вторых, много о нём. Так что игра стоила свеч.
- А сегодня… ты нарочно?
- Нет. Отец всегда приходит сам. Я его не вызываю. Видимо, пик такой был. Он вас, мама и брат, очень любит. И в то же время ревнует. Я не могу это передать. Я просто чувствую. У него было такое желание вас к себе прижать, обнять. И ещё защитить от всех в этой толпе, этого разъярённого, неуправляемого улья.
- А сейчас?
- Рядом, но не здесь.
- Почему я его не чувствую?
- Он… он…
- Говори, как есть.
- Он очень любит вас и боится, что вы  сердиты на него… из-за показаний на суде…
На лице Арнольда заходили желваки. Но он быстро взял себя в руки и спросил:
- Страшно было?
- Ему – нет. Мне – да.
- Почему?
- Брюки могли упасть…  Я бы хотел надеть его мундир. Можно?
Арнольд кивнул.

… Молодожёны и гости веселись до полуночи.
Рудольф был в ударе. Душа компании. Перетанцевал со всеми дамами, от чего завёл их в раж. Но был очень осторожен с мамой; да и Розелина скорее чувствовала не своего 21-летнего сына, а… его отца. Те же руки, те же прикосновения. Она всматривалась в молодое лицо. Оно по-светски улыбалось, вот только глаза, зрачки… Что-то в них было не так. И вдруг он произнёс:
- Муттер, а ты беременна. Надо поздравить кумара, – И это голос был… Алекса.
Женщина упала бы, если бы не крепкая поддержка сильных мужских рук. По окончании танца Рудольф проводил на место даму, помог сесть ей в кресло, наклонился к Арнольду и прошептал:
- Поздравляю, господин президент. Берегите мою маму, – улыбнулся, отошёл, на бегу перехватил от Миши Катрин, что тот только рот раскрыл от возмущения, и вышел с племянницей в круг.
Если с Катрин и Ингой он позволил лёгкий быстрый танец, то Наталью вёл, как хрустальную вазу. Они не произносили ни слова, но их глаза болтали без умолка. И мололи всякую чушь: о пелёнках, распашонках,  детских смесях.
Вдарила и молодая часть мужчин. Особенно военные. Хотя и штатские внесли в этот рой свою хитрость и изворотливость. Вырвалась наружу их дикая охотничья природа.
Муттер только и волновалась:
- Мишенька, не простынь. Посиди спокойно.
Когда Рудольф  несколько отошёл от шумной компании, к нему подошёл Рихард, попросил:
- Пригласите Жанну.
- Жанну? Какую Жанну?
- Блондинка с длинными волосами в брючном костюме бежевого цвета.
- Она на охоту собралась?
- Дядя! Пригласи! И будь нежен!
- Какая твоя выгода?
- Это сестра Вильгельма и соответственно дочь…
- Это называется, важные знакомства или подхалимаж, племянник.
- Это называется, сделать приятное даме.
- Даме? Она замужем? Или она…
- Считалось, что мы с ней поженимся. Но… в общем, она для меня то же, что для вас Наташа. Так что, идите и пригласите. И прошу, ей не дерзить. Она очень нежна и ранима.
- Слушаюсь, господин капитан. И можно встречный вопрос?
- Валяйте. Если вы об охране – то всё под контролем. Но капитану я бы дал немного отдыха. У неё внимание притупляется.
- После танца с вашей протеже я сам лично займусь ею. А сейчас познакомь нас.
Молодые люди подошли в девушке.
- Я обещал, что познакомить вас. Исполнил. Только будь с ним поосторожней. Дядя иногда забывает о границах, принятых в международном праве, – шуткою сказал Рихард, взял руку Жанны, поднёс к своим губам, поцеловал, а затем перенёс  её тонкую ладонь  на ладонь мужчины.
Этот жест не ускользнул ни от Генриха, ни от Арнольда. Они переглянулись.
- Рад знакомству, – ядовито-зелёные зрачки Рудольфа рассматривали белоснежку. – Потанцуем? Только один танец. Мне надо взбодрить охрану муттер.
- Как пожелаете, господин полковник, – её голос был сродни пению малиновки. Он обворожил молодого мужчину. И танец был волшебно хрупким, утончённым.
Вообще, все его танцы снимались отдельно, так что любители подобных шоу смогли увидеть их чуть позже в записи и насладиться, восхититься, порадоваться и позавидовать.
Рудольф отвёл  девушку к её отцу, галантно поцеловал руку и устремился к капитану Шелестберг.
- Ваш надсмотрщик разрешил вам отдохнуть, – громко он объявил, чем и без того заставил зал обратить на их внимание: – Господа! Такой танец редко кто может увидеть! Пользуйтесь случаем!
Женщина была ошеломлена на секунду. Затем спросила:
- Вы в своём уме, господин полковник?
- Да, капитан. Приглашаю вас на танец, – и, взяв её под локоть, силой вывел в центр зала.
Секунду они стояли друг против друга, как два заправских бойца на ринге. Затем пошли по кругу, изучая слабые стороны противника… Это было удивительно: смесь танцевальных па и боевых приёмов, нежность и ярость, любовь и гибель…
Под бурные аплодисменты пара, взлохмаченная и потная, удалилась. Обоим следовало привести себя в порядок. Рудольф завёл её в туалет и закрыл дверь.
- Я… извините… что-то мне не по себе… через несколько часов съёмка, – весь напор исчез из мужского голоса.
- Знаю. За муттер будьте спокойны, – ответила женщина и погладила уставшего мальчика по голове. – Что-то вы на себя сейчас не похожи. Что-то в вас не ваше…
- Сейчас проверим, – буркнул он в ответ, и понеслось.
Также вдвоём, причёсанные и подтянутые, они возвратились в зало. Сначала оба сели за стол, Рудольф ухаживал за дамой. Та жестом пыталось его остановить, но он отвергал все её попытки. К ним подошёл Рихард, наклонился, сказал:
- Наступает последняя часть марлезонского балета. Капитан, вы готовы?
- Так точно.
- Займите свой пост.
…Именинники торжества  с родственниками и служивыми уехала в час ночи. Гости продолжили веселье.
Как были во фраках, подвенечных платьях прибыли на площадку съёмок.
Всё было приведено в реалии двадцатилетней давности…


…До начала съёмки заключительного эпизода, в котором должен был участвовать Рудольф, оставалось десять минут. Датчики, прикреплённые на теле «актёра», выдали первые кривые. Всё – в норме. Рудольф не спеша переоблачался в  мундир отца. Не тот, в котором он  был одет в тот последний для него день, последние часы. В другой. Из добротной ткани, пуговицы на который всегда супруга пришивала. Гладила тоже. Поэтому он и сохранился. И сейчас последыш не спеша надевал галифе, застёгивал на все пуговицы мундир-френч. Он был ему великоват.
Старшие братья  и их друзья стояли вокруг и наблюдали.
Первым напряжённую гудевшую тишину не выдержал Арнольд и сказал:
- Брат, ты можешь отказаться. Каскадёр готов.
-  Господа, спокойно. Мне самому всё интересно. И, честно,  вам пора уйти. Мне… надо… в образ войти…
- Он… здесь?
- Вы, герр Арнольд, имеете в виду отца? Да, он здесь. Стоит рядом с вами и улыбается. Говорит: «Кумара, ты право как ребёнок». Достаточно?  Честно, мне надо… немного собраться…
- Ещё скажи, – Генрих резко вставил слово, – сценарий надо полистать.
- Полистать? Времени нет. С «режиссёром», – он усмехнулся, – детали надо проговорить, – и, застегнув последнюю пуговицу, встал на ноги и попрыгал, проверяя сапоги. Тоже отцовы.
Вошёл киношник. Мужчины переглянулись. Генрих кивнул на выход. На одного своего посмотрел выразительно – тот кивнул, отошёл в тень, включил 9Д-камеру.
«Хил, ты готов?» – Рудольф услышал в своей голове  знакомый голос.
Рудольф кивнул. Закрыл глаза. Сделал глубокий полный вздох – молодой преобразовался в старика, загнанного в тупик. Затем его голос просто зазвучал в его голове: «Иди спокойно. В помещение – просто смотри. По полю вступай спокойно и ровно. Я буду тебе подсказывать. И запомни: дополнительно, для съёмок, кумара приказал вырыть яму в человеческий рост. Встанешь так, как я скажу. Героя из себя не корчи. Танки приблизятся – просто откатись в яму».
- Понял, инициация, – сам того не сознавая, вслух проговорил Рудольф, от чего стоявшие рядом с ним киношники вздрогнули: они услышали старческий скрипучий голос. И слово, для них далёкое от темы. Но «актёр» смотрел сквозь них  остекленевшим взглядом.
Отработали первую сцену. Плавно перешли к другой. Сразу вели на чистовую.
Рудольф шёл – и чувствовал его: сожаление, что не сможет вырастить малого, что оставил одну любимую, что расстроил кумару, что даже намёком не сможет ему объяснить. Сколько было этого «что», что Рудольфа качнуло, и он на секунду остановился и осмотрелся. По привычке. Военной, профессиональной. Камеры, подсветка, строившаяся в ряд команда для расстрела, танки на противоположной стороне поля стояли на изготовке с заведёнными двигателями. Выдохнул – и пошёл вперёд. К последней точке. К дереву, к которому  искусно прикрепили искусственные ветви с листвою. Раскидистое такое получилось дерево.  Но не дошёл. «Стой. Развернись на 90 градусов. Смотри. Не на солдат. Направо. Там должно было расти дерево. Около него вы: муттер с вами двумя, – стояла. Я аж обомлел:  я же тебя одного ей отдал, внука своего передал отцу. Деду, то есть, вашему. Так растерялся… Пока я падал, я всё время слышал её крик. Даже, когда мальчик ко мне подбежал, взял за руку. Танк был близко, когда его оттащил от меня Генрих». Рудольф повернулся. Камеры, прожекторы, провода, массовка, зрители-контролёры, медкареты – дерева нет. Повёл плечами: какая-то тяжесть наваливалась, тянула к земле… «Соберись. Сейчас начнут стрелять. Патроны холостые. Хлопушки будут. Падать будешь медленно. Постарайся лечь на ветку. На полотне».
- А если не получится?
«Смешно. Танки пойдут по яме. Полотном закроешься сверху. От земли».
- Да понял я. Везде тотал контроль.
«Дерзишь! Внимательнее сейчас!».
Послышались звуки выстрелом. Что-то стало обжигать ноги, низ живота, разрывать ткани, разрушать кости. Изнутри. Рудольф услышал короткий женский крик, глянул в сторону крика и начал падать. От боли и немощи в ногах. Глянул на ноги – красная жидкость сочилась через одежду, заполняла сапоги. Но ни одного разрыва на одежде и сапогах…  Рудольф падал. Теряя  сознание, утрачивая связь с реальностью…


…И не-деда или сын пошёл по последней тропе  отца. Он ощущал каждой клеткой своего тела, что умирать так глупо не хотелось. Что так и не смог понять, понял ли его мальчик его иносказание или всю жизнь будет метаться между любовью и ненавистью к нему, его  отцу. Что он скажет о сыне  его матери, своей первой возлюбленной? Что соблазнился и соблазнил наречённую сына? И там, за спиной, слышались последние команды. Впереди в ряд стояли танки, которые должны были  избороздить всё это поле,  измять, перемесить тело.  Не-деда дошёл до мертвого ствола дерева. Остановился. Яма. Откуда она? Её же не должно быть? Неважно. Повернулся. Солдаты напротив.  И вдруг у самого края поля он увидел фигурку женщины с двумя свертками (дети, что ли?) на руках. Напряг зрение. Розелина! Как? Двое? Я же тебе отдал только одного! Нашего! Что за второй? Господи,  береги их! Мальчик мой, прости… И тело стало жечь, разрывать ткань и кости… Не-деда падал, медленно, медленно, держа на прицеле фигурку женщины, которая спрятала голову или крик в темные свертки…
Муттер не выдержала, закричала.
Наталья тоже и схватилась за низ живота. Вильгельм сразу подхватил её на руки, унёс в машину, дал успокоительное и снотворное.
У Кристины Шелестберг сжалось сердце. Она невольно поднесла руку к низу своего живота. Ей показалось, что там что-то толкнулось. Проскочила мысль, что хорошо бы от него, любимого, желанного, родить… Но какая разница между ними… А можно и не говорить? Взять отпуск и уехать с сыном подальше… Деньги у неё есть… Купит домик. Будут жить все вместе…
Миша с места рванул к упавшему Рудольфу. За ним с носилками бежали Рихард и Ингрид.
Носилки с кровяным  месивом быстро поставили в медицинскую карету, и она рванула в клинику.
Съемки эпизода завершались без семьи Шнейдер, но в присутствии министра обороны и госбезопасности и его свиты. Ветераны были хмуры.

…Утром вместе с новостями о венчании трёх пар разнеслось сообщение и о съёмке на пустыре.  Мистическое состояние практически привело к уничтожению тела «актёра». Но всё же есть надежда на не менее мистическое  исцеление или выздоровление.
Только через три с половиной недели Рудольф открыл глаза. Он в своей, точнее – отцовой, комнате. В бинтах. Около его Наталья, немного осунувшаяся и побледневшая. Беременность ей явно была не к лицу.
- Как чувствуют себя мой племянник или моя племянница? Или их сразу двое? – спросил он её.
Наталья было открыла рот, затем  из её глаз потекли слёзы. Она упала на грудь Рудольфа и по-бабьи завыла. Сразу вбежало несколько человек. Рука больного лежала на спине женщины и гладила её.
- Ну, полно, полно, всё позади, – услышали они мужской голос.
- Я тебя побью, если ещё раз займёшься подобными экспериментами, – Наталья целовала его лицо и говорила.
А он в ответ:
- Надеюсь, не бу… бу… бу-бу…

Странно, но эти истории во время венчания и на ночных съёмках каким-то чудным образом сплотили всю страну, сообщество, облетев планету. Официально на сайте и в СМИ была размещена биография молодого человека. Бюллетень  физического состояния Рудольфа, как выяснилось, Шнейдера оповещался ежедневно. А когда сообщили, что он пришёл в сознание,  какое-то возникло ликование, радостное возбуждение у обывателей. На имя президента пришли телеграммы от глав других государств по поводу  начала выздоровления его младшего брата по отцу.
Мир стал входить в новую фазу развития.

Прошли минуты радости. Больного умыли, сняли лишние бинты, по-новому перевязали оставшиеся раны, Наталья принесла ему поесть.
- Каша? Да ещё овсянка? – возмутился больной. – Я хочу пельменей.
- Рано. Доктор не разрешает грубую пищу. Открывай рот и жуй.
- Кашу?
- Разговорчики в строю!
Покормив и поцеловав брата, она гордо удалилась. К мужу. Он приехал на обед.
- Вот так всегда, – проворчал Рудольф. – Появляется мужчина – и  брат по боку. – Затем посмотрел на капитана, которая всё это время стояла в отдалении и наблюдала за событием. Внимательно её осмотрел и спросил: – Ты беременна?
- Да, уж вы постарались, молодой человек. Но я рада. Думаю, что нам надо расстаться. Вы можете помочь мне уволиться из армии? У меня есть деньги. Я примерно знаю, какой дом и где купить. Обузой мы вам не станем.
- Это всё, что вы, капитан, хотели мне доложить?
- Да, если лично. Если речь о полке, дежурный офицер готов дать вам полный отчёт. Соединить?
- Да.
Разговор с дежурным, им оказался Пауль, вдохнул нормальную жизнь в изуродованное молодое тело. Рудольфа интересовали все мелочи. В том числе и как живёт сын капитана.
- Хороший мальчишка. Диковат немного, но ничего. С твоим котом Васькой подружились. Вместе спят, вместе на занятия ходят. У него серьёзный интерес к  математике, инженерии и технике. Ребята стали с ним заниматься. И вот ещё, его надо в школу определять. Учебный год через неделю. Нам сходить или его мать пойдёт?
- Подумаю. А какие сплетни ходят обо мне и капитане?
- Всякие. Сам знаешь своё поведение. Но мальца очень напрягает, когда проскальзывает в адрес его матери  слово «любовница».
- Не вижу ничего плохого в этом слове. Тем более, это соответствует реалиям времени. Так… так… так… Сегодня уже поздновато, а завтра я приеду.
- Ты уже встаешь?
- Нет.
- Тогда как?
- Подумаю. На всякий случай подготовьте ту комнату.
- Рудольф, что случилось?
- Ничего сверхъестественного.  Просто капитан беременна.
- Поздравляю. Но как?
- Как у всех баб. Мальцу только  пока об этом не говорите. Вспылит ещё.
- Сам вспылил?
- Напрягло слегка, когда узнал о беременности мамы.
- Она же вышла замуж. Можно было ожидать.
- Можно – но я не ожидал такого поворота событий. Так… так… так… Заготовьте приказ, что с завтрашнего дня капитану Шелестберг предоставляется отпуск… на три года с соответствующим содержанием. Проверьте, все ли отпуска использованы в прошлые годы.
- Понял, общий подсчёт. Но ты-то что задумал?
- С мамой надо посоветоваться. – В это время дверь открылась и на пороге появилась муттер, поэтому он произнёс: – Как раз пришла. Всё, Пауль, здравия желаю.
Муттер подошла к постели, села на её край, погладила сына, поцеловала.
- С возвращением из небытия, – произнесла: – Рудольф, мальчик, я бы хотела, чтобы ты письменно изложил все встречи с отцом. К военной службе тебе пока приступить нельзя.
- Не согласен. Бегать, прыгать – да. Но вести расчёты, анализировать, принимать решения – могу. Голова в порядке.
- Да, здесь всё в норме. Поэтому и прошу выполнить мою просьбу. Это важно.
- Для кого?  Мне достаточно. Мише?  Так они и сами общаются. Тебе? Отец тебя любит. Или кумаре? Мама, кому это надо?
- Кому бы ни было, но ты это сделаешь. И нас особенно интересует та информация, что ты получил за пределами сознания.
- С этого надо было и начинать.
- Что ты сердишься? У тебя нет на это причин. Жена беременна. И не одним плодом. Ты видел её, сына?
- Нет, как видишь, я ещё в лежачем положении.
- Позвать слабо;? С полком так ты быстро соединился.
- Мама, ты знаешь, что армия – это моя единственная любовь.
- А женщины, лишь сосуд для вынашивания тебе потомства. Знаю. Слышала. От твоего отца.
- Мама, умеешь же ты вылить ложку дёгтя в бочку мёда.
- А не витай в облаках и не идеализируй. Кристина тоже беременна. Здесь как?
- Что ты посоветуешь?
- Я? Ты трахаешь, а я думай о последствиях?
- Мама! Я не собираюсь отказываться от ребёнка. Мирное время! В военное семья смогла себя сохранить.
- Твоё решение. Насколько я поняла, Кристина своё решение тебе высказала. Ты с ним согласен?
- Нет. Или частично.
- И?
- Завтра в полку распишемся.
- А женщина согласна за тебя выйти замуж?
- Глупости! Эта ваша эмансипация! Не нормальных мужиков, не нормальных баб! Ладно, сбой на генной программе. С Природой спорить грех. Всевышнего слушаться надо. Здесь лишь понять и принять. И не враждовать. А когда всё, как  принято, как установлено, нечего искусственно создавать одиночек. Раз со мной легла значит и замуж согласна.  Ребёнок растёт. Всё, мама. – И посмотрел на капитана, замершую в своём углу,  и твёрдо сообщил: – Слышала? С этой минуты я тебе – муж, ты мне – жена. Соответственно, твоего первого сына усыновляю. И никаких в дальнейшем самостоятельных решений! Тем более таких глупых. Позови лучше Дашу и Алёшку.
Капитан вышла. Даша с сыном сидели в кресле напротив двери. Даша спросила:
-Почему он шумит?
- Тебя с сыном ждёт. Идите. Только он ещё очень слаб.
Даша взяла мальчика за руку и вошла в комнату мужа. Мальчик сразу забрался на кровать к отцу, обнял его и на своём языке спросил:
- Тятя, ты здоров?
- Я чуть-чуть… здоров.
- Ты со мной будешь играть?
- Конечно. Завтра едем в полк, и там поиграешь.
- С тобой?
- И со мной.
Мальчик повернулся к матери и заявил:
- Мама, я завтра с тятей в еду в полк. Мне нужен костюм.
- Хорошо, – Даша согласилась, погладила сына и спросила мужа: – Ты как себя чувствуешь? Только что пришёл в себя, ещё не встал, а мальчику обещаешь.
- Значит, встану. И обязан сообщить тебе. Я перед тобой виноват.
- Я знаю, милый.
- Извини.
- И только?
- Пока почти неподвижен, только так.
- Я  здесь, – подала голос муттер. – Можно при мне вести себя скромнее?
- Мама, мы – супруги. 
- Вот именно. И Даша понесла. И плод не один. И я запрещаю тебе к ней прикасаться. Ты понял?
- Что и лежать рядом нельзя?
- Если только обе. Надеюсь, смогут справиться. Крол! – наклонилась, поцеловала и вышла.
- Тятя, а что такое «крол»? – спросил мальчик.
- Кролик.
- Ты – кролик?
- Кролик – это маленький. А я большой. Я же взрослый?
- Да. Значит, я сейчас кролик, а когда вырасту, буду кролом?
Родители засмеялись. Рудольф, целуя и прижимая к себе сына, ответил:
- Возможно, ты будешь тигром или барсом.
- Как Васька?
- Он кот. Зверь маленький. Я ты будешь большим. Сильным и мощным… мужиком.  Идешь по лесу – зверь большой выходит кланяться, здороваться. Столоваться с волками да рысями будешь. Малый зверь помощь от тебя получать будет.
- Это тебе деда сказал?
- Какой деда?
- Вот этот, – и мальчик пальцем показал на портрет генерала.
- Ты его часто видишь?
- Не-а, – мальчик отрицательно покачал головой, – только когда грустно.
- Хорошо. Я устал. Мне надо поспать. Даша, выезд в семь. Идите.

… Выехали в семь. Рихард на своей, с Рексом и в его багажнике инвалидная коляска и полный набор оказания медицинской помощи. Доктор Ингрид настоял. Следом авто Кристины Шелестберг. Она за рулём. Рудольф с Алексом-Алёшей.
А в полку шла полным ходом подготовка к бракосочетанию, команду к чему дал Рихард накануне днём. Прибыли и первые приглашённые.
Машины  въехали на территорию городского пригорода, в котором расквартировался полк. Но сначала направились к школе, куда должен был подойти и  13-летний Амлет Шелестберг в сопровождении представленного к подростку рядового.
Машины и пешеходы одновременно подошли к воротам школы, где их ждали. Само руководство. Рядом с мальчишкой шёл кот. Толстый, рыжий, огромный.
Вышли. Поздоровались. Малыш сразу потянулся к коту, стал гладить, тот мурлыкать. Рудольф тоже наклонился, погладил кота, спросил его:
- Приглядываешь? Правильно, – затем обратился к подростку: – Познакомьтесь: это Алекс, мой сын от первой жены. И твой младший брат. Надеюсь, ты понял, что ему можно  подавать только положительный пример. – Ничего не понимающий подросток кивнул.
- Чем, господа, обязан? – осторожно поинтересовался директор. – Есть замечания по подготовке  здания?
- Здание чуть позже проверит служба безопасности, – жёстко ответил Рудольф. Он был в штатском, лицо его осунулось, и слегка  побледнело после комы, но – увы – его лицо было известно многим. – А мы приехали по обычному делу, господин. Пройдём в ваш кабинет, попутно осмотрим школу.
Прошли. Когда поднимались по лестнице, подросток взял кота на руки, объяснив, что он уже… стар и устаёт. Директор занял своё обычное место, посетители присели на другие  стулья:
- Я слушаю вас, господа.
- Этот подросток, – Рудольф жестом указал на Амлета, – мой приёмный сын. – У того, как и у рядового появилось удивление на лице. – Да, вы услышали правильно. Его мать с сегодняшнего дня моя супруга. Это понятно? – Директор кивнул. – Зовут его Амлет Шнейдер. – И мать, и сын вздрогнули, переглянулись, но промолчали. – Какие надо представить документы и что требуется для учёбы?
- Заявление от  родителей и документы из прежней школы.
Рихард усмехнулся, открыл папку и протянул дяде листок. Тот взял его, просмотрел, его лицо стало строгим, затем поднял голову и перевёл взгляд на приёмного, протянул ему лист.  Подросток глянул на него, опустил голову. Рудольф произнёс:
- Мне пофиг, как будут склонять мою фамилию. Я привык. Но позорить полк, армию… запрещаю. Так что… продолжишь жить в казарме. – Сидевший до этого спокойно кот, зашевелился, начал протестующе мяукать, трясти лапой. Рудольф смотрел на него внимательно. Взгляд его смягчился. Но продолжил он также строго: – До начала занятий осталось четыре дня. Твою подготовку проверю лично. Господин майор, – обратился к  Рихарду, – какие предметы будут изучать?
Тот сразу встал, подошёл к директору, потребовал список учебников. Тот сразу выдал. Лист передал дяде, он просмотрел его бегло и приказал:
- Учебники, тетради доставить сегодня в полк.
Рихард кивнул, достал телефон, сфотографировал лист, отправил фото, набрал номер.  Присутствующие услышали:
- Здравствуй, Жанна. Я тебе направил  список. Купи по нему всё. – И вдруг его лицо поменяло выражение:  ушло спокойствие, появилось удивление. Рудольф встал, подошёл к нему, взял у него телефон и сказал. Голос его был… не приведи, господь.  – Доброе утро, мадмуазель. Герр Рудольф. Поясняю. Всё купить сегодня. Это мальчик, так что никакой розовой расцветки. Купите также и остальные  школьные принадлежности. Всё привезёте в полк. Сегодня. Честь имею. – И прервал связь. Передал аппарат  опешившему племяннику.
Тот  через минуту его спросил:
- Дядя, вы сейчас разговаривали с дочерью министра обороны.
- И что? Ты – сын президента, – отрезал. – Что касается дивчины, то она тем более должна понять ситуацию сразу.
- Жанна…
- Это меня не интересует. И приказы в армии не обсуждаются.
- Она – гражданский человек.
- Она, прежде всего, дочь министра обороны. Всё! Где написать заявление? – Ему подали лист. Он его быстро заполнил. Встал. Направился к двери. Слова директора догнали его у двери:
- Герр, мы обязаны будем проверить условия проживания школьника.
На мужчину посмотрели жёлтые зрачки, и он услышал скрипучий голос:
- Это только с разрешения разведки, – и он указал на Рихарда.
- Что? – сразу переспросил офицер.
Директор повторил.
- Нет, – последовал резкий ответ. – Более того, завтра наши  всю школу и её территорию возьмут под наблюдение. Посоветуйте учителям и школьникам информацию потоком в сеть не сливать. Паутина тоже будет стоять. Излишне находчивых ждут штрафы и принудительные работы.
Гости покинули учебное заведение. Директор задумался. Затем попросил секретаря собрать коллектив преподавателей.
Посетители  возвратились к авто. Рудольф велел мальчику занять сиденье рядом с матерью, с собой пригласил рядового, сопровождавшего подростка. Сказал ему:
- Пока есть время, хорошо изучите с Амлетом все дороги к школе. Зафиксируйте время на дорогу при любой скорости. Отметьте наиболее опасные участки пути.
Солдат кивнул.
Авто рвануло в полк. Всё это время кот дремал на коленях хозяина.
Въехали на территорию. Рудольф вышел, поставил на землю кота, который, злющий, недовольный, тут же сел около его ног, помог выйти малышу, затем взял его на руки и направился широким шагом к ожидавшим его генералам. Поздоровались. Затем все прошли в кабинет, приступили к обсуждению волновавших всех тем.
Рихард же с рядовым достали свёрки и сумки из багажника авто и препроводили невесту в комнату, чтобы та переоделась.  С ними последовали и две офицера-женщины.
Амлет же, поняв, что предоставлен сам себе, поспешил в казарму, к своим тетрадкам.

… Жанна была в негодовании. Как посмел этот солдафон так с ней разговаривать? И кто он такой? Её мать Елизавета и Наташа с улыбкой наблюдали за её эмоциями.
То, что девушка без ума, по-девчоничьи втюрилась в Рудольфа, они давно уже поняли. От переживаний даже похудела. Однажды за ужином, когда за столом сидел и Рихард, она попросила отвезти её в дом Шнейдеров, чтобы, якобы, принять участие в ухаживании за больным. Рихард отказался, мотивировав тем, что мужчина женат, присмотр за ним обеспечен. Чем разозлил Жанну, и та его просто несколько раз ударила и вылетела из столовой.
- Хорошо, что не женился, – проворчал Рихард, потирая плечо.
- Главное, что она нашла в братике? – проговорила Наталья. – У него же прескверный характер. Настоящий солдафон. Единственно, что он любит, – это армия. Женщина для него лишь объект для вынашивания и вскармливания его потомства, – чуть ли не в слово она повторила слова матери.
Свёкор со свекровью, муж посмотрели на неё. Она в ответ пожала плечами: мол, хотите – верьте, хотите – нет.
- Любовь, говорят, зла: полюбишь и козла, – буркнул Рихард. Настроение у него было  испорчено, он отказался ночевать и уехал в домой.
И сейчас, получив нагоняй от любимого, девушка фыркала. Когда она немного успокоилась, Наташа подошла к ней, обняла за плечи и проговорила:
- Ты же совсем недавно хотела с ним познакомиться поближе. Это очень хороший шанс. Только надень платье. Уложи волосы. Словом, переоденься. Затем всё, что ему надо, купи. И ещё поищи книгу про животных для Алекса. – Жанна смотрела на сноху с удивлением. – Не ожидала? Конечно, я эгоистка. И мне будет приятно, если  брат будет сюда приезжать. Да, я тебя сейчас использую. Я наблюдала тогда за вашим танцем. Он никогда ни с кем так не танцевал. Ты его чем-то зацепила. Но, когда приедешь в полк, постарайся держать с братом дистанцию. Лучше находись около Рихарда. Он – долгожданный и любимый внучек. Рядом с ним он тебя кусать не станет. Хотя… Рихард – тоже Шнейдер. – Жанна удивлённо вскинула на неё глаза, но та спокойно продолжала: – Значит – собственник. Хотя это в нём пока  не проявляется. Пока, до поры, до времени. Лучше, если ты свои эмоции при нём… будешь контролировать. Он тогда рассердился. – Жанна вновь фыркнула, на что Наташа тихо засмеялась: – А мой братик тебе нравится… Только, девка, с огнём играешь…
Жанна всё же послушалась. Переоделась и поехала в магазины. Если учебники и школьные принадлежности она выбирала по списку, то книжку для малыша по сердцу. Она просто ей понравилась. Купила также альбом для рисования, карандаши, краски для мальчика. Это уже на свой вкус.

…Светский протокол заключения брака несколько откладывался: ждали муттер. Она приехала. С мужем и его братьями. Была удивлена, что обряд до сих пор не проведён. Но смирилась. Обряд провели чётко и быстро.
Хотя произошло нечто то, что очень удивило людей. Молодые стояли рядом спиною к зрителям. Кот тоже сидел на одном из стульев. И вдруг в один прыжок он оказался за спиной хозяина и начал кого-то невидимого для зрителей царапать, кусать, рвать. Затем резко встал на задние лапы, раскрыл  угрожающе пасть, обнажив клыки,  и выставив вперёд передние, выпустив  огромнейшие, блестящие на солнце когти. Действо длилось минуту-две минуты. Затем кот также быстро успокоился. Опустился на задние лапы, побрёл к сиденьям и лёг под  свободное, свернувшись калачиком.
Миша,  присутствовавший как гость и заснявший данную сцену, как, впрочем, и другие, несколько раз потом просматривал кадры. Затем покачал головой. Осмотрелся. На него пристально смотрел Арнольд. «Это был не дед, – Миша прошептал ему. – Кто – не понял. Но для Рудика было опасно».
Затем муттер пожелала проверить чистоту казарм, состояние техники. Её сопровождали офицеры, она разговаривала с солдатами, сделала выговор сыну, почему наиболее способных солдат срочной службы он не рекомендует для поступления в военные заведения. Рудольф было открыл рот, но… ему доложили, что приехала дочь министра обороны. Розелина посмотрела на сына – тот пояснил, что попросил девушку  купить учебники для Амлета. И, чтобы избежать  встречного вопроса, взял младшего за руку, жестом приказал Амлету следовать за ними и пошел навстречу гостье. Муттер развела руками; увидела стоявшего чуть в отдалении внука и подозвала его к себе. Но тот сказал ей то же самое. Что касается Арнольда и его братьев, они предпочли не вникать в ситуацию. Миша же начал шипеть. Рихард же, чтобы снять напряжённость, предложил гостям пройти к столам, добавив:
- Господин полковник присоединится к нам через несколько минут. Дела.
Рудольф с сыном и воспитанником подошёл к Жанне, которая стояла около раскрытой машины и ждала, кто ей поможет выгрузить вещи.
- Добрый день, госпожа малиновка, – произнёс.– Извините, что я взвалил на  вас это задание. Но племянник и так занят. Благодарю вас за заботу.
- Да, господин, ваша… настойчивость была для меня очень неожиданной. Но ваша сестра уговорила меня всё же вам помочь. Это для вашего…  воспитанника. Пусть заберет свои вещи. – Амлет подошёл к ней. Она указала на привезённые для него сумки. Тот благодарил, взял, направился с ними в казарму. Только затем Жанна достала из авто небольшую сумку и протянула её малышу, который до этого с интересом рассматривавшего вещи. Но мальчик не стал брать, а посмотрел на отца. Тот утвердительно кивнул, и мальчик протянул руку. Взял. Сразу раскрыл сумку. Стал  смотреть, что в ней. Достал книгу. Пакет же остался лежать на земле, поэтому Рудольфу пришлось наклониться и поднять его. Заглянул: там альбом и карандаши. А малыш листал книгу. И был очень рад. Он протянул её отцу, попросил почитать. Но тот улыбнулся,  отказался и указал на девушку: – Я тебе её почитаю позже. А сейчас пусть почитает тебе эта госпожа.
Мальчик поднял на Жанну глаза и с такой мольбой посмотрел на неё, что та согласилась. Увидев стоявшую невдалеке беседку, взяла мальчика и повела его туда.  Вскоре солдаты принесли им фрукты и напитки.
Рудольф же хотел вернуться к гостям. Развернулся. К нему спешил дежурный офицер. Доложил:
- Пресса одолела. Хотя здесь и президент, мы не пустили даже его пресс-сопровождение.
- Правильно. Это воинское подразделение.  Только через контрразведку. Или у вас есть уже проверенные?
- У ваших друзей-офицеров есть. Он им одноклассник и срочную проходил здесь.
-  Сообщите о нём герру Рихарду. Пусть проверит. Даст согласие, тогда пропустите. Планируется короткая встреча с генералами. Возможно, Миша пожелает её осветить.

…Рихарда от наблюдения за столом отвлёк дежурный офицер, попросив пройти его на плацдарм, где солдаты освобождали площадь от стульев.  Не уточняя, тот проследовал. Подошёл. Группа солдат стояла кругом вокруг чего-то. Расступились. Рихард вошёл в круг и увидел тело кота, неподвижно лежавшего клубком. Рекс сразу поднял лапу, что означало труп. Рихард наклонился, проверил: тело уже окостенело. Приказал принести простынь, взять  двоим солдатам лопаты и под деревом,  на котором у кота был пост наблюдения, выкопать яму. Простынь принесли. Он переложил на неё тельце, завернул и на руках унёс в могилу. Закопали. Огородили лентой. Поставили лампаду. Закрыли землю цветами.
- Надо сообщить господину полковнику, – сказал один из солдат.
- Завтра… герр Михаил сам ему сообщит.  Дядя только второй день из комы вышел. Да и праздник для фрау Кристины Шнейдер не хочется портить.
Солдаты с ним согласились: капитан была для них всё-таки своя.

Муттер с мужчинами уехала через два часа, увезя и внука. Мальчик подбежал к ней с книжкою, стал ей показывать картинки и что-то на своём лепетать. Муттер гладила его по голове и кивала.
Жанна постаралась ей на глаза не показываться, но Розелина всё равно её подозвала, поблагодарила и посоветовала уехать из полка.
- Девочка, здесь тебе не место. Ты хрупка,  – сказала.
Жанна зарумянилась, что заставило Рудольфа сузить глаза. Он посмотрел на Рихарда. Тот внешне был спокоен и без эмоций.  Но на взгляд дяди подошёл к нему, спросил:
- Есть приказы?
- Нет. Есть вопрос.
- Слушаю.
- Что для тебя Жанна?
- Можно ответить вопросом?
Дядя кивнул.
- Что для вас Наташа? То для меня и Жанна. Гороскоп, что был составлен для нас, показал несовместимость в случае бракосочетания и очень плохие последствия. Но Жанна рвётся в нашу семью. Она вам понравилась?
- В каком смысле?
- В прямом.
- Ты решил её передать…
- Если род сочтёт ваш брак желательным, упорствовать будет глупо. Даже вам. Одно будет серьёзное «но».
- По-моему, у меня уже есть две жены, – усмехнулся Рудольф.
- Да. Отец из-за чувства собственной вины перед дедом на все ваши… игры будет закрывать глаза. Но Жанна для вас – это отличная партия. Герра Генриха поддерживает и армия, и разведка. Она – его дочь. И он её любит. И бдит. С любой кандидатурой зятя он не согласится. В этом и есть «но». Но этой девочке вы нравитесь.
- Племянник, ты сводничаешь.
- Нет, я реально смотрю на вещи.
- А когда сам женишься?
- Когда найду ту, которая моя.
- Ты хочешь сказать, что ты девственник?
- У бабушки хорошие слух и зрение. Не следует задавать лишние вопросы. Я уезжаю с президентом. Коляска и медикаменты для вас находятся в кабинете. Миша знает. Он остаётся. Как я понял, у вас какие-то секреты.
- С чего?
- Многозначительно переглядываетесь,  и Миша во все щели нос суёт. Министра только заранее предупредите. Не то он выговор получит от президента.
- Глазастенький ты наш…
- И умненький к тому же, – также в шутку добавил Рихард, козырнул и дал команду колонне на выезд.

Военнослужащие в полку веселились. Богатый стол, музыка, свои представительницы прекрасного пола… Единственно, что иногда заставляло их чувствовать себя не в своей тарелке, так это холодный волчий взгляд Миши. От него шла мелкая дрожь по коже. Неприятно. Взгляд «внучика» им тоже не нравился, но по другой причине: он сын его. Точнее, это было раньше. Теперь, когда возвратился он, младший сын, и взял командование, и солдаты отметили сразу крепкие дружественные отношения между дядей и племянником,  к «внучику» стали относиться рачительнее. Мишин же скользящий взгляд навеивал ужас, оледенение. Особенно в этот день. То ли выступление кота на него так подействовало, то ли ещё что-то, пока солдатикам не ясное.
Поэтому, когда  все офицеры, за исключением невесты и её подруг, покинули зал приёма, они выдохнули.
Командование же прошло в кабинет командира. Странно, но в кресло командира занял Миша, Рудольф сел справа от него, затем генерал и т.д.
- Господа, – произнёс Миша, – мы решили провести учебные мероприятия, цель которых является проверка работоспособности новой системы обороны. Ваше мнение по срокам? Это первое. Второе. То, что с братом узнали о тех событиях, нас… удручило.  Есть предложение переломить ситуацию. Есть предложение соорудить нечто пантеона, задачей которого будет ограждение текущего времени и пространства от бытующих заблуждений. Место его расположения вам всем известно и понятно: это место  мистического убиения нашего деда и отца. Каковы ваши предложения?
Офицеры все посмотрели на Рудольфа. Он пояснил:
- Миша умеет говорить чисто и красиво. Итак, дата учения и формы, размеры строения. Слушаем.
- А эти два факта связаны? – кто-то спросил.
- Да. Одно вытекает из другого. И второе вливается в первое.
- Тогда и начните с начала года.
- Это через четыре дня? Кто  «за»,  поднимает руку.
Медленно руки  пошли вверх. Кроме Миши и Рудольфа.
- Единогласно, – подвёл итог Миша. – Теперь осталось обсудить детали.
- Но у меня вопрос, – сказал один из офицеров. – Как к этому отнесётся президент?
Минута тишины, и ответ генерала:
- Против муттер он не пойдёт.
- Но, герр Рудольф, вся армия вас тоже не поддержит, – сказал кто-то, и все опустили головы.
- Причина?
- Репутация подпорчена.
- Поясните.
- То, что вы вынуждены были пройти в детстве, отрочестве и юности путь вашего старшего брата по отцу, понятно. Но ваш брак на… как это мягче выразиться…
- Скажем так, для обновления крови, – подкинул Рудольф.
- Возможно, вы правы. Но речь идёт о правлении древнейших родов.
- Я не совсем вас понял. Хотя на эту тему недавно был разговор с племянником. Но чем вас не устраивает только что оформленный союз? К национальности-то претензии нет? Или?... Вы из числа нашего… племени? Отдалённое колено?
- Да, кузен. И насколько данный союз удовлетворяет вашу семью, ваш род? Да и… нас всех… кровных и близких…  в том числе?
- Как вы заметили, я воспитан в других условиях, поэтому никогда об этом не думал. Главное в том, что зачато потомство.
- Это придаёт в глазах древних вам некий шарм романтика. Но не более того.
- Господа, но это моя личная жизнь.
- Короля делает свита. К следующему вашему браку надо подойти более обдуманно.
- К следующему? Вы о чём, мой господин? И так две жены.
- Видимо, ваш брат, который является и главой семьи и рода, по каким-то причинам вам ничего не объяснил.
Слово взял Миша:
- Господа, благодарим за откровенный разговор. Но вы правы: герр Арнольд отказался беседовать на данную тему с младшим братом. Отказался просто по тому, что сложившаяся ситуация рассматривается им как период взросления брата и особых, значимых последствий для рода иметь не будет. Но зачатые и родившиеся дети  для рода и семьи сегодня весьма желательны. Поэтому семья принимает и их, и их матерей. Это позиция главы рода. Она, как вам понятно, не обсуждается и критике не подлежит. А теперь позвольте выслушать конкретные предложения по учёбе данного военного подразделения.
- Младший близнец как всегда на защите старшего… Тяни-толкай…
Только в полночь разъехались офицеры.
Рудольф и Миша остались в кабинете. Миша спросил:
- Ты как себя чувствуешь? Бледен очень.
- Устал. И что-то я Васьки не вижу. Ночь на дворе, а он на охоту не вышел.
- Васька приказал нам долго жить. Его тело похоронено под деревом, на котором он возлежал, – ответил Миша и протянул видеотехнику: – Посмотри  предпоследний файл. Весьма интересно. Может быть, ты поймёшь, кому дорогу перешёл.
Рудольф взял аппаратуру, несколько раз просмотрел видеосъёмку. Спросил:
- При Алёше хоронили?
- Не знаю. Рихард хоронил. Сейчас пойдёшь или дождёшься утра?
- Сейчас.
Они вышли из кабинета и направились к дереву. Подошли. Фонарик высветил лежащую около цветов кошку, которая кормила двух котят. Свет помешал им, они подняли головы. На мужчин смотрели злющие недовольные глазищи Васьки.
- Здрасьте вам, – хмыкнув, произнёс Миша.
- Точно. Здравствуй, племя, младое, незнакомое… Васька везде поспел…
- В хозяина…
- Отставить разговоры. Что, принимаем мамашу с котятами?
При этих словах кошка резко встала, отошла, мяргнула и исчезла в темноте. Недовольные котята запищали. Рудольф наклонился к ним, поднял обоих, прижал к себе. Видимо, тепло успокоило сирот.
- И что?
- Одного отдам Амлету, другого Алёшке.
- Только утром. Я спать хочу. Где я буду спать? Мне нужен комфорт.
- Пошли, неженка. В нашей комнате.
- В офицерской?
- Там новые матрасы и бельё. Вильгельм тогда привёз для себя. Несколько комплектов.
- Мама говорила, что здесь есть дом.
- Слышал. Но ключей у меня от него нет. Пока нет. Будешь довольствоваться тем, что есть. Не нравится – спи на улице или в машине.
- Диктатор. Узурпатор. Циник. Эгоист.
- Сын обязан походить на отца. Ничего нового, мамин сыночек.
Перебраниваясь, они прошли в отведённую комнату. Кристина сидела в платье, в котором проходила весь день. Она была грустна. Увидев братьев, вскинула голову. И увидела на руках у мужа котят, спросила:
- Откуда?
- Васькино потомство, – ответил муж,  обнял жену: – Одного отдадим Амлету, второго Алексу. Чтоб не скучали, пацаны. А почему ты не спишь? Поздно. Или решила нарушить сон нашего малыша?
- Нет, просто не могу снять это платье. Там мудрёная застёжка. Что-то выпьете на ночь?
- Я не прочь и поесть нормально, – ответил Миша. – И где постель? Душ, надеюсь, в комнате?
Рудольф передал котят женщине, сам пошёл обустраивать Мишеньку.
Уже когда выключили свет, Рудольф спросил у брата:
- А если у нас не получится?
- Утром ещё раз всё просчитаем. Я сплю. Меня не будить.

Рихард сопровождал авто Жанны. Обе машины въехали во двор. Не успела Жанна войти в помещение, как к ней подбежала с тряпкою (видимо, с кухни) Наташа, усадила рядом на диван и начала подробно выспрашивать, что да как. Жанна отвечала спокойно: она очень устала за день и хотела спать, но и не поделиться впечатлениями тоже не могла.
- Сначала и по порядку, – скомандовала в очередной раз Наташа, – что-то я не поняла. Так, как он к тебе обратился?
- «Добрый день, госпожа малиновка», – устало ответила девушка.
- А-а-а, – произнесла Наташа, словно прозрела, и пропела: – «Малиновки услышав голосок»… И верно, у тебя на самом голос, как у малиновки… У брата музыкальный абсолютный слух.
- Малиновка? – переспросил находившийся здесь Рихард. – Голосок? Да у этой птахи голос скорее напоминает крик вороны…
И получил от Наташи тряпкою. Раз. Другой. Третий.
Рихард возмутился:
- С какой стати?
- Я ещё маме скажу! Достали твои плоские комментарии! Брысь! – набросилась на него Наталья.
Рихард встал в позу:
- Я тебе что кот?
- Нет, маленькая хитрая капризная рысь! Хотя! Тоже кошачья порода!
- Ах,  так, – Рихард в прыжок очутился около дам, обнял обеих за талию и прижал к себе: – Теперь, пташки мои, я вас не выпущу.
С лестницы спускался Вильгельм, из столовой выходили Генрих и Елизаветой. Картина была… сказочно великолепна.
- Что за дела? Рихард! – спросил Генрих.
- Они то обзываются, то меня колотят. Я что должен делать? А ну, дичь моя, быстро поцеловать меня! То сдавлю посильнее!
Наташа чуть отвела от него голову, посмотрела с боку, чмокнула в щеку и больно ущипнула его руку, которой он её прижимал к себе. Тот ойкнул, отпустил первую пленницу. Наталья, покачивая бёдрами, направилась к мужу. А Жанна ответила по-другому:
- А я бабушке пожалуюсь. Устроит она тебе нагоняй. Отпусти немедленно!
- Нет. Поцелуй.
- Бяка, – тряхнула головой Жанна, поцеловала мужчину также в щеку и тоже больно ущипнула в другую руку.
- Нет, я так работать больше не могу. Устал. Дядя, с завтрашнего дня я беру отпуск. Вот моё заявление, – он протянул свёрнутый лист. – На месяц. Я четыре года без отдыха. Как на войне. Там и то иногда поощряли. Госпиталем, например.
- Отпуск? А кто будет в полку, если младший вновь сляжет? – возмутился министр.
- Миша. Согласно вашему приказу.
- Но он не военный! Он даже там к присяге не был допущен!
- Вот и отлично. Когда-то надо начинать. Чистый лист! Не придерётся никто! А там отличный командирский состав. Без него справятся. Ему лишь надо на фураж и топливо бумажки подписывать. И я – домой! Отсыпаться! – с этими словами Рихард всем козырнул, по-военному развернулся и скорым шагом удалился.
- Жанна, что всё это значит? Ты где была? – отец спросил дочь. – Надеюсь, не в полку?
- Там. Отвезла учебники пасынку герра Рудольфа. Я устала. Пошла спать. Меня тоже не будить. И Васька, кот, умер.

Утро Рудольфу преподнесло очередной сюрприз. Ранёхонько нагрянули старшие братья, подняли.
- Что ещё, братенники? – Рудольф еле сдерживал себя.
- Мы решили, что время для разговора наступило, – услышал в ответ и с опаскою посмотрел на прибывших: теперь он точно ничего хорошего не ждал. – Прибыл постоянно опаздывающий представитель родственной нам семьи. Ты тоже, как мы поняли, уже в колее. Кое в чём разобрался. С некоторыми нашими родственниками из отдалённых колен ты уже познакомлен. Теперь необходимо собраться всем вместе и договориться о дальнейших совместных действиях. С твоим возвращением произошло некоторое отклонение от принятых правил и требуется рокировка для недопуска внутриродового и племенного конфликтов. Мы назначили встречу всех заинтересованных сторон в доме, который рядом с полком. В десять часов. Крайняя встреча здесь тоже была.
- Понял теперь причину создания Хилом  этого военного подразделения. Рот легко заткнуть.
- Грубишь. Хотя – ты даже это знаешь? Нам легче: ничего не объяснять. Просто, змей ты наш великий,  муттер не желает сейчас никого  видеть в семейном доме. Причина, надеюсь, тебе понятна.
- Мне – нет.
- Её поведение не предсказуемо. Может и в халате появиться. Так что – просыпайся, открываем дом и принимаем там гостей.
- А потом?
- Потом ты со своей семьёю будешь в нём жить.
- В нём такие просторные комнаты? Может быть, лучше в полку? Общую встречу? А там только беседа совета.
- Как знаешь. Разрешаю развернуть помимо  семейного и полкового знамён и государственное…
… Увы, несколько раз срывался план. Собирались по несколько раз. Ни Рудольф, ни Рихард, ни Михаил не могли понять причину, из-за которой ломают копья. Когда в очередной раз сорвался диалог, Кристина подошла к мужу, прижалась к его плечу и прошептала:
- Это из-за меня?
- Глупости! Изжитые нормы и правила. Иди в нашу комнату. Тебе надо о наших малышах заботиться, а не этим… динозаврам улыбаться… Пожалуй, я сам пойду. Иди в комнату. Амлета можешь позвать и проверить у него домашку, – он чмокнул её в щёку, кивнул Михаилу и Рихарду, и все трое направились на очередное заседание совета.
Вовремя вошли. Накал без уже без меры. Всё смешалось в этих амбициях. Молодёжь вошла. Резко и быстро настала тишина. Рудольф заметил у стены три свободных стула, кивнул  на них брату и племяннику. Те подошли к ним, взяли, подставили к столу. Рудольф сел,  по сторонам от него те.
- Господа, уважаемые родственники, сородичи и соплеменники, – произнёс Рудольф. – Моя самка начала волноваться из-за ваших споров. А она вынашивает  моё дитя. Я же вынужден был попросить её на  некоторое время… заткнуться. С таким же предложением я пришёл и к вам. В чём камень преткновения? В нашей семье всё ясно. Глава рода дал  своё семя матке рода,  и она это семя приняла. Для её спокойствия  ваши словесные дебаты перенесены на запасную семейную площадку.  И  весьма благоразумно. Что вас волнует?
- Почему  вы, герр Рудольф, не беретё на себя ответственность за наш род?
- Я? Чтобы я пошёл против воли моего отца? Против своего старшего брата? Род в надёжных руках.  Наша семья сегодня находится в целостности. Развивается и размножается. Какие проблемы в ваших ячейках? Требуется наша помощь? Излагайте. Проанализируем, подкрепим слабые звенья. Финансовая помощь тоже может быть оказана.  Говорите, пожалуйста, по существу. Это по первому вопросу. По второму.  Друзья, моё время впереди. С герром Рихардом такой вариант обсуждён, он согласился. Но! Хочу всем заметить. Ситуация поменялась. И матка может произвести на свет более достойного хранителя рода. Я предлагаю всем нам… жить, дружить и помогать друг другу. Я рад, что мы все познакомились. Итак, закругляемся за чаем или продолжаем разговор?
Разговор продолжился.  Спокойно. Конкретно. За полчаса совет выработал конкретные действия по стабилизации внутри рода. Такие простые: учёба, учёба, учёба…

Так что эту ночь молодые провели уже в собственном доме.
Утром обоим не хотелось вставать, и они беседовали после очередных супружеских ласк.
Он: Где ты этому научилась? Мне было так восхитительно.
Она не ответила, лишь отвернула лицо. Он повернул его к себе. На глазах были слёзы.
- Понял. Он так с тобой в… тогда?
Она кивнула.
- Бил?
- Да. Поэтому я боюсь, когда кто-то подходит со спины…
- Заметил. Бьёшь сразу и без разбора. Хотя… есть и хорошая сторона от того момента.
- Шутите, господин полковник?
- Нет. Всерьёз. Наш Амлет.
- Вы серьёзно? Я должна в это поверить? Сколько лет вам, молодой человек, и сколько ему? Разницу можно сосчитать?
- Ну, девять лет. И что? Я – крутой!
- Не поняла.
- Это же здорово, ни пелёнок, ни плача по ночам, ни других детских заморочек – и взрослый, заметьте, нормальный, здоровый, смышлёный сын.  Хорошо я попал.
- Да вы, мой господин, лентяй! Так поэтому вы Дашу попросили приехать  с уже подросшим сыном?
- А что? Все довольны. Её родители – что не беспокоились, как там  дочь одна и с мужем и ребёнком справляется… Я – спокоен за обоих. Мои – те вообще были в покое за меня. Учусь и учусь, ни на кого не заглядываюсь. Смиренный такой…
- Только всё это ваше смирение до одного дня.
- Я же не давал обет безбрачия.
- Что вы делаете?
- Выполняю свои супружеские обязанности. Моя женщина меня порадовала, теперь очередь за мной…
… Амлет, который пришёл в дом в поисках Васьки, услышал разговор из-за открытой двери. Кто там, в комнате, понял по голосам. Любопытство взяло вверх – и он слушал. Первое его ошарашило: он понял, почему сторонилась его мать. Подросток сполз вдоль стенки на корточки да так и просидел, пока в дверях не появился полкан.
Рудольфу же, увидев мальчика, хватило сил и ума, ни о чём его сразу не спросить. Мужчина  тихо плотно закрыл дверь, поднял пацана, прижал к себе, потрепал по волосам. Спустились по лестнице и прошли на кухню. Рудольф  быстро приготовил завтрак на двоих. Сели за стол. Спросил:
- Что слышал?
- Всё. Я поэтому маме не нужен?
- Неверный вывод. Тебя бы здесь не было. Можно мне вопрос?
- Да.
- Ты уже с девочками целовался?
- Это… надо?
- Я в твоём возрасте… уже опыт имел.
- Не-а. Они все какие-то…
- Никто не нравится? И здесь тоже?
- Не знаю…
- Ладно, не спеши. Хотя в этом возрасте гормоны так лютуют. Залететь под протокол легко.
- Опыт?
- Да. И больной.
- И что?
- Только когда сына на руки взял, понял, на какую я тогда махинацию…  подписался. Понимаешь, есть такое понятие, как дети…
Подросток в ответ пожал плечами.
Кристина появилась на кухне как раз в этот момент. Спросила:
- И на какую тему мои мужчины беседуют?
- О подростковом сексе, – ответил Рудольф.
- Ага, – подтвердил мальчишка и хихикнул. Затем добавил: – Ма, ты мужа с приданым в каком количестве взяла?
- Чё? А ну, книжку иди почитай! А вы, мой господин, в полк! Разговорились тут!
- Но мы всё о жизни. О будущем.
- Каком? – Кристина была рассержена. Мальчик же с интересом наблюдал за молодожёнами.
- Амлет вырастит. Мы его женим. Точно. Даже на моей дочери. Или на племяннице.
- Герр, вы не забываетесь?
- Нет. Даша же может мне и дочь родить. Они же не кровные, хотя  брат и сестра. Точно. Можно и поженить. Оба будут при мне. Мне так будет спокойно.
- Размечтался. Как это говорят: делить шкуру неубитого медведя?  У мальчишки ещё женилка не выросла…
- Зачем так оскорблять? У мальчишки всё на месте, – обидчиво ответил Рудольф, подошёл к жене, обнял её, начал ласкать. Кристина смутилась, но мужчина был настойчив. Амлет стоял, раскрыв рот, и смотрел во все глаза. Всё-таки женщина смогла приостановить  хватку мужа и строго спросила его:
- Герр, вы чему ребёнка учите?
- Мужчиной быть.
- Господин полковник, вам в полк не  пора?
- Точно, пора, – Рудольф ещё раз поцеловал  и приказал: – Женщина, дом на тебе. Вещи с твоей квартиры потом перенесём. Да,  капитан Шнейдер, напоминаю: у вас отпуск на три года.
- Что?
- Нормально.  Сейчас вынашиваете, затем выкармливаете… А там, может быть, и продлится. Поясняю: никаких больше мундиров. Позвоните Наташе, пусть она поможет подобрать  женский гардероб.
- А, может быть, вы  мне и халат прикажите носить?
- Можно и его. Главное – чтобы сидел, как на муттер. Позвоните  своей свекрови или золовке и согласуйте. Мне он должен нравиться.
У Кристины  негодования открылся рот. Она еле  выговорила:
- Это диктат!
- Нет. Это, моя жёнушка, замужняя жизнь. В некоторых вопросах я – консерватор.  Приду на обед. – И обратился к подростку: – Амлет, маму запрещается расстраивать. Значит, только примерное поведение и отличные отметки. И вечером поедем в семью. А сейчас… – он не договорил, так как прозвучал сигнал к построению полка. – Да. В полк.
- Оба! Немедленно!
Мужчина и подросток переглянулись, пожали плечами, вышли из кухни, быстро переоделись и вышли на улицу. Когда подходили к проходной, Амлет спросил:
- Это правда?
- Что?
- Что моей женой может быть или ваша дочь, или племянница?
- Да. Если друг другу приглянетесь. Неволить не стану. У рода сейчас благоприятный период.
- Барону это не понравится.
- Какому? Который меня  пытается учить? Стерпит. Времена другие. Решение задач тоже.

Следующие четверо суток пролетели спокойно. Каждый занимался своим делом. День подходил к концу, заалел закат. Завтра первое сентября. Миша ещё с утра укатил домой, к маме. Рудик  решил отдохнуть от умственного перенапряжения и пошёл играть в футбол. Нормально. Команда, в которой он играл, вновь победила. Парни орали и обнимали друг друга, как вдруг острая боль в обеих ногах прожгла всё тело. Рудольф вскрикнул и стал падать. Его подхватили. Осторожно опустили на землю. Комбинезон стал пропускать багровую жидкость. Срочно вызвали врача. Тот  снял обувь, оголил ноги. Кровь, торчащие кости… Рудольф потерял сознание. Позвонили министру. Кристина набрала муттер.
Из клиники выехала спецкарета медпомощи. По всей дороге ей дали «зелёный свет».
Генрих влетел в кабинет президента. Там шло совещание.
- Что теперь прикажите делать? Кто-нибудь может контролировать этого мальчишку? Насколько он вновь вылетел? Через две недели учёба военных подразделений на континенте. Кто сегодня возглавит этот полк? – возмущение Генриха не имело границ.
- Господи, Генрих, да что случилось? – спокойно спросил Арнольд.
- Что? Меньшой в футбол поиграл…
- Причём  здесь футбол… – начал говорить Арнольд и вдруг вскочил: – Что? Ему же было запрещены все физические силовые упражнения! Он в сознании?
- Кости наружу!... Какое сознание? Насколько он вылетел? Кто сейчас его заменит? Там идёт реорганизация и перевооружение. Арнольд! Кто?
Арнольд на глазах бледнел и медленно опускался в кресло. Генрих тоже устало опустился в свободное кресло, огляделся. Увидел Михаила, стоявшего около стола президента и что-то обдумывавшего. Министр спросил его:
- Ты в курсе происходящего в полку?
- В рамках дозволенного, – спокойно ответил Миша.
- Отлично, – ответил Генрих, вызвал секретаря, приказал принести текст военной присяги. Принесли. Он обратился к Мише: – Иди сюда! – Миша подошёл. – Читай!
Михаил глазами пробежал текст, возмутился:
- Это военная присяга. Я не военный. Я там плохо в чём разбираюсь.
- В фураже разберешься?
- Каком фураже?
Президент тёр то лоб, то шею, не вникая в суть происходившего. Затем позвонил муттер. Та ответила кратко, что уже в курсе, что Рихард выехал также. И ещё:
- Тело перенесут в дом.
- Какое тело? – переспросил Арнольд. – Что с ним?
- Болевой шок. Пока, думаю. Может быть, вновь уйдёт в кому. Вы когда приедете домой? Мише тоже пора принять лекарство. Холодает. Может простыть,  – и тишина.
Арнольд отсутствующим взглядом осмотрел кабинет и присутствовавших в нём. Спросил:
- Генрих, что ты хочешь сделать? Михаил по состоянию здоровья служить в армии не может. Что ты задумал?
- Я? Я делаю то, что надо сделать. Михаил сейчас и при всех примет военную присягу и на время отсутствия Рудольфа возьмёт руководство полком на себя. Всё! Читай и подписывай!
- Вслух? – переспросил Михаил, словно желая оттянуть время и тем избежать надвигавшейся на него ответственности, и пролепетал: – Мне надо домой, к маме…
В кабинет президента вошли офицеры подразделения  министра. Встали за его спиной, плотно окружив Михаила. Тот их осмотрел, взял лист, быстро прочитал, поставил подпись. Генриху подали другой лист. Он его прочитал, подписал. Затем передал Михаилу, велел прочитать и расписаться, поставив дату и время. Он  выполнил приказ, потом встал перед министром и спросил:
- Это  всё, господин министр? Только что скажет мама.
- Муттер… Ничего. Насколько мне известно из собранного Рихардом на тебя досье, ты с отличием закончил военную кафедру вуза. Тебе даже прочили отличную военную карьеру. Но ты… к службе в регулярной армии не годен. Но временно, считаю, можно.
- Генрих, что ты этим доказал?  Вызывай Рихарда из отпуска.
- Рихард четыре года пахал по сорок часов в сутки. Он физически и морально вымотан. А Миша там всё равно около брата будет обтираться. Офицерский состав там нормальный. Сейчас там и дежурный офицер со всем справится. Утром заступит Миша. В финансовых накладных он хорошо разбирается. Нужна только его подпись. Ты мне, братец, вот на что ответь. Из полка доложили, что все стигматы расположились ниже пояса. То есть  почти раздроблены ноги, много ран внизу живота. Ни одной смертельной раны! Когда я к тебе подбежал, тело лежало на земле.  Танки уже пошли. Арнольд, он был… мёртв… или жив…ещё? – Арнольд резко встал, подошёл к окну. Тишина. Генрих приблизился к нему. Продолжил: – Я жду. Ты же держал его за руку…
- Для чего тебе это знать? Легче не станет.
- Я жду.
- Да, он был жив. Болевой шок, и потерял сознание. Он сказал только несколько слов. «Так должно быть». Потерял сознание.
- Танк раздавил его… живого?... И ты все эти годы молчал?
- А ты сейчас узнал, тебе, что, легче стало?
- А Рудольф знает… это?
Арнольд вздохнул, покачал головой:
- Не знаю точно. Но у него сильная мистико-ментальная связь с отцом. Кое-что мог и сопоставить. Ты мне лучше найди тот … танк.
- Танк?
- Ты что не помнишь, который пошёл по центру? Его модификацию? Могу нарисовать.
- Не надо. Фото есть, – отказался Генрих. Повернулся к Михаилу, спросил его: – Какие твои сейчас действия?
Миша достал телефон, набрал номер. Когда ему ответили, произнёс:
- Михаил Шнейдер. Замкомполка на месте? Или остался только дежурный?.. Пригласите… Добрый вечер, господин Слин. Министром подписан приказ, что на время болезни комполка я его замещаю. Пожалуйста, пройдите в кабинет полковника. В верхнем правом ящике стола лежит сверху… да, зеленая папка. Посмотрите, что у полкана было запланировано до конца дня и действуйте. Это первое. Второе. Съезжу домой, переоденусь и приеду. Третье. Как самочувствие  военнослужащих? …  Понятно, разволновались… Пожалуйста, отдайте приказ на кухне. Пусть там примут личные заказы на ужин… Мясо, рыба, фрукты… … Да, да, я понимаю… Перерасход… Это неважно… только никакого шнапса и пива. Четвёртое. Амлет. Рядовой пусть проверит его готовность к школе. Я сам провожу его. … Да, да. … да, да, да…. да. – И разъединился. Посмотрел в сторону министра и сказал: – Всё нормально. Всё идёт по плану. Точнее, будет идти.
- Михаил, – Арнольд спросил его, – ты таким тоном собираешься командовать?
- Отец, там есть офицеры. Можно, я пойду.
- Задержись на минутку. Рудольф что-нибудь говорил тебе по поводу казни?
- Нет. Но мы это… что вы сказали сейчас… знали давно. Брат просто хотел проверить.
- Как давно?
- В той жизни. Я к маме. Устал, – сказал и направился к двери. Около неё остановился, полуобернулся и спросил: – С мамой вы поедете на пустырь?
- Какой пустырь? – Арнольд и Генрих спросили одновременно.
- Тот самый. Завтра первое сентября. В три сорок пять  мы с Рудольфом хотели там быть. Поставить свечи. Возложить цветы.  И танк тот тоже пригоним. Он все эти годы в ангаре полка стоял.
- Пригоним? Кто?
-  Рудольф хотел сам. Теперь поведу я.
- Что? – это было спрошено хором.
- Не понял вашей реакции. И Рудик, и я с четырнадцатилетнего возраста танком управляем. В этом году, правда, не пришлось за штурвалами сидеть. Увлёкся кое-кто кино. Но, как говорят в Великом Китае, всё, что не случается, всё к лучшему, – последнее Миша произнёс на чистом китайском языке. – Я пойду, господа. Устал. И очень хочу к маме. – И вышел.
Тишина. Её прервал Арнольд:
- Генрих, боевая техника может выйти на улицу только с твоего разрешения. Младший посылал тебе рапорт?
 Генрих сразу позвонил в свою приёмную. Там сообщили, что  ещё до обеда полковником Шнейдером выслано сообщение о том, что он намерен провести учение полка для проверки технического переоснащения полка первого  сентября текущего года, начало в полночь. Министр развёл плечами и произнёс:
- Как видите, господин президент, выслал. Пойду подписывать. Честь имею! – и команда удалилась.
Когда за ними закрылась дверь, Арнольд сказал:
- Господа, ситуация острая. Кратко по теме и к концу.

Полночь. Наступило первое сентября.
Кортеж машин в час ночи отъехал от дома Шнейдеров. Такой же от дома Шварцкопфов. К ним по дороге присоединялись другие авто.
В это же время из полка выехала бронетехника, поднялась в воздух группа  сопровождения из дронов. В центре колонны шёл танк времён недавней войны. Чистый, чуть ли не отполированный, маркировка сделана новой краской.  Хорошо, что была ночь.
Они встретились на пустыре, где двадцать с лишним лет с 3 часа утра 45 минут был ранен шквальным огнём в ноги и нижнюю часть тела генерал Шнейдер, затем заживо раздавлен гусеницами танков.
Семья и те, кто его помнил, приехали его помянуть. Поставили лампады, свечи разной конфигурации, возложили цветы. Но перед этим танк, раздавивший тирана и узурпатора,  рыкнув тормозами, вполз на пустырь, прошёл по нему, подошёл к месту, поднял ствол, выстрелил и замер. На башне открылся люк, появился водитель в гермошлёме.  Подтянулся. Вылез наружу. Легко соскочил с гусеницы. Затем достал что-то из сумки, висевшей через плечо, обошёл танк, вставляя в землю вокруг него какие-то предметы.  Отошёл. К нему подлетело несколько дронов, он что-то стал показывать. Улетели. Мужчина тоже пошёл в сторону от танка. Пошёл по тропе, по которой генерал Шнейдер делал свои последние шаги по планете.
Да, это был Миша.
Он подошёл к солдатам полка. Те стояли в полном боевом вооружении. Сказал им:
- Я не могу вам приказывать. Я могу вас только попросить. Сегодня в течение всех суток держать здесь почётный караул. Чуть позже, когда полковник Шнейдер утвердит архитектуру здания, здесь будет воздвигнут пантеон. Пантеон памяти. В караул встают только добровольцы. Кто согласен, шаг вперёд.
И все: офицеры, унтер-офицеры, рядовые – шагнули.
- Господин министр, – обратился один из его сопровождавших, – разрешите и нам, ветеранам, принять участие.
Генрих кивнул.
Арнольд спросил:
- А как ты это объяснишь прессе?
- Я понял, что это семейное дело. Поэтому, основываясь на ранний твой приказ, общаться с прессой  в данном случае будет только Мишенька. Из нас никто интервью не даёт. Господа офицеры, организуйтесь сами. Мне доклад по ситуации, – ответил министр и направился к Михаилу. Подошёл. Спросил его: – Кто из вас это придумал?
- Командую я – я и отвечаю, – услышал.
- Ты дурку не включай. Сейчас ветераны подтянутся. Командовать всем происходящим будут мои. Но с прессой беседовать будешь сам. Это дело семейное и друзей. Как планировалось организовать питание?
- В восемь сюда  прибудет полевая кухня. Кормить будем всех желающих. Вильгельм о поддержке финансами распорядился.
- А внучек?
- Который? Он или я?
- Ясно. Оба. Семья резидентов. Надеюсь, больше никаких сюрпризов?
- Надеюсь. Извините, мне пора в полк. Здесь остаются два подразделения. В полдень прибудет им смена. – И Миша  направился к матери. Та, как всегда, проверила его лоб и пульс, потребовала одеться потеплее, выпить чай из термоса.
Через час семьи разъехались.
Рассветало.
                18 – 29 января, 23-25 мая  2020 года


БАНУ
(искусственные зачатие, вынашивание и выхаживание, Алекс+Розелина)
Посвящается старшей внучке
1
Подросток ждала дедушку у входа в подземный ход, который соединял клинику и дом.
- Дедушка, вам плохо?
- Всё нормально, девочка. Всё нормально.  И твоя мама, и твой брат вполне здоровы.
- Когда вы меня с ними познакомите? Вы же обещали.
- Я только что им сказал о тебе. Точнее – твоей матери. Она передаст  мои слова твоему старшему брату. Уверен, он очень обрадуется.
- Почему?
- Я думаю, ему очень хотелось иметь такую сестрёнку. Потерпи ещё малёк.
- Дедушка, но ты такой уже старенький. Разве нельзя меня к ним просто отвести?
- Но тебе же сначала надо там подобрать комнату, в которой ты будешь жить. Не в комнате же брата. Тем более, что он вернулся с женою и сыном. И ты уже большая, чтобы жить в комнате с мамой. Потерпи ещё, потерпи.
Вдруг дверь из подземелья вновь открылась, и на пороге появилось несколько мужчин.
- Вы, что, до утра не могли дотерпеть? – недовольно спросил дед.
- Извини, деда, а как ты это представляешь? – спросил  Йогенн-Арнольд. Девочка узнала его сразу. – Такое сообщение  не только лишило нас речи, но и сна. – И, увидев девочку, стоявшую напротив деда, спросил: – Это она?
- Да. Это Бану.
- Мило, – ответил, подошёл к  девчушке, сказал: – Здравствуй. Давай знакомиться.
- Я вас знаю. Почти всех. Кроме этих двоих, – она указала на Рудольфа и Михаила.
Парни вышли вперёд и представились:
- Я – Рудольф.
- Я – Михаил.
- Дед, как я понял, – Рудольф продолжил, – дальнейшее воспитание сестры ты возлагаешь на меня?
- Это было бы очень хорошо, мальчик. Но пока ты сам нуждаешься в помощи. Поэтому малышка, пока я жив, поживёт около меня. Знакомьтесь. Встречайтесь. А там будет видно.
- Но, дедушка, – Альфред заговорил, – ты знаешь законы семьи.
- Знаю, внучек, знаю. Но я стар и мне тоже нужна забота. И по этой причине девочка пока останется у меня. Я просто хотел вам о ней сказать. Чтобы потом у вас не было никаких недомолвок.  Мальчики, идите спать.
- Но почему я не могу пойти со старшим братом, дедушка? – девочка  опустила голову. – Он же вернулся. И я хочу увидеть маму.
- Вот для чего вы пришли? Только её расстроили, – заворчал дед.
- Ладно, дед, здесь за тобой и Ингрид присмотрит. А Бану я забираю. Сегодня поспит в комнате моей супруги. Я всё равно ещё слаб. Или с девчонками. А завтра с братьями найдём ей подходящее помещение. Так, дед, будет лучше. Для всех. За один день слишком много новостей. Давай руку, сестрёнка, пошли. Или сначала надо сходить за твоими платьями и игрушками?
Девочка радостно кивнула.
- Отлично! Веди. Миша, за мной.
Парни взяли Бану с обеих сторон за руки, и все пошли вглубь коридора.
- По-моему, у нашего младшего появилась новая игрушка, – заметил Альфред им в спину.
- Согласен. Только что он из неё сделает?
- А какие наклонности у этой девочки? Деда, этот вопрос к тебе. Ты её лучше знаешь. Она хоть управляема?
- Она была милым ребёнком до последнего года, – со вздохом ответил старик.
- Что не так пошло?
- Вошла в подростковый возраст и начала качать свои права.
- А свои обязанности по отношению к семье и роду она знает?
- Знать-то знает, а принимает ли – не знаю. Дикой она стала. Упёртой. «Хочу!» – и всё.
- Да, дед, подбросил ты нам задачку с несколькими неизвестными.
А молодёжь об этом не думала. Они весело и быстро прошли в комнату девочки. Странно, рядом с дверью стоял чемодан. И в комнате было чисто и прибрано. Работал только комп.
- Это у тебя всегда? – указал на него Рудольф.
- Да. Развлекаюсь. Я же знала, что за чемоданом придётся возвращаться.
- Хакер?
- Блогер.
-Ник?
- Сура.
- И что означает?
- Особо – ничего.  Многозначный термин. Может самка сурка, может приток реки, может глава  корана,  может населённый пункт, может напиток богов, может само имя бога, может скорый поезд,  может футбольный клуб, может велосипед, может теплоход, может система изучения ионосферы…  А можно и сумеречное солнце…  Кому, что в голову придёт.
- А тебе что взбрело?
- Длинная история и очень смешная.
- Хорошо, потом расскажешь. Сейчас  же – пошли. Ночь на дворе.
Михаил взял чемодан, Рудольф взглядом выхватил из комнаты куклу, несколько потёртую и в мятом платье, взял её, передал  сестрёнке. Она удивлённо на неё посмотрела. Он ей:
- Ты ещё маленькая. А я много времени буду проводить в полку. Должна же быть у тебя подружка для ночных грёз. Пошли.
Вернулись они в дом быстро. И почему-то сразу пошли в комнату Рудольфа.
- Пока будешь жить здесь.  Потом подберём. Кушать хочешь? Открывай холодильник. Перекусываем – и спать.
Брат и сестра уснули под утро, когда наступавшее на темноту солнце проявилось в окне за плотными шторами. Он рассказывал ей о матери, она ему об отце. И вдруг сообщила:
- У нас ещё есть двенадцать братьев. По отцу. Это доктора из клиники доктора Розелины Морген. Но дедушка контролирует наше общение и не разрешает мне обращаться к ним как к братьям.  Говорит, что время не пришло.  Но, может быть,  он сам тебе всё расскажет…
- Понял. Но это после. После съёмок.  Хотя – потом знамя, полк. Не будем торопить события. У деда что-то, видимо, просчитано… Да, вот что ещё… Мама рассердится, когда увидит тебя в моей постели.
- Почему?  Мы – родные брат и сестра.
- Вот по этому. Ты всё-таки… молодая самочка. А я уже знаю прелесть женщины.
- Между прочим,  дедушка говорил, что мы…  Я должна тебе во всём служить.
- Согласен, только не в этом.  У тебя будет свой мужчина.
- Мужчина…  Я же искусственная, из пробирки, как говорят.  Меня нет. И документов на меня тоже нет. Хотя… мне твой молочный брат понравился…
- Ну да. Миша – парень надёжный. Но он уже выбрал Катрин…  А тебе ещё тринадцать. Подожди лет пять, там и поговорим.  Что касается документа личности, то даже у робота есть паспорт. Решим с братом. Когда он придёт в себя. Спи, сестрёнка, сладких тебе снов. И постарайся увидеть своего суженого. – Рудольф  прижал к себе  девичье тельце, поцеловал в лоб сестру. Та улыбнулась, прижалась к брату и сразу провалилась в сон.
…Утром ярости муттер  не было предела. Она схватила полотенце, скрутила его веревкой и больно ударила по ногам спящих. Девчушка проснулась от удара, ойкнула. У Рудольфа сработала  боевая подготовка: в доли секунды он оказался за спиной нападавшей и скрутил её.  Но, увидев мать, выругался:
- Мама, что ты делаешь? Я же мог тебя убить!
- Что вы здесь вдвоём делаете? – женщина вырвалась из его рук.
- Спим. Мы, мама, брат и сестра. Родные! Ты что себе вообразила!
- Что надо, то и вообразила!
Бану видела свою биологическую маму впервые. Симпатичная, но сердитая. Разъярённая кошка, которая может когтями не только глаза выцарапать, но и сердце из груди вырвать. Или не кошка? Что-то в ней… не мягкое… не пушистое… далеко не кошачье… очень ядовитое… угрожающее…
 Муттер и брат ещё несколько минут поорали друг на друга. Видимо, из-за этого в комнату вошли старшие братья по отцу и молча, вопросительно  стали рассматривать обоих спорщиков. Наконец Арнольд произнёс:
- Муттер, я считаю, что младший брат поступил правильно. Они оба только что вернулись в семью, обоим несколько некомфортно.  Один не знает одно, другой – второе. Но вместе они быстро во всём разберутся. Муттер, милая наша муттер, спокойствие и спокойствие.  Мальчик уже вырос. Он взрослый. И сам в состояние расставить акценты, – с этими словами он взял  женщину под локоть, осторожно вывел её из комнаты. Перед тем, как выйти самому, оглянулся, подмигнул младшим.
Бану выдохнула. Спросила тихо:
- Это из-за меня? Я не нужна маме? Я ей не приятна?
- Наоборот, сестрёнка. Всё наоборот. Просто она волнуется, что я тебя обижу.
- Обидишь? Как?
- Секс. Значит так, малышка. Денька ещё два, и я уеду в полк. Ты останешься с мамой. Будь с нею рядом.  Постирать там, погладить, полы в комнате вымыть. Словом, помогать.  Пойдёт гулять – сопровождать.
- Это хорошо.
- Почему?
- Быстрее познакомимся.
- Я рад твоей смекалке. А ты, по-моему, очень похожа на отца. Не то, что я.
- Зато мы улыбаемся одинаково.
Брат и сестра обнялись. Затем он спросил:
- Кто тебе заплетал косу?
- Когда я сама, когда дедушка.
- Можно я уложу твои волосы сегодня?
- С радостью.
И Рудольф начал заплетать косу, которая изгибалась по голове, обхватывала её.  Осталось только красиво уложить конец косы и закрепить его. Рудольф поискал глазами какой-либо подходящий предмет. Не нашёл.  Отпустил волосы. Подошёл к строенному в стену сейфу. Открыл его. Достал ларец. Открыл. В нём  лежали украшения: золото, платина, камни. Он перебрал их и достал заколку для волос. Девочка внимательно за ним наблюдала. Затем подошла и сказала:
- Это украшения Надиры, первой жены отца. Брату Арнольду будет неприятно увидеть их на мне. Или ему их отдай, или той, в которой в будущем воплотиться Надира. А мне волосы закрепи этим, – она протянула руку. На её ладони появился переливавшийся шар, который быстро увеличивался в размере и приобретал форму лотоса. Сформировавшись,  изделие замерло на  маленькой ладони.
- Как это ты сделала? – удивился Рудольф.
- Не знаю. Я так играю с детства. Хочешь, тебе сделаю цепь. С охранным медальоном.
- С охранным? Это к месту. Можешь делать. А я пока закончу укладку.
Когда он уложил последний волосок на её голове, она протянула ему широкую золотую цепь с причудливым древним узором и медальоном,  на котором тоже был не менее странный рисунок. Она повесила его брату на шею, затем провела по изделию – он словно испарился, остался слабым следом на теле мужчины. Затем поцеловала его в щёку. Он – её и произнёс:
-Трудно тебе жениха будет найти. Ты как лягушка-царевна из болота…
- Слышала я эти сказки. Нашёлся же Иванушка тогда…
- Да, нашёлся, – вздохнул Рудольф, – только и накуралесил много.
К завтраку они вышли вместе. Точнее Рудольф ещё с женою и сыном. Сестра села слева от него, между ним и Михаилом, который с интересом её рассматривал.  Сына Рудольф посадил себе на колени. Семья в обновлённом составе вкушала молча и сосредоточенно.
После завтраками все занялись обычными делами. Рудольф, поручив Алёшку  Бану, увлёк жену в её спальню.
Мальчику  понравилось играть в  тётей. Именно так отец представил ему эту девочку.  Особенно ему понравилась игра с солнечным лучом. Он подставлял свои ладошки, сложенные лодочкой,  под луч, тётя поддерживала их снизу. И на его ладошках из солнечного луча возникали тог зайчики, то белки, и другая мелкая живность. Стоило только ладошки чуть отвести от луча – как зверюшки солнечной пылью  опадали на пол, на ковёр…  Играли они так долго.  Пока муттер не спустилась в коридор и не увидела бегавших друг за другом детей. Спросила:
- Бану, где родители мальчика?
- Брат ушёл с женою. В её комнату.
- Давно?
- Сразу после завтрака.
- М-да… Хорошо. Я собралась в город. Хочу погулять по магазинам. Со мной поедете? Потратим немного деньги. Мальчику купим игрушки, тебе… посмотрим.  – И сообщила  Альфреду: – Кто из вас сядет за руль? Кто сопровождает?
- Я, два брата. Охрану обеспечат  гончии братенника, – ответил старший. – Да я ему сейчас сам позвоню. Пусть… очистит маршрут.
Женщина кивнула. Затем наклонилась к мальчику, легко его подняла, взяла на руки, пошла вперёд. Бану, опустив голову, последовала за ней.
Машина была шикарная. Это доставило мальчику такую радость. Он уже было рванулся к рулю, но Альфред слегка щёлкнул его по носу и сказал:
- Сначала экзамен по вождению Рихарду сдашь…
Алёшка сморщил было носик, но муттер взяла его к себе на колени, погладила и сказала:
- Сначала надо подрасти. Смотри в окно. Сейчас мы увидим много интересного. – И обратилась к Альфреду: – Я бы хотела на минутку заскочить в полк. Только без звонков.
Тот кивнул, с кем-то поговорил, и машина рванула с места.
Это авто окружали другие машины. По дороге к ним подсоединялись другие. Это было захватывающе для детей. Муттер лишь щурила глаза. Наконец проговорила:
- Можно было без такого кортежа?
- Это приказ младших. Муттер, гончие тебя никуда одну не пустят. Терпи.
- Хорошо. Тогда сначала в кабачок… Старик Густав жив?
- А что с ним станет? Тебя ждёт да наследника.
- Интересно! А кумара кто?
- Ты же знаешь, как ветераны к нему относятся. Ждут младшего.
- Фи…  Дождутся… змея горыныча. Да ещё мишутка рядом. Косточки поджаренные подправит.
- Успокойся. Всё будет хорошо. Они – не глупцы. Только тебе всё равно придётся сказать своё слово. Поддерживаешь кумару или нет.
- Да что вы меня всё замуж толкаете! Я отдыхаю! И – могу же я поносить свободно траур! Безобразие какое-то! Пасынки, а ведёте  себя, как сводники!
- Так мы же о нашем младшем печёмся!
- Вот и печите его в печи!
- Муттер! Он не пирог! Подъезжаем. Ого!!!  А Густав-то держит нос по ветру!!! Сам вышел.
- Надеюсь, в его кабачке сейчас лишних нет! А то напугают мне детей!
Лишних не было. Гончие постарались. Муттер в сопровождении пасынков, дочери и внука вошла в пивной бар. Густов, только увидев выходившую из авто женщину в стильном, богатом, чёрном платье, начал кланяться и подобострастно приглашать в своё заведение. Женщина  прошла. Хозяин пригласил  гостью к столу, на котором уже белела выстроченная скатерть. Угощение:  дымящиеся, шипящие  сосиски, нарезка овощей, пиво, фрукты для детей – мгновенно было на столе. Дети радостно потянулись к фруктам. Женщина с мужчинами к пиву.  Хозяин улыбался, чуть ли не плача. Женщина жестом пригласила его к столу. Он присел. Прошло несколько минут, чем спросил:
- Это что за дети? Где… младший?
- Со своей женщиной, – усмехнувшись, ответила женщина. – Мальчик – это его сын. Девочка – наша с Алексом дочь. Без вопросов.
- А когда… примет полк?
- Согласно приказу, он его принял три года назад. И он профессиональный военный.  Скоро, уважаемый, увидите. Терпение. Я… приехала за тем, что здесь было оставлено. Надеюсь, оно в сохранности?
- Да, госпожа. Мне самому вынести или  кто-то пойдёт?
- Мальчики сходят.
Мужчины ушли на несколько минут. Вернулись с тремя чемоданами средних размеров. Муттер посмотрела на них. Кивнула и головой указала на авто. Встала. Поблагодарила хозяина. Вся компания вышла.
В полке она тоже пробыла недолго. Сопровождаемая генералом осмотрела помещения, окинула взглядом место, где должно было находиться знамя, вернулась к авто. Села. Кортеж рванул в город. А офицеры, солдаты, вольнонаёмные боялись задать вопросы. Уж очень холодно пронзительный взгляд был у этой…  ядовитой анаконды.
- Муттер, – обратилась к ней Бану, – а что в чемодане? Это для брата?
- Да, девочка.  В то время нельзя было эти вещи оставить в доме. Сейчас они возвратятся.
- Но как это поможет ему против той злой женщины?
- Какой женщины? Даши? Ты о чём?
- Нет. О другой. С ней брат утратил свою чистоту.
- Что? Что за загадки?
- Они давно познакомились.
-Давно? Я не слышала от него  ни о каких дамах… Или он тебе говорил?
- Нет. Он о ней уже почти забыл. Давно было.
- Ничего не понимаю. Впервые слышу…  Если только знают Миша и Наташа… Наташа… Наська!!! Но они же были… подростками…
- Это очень старое знакомство. Та женщина опасна для брата. Но она его добивалась и добилась. И позже будет с ним. Она очень опасна. Хотя сама этого не подразумевает. У неё заперта древняя память.
- Этого не может быть… Он женился… Та пропала…  Хотя бы из нашего вида… Хотя… она же с Натой училась в институте… и  в одной группе…
- Она рядом, мама…
- Что можно сделать?
- Я уже надела на брата цепь-оберег. Но она только ослабить его влечение к ней. Но не её.
- Ты рассказываешь какие-то ужасы. Я сейчас не в состояние ни понять твои слова, ни, тем более, принять. Подождём. Но я вечером обязательно поговорю с кумарой об этом. – Она посмотрела в окно авто: они парковались. – Подъехали к торговому центру. Сначала выберем мальчику игрушку, затем – что-нибудь для тебя.
- Мне? У меня всё есть. Если только материал. Я бы брату рубашки и костюм сшила. Могу и тебе платье. Новое. Это твоё чёрное очень дедушке не нравится.
- А твоему брату?
- Он спокоен.
- Для меня, доча, это сейчас важнее. Оба мальчика сейчас спокойны. Всем, малышка, необходима стабильность. Все нуждаются в ней.  А себе платье не хочешь?
- У меня они есть.
- А новое? Давай договоримся: ты выберешь материал, а Рудольф фасон. И сошьёшь.
- Думаете, это ему… надо?
- Очень надо. Он всегда мне выговаривал, что у него нет родной сестры. Он очень любит девчонок. Пойдём, малышка.
Бану улыбнулась. Муттер посмотрела на неё, покачала головой и заметила:
- А улыбки у вас обоих отцовские. Ох, девка, как бы мужики за тобой табунами ходить не стали…
- Не-е-е, – ответила  подросток, – мне Миша нравится.
Муттер прищурилась, прижала к себе девочку, поцеловала её в темя и произнесла:
- Миша, точно, верный. Но он себе нашёл женщину. А тебе ещё тринадцать. Мала. Лет через пять на эту тему поговорим.
- Брат тоже так сказал.
- Видишь, двое взрослых говорят одно и то же. Надо прислушаться, девочка, к их словам. Но, заверяю, без жениха не останешься. Семья у нас большая. Хотя бы взять Алёшу, брата Даши, дядю нашего маленького Алекса.  Юноша очень интересный. В чём-то под стать тебе. Только не так сведущ. Просто надо обучить. И возвращаться назад ему уже нельзя. Голову только сложит. Да и твой брат его хорошо знает. В чём-то уже помогал ему. Присмотрись к нему.
Девочка неопределённо пожала плечами и вдруг ответила:
- Он же из другого племени. Закон семьи будет нарушен.
- Этот вопрос мы решим. Всё равно наша контрразведка,  – она кивнула в сторону приближавшегося герра Генриха, – не разрешит ему покинуть пределы страны.
Тот подошёл стремительно, поцеловал руку муттер,  в щеку Бану, что та опешила, мальца взял на руки, подкинул, тот весело заверещал и потребовал ещё раз. Свита министра зырила во все стороны. Репортёришки снимали. Муттер весьма выразительно взяла под руку Генриха, при чём  последний  мальчика с рук не спустил.  Они направились к зданию. Мужчина спросил:
- О чём так серьёзно говорили?
- Об Алёше, брате Даши.
-Вовремя. Через посольство повестка на призыв пришла ему. Я против. Он близко соприкоснулся с семьёй, то есть  частной жизнью президента. Брату я уже направил своё мнение по данному вопросу. Вам надо это быстро решать. Как говорят, или-или.
- Я думаю, этот вопрос надо передать Рудольфу. Они знакомы. Что касается воинской повинности юноши, то всегда была уверена, что не все мужчины обязаны  брать в руки оружие. Чтобы убить. А что касается его методов владения приемами единоборства, то он для своего возраста весьма подготовлен. Видела на днях, как они с Мишенькой возились. Алёша ему не уступил. Даже в чём-то фору дал.
- Мише? Интересно. Рихард ни разу чистую победу не одержал. А он боец  добрый.
- Алёша, по-моему, имеет генетическую память древней борьбы стражников. Отличные скоростные реакции. Так что, если вы решите, что ему как мужчине надо служить, то только в нашем полку. Не следует талант  парня раньше времени раскрывать.
- Я понял, муттер, – они вошли в торговый центр. – Куда теперь?
- Разделимся. Вы с мальчиком  к игрушкам.  Мы с Альфредом и Бану к материалам. А то и так всех переполошили. Сплетен-то будет…
- Увяжем…
Бану тихо, незаметно заживёт своей жизнью в башне под самой крышей. Славная мастерица-белошвейка, прозорливая ведунья, хакер  и добрая душа только в выходной, когда приезжал брат, спускалась к общему столу. И всегда с чем-нибудь  диковенным, чем очень радовала подраставших малышей. Иногда она и брат вдвоём гуляли по саду или оранжереи. Она показывала ему свои незамысловатые фокусы, он смешил её своими побасёнками. Девица незаметно подрастала, расцветала.

Год её совершеннолетия, который она так ждала, оказался сложным. Предсказанная смерть солнышка «немецкой овчарки» пришла без опозданий. И всё словно застудилось, заледенело. Только без устали ходил по комнатам маленький Алёшка и тщетно искал свою Жанну. Во всех трёх домах. Но все её комнаты отвечали ему молчанием и чистотою. Мальчик хныкал и продолжал искать. Даже обратился  новому Рексу. Но тот лишь лизал лицо мальчика и пытался с ним поиграть. Но играть малыш не хотел. Так прошла неделя.  Вечер очередного дня не стал исключением. Когда в коридоре появился Рудольф, мальчик побежал к нему и возмущённо спросил:
- Тя, где моя Жанна? Такие прятки нечестно!
Рудольф было открыл рот, но вдруг появилась Бану. Она подплыла к мальчику, погладила его по голове, поцеловала и сказала:
- Пойдём, я отведу тебя к Жанне.
У мальчика мгновенно засверкали  от радости глаза, а Рудольф поднёс руку к груди, потёр её: оказывается и у него есть сердечная мышца. Девушка взяла за руку мальчика и повела его на улицу. Там попросила поднять голову и посмотреть на небо. Через голубизну пробивался свет одинокой звезды. Указав на неё, Бану спросила племянника:
- Видишь ту сверкающую точку?
Мальчик кивнул.
- Это душа нашей Жанны. Она говорит, что очень любит всех, кто любит или любил её на земле.
- А почему она так высоко? Мне её не достать.
- Придёт время, и твоя душа будет с нею рядом. Видишь, появляются другие яркие точки?
Мальчик кивнул.
- Это твои мама, бабушки, дедушки, дяди, тёти… Ты о них сейчас ещё не знаешь. Подрастёшь, и тебе о них расскажут.
- А где дедушка Алекс?
- Сам найди. Закрой глаза, подумай о дедушке и открой глаза.
Мальчик послушно закрыл глаза. Стоял он так долго. Так долго, что встревоженная муттер вышла из дома, увидела детей;  их лица были обращёны в сторону неба. Вдруг мальчик закричал:
- Вижу! Вижу! – вырвался из объятий Балу и побежал в дом. Там сразу к отцу, сидевшему в кресле. Мгновенно забрался к нему на колени и заявил: – А я видел душу дедушки! Пошли – покажу!
Рудольф сразу побледнел. Хотел успокоить мальчика, но, увидев отрицательный жест сестры, подчинился требованию сына пошёл с ним на улицу. Небо было усеяно звёздами. Мальчик вскинул руку, указал в небо и произнёс:
- Видишь ту звезду с голубым переливом?
Рудольф хотел было назвать планету, но сестра сделала ему отрицательный жест головой. И отец ответил:
- Да, сынок, дедушка нас всех очень любит и оберегает. Пойдём домой. Простудишься – бабушка ругать будет.
- Там и Жанна, и мама, и бабушка, и дедушка…
- Да, сынок, там все, кого мы любим…

Её восемнадцатилетие выпало на сорокадневный период семейного траура по Жанне. Хотя – сама Бану не готовила платье для себя к этому дню: на протяжении четырёх предыдущих лет они в день рождения девушки оба садились на велосипеде и уезжали кататься по окрестностям. Только вдвоём. Поэтому обновила велосипедные костюмы и свой, и брата. Сшила комбинезон для Алёши-Алекса. Вот кому приходилось часто обновлять костюмы: и растёт, и горит на нём всё.
Брат смог освободиться пораньше. Балу ждала его в коридоре. Приехал к обеду и объявил:
- Сестрёнка, едем. Надеюсь, сегодня до твоего Заммацкайфеке в этот раз доберёмся. Только возьмем с собой двух Алёшек.
- Ты куда? – забеспокоилась муттер.
- Да четыре года всё хотим на велосипедах доехать до одного хутора. Здесь километров пятьдесят-шестьдесят.  Напрямую. Заммацкайфеке.
- Ты здоров?
- Я в норме.
- Сомневаюсь.
- Почему?
- Дорогу мы знаем. А проветриться полезно … мне.
- Отец строго-настрого запретил ездить в ту сторону. Решил нарушить? С брата дурной пример стал брать?
Подошёл Арнольд:
- Муттер, что случилось? Что ты мне косточки перемываешь? Чем я тебя вновь прогневил?
- Они собрались в сторону Заммацкайфека. На поводу у этой девчонки пошёл! – и она строго посмотрела на Бану. Та сразу опустила голову, шмыгнула носом.
- Муттер, любимая и дорогая, во-первых, девочка выросла и должна начать жить самостоятельно, то есть принимать решения и за них отвечать. Во-вторых, её сопровождают мужчины семьи, – ответил, обнял разгневанную женщину и обратился к старшему брату, бывшему танкисту: – Ганс,  пожалуйста, с ним.
- Бабушка, пожалуйста, успокойся, – Рихард, бледный, осунувшийся, неожиданно появился в коридоре. – Я тоже поеду.  Заодно проверю молодого пса в работе. Дядя Ганс впереди, я – замыкающим.  Детское кресло будем переставлять. И что тебя, Бану, так тянет на этот хутор?
Та не успела ответить, как Алёша-Алекс проскулил:
- Я с тя  хочу! – и малыш надул губы.
- И с тя будешь, и с дя, – ответил Рихард, достал оружие, проверил обойму. В коридоре установилась полная тишина.
- Отец, а мне можно с вами? – осторожно спросил Стэфан.
- Конечно. Только на руки краги. И переоденься. Возьми очки и… какой-нибудь… на чём поиграть, посочинять сможешь. Только не гитару. Между привалами будет несколько часов.
- Что? Рудольф, – муттер взвилась, – если только простудится малыш или руки повредит  мальчик, я тебя лично выпорю. Плёткою! И ещё! Этой непокорной девчонке найди жениха. Быстро! Или я сама это сделаю.
- Я его уже нашёл. Наш Алексей. В семье он давно. Знает наши порядки. И жениться ему тоже время подошло.
Арнольд вздохнул, покачал головой, произнёс:
- Мальчики, в кабинет. Покажете маршрут. Затем проверю снаряжение. И что по погоде? Сколько дней собираетесь отсутствовать?
- Надеюсь в три, туда-обратно, уложимся. Полк на Михаиле, – ответил Рудольф. – Брат, сестра туда просится. Сколько раз не пытались, всё что-то мешает. Теперь просто я сам хочу проветриться.
- Я понимаю. Поэтому поддерживаю. Вам обоим надо проветриться и прийти в себя. Контролировать  вашу группу всё равно будем. С богом, мальчики. И голову не теряйте. Особенно при желании некоторых женщин успокоить… свободных мужчин.
Михаил, присутствовавший при разговоре, достал телефон, набрал номер и произнёс:
- Дежурный. На время отсутствия  полкана командую я. С этой минуты ввожу готовность «три» для всего личного состава. Запустите цепочку оповещения.
На сборы группы ушёл час. Наконец выехали. Алексу дали портативную видеокамеру, посадили в детское кресло на раме. Тронулись. Мальчишка улюлюкал. То и дело тёрся головой о грудь отца.
Вскоре они съехали на просёлочную дорогу, где движение авто было ограничено. К вечеру они проехали тридцать км, нашли поляну, раскинули палатки. Мальчишка уже клевал носом, и его уложили  сразу в палатку. Взрослые же сидели под звёздным небом. Рихард вновь спросил Бану:
- Почему так тебя туда тянет? Можешь хоть сейчас объяснить причину. Понимаешь, девочка, не люблю сюрпризы.
- Хочу проверить одну информацию дедушки.
- О чём?
Бану замялась. Рихард начал настаивать, при этом зрачки его глаз позеленели, заискрились:
- Бану! Тётя!  Вы – член семьи президента страны. Извините, но его безопасность – это  внешняя и внутренняя безопасность нашего государства. Может быть, в эту легенду вы нас сначала посвятите? Хотя бы для того, чтобы избежать ловушки.
Бану глубоко вздохнула.
- Я думаю, вы это все слышали. Во всяком случае, старшие братья.
- О чём? – спросил Ганс.
- О появлении в доме муттер.
- Да, слышали что-то.  Но уточнять не стали. Там какая-то автоавария. То ли отец скорость превысил, то ли тормоза у той техники отказали. В общем, они врезались друг в друга. Отец привёз девушку в клинику.  Соответственно сделали операцию. Вылечили. Ухаживал сам. Влюбился. Мы знаем о ней только то, что сказал отец. Имя Розелина. И всё. Потом всё понеслось…  Война, после войны, её не стало…
- Значит, основание для  доверия информации дедушки есть.
- Не понимаю, – произнёс Рудольф.
- Брат, я хочу узнать эту тайну.
- Для чего? Сестра, поверь, некоторые древние истории лучше не оживлять.
- Пожалуйста, считай, что это твой подарок к моему дню рождения. Пожалуйста.
- М-да, Рихард, дай «боевую». А ты, сестра, Рихарду дай допинформацию.
- А я ничего больше не знаю.  Такое романтическое начало любви…
- Ох уж эти девчонки…  Всё им любовь на блюдечке подавай…
Утром всех поднял малыш.  Но выехали они только в девять: дали часы для отдыха Рихарду. И вновь просёлочными дорогами к пункту исследования.
Им оказался  перекрёсток дорог,  столб при нём и прислонённый к  последнему поржавевший  покорёженный  дамский велосипед. И свежие цветы перед ним.
- Это место старой аварии – и только, – произнёс Рудольф. – Куда теперь, сестра, сусанин ты наш, поведёшь?
Та в ответ  пожала плечами, осмотрелась. К ним на велосипеде приближался юноша. Она кивнула на него.  Сельчанин подъехал к гостям. Остановился. Поздоровался. С удивлением посмотрел на компанию.
- Рудольф Шнейдер, – представился Рудольф. Местный парень чуть с велосипеда не упал. – Что это за место? Знаешь?
Юноша кивнул. И рассказал самую обыкновенную историю. Мол, с этого места ещё до войны исчезла младшая сестра его бабушки. Мол, унёс её черный ворон. Или ночная сова. Звали её Сицилия. Прабабушка, мама Сицилии, до сих пор ждёт её или весточки от неё. Конечно, члены семьи не верят в такую галиматью, но не расстраивают старушку и ей поддакивают. Вчера был как раз тот печальный день. Бабушка сама сюда приходила и цветы положила.
- Сицилия, значит, – проговорил Ганс. – А как фамилия? Вы сельчане? Фермеры?
- Простые мы. Но мама, её брат имеют образование. Один инженер, другая учительница. А вы почему этим интересуетесь?
- А можно увидеть твою прабабушку, бабушку? Вы все вместе живёте?
- Неподалёку друг от друга. Я могу вас проводить.
Бану посмотрела на брата. Мужчины кивнули, сели на велосипеды, Рихард срочно вызвал по адресу Ингрида.
Хутор был недалеко. Так что ещё минут десять – и вся компания входила в добротные ворота. Прибыли они к обеду, к накрываемому столу.  Велосипеды поставили во дворе. Первой мужчины пропустили в дом Бану.
Та вошла. Поздоровалась. Встала у порога. Седая почтенная женщина, сидевшая в кресле около окна, привстала, затем опустилась вновь и прошептала:
- Девочка моя! Сицилия… Вернулась… Так где же, негодница, была? Не прислушалась всё-таки к моим словам…
Бану  обомлела. Растерялась. Но ответила:
- Я не Сицилия. Я – Бану, её дочь.
В комнату  по-деловому вошёл Рекс. Обнюхал всё. Тихо тявкнул. Только тогда появились Рихард и Рудольф. Лица последних домочадцам были известны, поэтому те просто потеряли дар речи. Затем Стэфан и Алекс вошли, за ними Алексей и Ганс.
- Здравствуйте, бабушка. Извините, что без приглашения. Проездом мы. Это девушка не Ваша дочь. Она – моя младшая сестра. Зовут её Бану,  – произнёс Рудольф. Эти слова огорчили  старушку, но в чём-то и взбодрили. Она стала пристально рассматривать Рудольфа. Тот в свою очередь представил свою свиту.
Хозяева были рады столь далёким – по всем признакам – гостям. Помогли умыться с дороги, разоблачиться, пригласили к столу.
Пока сидели, беседовали о делах насущных, отвечали на вопросы сельчан, примчался Ингрид. Рудольф его представил:
- Это, бабушка, тоже мой и Рихарда брат. Мне – со стороны матери, ему – со стороны отца. – Старушка впилась глазами в нового гостя.
Тот же, поздоровавшись, подошёл к женщине, молча взял пробу на генанализ. Увы, он показал родство с молодёжью.
- Что это значит, герр Рудольф? – поинтересовалась дочь старушки, сама уже пожилая дама. – Вы нас в чём-то хотите обвинить?
- Это только генетическая экспертиза. Видите ли,  фрау, мы: я, сестра и брат – ваши родственники. Наша мама Розелина Шнейдер – ваша Сицилия, бабушка. Извините, что так поздно сообщили. Моя сестра только вчера рассказала информацию, которую некогда узнала от дедушки. Так что: здравствуйте. Рада вы нам или нет – уже значения не имеет.
Тишина. Затем слёзы. Старушка обнимала внучку, внуков, правнуков…  И как-то всё стало по-другому: новое вдовство Рудольфа было воспринято как личное горе  столь далёкой и непохожей семьёю. Рихард  доложил отцу о ситуации. Тот попросил наложить запрет на разглашение данной информации теми людьми до полного  выяснения обстоятельств: всё надо проверить ещё раз, просчитать, подтянуть Генриха.
Когда эмоции улеглись, было решено, что Ганс с детьми возвращается на авто Ингрида, машина зятя старушки пойдёт следом, в ней она сама со старшей дочерью.  А оставшаяся четвёрка возвратится на велосипедах. Ускоренным темпом.
… Привал они сделали через два часа: резко стала портиться погода. Нашли укромное место в лесу, разбили две палатки, подготовили костёр и запас дров. С момента отъезда из хутора Бану была печальна и грустна. Романтическая сказка обернулась  серой реальностью: как теперь муттер встретится со своей мамой, признает ли, узнает ли, как отреагирует на её холодность бабушка… Рудольф слышал мысли сестры. Сказал:
- Сестра, хватит себя мучить. Утро вечера мудренее. Алёша, – он обратился к свояку, – иди к невесте, успокой её. Мы сами подежурим. – Алексей удивленно посмотрел на говорившего, а тот пояснил:  – Официально вашу свадьбу сыграем только через год. А Бану сейчас будет нужна двойная защита от муттер. Вот ты ею и станешь в моё отсутствие дома. – И вновь поймал на себе удивлённый взгляд парня и пояснил: – Муттер  яростно печётся о поддержании положительного имиджа отца в моих глазах.
- А ты поставь себя на его место в той ситуации, – спокойно ответил Алексей, – и поймёшь, что он поступил правильно. Я всех тонкостей вашей семьи не знаю, но понял, что сватья для вас – нечто святое и вы её всеми силами стараетесь удержать.  Но принадлежать она изначально должна была герру Арнольду, который, когда самка вышла на охоту, отсутствовал. Твой отец был тогда главою семьи и по совместительству, как и вы все, мистиком. Время вылета грааля, как вы называете муттер, высчитал. Видимо, поехал на встречу.
- Возможно. И она получилась во всех смыслах сногсшибательной.
- Да вам очень сильно повезло, что Бану стала известна это белое пятно в истории вашей семьи, и она нашла в себе силы и смелость  настоять на своём. Теперь у твоих детей есть прабабушка, у тебя и твоих братьев – бабушка.
- Да. Но…
-Герр Арнольд и Михаил – искусные дипломаты. Думаю, они эту задачу решат к нашему приезду.  Но ты прав, я пойду в палатку. Очень устал и хочу спать.
И ушёл. Когда за ним закрылся полог, Рихард спросил:
- А если она забеременеет?  Бабушка может вспылить.
- А я сомневаюсь, что он её тронет. Более того, она  как женщина его не интересует. Всё свободное время они на протяжении последних лет проводят вместе. Один другого учит, тренирует. И мне неизвестно, что эти два ведуна знают, чем владеют. А главное – что задумали. Но уверен, что нас скоро ждёт сюрприз. И давай-ка посмотрим маршрут. Или лучше вызвать вертолёт?
- Возможно. Если и вызывать, то сейчас. Погода портится.
- Хорошо.
Вертолёт успел до ненастья. Парни быстро свернули палатки, уложили свои вещи, сели сами. Пёс впрыгнул последним. Это был его первый полёт и, он не знал, что ждать от этого железа.
- Герр, у меня приказ министра доставить вас срочно домой, – сообщил лётчик.
- Домой – куда? В резиденцию президента или  полковой дом?
- Президента.
- Хорошо. Выполняйте приказ.
Их встретил Михаил. Молча. Помог выгрузить вещи, донести  до гаража. Бану тоже молча смотрела на него. Но он был спокоен. Затем все пятеро прошли в кабинет. Повторная экспертиза была уже проведена, и трое гостей ждали неизвестно чего. Видимо, ожидаемая встреча была или отложена, или затягивалась.
Рудольф не успел переступить порог, как Арнольд произнёс:
- Брат, тебе надо самому поговорить с матерью. Она не желает принимать ситуацию. Её всё устраивало.
Рудольф вздохнул, кивнул Мише, оба направились к муттер.
Муттер, странно, пила вино.
- Мама, – Рудольф подошёл к женщине, – не сердись на отца. Он просто тогда по-другому не мог поступить. Это был единственный шанс, как говорят, не уронить лицо. А сейчас, пожалуйста, возьми себя в руки и выйди к женщине, которая является твоей биологической матерью, а мне, моим братьям – бабушкой. Моим детям – прабабушкой. Конечно, пока разведка не соберёт весь пакет данных, мы данную новость обнародовать не станем. Я считаю, не стоит ворошить прошлое. Жить бабушка , если тебе  трудно видеть её здесь, может у меня. Амлет, Стэфан уже взрослые. Они смогут ей помогать, ухаживать за ней. Во всяком случае, возвращаться ей на хутор не стоит. Сама понимаешь, языки. Комнаты здесь гостям уже приготовлены. И ещё. Пожалуйста, не сердись на Бану. Она хотела, как лучше. Это очень хорошо, что мы узнали об этом. Ещё раз прошу: не сердись на отца.
- С чего ты взял, что я на него сержусь?
- Ты заперлась в комнате. Отказываешься принять реальность. Пьёшь. А такого никогда не было, хотя не раз ситуация была намного напряжённее.  Давай одевайся. Я тебя провожу. Все сидят в моём кабинете. Вам надо встретиться.
- Что мне одеть? И… я ничего не помню… Я… её не помню… Это всё очень серьёзно, сын.
- Возможно, это последствия амнезии после аварии. Велосипед очень искорежен…  Мама, пошли. Нечего тянуть кота за хвост. Наука подтвердила.
- Позови мне сначала… девчонку. Я хочу знать всё, что ей говорил дед.
- Мама, она тоже больше ничего не знает. Дед только один раз рассказал ей об этом. Она просто из этой информации  создала в своей голове волшебную сказку. И сейчас очень разочарована и опустошена. Мама, я прошу.
- Хорошо. Идём. Но я не знаю, что я скажу и как себя поведу.  Не понимаю, для чего тревожить прошлое…
- Мама, всё недоделанное  имеет привычку возвращаться. Значит, пришло время решить и тот вопрос. Твоя же жизнь удалась. Оба мужчины, с которыми ты связала свою жизнь, тебя любят. У тебя хорошая семья. Да и мы, дети… хорошие. Взять к примеру, Мишку… Или Рекса…
Женщина повела головой из стороны в сторону, заулыбалась. Да, с этим она была согласна. И сын прав: с вопросом надо покончить. Она резко встала, поправила волосы и направилась к  двери. Мальчики за нею.
В кабинет она тоже вошла первой. Спокойная. Гордая. Неприступная. При виде её все мужчины встали.
Она подошла к гостям. Поздоровалась. И внимательно стала рассматривать лицо пожилой женщины.  Нет, в ней ничего не ёкнуло. Но произнесла:
- Все утверждают, что вы – моя биологическая мать. Здравствуйте. Прошу меня извинить, но я не могу это подтвердить. Я не помню. Может быть, со временем что-то и всколыхнётся в памяти. А пока – извините. Но семья окажет вам уважение и почёт. А сейчас, извините, мне надо поговорить с дочерью, – сказала, развернулась и вышла. В тишине. В полной тишине.
Арнольд последовал за ней. Догнал. Взял под локоть. Спросил:
- Муттер, ты помнишь мою военную квалификацию? – Та сразу остановилась и посмотрела на мужчину, а он продолжил:  – Что за игру ты сейчас ведёшь? Я тебе не верю. Может быть, лучше рассказать мне правду, чем блуждать и в конец заблудиться между тремя соснами?
- Не знаю. Мне трудно сейчас принять какое-либо решение. И… я выпила полторы бутылки вина…
- Просто всё рассказать. Идём к тебе, а я зову братьев. Старших.
Те пришли быстро. Когда все сели, женщина подошла к своему секретеру, открыла потайной ящик,  достала из него бусы и браслет, положила перед пасынками и сказала:
- Эти бусы мне подарил мой отец. Он меня очень любил и баловал.  Да, это мои мать и сестра. А браслет – ваш отец, когда он мне делал предложение и попросил дать слово, что с той минуты, как я войду в ваш дом, другой семьи, других родственников для меня не существует. А обещала мужу порвать все связи с той жизнью. Я не смогла остаться ему верной при своей земной жизни, но сдержать слово, данное ему тогда, я просто обязана.
- И так легко… встала и ушла?
- Я была любимицей отца. Матери же мои проделки доставляли массу неудобств. Я для неё  была «лихоманка». 
Братья переглянулись, Арнольд же продолжил допрос:
- Но это не значит, что она не беспокоилась о тебе. Ты сейчас тоже носик воротишь от Бану, но при этом замечаешь любую маленькую опасность для неё. А твоя мать, скорее всего, заприметив, что около тебя вьётся богатый старик, который не вровень сельской семье, тебя просто старалась отговорить. Может быть, жёстко.
- Может быть. Сейчас это уже не имеет никакого значения. Слово дано.
- Значит, никакой аварии не было.
- Нет, была. Я мчалась на свидание к нему на велосипеде. Вновь поругалась с нею. А он почему-то не успел скинуть скорость на повороте. Бывает.
- Хорошо. Возможно, тогда это было правильно. Но сейчас, солнце моё лучезарное, ради детей и внуков… прими как реальность результаты генетической экспертизы.
Вошла молодёжь, поинтересовалась темой разговора. Арнольд кратко изложил. Михаил наморщил нос и сказал:
- Но документы переделывать не надо. Пусть всё будет так, как уже идёт. Заботу о бабушке можно поручить Бану, коль она причина этих волнений. Да и Алексей ей пусть помогает. А мама может с ней и общаться. Пусть на дистанции. Сейчас, отец, я всё же считаю, что никаких особых корректив вносить не стоит. Скажем так, это бабушка Бану. И точка.
- Я согласен с Михаилом, – произнёс Альфред и обратился к Арнольду: – А ты, брат, проверь записи по роду. Особенно те, что внёс отец как глава семьи. Если там нет никаких зацепок, то эту семью всё равно отметь в приложении как припочкованную ветвь. И с  младшим изучите её. А сейчас, думаю, муттер, тебе с братом стоит сходить к Бану, успокоить девочку и сообщить нашу… просьбу. Друзья, давайте не будем гнать лошадей. Если  той пожилой женщине надо перед своим уходом просто поговорить с муттер, то пусть этот разговор состоится. Это наш закон не нарушит, но будет открыт путь для движения другим.
- Хорошо, – Арнольд встал, взял со стола украшения, жестом пригласил муттер к двери, и они вышли.
Поднялись к Бану.
Та лежала на кровати лицом вниз, её плечи вздрагивали. Арнольд подошёл к ней, сел на краешек кровати, опустил руку на голову девушки и погладил. Она замерла, напряглась.  Он произнёс:
- Сестрёнка, ты сделала то, что должна была сделать. Если бы это не должно было произойти, дедушка никогда бы не рассказал тебе об этом. Сегодня мы, твои братья, просим тебя  взять на себя обиход своей бабушки. Алексей тебе будет помогать. Так лучше познакомитесь. А свадьбу сыграем только через год, после окончания траура.  А это тебе передаёт мама. Бусы когда-то подарил ей её отец, твой дедушка, а браслет – ей первый муж, а наш отец.  Теперь это твоё. – Он положил на подушку украшения. – Если муттер пожелает, она может принять участие в ваших с пожилой дамой прогулках-беседах. Обнародовать факт существования сближения с данной семьёй пока не можем. Мне надо разобраться с записями отца по изменениям в семье. Ты, сестрёнка, меня поняла? – Девушка кивнула… в подушку. – Ещё раз поздравляю тебя с днём рождения. И, поверь, мама тебя очень любит и ни капельки не сердится на твои вольности. Но в будущем, пожалуйста, никаких секретов. Мы – семья.  Спокойной ночи, – с этими словами он поцеловал её в голову, встал, и они с муттер вышли.
Бану приподняла голову. Аромат тела матери она уловила, но он так и остался стоять у двери. Бану ещё больше зарыдала: закон семьи суров, но обязателен для всех к исполнению.
Минут через десять к ней вошёл Рудольф.
- Пойдём ко мне, – сказал. – Нечего тебе одной  ночь коротать в слезах. Миша своё слово уже сказал. Вспять семья не повернёт. И придумаем тебе новый фасон платья. За бабушкой сама будешь присматривать. Алексея подключи. Если муттер захочет поговорить с нею, не мешай, отойди. Но сама никакую просьбу бабушки относительно встречи с муттер не исполняй.  Есть договор между нашими родителями. Мама отказалась его нарушить.  Поэтому, сестрёнка, просто держи диктофон включённым.
- Шпионить?
- Но мы же должны поддерживать  старинные семейные традиции.
Брат и сестра засмеялись. Он обнял её, поднял с кровати, надел на её руку браслет, переданный дочери матерью, и увёл в свою комнату.

И дни потекли вновь. Размеренно, спокойно, без спешки. Всё по расписанию.
Бабушка всё-таки  предпочла остаться у Шнейдеров. Разведка встретила это сообщение лояльно. Но прожила старушка недолго. За несколько часов до ухода она и муттер встретились. Говорили они мало. Больше смотрели друг на друга и молчали. Похоронили её тоже – в склепе.

А потом из дома исчез Алексей. Вот именно – исчез.
Бану вздохнула.
- Девочка, ты что-то знаешь? Говори, – строго потребовал Рудольф.
- Он вернулся в свою тайгу, в ту нору, которую вы с ним вырыли. Он сказал, что должен помочь лесу и зверью.
- Как? Как вернулся? Без документов? Поездом? Самолётом?
- Перенёсся. Я его обучила. Он сказал, что будет передвигаться… прыжками. Сказал, что знает куда.
Теперь все смотрели на Рудольфа. А он – на Арнольда. Тот произнёс:
- Я бы проверил… Чтобы было спокойно…
- Он насовсем?
- Не сказал. Но сказал, что ждёт племянника старшего. Ему уже семь лет и ему пора по прадедовым  стопам пойти.  Других тоже пора учить. Брат, позволь мне им дать азы науки.
- Сначала проверить их склонности надо, – буркнул в ответ в корень рассерженный Рудольф.
- Да они все давно уже проверены. И Алексеем к делу представлены. Только старший больше к другому дому потянулся. А у него другая стезя. Тебе твоё слово напомнить?
- Я подумаю, – отрезал Рудольф разговор. – Пока о делах текущих и насущных. Что с этим домом будет? Кто присмотр за ним держать станет?
- Пока он не вернётся, я с мужем буду жить.
- С мужем? Каким?
- Кто?
- Девочка, о чём ты говоришь?
- Я о том, что ты обещал Паулю, когда он начал заглядываться на Наташу.
- Что? Это… возможно, была шутка…  Откуда я знал, кто я… Я, что, должен был сестру отдать на чужую сторону?
- Брат, слово в нашей семье  – это зарок. Нам, ему и мне, пара познакомиться. Возьми меня в полк.  Я могу помогать по дому.
- Муттер надо спросить, – ушёл от прямого ответа Рудольф, но Арнольд заметил:
- М-да, ситуация…  Вот что значит, наводить тень на плетень…  Ладно, для рода время благоприятное. Поэтому соглашаюсь с такой регонстировкой.  Рихард, подготовь соответствующие документы для дяди с его детьми от Даши для поездки в Сибирь. Но – сначала полную разведку. Мальчику восемь лет исполняется через полгода. Время у тебя есть. Это первое. Второе. Брат, возможно, тебе и стоит взять сестру в помощь по дому. Родственники Кристины уже в возрасте, и молодая им будет только в помощь. Только сразу представь им её как сестру.  И своим армейским друзьям о ней скажи правду.
- Какую?
- Об особенностях рождения Бану. И сразу предупреди молодого человека об его ответственности перед нашим родом. Изменит – уничтожим сразу.
 Рудольф повёл плечами: м-да, его детишки подрастают…  Вот и сестра повела нос в сторону другого мужчины… Пауль… Огюст и тогда был женат. Уже пятеро у него…  Да, тогда он обидел Пауля изрядно, запретив подходить к Наташе…  Он же сам о себе точно не знал… Хотя – всё правильно. С Вильгельмом Наташе спокойнее…  А с Бану он одной национальности и офицер полка. И он готовит его в свои заместители… Возможно, что-то и сложится… Только как его мать на такую невесту посмотрит? Примет ли? Женщина религиозная, классических взглядов…  И где молодые будут жить? В его доме? Пауль точно откажется…  В доме его матери? Тогда он сам сестру долго видеть не сможет…  Здесь-то, в гнезде, всё понятно… А там, при полке?..  Лоб Рудольфа сошёлся в складки.
Арнольд смотрел на него и улыбался, за ним другие: брат начал взрослеть. Что ж, уже к третьему десятку подрос. Хотя – такой, ой какой собственник!

Пауль исправно нёс службу.  Он уже переболел привязанностью к Наташе, но, положа руку на сердце, где-то там, глубоко, саднило. Хотя он и понимал, что тягаться с материальным состоянием и возможностями банкира ему, армейскому офицеру, было не по силам. Но – всё равно: девчонка, что выросла рядом с наследником, была для него, представителя древнего дворянского рода, хорошей удачей. И каково было его удивление, когда полкан привёз в воинскую часть девушку, очень похожую на него, представил как сестру по имени Бану и попросил её показать несколько боевых приёмов военнослужащим.
Она не была красивой, но улыбка  завораживала, манила и притягивала.
И  поединок с братом она провела красиво и без ошибок. Затем  вызвалось несколько офицеров, солдат. Пауль тоже. Продержался он, как и все, с минуту. Что и успел заметить, так только то, что если с Рудольфом она билась в силу, то с ним, как и с другими, по-детски, играючи. Затем прижала к мату и шепнула на ухо:
- Не передумал на сестре Рудольфа жениться? Со своей мамой познакомишь?
Молодой человек опешил. И полностью проиграл. Она протянула ему руку, помогла встать с мата. Он  поправил одежду и вопросительно посмотрел на Рудольфа. Тот хитро улыбался. Она ещё поиграла с несколькими бойцами, затем  поблагодарила, побежала к брату, встала на цыпочки, поцеловала его в щёку, взяла под ручку и увела из зала под раскрытые рты военнослужащих.
- Что это сейчас было? – спросили солдаты. – Откуда она?
- Это, видимо, та девчонка, что  приезжала с муттер в тот первый раз, – предположил сверхсрочник. – Такая была неказистая уродина, а сейчас… ничего. В соку. Но как она полкану сестрой приходится? И для чего он её привёз? Если только дом вести… Не служить же…
После вечерней поверки Пауль подошёл к полкану и спросил:
- Для чего привёз? Ты же против того, чтобы женщины пребывали в полку. Или новый телохранитель для муттер?
- Нет. Невеста для тебя. Я же обещал, что женишься на моей сестре. Это родная по крови. Медицинский эксперимент деда. Искусственное зачатие, искусственное вынашивание, рождение и искусственное вскармливание. Генэкспертиза проведена. Если она тебе не понравится, я найду ей другого. Можешь знакомиться. Герр Арнольд согласие дал, но предупредил: изменишь нашему роду – уничтожит сразу. Так что – сначала крепко подумай, а потом ухаживай.
- Благодарю за доверие. Не ожидал такого фокуса-сюрприза от тебя, друг.
- Пожалуйста. Жить она будет у меня и помогать старикам по хозяйству. В полк ей только по моему личному  разрешению. Нечего ей среди мужиков тереться. Всё ясно изложил?
- Яснее не бывает. И что мне делать?
- Сначала подумать. Посоветоваться с матерью. Может быть, ей надо приехать ко мне. Цветы можешь подарить завтра. Утро вечера мудрее. Но она уже тебя выбрала. Всё, друг, я пошёл. Что-то меня Амлет тревожит. Вялый какой-то.
- Он такой уже третий день. Возможно, простыл. Он тут удумал твой эксперимент повторить.
- Это для него ерунда. Он хорошо закалён.
- Возможно, влюбился.
- Рано ещё. Невеста только родилась.
- Невеста?
- Да, Мэтью. Моя и Жанны. Так пусть думает сначала об учебе, карьере и материальном обеспечении. Если что – так и передай. Хотя я ему это сейчас сам скажу. Надумал мне тут хандрить, – и, жестом подозвав Бану,  которая играла с котом, широким шагом направился в дом.
Та быстро догнала брата, на бегу подмигнула и улыбнулась Паулю, что у того сердце ушло за пределы тела. Пришёл он в себя от хлопка Огюста по плечу:
-  Что замер? Девчонка понравилась?
- Не то слово. Они, Шнейдеры, меня в её женихи определили.
- Так ты же сам мечтал на его сестре жениться. Вот и женись.
- Как? Она же…
- Да кому какое дело, как да что…  На вид здоровая. А там забеременеет, родит сама… Сплетни – и только…  Только сначала со своей мамой поговори. Слишком семья серьёзная. Ты сегодня дежуришь?
- Нет.
- Тогда поехали к тебе. Вместе поговорим. А тебе кто это сказал?
- Сначала она шепнула мне на ухо во время поединка…
- Поэтому ты на обе лопатки и лёг. Хороший приём. Полкан тебя в заместители метит, а его девчонка тебя перед всем строем на  лопатки кладёт… Политика, надо сказать…
- Да уж… А сейчас сам. Мол, и тот в курсе.
- Ладно. Не дрейф. Поехали к твоей мамане. Без неё в этом деле никак. А где вы здесь будете жить? Он же её к твоей матери не отпустит.  Если ещё и кровь их.  От чужих глаз будет охранять.
- Не знаю. Никогда не думал.
- Теперь придётся.
- Ладно, до утра у меня время есть.
Сообщение сына о возможной его женитьбе   на младшей сестре герра Рудольфа у матери вызвал шок: какая младшая? Откуда? О ней никто не слышал? Она хоть  не дефектная?
- Фрау, она  недавно вашего сына на обе лопатки так уложила, что реальнее некуда, – засмеялся в ответ Огюст. – Только вопрос в том, разрешит ли ей брат жить у вас?      
- А чем у нас плохо? Отличный дом!   Отличные соседи.
- Вот именно – соседи! А это семья президента. Значит – тотал контроль.   У вас есть желание находиться все 24 часа в сутки под плотным наблюдением?
- Господи! Что же делать? Я уже стара! И просто хочу нянчить внуков. Какая счастливая твоя мать, Огюст! А я… – женщина заплакала. 
- Мама, полно. Всё будет хорошо. Хотя – и сейчас всё уже хорошо, – Пауль подошёл к матери, обнял её. – Прошу тебя, когда ты сможешь съездить к Рудольфу?  Ну, так… познакомиться с… Бану.
- Бану. Что это за имя?
- Госпожа с древнеперсидского.
- Госпожа…  Сможет ли стать эта госпожа тебе женой, а мне дочерью?  Я так мечтала о дочери… Но Господь нам с мужем дал только тебя. Пауль!  Сынок! Ты уверен в правильности своего выбора?
- Мама, ты знаешь, какая у неё улыбка…
- Попался дурачок на крючок… Улыбка! Тебе с человеком жить придётся, а не с её улыбкою. А семья! Какая семья там! Шнейдеры! Это же капкан! Случись что – от них живым не уйдёшь. Сынок! Подумай! Одумайся! Назад у тебя дороги не будет.
- Мама, у меня есть время с нею познакомиться. В той семье траур. Они не допустят его нарушения. Мама, она тебе понравится. По- моему, милая девушка, спокойная и приветливая. Уверен, хорошая хозяйка. И, возможно, вкусно готовит.
- Сын, ты терзаешь мне душу… Семья эта – не по нашему полю…
- Мама, надо же развиваться.
- И всё этот полк!  Неужели нельзя было найти другое место службы?  Весь в отца! Того тоже манила эта… как её…
- Мечта к прогрессу!
- Сынок! Это Шнейдеры!!! Это высокая власть!!! Это такие связи!!!
- Мама, он мне друг. Давний друг. Причём связи?
- Да около тебя такие водовороты интриг закрутятся! Такие политические и шпионские игры завертятся…  Для чего это тебе?
- Мама, для их отражения  есть внучек. И не только.  И, надеюсь, мою семейную жизнь они защитят.
- А твою?
- Мама, я дружу со своей головой. По-моему.
- А мне думается, что тебе это только кажется. Мне надо посоветоваться с падре.
- Нет, мама. Об этом – нет. Или – не сейчас. После помолвки, пожалуйста.  Ты же сама только сейчас сказала: игра начнётся жёсткая. Давай сохраним тишину в доме ещё несколько месяцев. Мама, прошу. Шнейдеры объявят  всё сами. И тогда точно всё закрутится. Давай подумаем, что нам надо спокойно или обновить, или подремонтировать. Деньги есть.  Кухню обновить или посуду?
- Пауль, совет примешь? – вмешался в разговор матери и сына Огюст.
- И?
- Приведи в гости Бану и выслушай её совет. Тебе с ней жить. Пусть молодая хозяйка и… постарается. Может быть, Рудольф разрешит ей здесь жить.
Фрау вздохнула, удручённо присела в кресло…

Но через три дня она всё же, как бы невзначай, приехала на обед в дом Рудольфа. Девушка ей понравилась. И она разрешила сыну поднести Бану цветы и начать за ней ухаживать. Рудольф был доволен. Муттер тоже.

Свадьба была широкой и весёлой.
Странно, но дом матери Пауля не нашпиговали камерами. Хотя, по совету Бану, сделали  качественный ремонт, обновили кухонную утварь. И молодые, после месяца путешествия по Алтаю и Тибету, спокойно зажили в нём. Странно, но между свекровью и снохою не было недоговорок, придирок. Всё шло гладко и складно.  Даже приходили в гости старые приятели семьи. Чтобы поглазеть на сноху. В срок Бану родила сына, затем и дочь. Посторонний соседский зоркий глаз никаких отклонений от норм не замечал.
27 июня – 27 июля 2020
   

СВОДНЫЕ БРАТЬЯ, или ДВА ГОДА ПОСЛЕ ВСТРЕЧИ
- …Мужчины не собаки: на кости не бросаются. Кого-нибудь из мальчиков возьми для охраны. Переодевайся… переодевайся…  – Дверь открылась и на пороге появился Рудольф, она сразу ему: – Рудольф, сопровождай брата во время пробежки. Ему надо отдохнуть от умственной работы. Обед после сауны.
- Ма, классная из тебя мачеха, – засмеялся Рудольф.
- И дети мне под стать. Все классные.
- Голодных мужиков бегать заставлять?
- Ничего. Это просто тренировка для самца на выживаемость. Самка должна принимать только  качественное семя.
- Со знаком качества? И как это определить, ма?
- Без ущербности в роду.
- По каким критериям определяется эта ущербность? Какие индикаторы?
- И того, и другого множество. Великое множество. И в каждой цивилизации свои.
- Ты хочешь сказать, что и в твоём роду, и в роду отца нет никакой ущербности?
- А что ты под этим подразумеваешь?
  - А ты, ма?
Арнольд махнул рукой, переоделся в спортивный костюм, махнул рукой младшему, и они ушли в сад.
Они, два сводных брата, бежали рядом не спеша. Разговор начался также неспешно, по пути, мешковато, неторопливо, черепашьим шагом, с чувством, с толком, с расстановкой.
- Как прошла адаптация? – первым спросил Арнольд.
- Это так теперь называется.
- Это международный термин.
- Конечно… международный… Нормально. Но я так не планировал, тем более – не ожидал.
- А как? С отличием училище. Дальний гарнизон. Рядом терпеливая и хозяйственная жена с золотой  духовной серединой. Успешное продвижение по службе. Возможно, участие в боевых операциях…
- А как без них военному… Практика…
- Учеба в академии, диссертации и  к тридцати пяти годам неслабые погоны. Награды…
- Что-то в этом роде… Нормально…
- А как теперь? Какие планы? Ты своими реформами в полку тревожишь  министра. Они требуют больших изменений во многих сферах.
- Это не я изменяю. Это требование современной стратегическо-тактической ситуации.  Мы и так опаздываем.
- А о защите планеты как живого существа ты помнишь?
- Только об этом я и думаю. И вопрос можно? Может быть, для  вас не очень корректный.
- Валяй.
- А как тогда… когда вы увидели мою маму… влюбились?
- Сценарий с Мишей пишите?
- Не только для этого… Я хочу понять. Как?
- Всё очень просто, брат. Она уже была женой моего отца. И этот вопрос не обсуждался.
- Но и я, и вы читали дневники его.
- Да, отец заметил. Это трудно скрыть. Особенно когда не можешь контролировать свои чувства. Они прут из всех щелей и дыр. И, брат, для нас Алекс Шнейдер не «он», а отец. С Рихардом  о дедушке говорите?
- Молчим. Он толком  не помнит, я не знаю.
- Главное, оба помните.
- Но у меня какое-то странное чувство, что он… жив.
- У меня тоже.  Скорее всего… не желаем смириться с его отсутствием. Не всё сказано… А у меня и… вина перед… отцом.
- А если он жив? Выжил?
- Под гусеницами танков? У тебя же все кости были переломаны и мускулатура в кашу.
- Кто-нибудь удостоверился, что тело там?
- Для чего? Все было при свидетелях… И не надо на эту тему…
- Но там нет тела.
- За эти года ласки, черви, другая живность все остатки поглотила.
- Даже кости?
- Они были вдребезги.
- Брат, у меня создаётся впечатление, что какую-то реальность наотрез отказываетесь принимать. Плотно закрыли дверь – и всё.
- Просто, брат, это очень тяжёлая страница в моём прошлом. И для меня, и для муттер. Если эта страница будет сейчас приоткрыта – последствия могут быть разрушительны.
- Но всё тайное когда-нибудь да станет явным.
- Тем позднее, тем лучше.  В настоящее время в семье достигнуто хрупкое равновесие. Призрачная стабильность.  Пусть сначала всё устоится.
- Хорошо. Я не быстро для вас бегу?
- Нет, в самый раз.
- А форма у вас хорошая. Я не замечал, чтобы вы регулярно занимались бегом.
- А тренажёры на что?
- Вы как-то устало, необычно для вас, выглядите. Какие-то проблемы?
- В политике всегда масса рифов.
- Помощь нужна?
- Военная? В этом плане ты и так хорошо помогаешь. Но я был бы рад, если  бы ты обратил своё внимание и подтянул свои знания в области дипломатии.
- У Миши хлеб отбирать?
- Одна голова хорошо, а две лучше. Я хочу тебя оставить вместо себя.
- Это уже не демократия. Это наследование власти. Монархия.
- Демократия… Где ты её видел? В каком зеркале или тумане… Что такое демократия? При каких условиях она возможна?
- Правление народа.
- Учебники обществознания и исторический аспект, в основе которого борьба за власть всеми способами.
- Вот поэтому для меня политика скучна. Она не понятна для моего ума. Армия – это понятно. Дан приказ ему на Запад…
- … ей в другую сторону…
- Но мы же мирные люди…
- … но наш бронепоезд стоит на запасном пути.
- Фольклор.
- Лучше он, чем болтология политиков и пушки военных.
- А как же демократия?
- Пресловутые гласность и свобода слова? Где грань между анархией, бунтом и контролируемым поступательным развитием общества?  Что надо поставить во главу угла, чтобы мир, я говорю о людской массе, в конфликте не разорвал друг другу глотки? Есть ли в настоящее время для этого предпосылки?  Проанализируй  историю нашей цивилизации, и ты заметишь только одно: постоянный скат вниз, к подножью горы. Какой-то сизифов труд…
- Есть одна притча. Три мужика вкатывали камень в гору…
- А-а-а. Понял. В чем предпосылки, чтобы мы могли на планете построить демократическое общество? Демократия не подразумевает никакого подчинения, никакого демократического централизма. Это изгиб или загиб, как  кому угодно.
- Я не думал об этом.
- Врёшь.
- Не понял.
- Возьми свою семью. То есть ту, которую ты хотел создать. Извини, если я сейчас пороюсь в твоих чувствительных каналах памяти. Ты – самодостаточный самец. Кого ты выбрал себе в самки? Самодостаточную самку, способную решить многие вопросы семейного уклада без посторонней мужской помощи и при этом сохранить целостность семьи. Я говорю о Даше.
- Да, она такая. Хрупкая на вид, но стержень золотой. Но ведь не получилось же…
- Это неважно. Важно то, что в вашей такой семье, где базис одинаков, могла бы состояться демократия. Не было ущемления никого. Потому что каждый брал на себя свою долю ответственности, что, в свою очередь,  помогала нести бремя ответственности другому.
- Как заумно. Это надо усваивать не на бегу.
- Согласен.  Кто вас к такой ответственности подготовил?
- Мама.
- А Дашу?
- Её родители?
- А тех в свою очередь?
- Своя семья, условия, обучение… Вы к чему это?
- О поступенчатом развитии общества на основе его духовно-душевного развития. Надо учить жить правильно. А мы этому учим это общество? На какие знания наша цивилизация опирается?  Если один лимон загнил в банке, он потянет за собой и других.
- Круто.
- Что «круто»?
- С выбора пути развития цивилизации на дольки лимона в банке. Круто. Лучше в сауну.
- Согласен.   

- Ты что так напрягся? Как воробей нахохлившийся, – спросил Арнольд младшего, когда они уже с полчаса грелись в сауне.
- Что такое сестра сказала маме, что так взвинтилась…
- Ничего  предосудительного и противозаконного. Сказала, как любой подросток, то, о чём думала долгие годы и в тёмные ночи. В прямом и переносном смысле этого слова.
- Вы знаете?
- Слышал.
- Как?
Арнольд в ответ улыбнулся. Ответил:
- Чистый слух. Ты им тоже владеешь. Только стерегись корысти.
- И о чём они говорили?
- О любви. Высшей ипостаси.
- И кто победил?
- Ни побеждённых, ни победителей в схеме «яйца курицу учат» не бывает. И – забей. Муттер уже недели две не в своей тарелке.
- Не в духе? И чем вы, сударь, её достали? У вас недостаточно времени из-за политики для внимания супруге? Забыли, как слова нежности говорить?
- Что? Примеру  сестры последовал?
- Но у меня тоже есть практический опыт…  И побольше вашего… К слову.
-Яйцо просвещенное, октись.
-Да что с вашим дипломатическим сленгом, герр?
- Отдыхает от забот да хлопот. Дай мне хоть  дома повыражаться.
- Это – повыражаться?
- Мне муттер всё равно не переплюнуть…
- Да что случилось, господин президент? Может быть, армию подтянуть? Некоторым вид простых романтиков : отважных лётчиков, моряков, танкистов, пехотинцев – мозги в черепушке на место ставит.
- Не всех. Особенно если  они сами являются простыми романтиками с… житейским оытом.
- Пусть с ними Мишуня поговорит.
- Какой с ним может быть диалог, когда при его они вздрагивают.
- Вот пусть и дальше продолжают дрожать.  Могу я присоединиться. Чтобы несильно они дрожали. Рекс с племянником. В чём секрет?
- Не хочу ускорять события. Пусть выстоятся.
- Это же не пьеса, не стихи.
- Сложная шахматная партия. И нет нормальных разведданных.
- Разведданных? Попросите Бану. Объясните ей ситуацию. И то, что скрыто под семью печати, у  вас будет на столе через…  краткое  время. Например, к утру.
- Это может быть опасно.
- Брат! Она своего скворечника не покинет.
- Не понял.
- Интернет на что? – лукаво усмехнулся Рудольф.
- Семья…
- Гнездо змеиное.
И оба засмеялись.
11. 03. 2021


РОЗЕЛИНА (СИЦИЛИЯ)
1
Муттер вошла в бывшие личные покои покойного мужа. Теперь они уже принадлежали их – её и его – сыну, Рудольфу.  На ней было платье, которое ей накануне сшила Бану.  Внешне простенькое, с национальными мотивами, оно выгодно подчёркивало её фигуру.
Рудольф давно проснулся, но продолжал валяться: ему жутко не хотелось вставать. Но вошла мама, и он приподнялся на локте. Та присела на край кровати, провела рукой по пышной шевелюре сына. Её мальчик повзрослел резко. И дело было даже ни в его женитьбе, ни в его сыне. Ещё вчера был игривым мальчишкой – утром мужчина, просчитывавший, контролировавший каждый свой взгляд,  каждое движение, каждое слово.
- Доброе утро, – сказала.
- Да, надеюсь, оно принесло добрый день,  – ответил.
- Как ты сейчас похож на отца, когда он был чем-то недоволен.
- Ма, я просто хочу хоть на воробьиный скок отодвинуть надвигающиеся на меня обязанности.
- Я просила тебя так быстро не взрослеть.
- Сказала бы, кто мой отец, я бы и не стал спешить…  Стал бы медиком…
- Военным.
- Но это профессия более мирная.
- Не смеши. И себя не вводи в заблуждение. Я пришла, чтобы поговорить с тобой…  Наверное, будет лучше, если я сама тебе всё скажу… Я сошлась с твоим братом.
- Каким? Их у меня много.
- С кумарой.
- Удобная партия. Но не это главное. Ты его любишь? Он тебе хотя бы нравится? Я наблюдал за вами и не могу сказать, что у вас приятельские отношения. Мама, ты при виде его шипишь.
- Телу он приятен и желанен.
- Понятно. Но это… из всего… наилучшая партия. Миша прекратит психовать. Рихард успокоится.
- При чём здесь Миша? Рихард?
- Мама и бабушка остаётся дома. С ними. Только у меня вопрос: я не сторонник вольных отношений. Извини, я  консерватор. Когда оформите официально свои отношения?
- Не знаю. К такому я не готова.
Рудольф сел на кровати, внимательно посмотрел на муттер. Она повторила:
- К такому я не готова. Хотя ум говорит, что надо бы… Что-то мешает… Я, в конце концов, даже не была на могиле мужа…
В ответ он тихо произнёс:
- Мама, её нет. Отец просто рядом с нами.
- И что мне делать?
- Жить, мама, жить. Но, если честно, не ожидал. Его я понимаю.  Любимая женщина рядом. Тебя трудно. Хотя… настойчивость  братьев, деда…  Да ещё эти горе-сваты…  Семья волнуется, торопит… Не спеши, проверь. Себя… послушай.  Хотя… за тобой сколько мужчин ухлёстывало…  А этот… сразу – и в дамки.
- Просто тело… расслабилось. А, может быть, и устала. И чего-то захотелось. Спокойного, стабильного. И чтобы не думать самой.
- Так для чего же сейчас думаешь? Оцениваешь? Анализируешь? Или за меня волнуешься? Для меня он – только брат. Старший брат – и всё. Иного не будет.  А Миша в своём выборе свободен. И, мама, поверь: это лучший выход из сложившейся ситуации. Болтунам мы с Мишей рот закроем. Он тебя любит. Ты? Сомневаюсь. В тебе ещё живёт на него очень большая обида. Со временем она  рассосётся. Тебе просто надо принять: тогда по-другому поступить было нельзя.  Главное – семья сохранена. Теперь ей надо развиваться. Но если до моего отъезда у тебя останутся сомнения, ты будешь жить со мною. Никого из посторонних мужчин  около тебя я терпеть не стану. Уничтожу его – и всё.
- То есть ты мне не оставляешь выхода?
- Почему? Или вдовство, или честное второе замужество.
- За кого?
- А за кого бы тебя отдал мой отец?
- За кумару… Зря, что ли, Ингрид родился…
- Мама, так выходи… И будь счастлива… Мы, твои сыновья, родные, приёмные, пасынки,  рядом. Всегда рядом. И это платье тебе к лицу. Сестрёнка – настоящая мастерица.
Дверь тихонько приоткрылась, и в щель прошмыгнул Алёшка. Мигом забрался на кровать к отцу, потребовал  к себе внимания. Рудольф погладил его, поцеловал и произнёс:
- Мама, мы выросли. Я очень хочу, чтобы ты была и счастлива, и в безопасности.  Наша семья это сможет осуществить. Сомневаешься – так поговори с Альфредом. Только не с Мишей. У него здесь свой интерес.
- А чем Альфред лучше?
- Он объективен. Это сейчас наиважнейшее.
- Хорошо. Понежься ещё и вставай. И так залежался, – сказала и вышла.

2
- …А я бы сходила в сауну…  Только в ту сауну… И надо поменять постель…
- В ту? В которую?
- В подземелье.
- С отцом?
- С мужем.
- Да…   Только как со мной?
- Я хочу проверить.
- Что?
- Реально ли я ваша.
-?
- Тогда я заметила некое недовольство  у… них. А если с тобой приду… Примут?
Он задумался. Ответил через несколько минут:
- Пошли. В чём-то ты хочешь убедиться… Неужели тебя не убедило столь быстрое  выздоровление нашего рысёнка? Тебе надо ещё подтверждение?
- Я просто хочу там погреться и теплой водицею окатиться.
Мужчина поцеловал женщину, затем лениво покинул постель…
Они спустились в логово, берлогу главы рода. Или тайное лежбище Арнольда Шнейдера.
Теплота и прохлада, тишина и покой. Все истёкшие дни женщина чувствовала, как размокает, намокает  и пластами отлипает, вздувается её задубевшая шкура на железобетонных доспехах. Ласки мужчины скинули и их. И женщина встревожилась: любовь и долг, что из них важнее?
- Великое благо умение их сочетать, – прочитав её мысли, ответил мужчина и продолжил свои поцелуи.
- Не знаю, – прошептала та. – Господи! Что я делаю? Как Рудик отреагирует?
- Он уже вырос, лада моя. Ему как сыну видеть свою мать в здравии будет… спокойно.
- Не с чужим дядей?
- И это тоже. Хотя – Матвей Алексеевич брату, возможно, ближе.
- Подначиваешь? Ему. Но не тебе.
- Признайся. Самой себе.
- Ладно. Да, влюбилась. Но я была замужем. Замечу, за твоим отцом. И я нашла тебе заботливую и верную жену.
- Какая забота нежной и внимательной мачехи…
Любовники обалдели от близости. Когда каскад кувырканий прекратился, они отдышались. Он проговорил:
- Что ты желаешь?
- В оперу.
- О! Нет! Туда я пойти просто с подругою не могу. Должность не позволяет.
- Президент…
- А хоть и так.  Когда объявим наш союз?
- Мне надо подумать.
- Что?  Есть другие претенденты?
Женщина заулыбалась. Затем достала руки из-под одеяла, вытянула перед мужчиной и повела из стороны в сторону: мол, видите, на мне нет опознавательных или отличительных предметов, официально, на законной основе подтверждающих её закрепощённость. Шутка. В ответ – он улыбнулся.
- Я понял. И сейчас ошибку исправлю. Ты моя. И только моя.  Изначально, – с этими словами он встал, подошёл к инкрустированному столу, открыл потайной ящик, достал давно ждавшие их кольца, возвратился к постели, наклонился к женщине, протянул на ладони кольца.
Она улыбнулась. Сначала подставила свою руку, затем надела кольцо на его.
Через несколько часов в домашней церкви их повенчали-обвенчали.

3
Страстная ночь секса с младшим пасынком, теперь уже мужем,  не помешала ей проснуться по привычке спозаранку. Открыла глаза. Осторожно покинула постель. Прошла в ванную. Встала под струю горячей воды. Или близко к горячей. На душе скребли кошки: отступила, предала.
«Лебёдушка моя, это пустые мысли», – вдруг услышала она за спиной знакомый голос. Родной и так давно молчавший.
Она оглянулась. В правом углу  медленно материализовывалась  мужская фигура.
- Ты? Как? Жив? А я…
«Нет. Это просто ментальная оболочка».
- Я что-то не так сделала?
«Ты всё сделала правильно.  Спасибо за мальчиков.  Сына при себе не удерживай.  Рудольф свободу любит. А Мишеньку, наоборот, при себе крепко держи.  Опекай. Слабый он. Без тебя долго не протянет».
- А девочки тебе не нравятся…
«Хорошие малышки.  Нашим мальчикам сгодятся».
-Какие ещё будут указания?
«Сердишься? Напрасно.  Я рад, что у вас срослось с кумарой. Он хороший.  Досталось ему от жизни крепко.  Ему  очень остро необходимы твоя любовь, забота, ласка, внимание. Ты сможешь родить ему детей, а мне – внуков».
- Ты… не ревнуешь?
«Нет.  Я люблю тебя.  Страстной мальчишеской любовью.  И желаю тебе с моим младшим сыном благополучия и долгих лет».
-Круто.
«Нашему внуку запрети жениться на дочери моего приёмного сына, хотя это и звёздная пара. Она как звезда во время падения…  Найди нашему мальчику жену физически крепкую и духовно гармоничную. У него долгая жизнь».
- Это сложная задача.
«Мальчик проснулся. Идёт сюда. Поцелуй за меня всех моих сыновей».
- А Густу?
«Упрямая.  И дочь тоже. Я люблю всех своих детей.  И родных, и приёмных.  Береги их, пожалуйста».
Видение начало растворяться.
Арнольд-Йогенн вошёл в ванную, спросил:
- Ты с кем здесь разговариваешь?
- С моим мужем. Первым. И с вашим отцом, – и сделала в сторону мужчины воздушный поцелуй, пояснила: – Это от него.
Мужчина втянул в себя воздух и внимательно посмотрел на то место, где совсем недавно была фигура Алекса…  Его отца.

4

Затем обернулся к супруге и спросил:
- Может, на недельку съездим на наш любимый остров? Надо всем отдохнуть.
- Возможно. Мишеньке надо хоть дня три побыть на море.
- А лучше десять.
- А кто тебя заменит?
- По рангу. Генрих присмотрит. Если что – поднимет меньшого.
- Но Миша без Катрин не поедет.
- С ней и тебе сподручнее будет.  Даю команду?
- Хорошо. На чём?
- На пассажирском самолёте. Как обычные граждане. Без охраны. Но попрошу встретить. Нашего посла, например.
- Но сначала проверить подачу воздуха в салоне. Миша болезненно реагирует на  ингредиенты в системе искусственной  воздухоподаче. Пока он ещё слаб.
- Хорошо. Сообщаю нашей «овчарочке».
… Это было прикольно.
Аэробус оказался иностранной кампании. Итальянской. К трапу служба безопасности подвезла их на авто. С багажом. Две большие сумки через плечо. На столь необычных, с пантами, пассажиров смотрели и люди из иллюминаторов, и экипаж. Когда же командир экипажа воочию увидел главу государства с домочадцами, то вышел сам на трап.
Первым шёл молодой парень, неся обе сумки. Переступил порог борта, поздоровался со всеми на их родном языке, извинился за некоторые неудобства, что уже принесла их семья. Стюард взял у него сумки, помог  расположить их на место. Следом за ним вошли две женщины. Герр Арнольд поднимался в сопровождении герра Генриха.
- Командир, – он обратился к лётчику, – до границы вас будут сопровождать наши истребители. Затем их сменят хозяева. Это моё решение.  – Пилот кивнул: таких пассажиров он не ждал. Затем Генрих окинул присутствовавших пассажиров в первом классе, прошёлся по другому салону. Вернулся. Попрощался. Вышел. Авто отъехали.
Миша занервничал уже при взлёте. Но всё-таки смог себя сдержать. Когда самолёт лёг на курс и его окружили истребители, он был уже бледен. Арнольд поменялся местами с дочерью.
- Что с тобою? – спросил парня. – Полная безопасность.
- Я впервые лечу без Рудика. Мне просто непривычно и страшно.
- Понятно. Тогда тебе лучше… поспать, – произнёс,  сделал какой-то жест перед его лицом – парень погрузился в сон. Затем уступил место дочери и велел ей постоянно контролировать  его пульс.
Во время всего полёта на борту было чрезвычайно тихо. Видимо, вид рядом летевшей грозной боевой техники делало своё дело. Смена её тоже прошла технично.  Только когда самолёт приземлился и остановился, Арнольд вывел из забытья парня. Тот открыл глаза, потряс головой.
- Полёт закончен, – Арнольд скорее отрапортовал, чем сообщил новость Михаилу. – Вставай медленно. Мы выходим первыми. Машины нам уже поданы. И ты проспал воздушный парад.
Носик Михаила капризно  дернулся, но… мама  в упор смотрела на него. Поэтому Михаил предпочёл молча взять сумку у стюарда, поблагодарить его. 
Семья спустилась по трапу. Их встретили и посол с супругой, и глава государства с супругой. Не официальный, но дружественный визит.
Арнольд язык знал, переводить пришлось муттер. Так что Михаил попал в свою стихию и весело развлекался.
На остров они прибыли только на следующий день к вечеру. На военном катере. Их высадили с пайком на неделю. Арнольд каким-то только ему ясным чутьём нашёл добротное помещение, спрятанное в каменной основе острова. Часа два уборки – и тайная пещера Шнейдеров приобрела вид не просто жилой, а великолепный…

5
Женщина или то, что стояло перед зеркалом, задумалась. С шестнадцати лет, как лихо вылетела из отчего гнезда и поймавший её мужчина привёл в этот дом, привыкла то ли к своему прозвищу, то ли к кличке, то ли к нику: «муттер». Имён у неё было много – и какое из них настоящее, уже не знала. Запамятова.
Любила ли она когда-нибудь или кого-нибудь? Тоже не знала. Просто он предоставил ей всё, что только могла пожелать амбициозная деваха. И она поддержала и с энтузиазмом включилась в чужую игру со всем азартом, присущим ей. И не заметила, как стала одной из ключевых игроков, хотя и без права голоса.
Только ни один самец так и не понял, что она просто играла. И сейчас эта игра ей надоела.
Она ещё раз осмотрела своё отражение.
Уже почти два месяца, как она возвратилась. Не одна. А как и желала: со всеми своими детьми. Два сына и две дочери. И ещё кот, большущий, наикапризнейший и наивреднейший.  Все они быстро обжились в новых условиях.
Как и она, если быть честной перед собой. Она помолодела на лицо, округлилась, подобрела её фигура. Даже ушла седина, которая совсем недавно претендовала на всю площадь волос. Яснее стали глаза.   
Что ей надо сейчас? Что она хочет? Что у неё отсутствует?
Когда всё есть.
Даже самец. Нежный и умелый.
За сомнениями и размышлениями она не заметила, как  фигура её страстного любовника и второго мужа по совместительству выросла за её спиной.
- Что мою ладу так беспокоит? – спросил.
Она усмехнулась в ответ:
- Имя.
- Для меня просто лада, ладушка.
- Оладушка,  – сразу она  отпарировала.   
Арнольд усмехнулся, но ответил спокойно:
- Оладушка – это вкусно. Можно со сметаной или мёдом. И можно и с икрою. Или с буженинкой. Под пивко или водочку? Что, прелесть моя, выберешь?
- Коньяк и лимон, – резко ответила она: такие игры она никогда не любила. Она отошла от зеркала, плавно погрузилась в лоно кресла, вольно расположилась в нём и проговорила: – Чем младший пасынок вновь не доволен?
- Пасынок? Вновь? Интересно. Очень интересно. Честно, я не знаю твоего настоящего имени. Я почему-то сомневаюсь, что это твоё имя «Розелина» настоящее.  Но я тебя люблю. Очень люблю. Но прошлое, как и твоё имя, стоит между нами. Драга – я буду тебя звать  так. Просто «любимая». Дорогая Драга, – он подошёл к ней, опустился перед ней на колени, взял её ладони, поднёс к своему лицу и сказал: – Давай всё начнём сначала.
- Сначала? Это как? Ни Рихарда? Ни Мишеньки? Ни Рудольфа?
- Это только для нас двоих. А мальчики…  Я рад, что они реже  ночуют на нашей кровати. Подрастают сосунки.
Женщина прищурила глаза: он себя-то слышит? Сосунок!
Но мужчина атаковал:
- Или тебе нравится другое имя?
- Я сомневаюсь, что тебя это сейчас так сильно интересует.
- Ты права. Я очень люблю тебя. И боюсь вновь потерять тебя. Уже дважды терял. Сейчас ты моя. И только моя.
- Но я же не вещь, которую можно надеть или обуть. Я, увы, живая. Двигаюсь.
- Давай и решим, куда будем двигаться вместе.
- Ответ так прост: к своему концу.
- Мне не нравится твоё настроение.
- Мне тоже. Мне очень неспокойно.
- Дети женятся.
- Не это.
- Завершение съёмок. Муттер, я тоже волнуюсь. И не я один. Всё просчитано и всё под контролем.
- Всё не предусмотришь…
- Всё будет хорошо.
- Будет. Если его послезавтра живого принесут на носилках.
- У него долгая жизнь. Буйная и бурная.
- Ну да. Осталось только день простоять да ночь продержаться.
- Право, меня это уже напрягает. Пошли в сад. Пройдёмся.
- Нет желания. Я чувствую какой-то упадок. Или страх.
- Ты и в первую беременность себя так вела. Всё же обошлось. Пожалуйста, не смотри на мир столь критично.
- Что мне мир? Я словно замерла на какой-то координате.
- Тогда, госпожа, приглашаю вас на танец.
- Что?
- Музыка уже звучит…
И музыка на самом деле полилась со стен, потолка, пола. Слилась в огромный шар. И нежно поплыла.
Женщина улыбнулась. Подала обе руки мужчине. Он принял их на свои ладони. Помог встать. И повёл.
Они кружились в вальсе. Под звуки музыки возносились к небесам, под звуки музыки опускались на твердь земли или воды. Но кружились. Как две снежинки в сольном исполнении рапсодии пурги или вьюги.

6

Арнольда напрягло, что жена не встретила его у порога дома. Хотя он сразу себя одёрнул: беременность перевалила за половину,  возможно, муттер просто подстраивается под график малышей. То, что родится не один, он это знал. И тоже  внутри содрогался от ожидания результата: всё-таки возраст роженицы, и малыш не один…
Переступил порог дома и сразу столкнулся со старшим братом. Тот, видимо, шёл его встречать. Альфред спросил:
- Как день прошёл? Что-то ты припозднился.
- Государственные дела. А так всё нормально. Как муттер?
- Видимо, токсикоз. И Ингрид на контроле, и дед приходил. Бану с нею целый день. Каждый час отчитывается своему брату. Как бы и он на ночь глядя не прискакал. Что-то ты плохо выглядишь. Я включу сауну. Погреться тебе надо. И тебе тоже, – Альфред обратился к Рихарду, который подошёл к ним, – тоже бледен. Муттер тебя таким увидит, обоим братьям под первое число влетит. Так что, племянник, иди  отдыхать. – Рихард козырнул, Рекс тоже отсалютовал лапой…  Альфред усмехнулся, покачал головой: сорванцы, почуяли защиту и волю.
Арнольд  поднялся к себе. Бану  массировала матери ноги; та  развлекала её сказками. В самом прямом смысле этого слова. Увидев старшего сводного брата, девушка остановила свою работу и посмотрела на мать. Та улыбнулась и кивком головы отпустила дочь. Девушка проскользнула мимо мужчины;  тот почему-то понял, что  глазастая докладывала своему братцу о возврате его, мужа мамы. Подумал, что надо будет на неделе самому съездить в полк да и показатели учебы меньшого тоже самому не мешало проверить.
                Женщина за ним наблюдала пристально.
Мужчина осунулся. Лицо, хотя т и выглядело спокойным,  содержало на себе отпечатки многих нерешенных вопросов.
И женщина произнесла:
- Странно, я начинаю ловить себя на мысли, что я жду вашего возвращения со службы и психую, когда вы приходите поздно. Даже начинаю ревновать… что ли…
- Я рад. Значит, всё-таки… я тебе не так безразличен… И как сегодня себя ведут буяны?
- Буянят.   
Мужчина медленно снял пиджак, галстук, расстегнул запонки на манжетах, верхнюю пуговицу на воротнике.   Подошёл к женщине, опустился  перед ней на колени, приложил руку к её животу.  И ощутил толчок. Улыбнулся. Устало. Очень устало. Вот ведь как дело-то обернулось… А началось-то с пустяка:  Рихард решил посетить съёмки эпизода кинофильма…  Вроде бы пустячка…   Спросил:
- Ты меня любишь? Если честно, то я не чувствую… твоей поддержки.
- Моей?  Не поняла.
- Я люблю тебя. И ты мне нужна ежеминутно, ежесекундно. А тебя нет… О ком ты думаешь?
- Я? Смешно…  Ревность?  К кому? Кумара, к кому? К нашему мальчику? Или к Рудику? К Мишуне? Или к своим братьям? К крестнику, наконец?
- Муттер… я понимаю… это поросль семьи, рода… Это нормально. Но у меня одна жизнь. И ты одна у меня. И ты мне нужна. Вся. Целиком. Иначе я просто не выдержу.
- Целиком-то, кумара, никак не получится, – женщина усмехнулась, но опустила  свои пальцы  на его волосы, погладила, затем взлохматила. Вновь усмехнулась, произнесла: – Эта карапузы почти все мои физические силы забирают. Вот хохма-то для народа. Интересно то, что ни слова в прессе.  Почему?
- Просто мальчикам лишние разговоры не нравятся.
- Даже так… Дракончик вылетел или медвежонка рано с берлоги подняли?
- Да и рысёнок шёрстку обновил, коготочки отполировал…
- Нам на пятый десяток обоим …
- Люди и позже рожают. Ладно, видимо, ты ускользаешь от этого разговора.  Я в сауну.
- С тобою можно?
- Если хочешь, – поднялся с колен, помог встать  женщине. Быстро переоделся…

7

Прошло полтора года.
Трое карапузов уже твёрдо держались на ногах. Две семьи не спеша готовились к бракосочетанию Рудольфа и Жанны. Алекс-Алеша в основном всё время проводил или с дедом Генрихом, или с Жанною. Сам Рудольф блестяще сдал все экзамены по ускоренному курсу, дополнил свой диплом, изменил его в чём-то, тоже защитил на «отлично» и пошёл в интернатуру. Своих детей он видел редко; и семья не принуждала его к общению:  боль от потери любимых терзала его. Мальчики: Михаил и Рихард превосходно спелись и наслаждались жизнью по-своему. Как, впрочем, и их псы Рекс и Пьеро.
Муттер тоже была в довольствии и удовлетворении. Дети росли, взрослели, обучались шуткам и приколам.
Недовольное лицо было только у кумары.
- Чем наш баловень не доволен? – не выдержала, увидев в очередной раз кислую мину на лице кумары, муттер. – Кто тебе на сей раз на хвост наступил?  Сова или Кащей Бессмертный?
- Муттер, я устал и хочу спать.
- Тогда отключи будильник, убери подальше всю оргтехнику.
- Пробовал. Не помогает.
- Тогда душ, ванная. Можно бассейн. Или массаж… Иглы…
- Не хочу.
- Секса тоже?
- Смеёмся?    Я рад.
- Одно чувство присутствует – это уже хорошо. Как говорят, не всё потеряно.
- Ты можешь конкретно что-то предложить?      
- Театр. Кино. Опера.
- У меня и свой театр, и своя опера, и своё кино.
- Тогда пробежка. По саду. Можно вокруг дома. Заодно щенков понатаскаешь. Заскучали они в вольере. До потоизвержения. Сауна. И спать. До самостоятельной пробудки.   Закусить можно сексом.   
- Госпожа, вы соскучились?
- Я уже могу выспаться… Понежиться время есть…
- А со мной на пробежку?
- Меня мои формы устраивают.
- А за компанию?
- Я похожа на самоубийцу?
- Нет. Только на располневшую мадонну.
- Мужчины не собаки: на кости не бросаются. Кого-нибудь из мальчиков возьми для охраны. Переодевайся… переодевайся…  – Дверь открылась и на пороге появился Рудольф, она сразу ему: – Рудольф, сопровождай брата во время пробежки. Ему надо отдохнуть от умственной работы. Обед после сауны.
- Ма, классная из тебя мачеха, – засмеялся Рудольф.
- И дети мне под стать. Все классные.
- Голодных мужиков бегать заставлять?
- Ничего. Это просто тренировка для самца на выживаемость. Семя самка должна принимать только  качественное.
- Со знаком качества? И как это определить, ма?
- Без ущербности в роду.
- По каким критериям определяется эта ущербность? Какие индикаторы?
- И то, и другое множество. Великое множество. И в каждой цивилизации свои.
- Ты хочешь сказать, что и в твоём роду, и в роду отца нет никакой ущербности ?
- А что ты под этим подразумеваешь?
  - А ты, ма?
Арнольд махнул рукой, переоделся в спортивный костюм, махнул рукой младшему, и они ушли в сад. А женщина  подошла к бару, открыла его, достала бутылку красного вина, налила фужер, маленькими глотками начала отпивать напиток, закусывая горьким шоколадом. Фрукты ровной горкой тоже лежали на столе и ждали своей очереди. По долькам, по кусочкам женщина вкушала их тоже.
Женщина вновь поймала себя на мысли, что ей надоели эти сверхсекретные мужские игры. Да, она стала сосудом для продолжения чьего-то рода. А жаждала она всего лишь любви. Этого вируса или бактерии, которая дестабилизирует все чувства, эмоции. А её вновь нет. Есть преклонение и зависть. Есть уважение и издёвки. Есть подобострастие и презрение. Есть восхищение и ненависть. Они никого не очаровывает. И никто ею не гордится.  Никто не испытывает перед нею благоговейный трепет. Но культ могут сотворить. Хитрые и коварные самцы, которым она дала силу, жизнь, будет удерживать её около себя. И питаться ею. И она не сможет им отказать. Ибо зависима о них. А ей просто хочется любить. Её  любят, её холят, её берегут. А она хочет любить самой. А её сердце застужено – хотя оно находится в теплом нормальном теле и нормально гонит кровь по сосудам. Что ей делать? Как выйти из этого саркафага? Как просто полюбить?
Она не услышала, как вошла Бану.   Дочь от мертвого.  Сможет ли она полюбить, быть счастливой? Или изберёт путь просто выполнять приказы, желания того, к кому привязана? Брата. Её сына, её Рудольфа.  А он её не обидит. Он её будет защищать. Он просто любит и обожает девочек, девушек, женщин. Он бережёт их. Защищает. И эта малышка в безопасности.
Но спросила строго вошедшую без  разрешения:
- Девочка, что надо?
- Я почувствовала, что вы, мама, расстроены.
- Да, я в размышлениях.
- И вино вам в этом помогает?
- Оно расслабляет.
- Но вы, позвольте мне напомнить, кормите грудью братиков. И не только. Но и детей брата.
- Чуть крепче малыши будут спать.
- Не в этом причина.
- Ты решила стать психологом?
- Брат расстроится, увидев вашу слабость.
- Хорошо. Я прерву своё наслаждение.
- Я, с вашего разрешения, побуду с вами, мама, пока не вернётся брат. Или наш сводный брат.
- Я чувствую себя…
- К чему слепые терзания? Это просто земная жизнь. Когда эмоции, чувства, жажда их – просто яд. Яд для души.
- А для духа?
- Дух держится и созиждится на истинной любви. Простой и большой. Невзрачной и великой. Которая вызывает благоговейный трепет в душе всего сущего. Мама, ты ошибаешься, думая, что не можешь и не умеешь любить. Не было бы в тебе  этой любви, давно бы погибла наша семья. Но ты от начала века любишь и оберегаешь нашу семью.
- Ты кто?
- Ваша дочь, семя для которой не принято вами, не выношенная вами, не рожденная вами, не вскормленная вами.
- Ты упрекаешь меня в том, что мне было не ведомо?
- Нет. Я просто отвечаю на ваш вопрос.
- Бану, ты думаешь, что сможешь быть счастливой с таким самоистязанием?   
- Это просто принятая реальность.  И я хочу быть счастливой. И ради этого готова  на путь испытаний и разочарований.
- Какой-то бессмысленный разговор. Девочка, иди спать.  Я очень хочу, чтобы ты нашла себе нормального спутника жизни, родила ему детей и была счастлива самым обыкновенным женским счастьем.
- Но для этого он должен дождаться меня и сохранить свою чистоту.
- Об этом  твой брат позаботится. Я предполагаю, что он нашёл уже решение и держит кандидата рядом с собой… К чему весь этот разговор?.. Хотя…  У меня есть серьёзные опасения…    ты слишком умна и прозорлива.
- Поэтому почему вы, мама, считаете, что обделены любовью? Ваши слова только что сказали о противоположном.
-  Это очень разное. Любовь матери и любовь к мужчине. Любовь матери одинакова ко всем своим созданиям.
- Но вы же не земля, не планета.
- В каждом из нас должна присутствовать и ответствовать планетарная сущность. А к мужчине? Сексуальное влечение…
- Или гендерная?
- Боже! Какой сленг.  Да, между  полами.
- Между мужчиной и женщиной – это понятно. А как же между двумя мужчинами или двумя женщинами?
- Для чего рассуждать о том, что создано Всевышним. Или тебя тоже тянет… к женской любви?
- Нет. Мне нравится запах мужских тел. Хотя, возможно, к брату или его молочному брату мужчины и тянутся.
- Главное: какой они делают выбор. Странный, очень странный разговор. Я устала. Иди, девочка, отдыхать.
Подросток опустила голову, повернулась, сделала шаг в сторону двери. Затем остановилась, осторожно повернулась в сторону матери и тихо произнесла:
- Извините, но я где-то прочитала выражение: «Отец и мать оставили меня, господь же восприял  меня». Вопрос в том, как жить без базовой любви. Она не в людях. Она во Всевышнем. Он любит  своё производное через частицу духа все свои творения. Любит такими, какие они есть. Принимает всякими: и кривыми, и с зелеными соплями.  Он любит – и творению этой любви предостаточно, чтобы просто любит того, кто рядом. И тогда при чём здесь разделение на мужчин и женщин. Мы все равны перед Его Любовью. Вы просто должны следовать Его Пути.
Удивление отразилось на лице женщины. Она спросила:
- Тебя кто подучил это мне сказать? Брат?
- А я не имею право на собственное мнение? – испуганно спросила Бану.
- Имеешь. Но чьё оно? Если  ты высказала свои мысли, то я рада. Это мысли зрелой души.
- Брат не просил с Вами так разговаривать. Он вообще не знает о таких моих мыслях.
- Что я не знаю? – сразу же обе услышали строгих голос Рудольфа. – Бану! Что случилось? Почему ты здесь?
- А почему она не может быть здесь? – в ответ спросила муттер. – Набегались оба? Идите в сауну! И нечего вмешиваться в женские разговоры.  Халаты, полотенца, перекус там уже. Ужин позже. Брысь оба!
- Вы тут…  – раскрыл было рот Рудольф, но встретив гневный взгляд матери, махнул рукой и вышел.
- Брат рассердился, – сказала Бану.
- Ничего. Успокоится. Но меня заинтересовал ход твоих мыслей. Откуда ты это знаешь?
- Из интернета. Там много всего написано. И существо может быть свободно только в самом себе.  И только сама существо отвечает за пути собственного развития. И за любовь прежде всего. Ибо любовь является мерилом выбора.
- Девочка, спокойной ночи. Иди спать, малышка, – твёрдо ответила женщина. Подошла к бару, открыла, достала бутылку водки, налила стакан и залпом выпила.
Бану вздохнула, развернулась и ушла.

 Через неделю Арнольд пригласил  супругу в театр.
- Политический трюк? – спросила она.
- Заключительный выход мальчиков.
- Настроение, я смотрю, у вас на высоте?
- Пробежка и сауна пошли на пользу.
- Надеюсь, мой костюм будет скромен и великолепен?
- Как всегда. Согласно статусу.
- В семье или государстве?
- Моей любимой женщины.
- Но мальчики улетели.
- Вас будет сопровождать Бану.
- Да, девочку пора выводить в свет. Кого Рудик присмотрел  ей в мужья?
- Кто-то из полка.
- Ожидаемо.
- Какой репертуар?
- Честно, не знаю. Генрих что-то замутил.
- Президент с супругой как приманка?
- Что-то в этом роде. И не просто с супругой.
- Теперь я не поняла.
- Вдова генерала Шнейдера.
- Увлекательная игра. Но что скажут мальчики?
- С ними всё согласовано. Они сейчас на определенном рубеже.  Иначе кое-кого не выманить.
- И вся ответственность, как всегда, на хрупкие женские плечи.
- Феминизм. Но в данном случае – на девичьи.
Авто Арнольд вёл сам. Сопровождения его машины не было.  Арнольд припарковался, вышел, обошёл корпус, открыл дверцу, подал руку сначала  Бану, затем  супруге. Его дамы вышли, встали слева и справа, взяли под локти.  Мужчина усмехнулся: арестовали нежно. Они направились к входу. Молодые, дерзкие, идущие напролом. Брат и сестра Шнейдер. Супруга сначала отца, теперь сына или пасынка.
Их, видимо, ждали. Появились митингующие с плакатами, послышали выкрики: «Долой тиранию Шнейдеров!», «Да здравствует свобода!», «Долой империю!»… Муттер спросила:
- Ты говорил, что в стране всё спокойно.
- Спокойно. Демократия в действии. Никто никого не  арестовывает. У людей, возможно, семейные неурядицы. А кто главный их виновник? Конечно, глава государства, правительство.
Бану выразительно посмотрела на него, усмехнулась. И её мимика, взгляд были…. отцовскими.  Что сразу заметили глазастые. Послышались новые выкрики: «Прочь ожившие мертвяки!», «Мертвым не место среди живых!», «Шнейдеры, убирайтесь к своим праотцам!».
- Они так расшалились, потому что Михаил отсутствует? – поинтересовалась  Розелина.
- Свобода – вещь великая. Пользоваться ею надо  учиться. А так… от плеча да с топором…
-Плакатом и громким словом.
- Чушь! Точнее – чур!
И засмеялись. Сначала скромно, посмеивались в кулак. Затем смелее.  Наконец – просто  непозволительно и некультурно, не по-светски – громко.
Через несколько минут сеть взорвалась комментариями – на следующий день  мировая пресса разродилась огромными заголовками. Типа: «А Шнейдеры ржали!». Но это будет… через несколько часов. И не знаешь, кто тогда кого поднял на смех…
А пока… Пока муттер хохотала, каталась со меху, надрывала кишки, смеялась до слёз.  Смех складывал её пополам. Мочевой пузырь не выдерживал натиска и высвобождался. В голове женщины не раз пролетало: «Хорошо, что положила прокладку для критических дней.  Вот хохмы-то было. Обоссалась старая дура… выдра причесанная…». Она  тысячелетиями так не смеялась. С той поры, когда её любимый прижал её к себе и крепко поцеловал. Тогда радость бытия заполнила всё её существо и взорвалась внутри на множество мелких ядрышек, заполнив  её тело от кончиков ногтей до  глубин костного мозга. Эта радость  мелкими горошинами закатилась, запряталась так глубоко в её духовную суть, что из века век позволяла этому творению безошибочно достигать цели поиска второй половины.
И теперь малюсенькая, микроскопическая часть этой радости через обильный гомерический хохот каплями брызнула из неё. И засверкала вокруг неё и тех, что были рядом с нею. То есть Бану и Арнольда. То есть брата и сестра, дочери и мужа. И закрыли куполом от нежеланной толпы.
И толпа была обескуражена. А испарения этой радости ветер донёс до них, и они ею поперхнулись, закашлялись…  Так что пришлось многим вызвать «скорую» на месте, к остальным она подошла позже, когда те с раздражением и взахлёб пересказывали события собравшимся  вокруг них, заразив бациллами радости и тех. Цепная реакция…  Увы. Но крайнее  будет через несколько часов… Так что у ритуальной службы в ближайшие сорок дней  простоев не было.  А пока…
А пока женщина заливалась  от смеха. И нечто грузное, заполнявшее её тело, тёмными сгустками вылетало из неё, от чего её фигура  становилась стройнее, кожа лица приобретала более моложавый вид. Благо дама не любила пользоваться никакой косметикой.
Поэтому, войдя в здание, где их встретил «западно-европейская овчарка» с супругой и всею командою, в сопровождении Бану и нескольких женщин Розелина прошла в туалет. Как говорят, подмыться и умыться. 
Взяв над собой контроль, возвратилась к мужчинам, взяла под локоть мужа и спросила его:
- Вы, сударь, о чём думали? Мы, ладно, привычные и закалённые. А девочка? – На мужчину смотрели совсем иные глаза; это был взгляд женщины, которая нашла в данном пространстве то, что искала: себя во второй половине.
- Это как раз был её план, – так же шепотом, в ухо, ответил мужчина, давно жаждавший увидеть именно такой взгляд любимой им женщины. – Полная блокада.
- Чего или кого?
- Время покажет… День-два…  Впереди свадьба Рудольфа и Жанны.
- Их много?
- Недовольных? Конечно. Остались со времён войны. Моё избрание  пополнило их ряды молодёжью.  Основа мнений, мотитвы поменялась, но суть осталась та же.  Это нормально.  Раздражителем для них было всё.
- И в роду?
- Конечно. Там прежде всего. Но брат петухов убрал первыми, за маленькими невеждами присматривает тигрёнок до их первый вспышки негодования. Мишенькины фокусы несколько остудили их пыл. Но…
- Много связанных с армией? С международными наблюдателями?
- И с космическими контр-агентами тоже.
- Весело. Так о чём спектакль?
- Начало, по-моему, было весёлое. Продолжение посмотрим.
Мыльная опера о несостоявшейся любви стала продолжением приятного вечера. Женщины без стеснения  шмыгали  носами и промокали носовым платком обильные слезы около глаз. Мужчины смотрели на своих спутниц, покачивали головами и ухмылялись. В антракте весело провели время в буфете. А под конец отблагодарили артистов и огромным количеством цветов, и валом рукоплесканий, так что у некоторых лицедеев закралась банальная надежда  на получение званий и на повышение гонораров в ближайшее время.
После  театра семья не спешила возвратиться домой. Окружённая друзьями, она до рассвета гуляла по городу: всем было что вспомнить,  повеселиться, развеяться, потешиться, позабавиться, расслабиться.               

06.08.2020 – 16.03.2021